1. Тезис: сильные деньги
Держу я в руках пластиковый билет, дающий право одной поездки на Московском метрополитене. Действие этого билета ограниченно по времени: его срок годности 5 дней, включая день продажи. Не будем вдаваться в подробности причин такого лимита. Хотелось бы сказать как раз о другом: если мы уберём это ограничение, сделав действие этого билета безсрочным, то данный кусок пластика превратится в самую наитвердейшую валюту в мире.
На курс такой валюты не влиял бы ни один из факторов, определяющих стоимость современных денег; такая валюта стала бы независимой от котировок бирж, цен на нефть и на золото, курса доллара и прочего; такая валюта не зависела бы даже от состояния отечественной экономики, т.к. колебание объёма ВВП или наполнение золотовалютного резерва страны не оказывают ни малейшего влияния на движение поездов. А именно движение поездов и наделяет эти (гипотетические) деньги ценностью. Железобетонно стабильной ценностью: и сегодня, и завтра, и через десять лет, и через полвека этот билет (был бы) обеспечен возможностью проезда в Московском метро. Т.е. вечной ликвидностью.
Надо сказать, что подобный опыт уже существовал в истории России. В мрачный период Гражданской войны в сфере финансов царила полная вакханалия. В обращении находились дореволюционные ассигнации, большевистские «совзнаки», «думские деньги», «керенки», «колокольчики» Деникина, «сибирки» Колчака, «моржовки» Архангельского банка, купюры Дальневосточной республики, Украинской директории, Уфимской директории, других «государств» – всего более 2 000 разновидностей различных «валют»; круче всех, конечно, был Махно, на чьих деньгах вместо водяных знаков печатались матерные частушки. В этом хаосе, естественно, доверия к бумажным деньгам не могло быть никакого, они обесценивались мгновенно. Исключение составляли только транспортные талоны достоинством в 5 рублей, чья покупательная способность почти соответствовала номиналу и могла конкурировать даже с царскими золотыми монетами. Ибо такой талон гарантировал проезд по железной дороге, и его охотно использовали в качестве платёжного средства для купли-продажи предметов первой необходимости на всех привокзальных рынках, где в то время в основном и осуществлялась розничная торговля. Железнодорожный талон оставался сильной валютой, несмотря на царивший вокруг кавардак.
2. Антитезис: слабые деньги
Как известно в 1969 году экономист, будущий Нобелевский лауреат Милтон Фридман предложил разбрасывать деньги с вертолётов, чтобы преодолеть рецессию экономики. И хотя Фридман говорил о разовой акции, часть его последователей выстроила на этом предложении целую философию «вертолётных денег».
(Надо заметить, что «вертолётные деньги» часто путают с популистским т.н. «безусловным базовым доходом», что в корне неверно. Безусловный базовый доход – это совсем иная тема, к данному нарративу не имеющая никакого отношения).
Смысл идеи заключён в перманентной монетизации бюджетного дефицита, когда деньги поступают непосредственно к потребителю. Проще говоря, правительство печатает денег столько, сколько необходимо для покрытия расходной части государственного бюджета, а затем буквально раздаёт эти деньги гражданам. Увеличение денежной массы неизбежно ослабит национальную валюту и приведёт к её девальвации – это, конечно, минус такой политики. Но на это горячие сторонники «вертолётных денег» возражают: ну и что? Все без исключения современные валюты являются инфляционными и отличаются только темпами своего обесценивания. Главное, чтобы этот процесс был контролируемым: да, инфляция будет расти, у банкнот национальной валюты будет увеличиваться номинал, но правительство может (и должно) ежеквартально увеличивать зарплаты, пенсии, пособия, прожиточный минимум, а каждые 8-10 лет проводить деноминацию, убирая с ассигнаций «лишние нули». А дальше всё начинается по новой.
