В начале апреля произошло два с виду никак не связанных события – в Аргентине отмечали 40-летие начала войны за Мальвинские острова (на первом этапе она была в пользу Буэнос-Айреса, но в итоге Британия выбила аргентинцев и они капитулировали), а также выражение обеспокоенности ряда стран о готовящемся подписании договора между Китаем и Соломоновыми островами в Тихом океане.
На самом деле оба случая отражают очень важный фактор мировой геополитики - значение островов как опорных пунктов, военных баз и суверенных (в другом случае зависимых) территорий, которые оспариваются. Хотя один из первых геополитиков Хэлфорд Макиндер использовал понятие Мирового острова для Евразии и Африки, а Британские острова или Куба также являются достаточно большими субъектами международной политики, в данном докладе мы проанализируем функции, роль и значение именно небольших островов, или даже скал и аттолов. При этом многие случаи довольно уникальны.
Случай с Мальвинскими (по версии Лондона – Фолклендскими) островами представляет собой чистое оспаривание суверенитета. 2 апреля 1982 г. Аргентина предприняла попытку возвращения этих островов силой и смогла на некоторое время закрепиться на них. Однако правительство Маргарет Тэтчер отправило в район конфликта авианосную группу, и по ряду объективных причин (нерешительность аргентинского руководства, проблемы с боеприпасами и логистикой) Аргентина проиграла.
По прошествии сорока лет вопрос до сих пор не решен. При этом большинство стран Латинской Америки признают суверенитет Аргентины над Мальвинами (Россия, кстати, тоже), тогда как коллективный Запад выступает на стороне Британии. Данные острова важны с точки зрения безопасности Южной Атлантики. Поскольку Британия – член НАТО, то её присутствие у границ конуса континента (откуда открывается путь к Антарктике) вызывает постоянное беспокойство у стран, которые не испытывают симпатий к политике англосаксов.
Более близкий к нам географически кейс – это Аландские острова в Балтийском море, которые формально относятся к Финляндии, однако имеют автономный статус. Кроме того, у них собственная таможенная юрисдикция, отдельный парламент и правительство.
Острова имеют демилитаризованный статус. Возникает вопрос – что будет, если Финляндия вступит в НАТО? Останутся ли эти острова без военного контингента или их статус будет пересмотрен, как случилось с шведский островом Готланд относительно недавно (явно под влиянием искусственно раздуваемой русофобии)?
США всё же главные эксперты по манипулированию островами. И основы для этого были заложены еще в ХIХ веке. Основоположник атлантизма Альфред Мэхэн в статье от 1890 г. "Соединенные Штаты смотрят вовне" указывал, что «Неурегулированные политические условия, такие как на Гаити, в Центральной Америке и на многих островах Тихого океана, особенно на Гавайской группе, в сочетании с большим военным или коммерческим значением, как в случае с большинством этих позиций, влекут за собой, как всегда, опасные зародыши раздора, к которым, по крайней мере, разумно быть готовым.
Несомненно, общий настрой народов более отвращен к войне, чем это было в старину. Если мы не менее эгоистичны и алчны, чем наши предшественники, мы испытываем большую неприязнь к неудобствам и страданиям, сопутствующим нарушению мира; но чтобы сохранить этот высоко ценимый покой и безмятежное наслаждение прибылью от торговли, необходимо спорить с противником на равных условиях силы».
И далее: «Франция и Англия уже придают удерживаемым ими портам степень искусственной силы, неуместной при их нынешнем значении. Они смотрят в ближайшее будущее. Среди островов и на материке есть много очень важных позиций, которые сейчас занимают слабые или нестабильные государства. Готовы ли Соединенные Штаты к тому, чтобы они были проданы могущественному конкуренту? Но на какое право она будет ссылаться против такого изменения? Она может утверждать только об одном - о своей разумной политике, подкрепленной ее могуществом».[i]
Теперь Пуэрто-Рико в Карибском бассейне, а в Тихом океане Гуам, Гавайи и ряд островов и атоллов к югу от них служат США в самых разных целях. Гуам был захвачен у Испании во время войны в 1898 г. Теперь это владение США, то есть остров не входит в состав Соединенных Штатов и «официально значится как организованная неприсоединенная территория США».
