Донбасс и его образ можно, конечно, выводить из образов предельной древности и увязывать с отсветами лиманов Тетиса, древнего великого моря восточной половины европейской России и западной Азии. Это выглядело бы романтично, но было уж слишком давно. Хотя ведь это море, или океан, разделяло два древних материка: Лавразию и Гондвану, — и образ рубежа, разделяющего части света, можно увязать и с этим.
Только с тех пор и те материки исчезли, и то море ушло, оставив артефакты в виде Чёрного, Азовского, Каспийского и Аральского морей. О промышленном освоении тогда малозаселённых пространств будущего Донбасса первым повёл речь Пётр I триста лет назад, издав в конце 1722 года Указ "О приискании на Дону и в Воронежской губернии каменного угля и руд". Так что, с одной стороны, 7 декабря 2022 года Донбасс может справлять юбилей — своё 300-летие, с другой — он ровесник именно Российской империи, т.к. появился через год после её образования.
И всё же как промышленный регион и субъект хозяйственно-политической деятельности Донбасс появился, когда родилась и стремительно развилась индустрия, — в конце XIX века. Когда сначала промышленники региона поставили вопрос о его «экономической неделимости» и административном объединении Екатеринославской, Харьковской губерний и области Войска Донского. Новая эпоха — эпоха индустриального общества — требовала новых форм административно-политической жизни. И создавала новые социумы.
В Донбассе рождались новые акторы и субъекты политической жизни; и опорой партии большевиков Донбасс стал потому, что его основой были люди промышленного труда.
Когда 30 января (12 февраля) 1918 года на IV областном съезде Советов рабочих депутатов Донецкого и Криворожского бассейнов в Харькове лидер большевиков Семён Васильченко обосновывал в своём докладе идею провозглашения Донецко-Криворожской республики, он говорил не об обособлении Донбасса, он говорил о новом принципе государственной организации страны: «По мере укрепления советской власти на местах федерации Российских Социалистических Республик будут строиться не по национальным признакам, а по особенностям экономически-хозяйственного быта. Такой самодовлеющей в хозяйственном отношении единицей является Донецкий и Криворожский бассейн. Донецкая республика может стать образцом социалистического хозяйства для других республик».
Он видел республику в составе не Украины, а России не потому, что был противником Украины и сторонником России, а потому, что, рассматривая Российскую советскую федерацию как оболочку, подобную той, которой потом станет Советский Союз, видел её как наднациональный каркас, охватывающий большие хозяйственные регионы, населённые людьми с общностью профессионально-экономической занятости. С общими интересами, привычками и бытом.
Собственно, и провозглашённая тогда Украинская народная республика Советов, противопоставившая себя тому, что называлось "Украинской народной республикой", возглавлявшейся тогда Центральной радой, однородной низложенному Правительству Керенского, была конституирована, в отличие от УНР, не как республика, отделённая от России, а как входящая в состав РСФСР.
Предполагалось, что она объединит Екатеринославскую, Харьковскую, часть территории Херсонской губернии, а также территорию Ростовской области с Ростовом-на-Дону, Таганрогом, Новочеркасском.
И когда республика Донбасса была учреждена, часть местных Советов, городов и районов это решение поддержала — часть не поддержала. Но ЦК РСДРП (б) 18 февраля направил ДКСР телеграмму за подписью Стасовой с выражением поддержки: «Уважаемые товарищи… Приветствуем вас за ту последовательную линию, которую вы провели при формировании СНК»; Ленин о подготовке такого решения знал и против него не возражал: в своих статьях по национальному вопросу он отмечал, что район Донбасса становится зоной образования новых, интернациональных общностей, основанных на общей занятости людей заводским промышленным трудом, и становится неким ядром образования новых человеческих, культурных и межнациональных отношений.
Всё это было после и на фоне того, что в ночь на 9 (22) января 1918 года Центральная рада под давлением эсеров приняла IV Универсал, провозгласив УНР «самостоятельной, независимой, вольной» державой и, призвав к «очистке Украины от насланных из Петрограда наёмных захватчиков…» Предписывалось в первоочередном порядке «с этого дня вести уже начатые им переговоры о мире с Центральными державами совершенно самостоятельно и довести их до конца, невзирая ни на какие препоны со стороны каких-либо других частей бывшей Российской империи, и установить мир…»
Большевики 16 (29) января ответили восстанием в Киеве. Премьер Винниченко призвал в столицу радикально-националистические отряды Петлюры, ранее отправленного в отставку за экстремизм, и 18 (31) января 1918 года распустил социал-демократический Совет министров УНР, передав формирование правительства националистически-ориентированным эсерам. 22 января (4 февраля) восстание было подавлено.