У этой теории есть очевидные плюсы: потребитель, зная, что получаемые им деньги вскоре обесценятся, будет стремиться быстрее их потратить, активно обменивая ассигнации на материальные ценности и услуги, что создаёт благоприятные условия для развития бизнеса. Но и бизнесмен, оберегая свои доходы от инфляции, будет вкладывать их в новые товары; деньги начнут вращаться с бешеной скоростью; в разы увеличится количество трансакций, что благотворно скажется на банковской сфере; а налоги со всех этих сделок пополнят доходную часть бюджета страны. Т.е. чем больше государство даёт своему народу, тем больше оно, в конечном счёте, и получает.
Естественно, разбрасывать деньги с вертолёта никто не будет. А вот увеличить стипендии в ВУЗах в 10 раз, бюджетные зарплаты и пенсии в 20 раз, пособия на детей в 100 раз и т.д., и т.п., с помощью рассматриваемой схемы можно легко. Или вернуть (с полным, справедливым перерасчётом и накопившимися процентами) сбережения граждан СССР, мгновенно обесцененные либеральными реформами в начале 90-х годов. Или выдавать субсидии людям, попавшим в «квалификационную яму», т.е. потерявшим работу из-за научно-технического прогресса – такая проблема ощутимо назрела, т.к. многие специальности отмирают по причине внедрения технологий, не требующих человеческого участия – размер таких субсидий не должен быть символическим, ведь человеку необходимо переучиться на новую профессию или открыть собственное дело.
Кстати, рано или поздно это коснётся необъятно раздутой армии российских чиновников: главное чтоб их количество наконец-то радикально сократилось, и не будет (при предлагаемой финансовой политике) ничего страшного в том, если они при увольнении получат «золотые парашюты». А вот Министерство финансов вполне может избежать сокращений штата сотрудников: в предлагаемой модели у Минфина работы будет невпроворот – искать всё новые и новые поводы для того, чтобы раздать гражданам России как можно больше денег. И это помимо банальной индексации пенсий и стипендий с учётом инфляции.
3. Синтез
А кто вообще решил, что у суверенного государства должна быть только одна национальная валюта?
Мы знаем, что инфляция хороша для экспорта (об этом нам словом и делом постоянно напоминают доморощенные либеральные компрадоры). И наоборот: крепкая, обладающая высокой покупательной способностью, национальная валюта создаёт благоприятные условия для импорта. Таковы законы экономики, загоняющие любые государства в патовую ситуацию, где первое исключает второе, и государствам приходится делать выбор либо в пользу первого, либо в пользу второго. Так, например, Китай искусственно занижает курс юаня, что бы захватывать новые и новые рынки сбыта своих товаров, а Швейцария, привыкшая жить на всём готовом, принимает все меры к укреплению своего франка.
Россия, как центр консолидации народов Евразии, естественно заинтересована в экспорте (точнее, в увеличении объёма экспорта готовой продукции взамен экспорта сырья). Но именно как центр, Россия заинтересована и в импорте (в первую очередь, конечно, в импорте высоких технологий). Само собою напрашивается решение о создании бивалютной финансовой системы, комфортной как для экспорта, так и для импорта.
Например, ВПК. Заказ Вооружённых сил на, образно говоря, танк «Армата» финансируется сильным рублём, а завод, получающий эти стабильные рубли, готов закупать на них дорогие высокоточные станки и другое самое современное оборудование у партнёров, в т.ч. зарубежных. Качество изготовления русских танков растёт, вместе с могуществом страны, боеспособностью армии и доходами как завода, так указанных партнёров.
Другой завод (или даже другой цех этого же завода) производит, например, танк Т-55, который, несмотря на все модификации, давно устарел, однако худо-бедно пользуется ещё спросом на международном рынке вооружений. Это производство финансируется слабой валютой, что позволяет максимально снизить себестоимость танка Т-55 и, таким образом, продать большее число боевых машин. А раз продукция активно реализуется, то зарплаты на втором производстве могут быть даже и повыше, чем на первом. Но – инфляционными деньгами.
