«… Но не долго. Близка ихъ Голгофа!
Лишь одинъ небольшой поворотъ,
И на нихъ устремляется снова
Опьянъвшій отъ злобы народъ! ...»
Борис Лелявский
Украина является одним из узлов мировой геополитики. Так было не только сегодня. Накануне Первой мировой войны власти Германии и Австро-Венгрии рассматривали эту территорию как плацдарм для нанесения удара по России. В это время создание буферного государства Украина отвечало их геополитическим интересам. Подтверждением тому служит документ генерального штаба Германии от 1 декабря 1915 года, в котором написано следующее: «Если мы сумеем изменить положение Украины в независимое государство и удержать независимую Украину при жизни, то с уверенностью дадим смертельный удар Великой России. Поэтому Украину стоит считать сердцем Великой России».
В итоге Австро-Венгрия приняла непосредственное участие в создании Украины. Влияние выразилось в австро-мадьярском терроре мирного населения в Галиции и других регионов, входивших в состав монархии. Подготовительная работа началась за несколько лет до войны. Жандармерией готовились списки неблагонадежных подданных, которые симпатизировали России. В предисловии к Талергофскому альманаху пишется: «Повторяемъ, что Австрія подготовляла почву къ уничтоженію галицко-русскаго народа давно. Она стала пропагироватъ въ русскомъ народЪ идею національнаго отщепенства. Идея измЪнника Мазепы дала неожиданные для самыхъ нЪмцевъ плоды. Нашлись среди галицко-русскаго населенія люди, которые за іудины сребреники отреклись русской народности и положили основаніе подъ "украинскій" народъ, развращая русскій народъ Галичины извращеніемъ исторіи. Такимъ образомъ за нЪсколько лЪтъ до войны габсбургскій тронъ располагалъ внушительнымъ количествомъ мазепинской интеллигенціи». Этот фрагмент, на мой взгляд, как нельзя лучше показывает, на чем строилась современная нэзалэжная Украина. Эти слова актуальны и сегодня, потому что пропаганда, действительно, ведется до настоящего времени.
Русский народ хоть и проживал формально на территории Австро-Венгрии, все же был един с остальной Русью, хранил духовную верность Великой России и чувствовал свою связь с ней. В альманахе отмечается по этому поводу следующее: «Галицко-русскій народъ несмотря на продолжительное подневольное пробываніе его подъ польскимъ и австрійскимъ владычествомъ благодаря своей стойкости, не потерялъ русско-восточного облика и всегда относился съ предубЪжденіемъ къ западнымъ завоевателямъ. Онъ смотрЪлъ на западъ, какъ на культурнаго хищника, стремящагося его съЪсть культурнымъ образомъ. Не по душЪ было галицко-русскому народу отдать западу свои русскія культурныя пріобрЪтенія и растворится въ его стихіи. Онъ мечталъ о культурномъ возсоединеніи съ ближайшимъ, роднымъ востоком. Русское населеніе Прикарпатья чувствовало эту чужую экспанзію. Оно сослужило русскому міру службу внЪшней предохраняющей оболочки, черезъ которую Западу необходимо было проникнуть въ русскую сердцевину».
В первые дни войны начались массовые аресты шпионов, которыми являлись простые люди. Из сообщения А. И. Веретельника: «Знакомый фельдфебель сообщилъ мнЪ, что мазепинцы прямо заваливаютъ канцелярію письмЪнными доносами. Почтовый чиновникъ разсказывалъ, что черезъ его руки ежедневно проходили сотни писемъ, приблизительно слЪдующаго содержанія: «Считаю своимъ гражданскимъ долгомъ сообщить, что слЪдующія лица являются рьяными русофилами». Необходимо отметить, что за донос полагалось вознаграждение в размере от 10 до 500 крон за каждого «русофила».
Арестовывали всех без разбора на основе доносов и обысков. Причины были самые нелепые, например, русская газета или монета. Крестьянин Михаил Ив. ЗвЪрка из села Водники сообщает: «Меня арестовали 24 августа 1914 г. по доносу одного изъ односельчанъ за то, что я читалъ газету "Русское Слово"».
