Прозреть сущность каждого народа можно через его понимание победы. Через понимание того, когда и в каком случае тот или иной народ ощущает себя победителем. В этом смысле есть два понимания победы: победа самостийная, победа алчущего и жаждущего славы, порабощения и господства и победа ради истины и справедливости, а не ради триумфа, медных труб и почивания на лаврах, победа как итог изнурительной работы, а не как сокрушительное шествие гегемона.
В самом слове "победа" заложено преодоление беды. И уже это свидетельствует о том, что русский народ никогда не начинал войн первым — к нему приходила беда и ее надо было перебарывать. "Осиливать, одолевать, превозмогать, поборать, смирять" — так толкует глагол "побеждать" словарь Даля. Здесь и сила, и доля, и борьба, и, что самое важное, смирение. Причем смирение как самих себя с выпавшей участью, так и противника, утратившего чувство справедливости. Не уничтожение, а именно смирение, а значит, усмирение, возврат к миру.
Русский народ-победитель — не тот, кто "оставляет врагу только глаза, чтобы было чем плакать". Русский солдат-победитель отдает свой кусок хлеба ребенку, отец которого, может быть, еще вчера стрелял в победившего.
"Победа" — самое сладкозвучное слово для русского слуха. Им проникнуто все наше бытие. Оно звучит в молитвах, тропарях и акафистах — в наших упованиях на Христа, Богородицу и всех святых: "Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще"; "Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твой, Богородице, но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто Неневестная"; "Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние твое; победы православным христианом на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство".
В слове "победа" воплотились народная мудрость, многовековой опыт, остроумие и смекалка, что передают наши пословицы и поговорки: "ополчения побеждаются, цари покорствуют, а дух народный непобедим"; "кулаком победишь одного, а умом тысячи"; "хотя себе досадить, а недруга победить".
Слово "Победа" звучит в названии наших улиц, проспектов и площадей. Им вдохновлена наша техносфера — от заводов и фабрик, до автомобилей и часов — потому что победой мерится русское время и пространство, движение и история.
Любой, кто попытается написать русскую историю как историю поражений, неминуемо зайдет в тупик, потому что не увидит в событиях и поступках ни логики, ни закономерностей, ни аналогий. Пораженческая концепция рассыплется, ведь наша история — это история побед. И суть этой истории в ее непрерывности: "“Русская победа” — есть неизбежная принадлежность нашей истории, делающая каждый исторический век “русским веком”, ведущая нас через горести, поражения и невзгоды к ослепительному Божественному прозрению". Даже там, где, на первый взгляд, мы несли потери, уже начиналась победа. Так, Торжок, давший отпор Батыю, отвернувший его от Новгорода, положил за полтора века начало победы на Куликовом поле.
Победа в Отечественной войне 1812 года началась с неба Аустерлица, увиденного русским солдатом глазами Андрея Болконского, когда земля через человеческие очи соединилась с "вечной лазурью": "Над ним не было ничего уже, кроме неба, — высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками… Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!.. ".
Победа мая 1945 года началась в июне 1941, когда оборонцы Брестской крепости встали живым щитом на пути врага: "22 июня — 20 июля 1941 г. Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22.VI.1941 — 3.15 ч. Умрем, но не уйдем! Умрем, но из крепости не уйдем"; "Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина. 20 /VII—41 г.". Штыки, которыми начертаны эти надписи на стенах крепости, не легли к ногам врага. Их победоносная сила незримо устремилась на фронта и вселилась в штыки тех, кто оборонял Москву, восходил на Мамаев курган, брал Берлин.