Конечно, получать зарплату стабильной валютой престижнее. И этот фактор стимулирует руководство второго производства повысить квалификацию своих сотрудников, разработать новую модель танка, который станет на порядок круче «Арматы» и будет принят на вооружение армии РФ. А потому что не должно быть ничего престижнее, чем работа на Вооружённые силы Российской Федерации.
Кстати, одним из первейших бенефициаров крепкого рубля должны стать ВС России, что резко повысит привлекательность воинской службы, весьма наглядно и без всякой её рекламы. Ибо, получив денежное довольствие, пойдя в увольнительную, посетив местное кафе или ресторан, обычный солдат автоматически станет ВИП-клиентом: все же понимают, какими банкнотами он будет расплачиваться.
А вот представитель т.н. «креативного класса» – дизайнер, блогер, нарратолог, экономист, обниматель панд, историк моды, стриптизёр, брейдер или педикюрщик – должен получать заработную плату слабой валютой. Пусть эта плата будет высокой, может быть даже огромной, но дешёвыми деньгами. Почему – об этом ниже.
А пока, чтобы избежать путаницы, дадим этой слабой валюте условное название «керенки».
4. Тезис: сильные деньги
Итак, предположим, в порядке эксперимента, Государственное унитарное предприятие «Московский метрополитен» начинает эмиссию собственных дензнаков. Пусть поначалу это будет внутренняя, корпоративная валюта. Приличествующий масштабам проекта юридический статус мы предадим ей позже.
Как нам условно назвать гипотетические деньги, претендующие на статус самого твёрдого платёжного средства на планете? Естественно, «сталинка», «сталинский рубль», ибо даже самые лютые враги Генералиссимуса согласятся, что слово «твёрдость» и слово «Сталин» для всех являются словами-синонимами. Поэтому на купюрах метрополитеновских денег должен, на страх врагам, быть начертан светлый лик Иосифа Виссарионовича.
(Впрочем, названия денежным единицам мы сейчас раздаём условные, чтобы, повторюсь, избежать неразберихи. Главное – смысл идеи, а какие она примет внешние формы не так уж и важно. Крепкая валюта может носить и другие названия: например, «империал» – были в нашей истории такие деньги. Однако, учитывая всё возрастающую в российском обществе популярность именно указанного политического деятеля, видится рациональным употребление имени Сталина даже из чисто практических, маркетинговых целей: придание фиатности твёрдому рублю, т.е. умножения доверия к нему граждан.
Название же «керенка» – вообще чисто символическое. Речь идёт об обычных, существующих ныне, «набиуллинских» рублях).
Одной гарантии прогулки по метро, конечно, недостаточно для полноценного платёжного средства, т.к. ликвидность настоящих денег должна обеспечиваться в т.ч. продуктами питания, предметами первой необходимости и другими быстрореализуемыми товарами. Т.е. всем тем, чем совсем недавно торговали коммерческие ларьки, стоявшие близ каждой станции метрополитена. Но случилась «Ночь длинных ковшей», когда распоряжением руководства столицы внезапно и молниеносно были снесены все незаконные торговые точки в подземных переходах и на прилежащих ко входам в метро территориях. Всё дело в том, что сейчас многие из этих магазинчиков восстанавливаются, но уже на законных основаниях. Так вот: одним из критериев такой законности (кроме обязательных: соблюдения санитарных норм, противопожарной безопасности, наличие контрольно-кассовой техники и др.) может стать директива, обязывающая эти торговые точки принимать к оплате не только обычные деньги, но и сталинки. В рамках эксперимента, конечно. И сталинка в этом случае может стать не только платёжным средством, но организующим, логистическим инструментом для комплексного и планового развития инфраструктуры.