При этом в палате представителей США есть один делегат от Гуама, правда, его функции не совсем понятны, поскольку он не имеет права голоса. Видимо, это своего рода символическая подачка со стороны Вашингтона, чтобы местные жители особо не возмущались, ведь на острове есть движение за независимость.
А Вашингтону есть что терять – сейчас там находится крупнейшая стратегическая военная база США в Тихом океане. Военнослужащие США сосредоточены в основном на авиабазе Андерсен и военно-морской базе Апра-Харбор. Учитывая не близкие расстояния в Тихом океане (например, до побережья Китая – около пяти тысячи километров, до Австралии немного меньше) Пентагон будет стараться удерживать этот форпост.
США имеют свои базы и на чужих территориях. Остров Тайвань часто называют самым большим непотопляемым авианосцем США. А вот самая северная база американских военных – Туле, размещена в Гренладии, которая принадлежит Дании, но в десятки раз больше этого королевства в северной части Европы.
В ХХ веке США использовали некоторые острова для испытания ядерного оружия – небезызвестные атоллы Бикини (кстати, открытый русским капитаном) и Эниветок на Маршалловых островах приняли на себя удар 67 ядерных боезарядов. Многие коренные жители соседних островов умерли от онкологических заболеваний, а радиоактивный фон до сих пор превышает допустимую норму.
Не менее интересные вещи можно обнаружить в Средиземноморье. Греческий остров Кастеллоризо находится в двух километрах от южного побережья Турции и в сотнях километров от греческого побережья, включая другие крупные острова, такие как Родос и Кипр.
Группа островов, в которую входят Кастеллоризо, Ро и Стронгили, очень важна для исключительной экономической зоны Греции, поскольку это самая восточная территория Греции, и в соответствии с Морским правом ООН, а также обычным международным правом Греция может претендовать на большую часть Восточного Средиземноморского бассейна.
Помимо этой группы островов, в Эгейском море есть и другие, которые находятся вблизи от Турции, что вызывает проблему наложения друг на друга территориальных вод и воздушного пространства двух стран.[iii]
Каждый год между двумя странами происходят инциденты, связанные с тем, что турецкие военные самолеты регулярно вторгаются в греческую территорию и в ответ Греция поднимает на перехват свои истребители. В 90-х годах даже были случаи жертв пилотов с обеих сторон. До сих пор этот вопрос не разрешен.
Довольно близкой темой является зона противовоздушной обороны (ПВО). Так, изменения в международном праве за последние несколько десятилетий преобразовали параметры восточноазиатских зон ПВО и соответствующих юрисдикционных претензий. Японские и южнокорейские зоны ПВО были созданы до принятия Конвенции по морскому праву ООН в 1982 году, которая установила, что территориальные воды/воздушное пространство простираются на 12 морских миль (22 км) от побережья страны, а исключительная экономическая зона (ИЭЗ) на 200 морских миль (370 км).
Затопленная скала Иеодо в Желтом море в 149 км от южнокорейского острова Чеджу ранее из-за простого недосмотра не входила в зону ПВО Южной Кореи. Сеуд продлил свою зону ПВО в 2013 г. из-за того, что она находилась в международных водах, а не в южнокорейской зоне ПВО во время создания зоны ПВО. Расширение этой зоны Южной Кореи привело к тому, что ее зона ПВО перекрывалась с японской над Иодо, хотя между Японией и Южной Кореей нет разногласий по этому вопросу.
Однако, в то время как международное право утверждает, что затопленная скала за пределами территориальных вод государства не может быть предметом спора на эту территорию, Китай и Южная Корея уже давно оспаривают право юрисдикции морской зоны вокруг Иодо, которая охватывает перекрывающиеся зоны ПВО двух стран.