Но в тот же день отправленные Советской Россией войска вошли в Киев, закрепились в Дарнице и 27 января (9 февраля) освободили город от националистов. Правительство бежало, и в Киев переехало правительство советской Украины.
Бежавшее националистическое правительство Центральной Рады бросилось за защитой к австрийцам и немцам и 27 января (9 февраля) подписало с ними сепаратный мирный договор — тоже Брестский. И тут же, 31 января (13 февраля), делегация УНР потребовала от Германии и Австро-Венгрии ввода их войск на территорию Украины и помощи против советских войск.
Советская Россия и её делегация на переговорах с Четверным союзом оказалась в условиях, когда её Юго-Западный и Румынский фронты частью перешли в подчинение УНР, а те части, которые этого подчинения не признавали, — получали в своём тылу отряды националистов и «украинизированных» частей, а ещё — заходящие по приглашению УНР австрийские и германские части.
Вынужденное в этих условиях подписать Брестский Договор Ленинское правительство постаралось ответить; учитывая, что в договоре говорилось именно об УНР, границы с которой не оговаривались, а на территории Украины существовало ещё как минимум три государственных образования: Украинская народная республика Советов со столицей в Харькове, Донецко-Криворожская советская республика, Одесская советская республика, — 17−19 марта на проходившем в Екатеринославе II Всеукраинском съезде Советов они объединялись в одну Украинскую советскую республику, получавшую статус независимой в составе России. Основанием объединения было то, что:
1. все три республики обладают общим политическим устройством — Советами;
2. все три республики объединены общими задачами борьбы с национализмом и германской оккупацией;
3. все три республики, объединившись, входят в состав Советской России.
Имелось в виду, что создаваемая республика по определению не имеет отношения к УНР, а потому на неё не распространяется признание оккупации УНР австро-германскими войсками, но, признаваясь независимыми, они могут своими объединёнными силами защищать свою независимость от оккупации. То есть это была форма обхода положений Брестского мира без его формального нарушения Россией. Донецко-Криворожская республика объединялась с Украинской для консолидации сил в борьбе с врагом. Однако в общем расклад сил оказался таким, что военного потенциала объединённых республик не хватило для противостояния и УНР, и австро-германской оккупации… По факту, к маю объединённая республика пала, хотя её часть — рабочие отряды — продолжали партизанскую борьбу.
Но Донбасс и рабочие Донбасса стали одной из основных опор Советской России в борьбе и против интервенции, и против украинских националистов Петлюры, и против вооружаемого западными странами белого движения. А ещё — опорой промышленного возрождения и индустриализации страны.
В феврале 1919 года вновь встал вопрос о судьбе Донбасса, и действительно, Ленин теперь поддержал его вхождение в состав УССР: Владимир Ильич в принципе был сторонником более крупных государственных образований. Об этом ещё, наверное, придётся говорить отдельно, но он считал необходимым создать условия для того, чтобы УССР была сильной, советской и дружественной Советской России республикой. Правду говорят, что отстаивая включение Донбасса в состав УССР, Ленин укреплял «пролетарскую составляющую» социальной структуры Украины. Только умалчивают, что, делая это, он укреплял и пророссийскую составляющую населения Украины, препятствуя попыткам буржуазно-националистических сил оторвать Украину от России.
Ещё перед этим он писал: «И мы вовсе не сторонники непременно маленьких наций; мы безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию и против мещанского идеала федеративных отношений». И ещё: «Но, пока и поскольку разные нации составляют единое государство, марксисты ни в каком случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации. Централизованное крупное государство есть громадный исторический шаг вперёд от средневековой раздробленности к будущему социалистическому единству всего мира, и иначе как через такое государство (неразрывно связанное с капитализмом) нет и быть не может пути к социализму».