Эта Победа 1945 года стала смыслом и сосредоточением всей русской истории. Десятки наших поколений, не только дедов и прадедов, но и пращуров положили за нее свои силы и жизни. Князь Владимир крестил Русь, и ей даны были в заступничество силы небесные и покров Богородицы, чтобы остановить противосолонь немецкой свастики. На алтарь майской Победы положил свое копье Пересвет, чтобы оно стало древком красного знамени над Рейхстагом. В ней пушкинское "Победа! сердцу сладкий час! Россия! встань и возвышайся!". В этой Победе залпы артиллериста Толстого и сабельные удары гусара Лермонтова. Об этой Победе молился на камне Серафим Саровский. Император Николай II испил горькую чашу народа, где были не только братоубийственные революция и гражданская война, но и четыре года противостояния фашистам.
Эта война оказалась не просто мировой геополитической схваткой, противоборством оружия, человеческого мужества и полководческого умения. Эту войну мы вели на два фронта, перед нами развернулся фронт земной и фронт небесный, потому как "врага на Небе победить невозможно, если не победить его на земле". Советский Союз принес в жертву тридцать миллионов своих сыновей. И этот коллективный агнец сравним только с Христовой жертвой. Здесь столкнулись не два мировоззрения, не две сверхдержавы, а две силы, которые могли либо привести человечество к свету, либо низвергнуть его во тьму.
Так было и в эпоху распятия Христа — вступили в противоборство космогоническая тьма и космогонический свет. Русский народ выступил архистратигом Михаилом, победившим Денницу, и эта Победа отмечается церковью как православный праздник. Всех героев этой войны следует воспринимать как святомучеников, крестившихся кровью на полях сражений, оттого Россия через Победу воссоединилась с небом. Это о народе-победителе в Священном Писании сказано: "Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел со Отцем Моим на престоле Его".
После войны над страной разлился Пасхальный звон. После войны была возрождена Троице-Сергиева лавра, где русский народ вновь взошел на Маковец, услышал молитвы преподобного Сергия Радонежского, которые не стихали со времен Куликовской битвы.
Маршал Победы Георгий Жуков в благодарственных письмах обращался к солдатам Победы: "В это великое дело Победы внесли свой посильный вклад и Вы, дорогой товарищ! Это о Вас говорил в Кремле Генералиссимус Советского Союза товарищ Сталин на приеме в честь участников Парада Победы как о людях простых, обычных, скромных, звания у которых нет и “чинов мало”, но людей, являющихся главными “винтиками”, которые держат “в состоянии готовности наш государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела, людей, которые держат нас, как основание держит вершину”".
"Великое дело победы" наш народ свершил как прочный "механизм", как живой и самый терпеливый организм, как неустанный молитвенник. В этой соборной войне не было непричастных к Победе: "Энергии, таившиеся в глубинах русской истории, проснулись и двинулись на помощь окровавленным советским дивизиям, поселились в душах атакующих пехотинцев, в истерзанных телах пленных подпольщиков, в сердцах малолеток, вставших к токарным станкам". Фронт и тыл, эвакуация и эмиграция — все слились в единый меч Победы. "Белых" добровольцев в поддержку Красной армии готов был направить генерал Деникин. Всем сердцем болел за нашу Победу Нобелевский лауреат Бунин. Он восхищался поэмой Твардовского "Василий Теркин" — и в этой неразрывности русского слова на эмиграцию и митрополию была нерасторжимость русской истории, вековечность русской Победы.
О вкладе тыла в Победу поэт Николай Глазков написал пронзительные и емкие строки:
Мы, современники, конечно, помним
Дни тяжких поражений и утрат,
И не забыто нами Подмосковье,
И не забыт горящий Сталинград,
Но в заревах решающих сражений
Нельзя позабывать и про Урал,
Который с величайшим напряженьем
Победное оружие ковал…
И с цифрами проверенными сверясь,
Ученый западный писал потом:
— Вступил в экономическую зрелость
СССР — в году сорок втором.