23 ноября 2013 г. Китай добился установленной степени контроля над воздушным пространством в Восточно-Китайском море через создание своей первой зоны ПВО. Китай спроектировал свою зону ПВО так, чтобы она перекрывала зоны ПВО Японии, Южной Кореи и Тайваня, несмотря на спорные территориальные и морские юрисдикции, такие как контролируемые Японией острова Сенкаку (Дяоюйдао по версии Китая) и воды вокруг Иодо, что вызвало протесты со стороны японских, южнокорейских и американских чиновников.
Южная Корея просила Китай перекроить свою зону ПВО, чтобы устранить это наложение, но Китай отказался вносить какие-либо изменения. В декабре 2013 г. Южная Корея в ответ расширила свою зону ПВО, включив в нее Иодо. Ни одна из трех указанных стран сейчас не признает зону ПВО Китая.
Китай, в целом, который выдвинул уникальную стратегию создания искусственных островов и провозглашения над ними суверенитета. Так произошло в отношении ранее необитаемых Парасельских островов и Спратли в Южно-Китайском море.[v]
В рамках геополитической концепции "Жемчужного ожерелья" Китаю нужны острова в качестве перевалочных баз и опорных пунктов. Поэтому Пекин активно заключает договора об аренде с островными государствами и предлагает свои услуги. На Шри-Ланке Китай помогал в строительстве сооружений в порту Хамбантота, а поскольку платить было нечем, то и был заключен долгосрочный договор об аренде.
Но вернемся к Соломоновым островам, с которых мы начали публикацию. Пока был подготовлен только черновик соглашения.
“Рамочное соглашение” из шести статей, о котором трубят западные СМИ, имеет довольно расплывчатые формулировки. В США, Австралии и Новой Зеландии считают, что это позволит Китаю проводить крупномасштабные и разнообразные военные и разведывательные операции, а также активно участвовать в поддержании общественного порядка путем развертывания «полиции, вооруженной полиции, военнослужащих и других правоохранительных и вооруженных сил».
Суверенитет Соломоновых островов предположительно будет защищен детализированными полномочиями, контролирующими вмешательство Китая, такими как выдача «согласий» на визиты китайских кораблей ВМС. Тем не менее, включение фразы, которая якобы дает обеим странам право действовать “в соответствии со своими собственными потребностями”, усилило опасения по поводу того, что может произойти, если это соглашение вступит в силу.
Соглашение также обеспечит всему китайскому персоналу «юридическую и судебную неприкосновенность», а расходы будут решаться «путем дружественных консультаций сторон».
Достоверность сведений из документа не была подтверждена до тех пор, пока 25 марта 2022 г. правительство Соломоновых островов официально не признало, что они стремятся «расширить сотрудничество в области безопасности с большим количеством партнёров». Они также подтвердили, что Рамочное соглашение с КНР ещё не подписано, хотя правительство Соломоновых островов, намерено завершить его, несмотря на растущее региональное давление.
Здесь также нужно рассмотреть внутреннюю ситуацию на Соломоновых островах, поскольку с 26 ноября 2021 года по просьбе премьер-министра Манассии Согаваре в страну начали прибывать региональные миротворцы из Австралии, Новой Зеландии, Фиджи и Новой Гвинеи. Эта просьба о помощи поступила вслед за беспорядками в столице Хониары, которые вспыхнули двумя днями ранее. Резиденция главы правительства и здание национального парламента были на грани захвата мятежниками.
Сами беспорядки были вызваны давними разногласиями между самой густонаселенной и крупнейшей провинцией Соломоновых островов Малаита (которая охватывает весь одноименный остров), которой хронически не хватает ресурсов и жителями главного острова Гуадалканал (где расположена Хониара), где многим малаитам часто приходится селиться, чтобы найти работу.