Некоторых арестовывали и впоследствии отправляли в концлагерь Талергоф, но множество людей было убито по решению военного суда прямо на месте. Из сообщения И.Н. Boвкa: «Къ намъ привели нЪсколькихъ плЪнныхъ русскихъ солдатъ, а вмЪстЪ съ ними 60 крестьянъ и около 80 женщинъ и дЪтей. МнЪ приказали конвоировать узниковъ.
По дорогЪ я узналъ, что арестованные ими крестьяне "руссофилы"... Видъ сЪдыхъ стариковъ, женщинъ съ грудными дЪтьми на рукахъ и плачущихъ отъ страха, голода и устали дЪтей, цеплявшихся за одежду своихъ матерей, производилъ такое удручающее впечатлЪнiе, что даже у одного изъ офицеровъ-нЪмцевъ показались на глазахъ слезы. Стоявшiй рядомъ лейтенантъ, замЪтивъ слезы у товарища, спросилъ: "Что съ тобой?" Тотъ отвЪтилъ: "Ты думаешъ, что эти люди виновны въ чемъ нибудь? Я увЪренъ, что нЪтъ". Тогда лейтенантъ безъ малЪйшей запинки сказалъ: "ВЪдь-же это русофилы, а ихъ cлЪдовало еще до войны всЪхъ перевЪшать".
Но... нЪсколько минутъ томительнаго ожиданiя — и началась казнь».
Составители талергофского альманаха в предисловии ко второму выпуску пишут: «Умирали всЪ, какъ подобаетъ героямъ-мученикамъ, безъ плача и проклятій, со словами молитвы на устахъ. А Андрей Пужакъ, стоя на ступенькахъ висЪлицы, крикнулъ: "Да здравствуетъ Великая, НедЪлимая Русь!"».
Особую жестокость австрийские войска проявляли, отступая после поражения. Это доказывает трагедия, случившаяся на улицах города Перемышля 15 сентября 1914 г. В газете «Прикарпатская Русь» сообщают: «Толпа мЪстныхъ мазепинцевъ, поляковъ и евреевъ, поощряемая солдатами мадьярами, съ такимъ остервеЪніемъ накинулась на проходившихъ подъ конвоемъ арестованныхъ русскихъ крестьянъ и интеллигентовъ, въ общемъ числЪ 48 челов., что сорокъ шесть изъ нихъ были тутъ-же на улицахъ растерзаны на смерть и только два лица остались въ живыхъ. Въ числЪ убитыхъ находилась также и 17-лЪтнян дЪвушка Марія Игнатьевна Мохнацкая, дочь настоятеля прихода въ с. Войтковой, Добромильскаго уЪзда».
Не меньше повезло и арестованным. Многих перевозили в львовские тюрьмы, а затем отправляли в лагеря. Но и путь туда оказывался пыткой для русин. По пути к вокзалу их провожали толпы людей, которые осыпали бранью и камнями узников. На вагонах, в которых везли арестованных, было написано слово «изменники». На каждой остановке по пути в лагерь их ждала разъяренная толпа.
Первые партии прибыли в Талергоф 4 сентября 1914 года. На тот момент не было никаких помещений, и люди спали на земле под открытым небом. Позже были построены бараки, в которых не было ни света, ни отопления. Конвойные всячески издевались над людьми и особенно над священством. Закалывали штыком за малейшую повинность.
Те, кто не скрывали своей русской национальности, подвергались особым экзекуциям, например, их подвешивали за ноги или запирали в одиночные камеры. Одним из них был западно-украинский писатель, поэт, журналист Кузьма Пелехатый.