Не только экономическая и военная, но и духовная зрелость стала залогом нашей Победы. Стремление к Победе, к восстановлению Божественной справедливости сложилось у нашего народа в особое мироощущение, учение, "религию русской Победы": "Победа — это и дело, и время, и учение, и Дух Живой, и Россия Земная, и Россия Небесная, и Рай, который тоже — Россия. Не всякий это учение может сказать словами, но всякий им дышит, спасается и спасает других…". Явило икону Победы, "к которой мы припадаем, одухотворенные на великие, непосильные иным народам свершения".
Победа 1945 года подобна исторической линзе, которая сначала из прошлых столетий собрала победоносные лучи, а потом, в разы преумножив, рассеяла их на будущие века и поколения. Из этих лучей Победы вырос русский космос, ими был осиян Гагарин. В лучах этой Победы приняли героическую смерть Евгений Родионов, моряки подлодки "Курск", бойцы псковской десантной дивизии. Эти победные лучи воссоединили Крым и Россию. Победоносные события русской истории и русского будущего подобны праздникам церковного календаря: "Победа для России повторяется бессчетное количество раз, как бессчетное количество раз повторяется Распятие и Воскресение Христа…".
Наша вера в Победу, сохранение ее лучезарного света — залог нашего единства и мировой гармонии. Сегодня все активнее хотят лишить нас этой веры, пытаются "победить Победу", искажая не только земную правду, но и Божественную истину. Враг лукав, и теперь он не просто переписывает историю, но и пытается разобщить нас, используя Победу: лишает ее философии общего дела, дробит на фрагменты, эпизоды и участки, стараясь закрепить каждый из них за отдельно взятым народом, сказать, что не было единой советской Победы, а были, например, частные победы украинцев.
Враг не ведает, что творит, ибо Победа — это опорная точка бытия для всех: и победивших, и побежденных, и наблюдавших. Это "и солнце, и звезда, и месяц, и Россия, и ромашка, и матушка, и доченька". Если лишить мир этой опоры, реки пойдут вспять, камни возопиют, сломается печать, наложенная на врата, за которые было загнано вселенское зло. И если оно вырвется, то распространится подобно моровой язве из сна Раскольникова: "Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. В городах целый день били в набат: созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и всё погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек; это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса".
Отдельные вспышки этого кошмара сегодня возникают в нашей действительности. Искушениями и богопротивными делами трихины просачиваются сквозь затворенные русским народом врата, подтачивают наложенную печать. И русскому народу вновь приходится бороться с ними, терпеть тяготы и лишения, восстанавливать Божественную справедливость, ибо "претерпевшим до конца даруется Победа".
Русский народ — Победоносец. На его груди "победотворный крест". В нас живут слова молитвы за Отечество святого праведного Иоанна Кронштадтского: "Отче наш, иже еси на небесах! Да святится Имя Твое в России! Да придет царствие Твое в России! Да будет воля Твоя в России! Ты насади в ней веру истинную и животворную! Ей, Господи, восстани на помощь нашу! Господи! Ты видишь хитрость врагов православной веры и Церкви Твоей и их рвение — одолеть ее. Положи им конец, Господи! Сниди сокрушить эту гору нечестия. Буди! Господи! Исправь нас и яви нас достойными Себя, достойными нашего христианского звания и избрания! Твое безмерное милосердие да покроет грехи наши! Господи! Выведи Россию на путь истинный и спасительный, насади твердую веру в сердцах всех сынов её, да сияет Церковь Твоя Православием; все сословия научи ходить путями Твоими! Господи! Сохрани Церковь Твою непоколебимо! Спаси, Господи, народ русский, Церковь православную в России! Святое воинство Небесной Церкви, ополчись, ополчись за Церковь Божию, на земле российской сущую!".
Россия благословлена молитвой "Отче наш". Россия — хранительница Нагорной проповеди и фаворского света. Веруем, что с нами Святое Воинство, а с ним "великое дело Победы" пребудет непоколебимо.
Илл. икона Архангел Михаил побеждает дьявола (Теодор Поулакис, 2-я половина XVII века)