Напряженность переросла в вооруженный конфликт между малайцами и населением Гуадалканала в 1998 году. Ситуация ухудшилась до такой степени, что возглавляемая Австралией Региональная миссия по оказанию помощи Соломоновым островам (RAMSI) прибыла в страну по просьбе тогдашнего премьер-министра в 2003 году и оставалась там до 2017 года. В это время Австралия подписала соглашение о безопасности с Соломоновыми островами.
Неразрешенная напряженность между Малаитой и правительством вновь обострилась в сентябре 2019 года, когда премьер-министр Согаваре резко изменил 36-летнюю приверженность страны Тайваню. Политики из Малаиты выступили против этого решения, заявив о своей постоянной поддержке Тайваня.
Они обвинили правительство Согаваре в отказе от проектов развития и других форм поддержки провинции Малаита в отместку за их про-тайваньскую позицию, что и стало триггером для беспорядков. При этом нападения были нацелены на общину китайского происхождения в Хониаре. А рамочное соглашение предусматривает «защиту» китайского персонала и «крупные проекты» в качестве триггера для китайского вмешательства.
Когда региональные миротворцы откликнулись на просьбу Согаваре о помощи, лидеры Малаиты выступили против вмешательства, поскольку они утверждали, что это поддерживает «глубоко коррумпированного и крайне непопулярного лидера».
Наслоение напряженности между КНР и Тайванем на внутренние противоречия снова усилилось в декабре 2021 года, когда Согаваре обвинил участников беспорядков в том, что они являются «агентами Тайваня», и объявил, что Китай направит шесть полицейских инструкторов с «нелетальным» оборудованием для работы с полицией Соломоновых островов.
По мнению американских экспертов, «быстро приближающаяся 80-я годовщина эпической битвы за Гуадалканал во время Второй мировой войны подчеркивает исключительную важность Соломоновых островов для обеспечения безопасности Австралии, Новой Зеландии, Папуа - Новой Гвинеи (особенно развивающегося государства Бугенвиль, расположенного к северу от границы Соломоновых островов), Новой Каледонии, Вануату и Фиджи, и региона за пределами ближайших соседей Соломоновых островов.
Стоит задуматься о том, насколько дорого обошлась эта битва всем сторонам, поскольку жители Соломоновых островов все еще борются с остаточными и опасными военными обломками. Хотя за восемь десятилетий, прошедших после битвы за Гуадалканал, ситуация в области безопасности резко изменилась, основные принципы, которые сделали это сражение решающим для перелома хода войны и предотвращения неминуемого японского вторжения в Австралию, остаются неизменными.
Соломоновы острова расположены в 2000 милях (или менее чем в четырех часах полета на самолете) к востоку от северной Австралии. Они пересекают важнейшие судоходные и коммуникационные пути, поэтому, как и в 1942 году, их контроль со стороны враждебной державы представляет угрозу обороноспособности Австралии и за ее пределами.
Рамочное соглашение позволит обеспечить значительное военное присутствие Народно-освободительной армии на Соломоновых островах (гражданские беспорядки, вероятно, послужат предлогом для вторжения НОАК на Соломоновы острова), а также позволит ВМС НОАК регулярно посещать корабли и пополнять материально-техническое обеспечение.
Региональная реакция, возглавляемая Австралией и Новой Зеландией, была решительно настроена против этого соглашения. Премьер-министр Новой Зеландии Джасинда Ардерн назвала это «крайне тревожным». Предлагаемое соглашение не только является результатом регионального сотрудничества и поддержки правительства Соломоновых островов, выраженных в отправке миротворцев в ноябре прошлого года, оно также сопровождается другими демонстрациями поддержки.
Это включает в себя объявление в феврале 2022 года во время визита госсекретаря Энтони Блинкена в Тихоокеанский регион о том, что Соединенные Штаты вновь откроют посольство в Хониаре, закрытое с 1993 года. Во время объявления Блинкен сказал, что этот шаг был предпринят для того, чтобы помешать Китаю «прочно внедриться» в южнотихоокеанскую нацию.