В начале декабря 1914 началась эпидемия сыпного тифа. Причиной болезни стало купание, в ходе которого люди без одежды, после бани были вынуждены на улице ждать свои вещи из дезинфекции. В своем дневнике священник Іоанн Мащак пишет: «ВЪдь же скученность и антисанитарія бараковъ, тЪснота, холодъ, грязь, отсутствіе врачебной опеки, невозможная пища и ея скудость, отсутствіе самыхъ необходимыхъ вещей въ помЪщеніяхъ, гдЪ содержатся сотни и тысячи человЪческихъ существъ въ заключеніи, - явно показываютъ, что все это расчитано на скорЪйшее истребленіе всЪхъ насъ. ВЪдь же въ баракахъ нарочно не изолируютъ больныхъ отъ здоровыхъ. Все это прямо бьетъ въ глаза. И мы совершенно беспомощны и беззащитны». Эпидемия продлилась вплоть до марта 1915 года. За это время погибло более двух тысяч человек.
Существовал еще один лагерь Терезин, находившийся в Чехии. 3 сентября 1914 года сюда привезли первую партию узников. По масштабам этот лагерь был меньше Талергофа. Здесь жилось легче благодаря помощи чешского населения, которое боролась за улучшение условий проживания.
Важно отметить, что в последние годы узников выпускали на свободу при условии, что в графе «национальность» они напишут украинец, но большинство не воспользовалось этой возможностью.
Лагеря Талергоф и Терезин просуществовали с 1914 по 1917 год. Через него прошло от 30 до 40 тысяч русин. После смерти Франца-Иосифа австрийский император Карл Первый весной 1917 года сказал: «Все арестованные русские невиновны, но были арестованы, чтобы не сталь ими».
Результатом геноцида русин стало то, что их удельный вес в Галиции сократился почти вдвое. Подсчитать точное количество жертв австро-мадьярского террора очень трудно, примерно оно составляет около 60 тысяч человек. Некоторые источники сообщают, что «на территории Галиции, Буковины и Закарпатья всего пострадали 120 000 человек. Было убито около 300 униатских священников заподозренных в симпатиях к православию».
Казни, расстрелы, аресты – все это геноцид русин, о котором знают немногие. Об этой трагедии предпочитают не говорить, но этот период истории Украины как нельзя лучше дает объяснение событиям, которые происходят сегодня. Именно тогда идея предательства дала свои плоды впервые. Нужно отметить, что до войны Австрийские власти всячески поощряли украинское движение и в то же время запрещали русский язык, книги. Разве мы не стали сегодня свидетелями очередного геноцида русских людей на Донбассе? Разве история не повторилась?
И тогда и сейчас запрет на русский язык был предвестником очередной трагедии.
Сегодня достижениями Германии и Австро-Венгрии пользуется США, которые вновь разжигают ненависть между братскими народами и желают расчленить Россию.
Приведенные выше факты и цитаты это лишь малая часть, отражающая происходящее. Более полное описание этих событий можно найти на страницах Талергофского альманаха, который издавался в Львове с 1924 по 1932 года. «Пусть-же кровь галицко-русскаго народа, его страданія, слезы женъ и дЪтей, вдовъ и сиротъ, пепелища его усадьбъ и селеній будутъ, хотя бы въ маленькой части занесены на страницы исторіи русскаго народа, - с такими словами к нам обращаются бывшие узники. Думаю, ни один русский человек не сможет остаться равнодушным к этой трагедии всего русского народа. Наша первоочередная задача помнить их жертву, принесенную во имя России.
Этот малый экскурс в трагическую историю Галичины я бы хотела закончить словами бывшего узника Талергофа Василя Варвика: «Для народных масс непонятна была проповедь звериной ненависти к москалям, т.е. великорусам. Верной интуицией, непосредственным восприятием угадывали и чувствовали родство с ними, как и с белорусами, считая их самыми близкими племенами своей малорусской народности. Чем сильнее был напор на Русь, тем упорнее становилась ее защита на Карпатах. За Русь на виселицы, на расстрелы, на издевательства и муки в Терезине, Талергофе, Вене и других вязницах и концлагерях Австро-Венгрии шли тысячи за тысячами, и страдали, и умирали за русскую веру своих предков, за русскую церковь, за русскую икону, за русское слово, за русскую песню, за русскую душу, за русское сердце, за русскую волю, за русскую землю, за русскую честь и совесть».