Для сохранения Украины нужно было переместить противостояние из плоскости «независимость — зависимость» в другую, содержательную плоскость: «Какая независимость? Чем наполненная? Союзная России или враждебная? Дружественная или националистическая?»
Поэтому Ленин от формы переводил вопрос к существу и, признавая за Украиной право на независимость, создавал условия для того, чтобы эта юридически формальная независимость на деле была по существу в полном смысле слова братской и дружеской. И включая Донбасс (и ряд других областей) в состав — не Украины, нет, — Украинской Советской Социалистической Республики, он вводил в её состав мощный компонент как классово-близкий советской власти, так и пророссийский, и русскоговорящий, но ещё — и интернациональный, учитывая исторически интернациональный состав населения Донбасса. Создавался мощный якорь, компонент, противостоящий буржуазно-националистическим угрозам отсоединения.
Как писал он же: «Право есть ничто без силы, способной принудить к соблюдению этого права». Он признавал право на самоопределение, но в лице Донбасса создавал силу, способную противостоять бездумному использованию этого права националистами.
Почему этот якорь не сработал в 1991 году — отдельный вопрос. Но он сработал через двадцать лет, и миссия начала исполняться: промышленный и рабочий Донбасс встал преградой на пути фашизации буржуазно-националистической Украины.
Донбасс оказался своего рода непобеждённой территорией советского мира. Мира, где люди жили трудом и мечтой, а главное — созиданием и строительством.
Как бы кто-то не ставил сегодня в вину Ленину разрушение Союза — Донбасс стал закладкой противостояния дальнейшему распаду и порабощению страны — всей страны. Более двух десятилетий, с 1991-го по 2014-й, он сдерживал дрейф Украины и к национализму, и на Запад. Сдерживал, как бы его в эти два десятилетия не предавали его местные лидеры и его буржуазия. И восемь лет стоял крепостным валом на пути агрессии стран Запада против России, прикрывая её от приближения баз НАТО и их ракетных установок, а когда Россия перешла в контрнаступление, пошёл впереди, освобождая Украину, восстанавливая памятники Ленину, возвращая советские имена улицам и городам и неся вперёд всё те же красные знамёна, которые он поднимал, выступая и против Центральной Рады, и против Гетмана, и против белых армий, вооружённых всё теми же странами Запада, и против гитлеровского вторжения.
Вопрос теперь в том, что дальше. Потому что Донбасс и его борьба дали стране ещё один шанс на возрождение. На то, чтобы осознать свои ошибки конца 1980-х и понять, что́ она потеряла, отказавшись от себя той эпохи, а главное — от того состояния, в котором она всё время стремилась вперёд и в будущее, создавая Новый Мир.
Донбасс дал этот шанс и тем, что выстоял, и тем, что сохранил свою былую сущность, и тем, что показал, на что способны люди, привыкшие работать, а не торговать.
И дело не в схватке «цивилизаций». Не в том, что Запад исконно ненавидел «верную духовным заветам Россию». Всё это — не схватка католиков и протестантов с православными, «бесов» с «верующими».
Просто западная, в первую очередь американская, экономика с некоторых пор строится на необходимости постоянной подпитки себя внешними ресурсами — для поддержания внутреннего баланса между своими богатыми и «бедными». Захват и ограбление Украины, а затем, как им хотелось бы, и России, — вопрос подпитки ресурсами, которых давно не хватает. На пути этого нового империалистического ограбления встал, как и сто лет назад, пролетарский (в современном смысле слова) Донбасс. Индустриальное общество встало против торгово-деиндустриализованного.
И вопрос в том, кто и какие выводы из этого наберётся смелости сделать. И куда поведёт мир: вновь в лагуны торгово-рыночной экономики с её финансовыми имитациями развития или к миру новой индустрии.
А ещё — найдёт ли себе в XXI веке место идея объединения людей «по особенностям экономически-хозяйственного быта», то есть объединения по совместной творчески заинтересованной деятельности. И станет ли для них самым важным интересный производительный труд и радость, которую этот содержательный труд может принести. Потому что, если высшей радостью будет считаться, как на том же Западе, комфорт, — будет горько и недостойно той крови, которая была пролита Донбассом, когда он восемь лет защищал Россию, и теми, кто пришёл к нему на помощь.