Столкнувшись с жесткой борьбой за переизбрание, где отношения с Китаем являются основным фактором, премьер-министр Австралии Скотт Моррисон подвергся критике за то, что его политика в области изменения климата и сокращение иностранной помощи, особенно Соломоновым островам, подорвали влияние Австралии в интересах Китая.
Правительство Моррисона широко использовало термин "тихоокеанская семья" как способ выражения глубоких связей между традиционными тихоокеанскими субъектами, что неявно исключает Китай. Развертывание этой сентиментальной риторики, по-видимому, не увенчалось успехом в качестве стратегии.
Нет никаких сомнений в том, что появление Рамочного соглашения является горькой пилюлей для всех стран, которые в последние месяцы совместно работали над противодействием влиянию Китая в Тихоокеанском регионе различными средствами. Невозможно избежать ощущения, что этот повышенный интерес к Тихоокеанскому региону проявляется слишком поздно.
Этот недавний всплеск активности очевиден в пакте АУКУС по безопасности между Австралией, Соединенным Королевством и Соединенными Штатами, объявленном в сентябре 2021 года, и Индо-Тихоокеанской стратегией, запущенной Белым домом Байдена в феврале 2022 года. Некоторые комментаторы сейчас призывают к полному пересмотру стратегии в отношении Соломоновых островов, особенно в отношении премьер-министра Согаваре и его правительства».
Итак, Центр стратегических и международных исследований от лица своего эксперта выдал реальные цели и интересы США – это сохранение своего контроля над Тихим океаном. А в рамках Индо-Тихоокеанской стратегии мы видим попытку расширить зону влияния.
В действительности, различные острова могут быть не только пунктами базирования авиации или военно-морских сил. Если над, пусть даже небольшой, точкой суши в океане установлен суверенитет какого-то государства, то согласно международному праву этот суверенитет распространяется на исключительную экономическую зону, а также воздушное пространство.
Водная гладь может использоваться для вылова морепродуктов, а морской шельф – для поиска и добычи природных ресурсов – углеводородов, минералов и редких земельных металлов. Истощение традиционных шахт горной промышленности различных государств вынуждает многочисленные компании все чаще обращаться к этому перспективному виду добычи природных ресурсов.
«Голубая экономика», как называют современные исследователи проекты, связанные с морскими ресурсами, даже если они находятся глубоко под водой, имеет серьезный потенциал для обогащения. И наличие островов значительно облегчает осваивание морского дна, поскольку позволяет размещать там оборудование, персонал, складировать и обрабатывать ресурсы, а также осуществлять дальнейшую логистику в соответствии со своими интересами.
Это, в свою очередь, подталкивает страны более серьезно относиться к защите своих островов и заморских территорий. У Франции, например, в Океании есть острова Уоллис и Футуна, которые формально являются королевствами Ало и Сигав, но входят в состав Французской Республики на условиях договора о протекторате от 1887 г.
Из-за этого Франция претендует на торгово-экономическое, политическое и, соответственно, военное присутствие в Тихом океане. А в целом совокупность морских владений Франции составляет более 11 млн. км. кв., что в двадцать (!) раз больше континентальной территории Франции.
На первом же месте по морским владениям находятся США, реальные владыки морей. Показательно, что наличие ресурсов может вызывать политическую напряженность между метрополией и провинциями. Так, узнав, что французская горнодобывающая группа Eramet планирует подводную разработку кратера Кулоласи, где находятся залежи редкоземельных металлов, население Уоллис и Футуна, вместе с их правителями заявили протест Парижу и даже пригрозили отделением.
А сколько еще таких микроостровов находится в Тихом и Атлантическом океане, да и более крупные субъекты не прочь трансформировать свою экономику при подходящих условиях и включиться в гонку редкоземов и других ресурсов с морского дна.
Эти комплексные факторы всегда были связаны с островами, но в нынешнюю эпоху глобализации и одновременно трансформацией геополитического миропорядка, их роль и статус значительно повышается.
Публикация: Geополитика.ru