Если эксперимент оказывается успешным, то государство придаёт ему всё более глобальные масштабы. Полученный опыт переносится на весь московский общественный транспорт, затем, с соответствующим пересчётом тарифов, на пригородные электрички, а потом и на поезда дальнего следования. Т.е. на всё АО «РЖД», которое является не только естественной монополией, но и крупнейшим в России работодателем.
Железным дорогам нужны рельсы, вагоны, локомотивы, следовательно, металлургические производства, предприятия тяжёлой промышленности, машиностроительные и станкостроительные заводы так же постепенно втягиваются в зону действия сталинского рубля. И в этой стальной экономике сталинского рубля самая твёрдая в мире валюта используется для взаиморасчётов между предприятиями, модернизации их производственных мощностей и выплату заработных плат работникам. Т.е. вокруг сталинки формируется экономика замкнутого цикла, полностью защищённая от влияния извне, автаркийная, самодостаточная. Но это не означает самоизоляции России и российской экономики в целом, т.к. у нас есть ещё и слабая валюта.
Надо лишний раз оговориться, сталинка не является простым проездным билетом: сталинским рублём, как и обычными деньгами, производится оплата проезда. Но если оплата дороги обычными деньгами (керенками) рано или поздно неизбежно увеличится, ввиду подверженности обычных денег инфляции, то оплата проезда сталинским рублём останется одинаковой навсегда, потому что сталинка сама и обеспечивается возможностью этого проезда. Но раз так, то товары и услуги (во всяком случае, большинство из них), оплачиваемые сталинками, тоже будут иметь фиксированную цену.
Т.е. проезд на метро стоит 1 сталинский рубль или 50 рублей керенками, а шаурма на выходе из метро продаётся за 2 сталинки или за 100 рублей керенками. Года через два проезд будет стоить по-прежнему 1 сталинку, но в керенках уже 500 рублей, а шаурма, соответственно, 2 сталинки или 1000 керенок, потому что крепкие деньги – сталинский рубль – останутся стабильными, а слабую валюту – керенку – девальвирует инфляция. Через 5-6 лет: проезд – 1 сталинка или 5000 керенок, шаурма – 2 сталинки или 10.000 керенок. А вот когда оплата поездки в метро достигнет 50.000 керенок, настанет пора проводить деноминацию этой валюты. То есть лет через десять проезд на московской подземке вновь станет стоить 1 сталинку или 50 керенок, а цена шаурмы – 2 сталинки или 100 керенок. Круг замкнулся, и всё началось сначала.
Или, например, поездка в купе в поезде Москва-Владивосток стоит 18,5 тысяч; через два года вырастет в цене до 185 тысяч; через пять лет – 1 миллион 850 тысяч; через десять лет – 18,5 миллионов; потом – деноминация, и цена вновь становится 18,5 тысяч. Но это в дешёвых керенках, а в твёрдых сталинских рублях путешествие из Москвы во Владивосток в том же самом купе того же поезда будет стоить 370 рублей и через пять лет, и через десять, и через двадцать пять лет. Сколько стоит шаурма во Владивостоке я, уж простите, не знаю. Но в сталинских рублях она тоже вряд ли подорожает.
И эта система, заметьте, не предполагает государственного регулирования цен, она предполагает лишь жёсткий контроль над стабильной валютой, которая печатается в строго ограниченных количествах и передвижение этих количеств тщательно отслеживается, что с использованием современных средств дело нехитрое. Замораживание цен в стабильных рублях на большинство товаров произойдёт автоматически: хочешь работать в зоне сталинки – фиксируй цену. В остальном – полная рыночная свобода.
Привлекательность же экономики могучего сталинского рубля не только в гарантированной сохранности доходов от обесценивания, но и в возможности, например, получить безпроцентный кредит. Что логично.
Да! Пока у нас в стране демократия, для полной защиты крепких денег от обесценивания, категорически необходимо застраховать их от «дурака во власти», поэтому дефляционный статус сталинки должен быть закреплён законодательно. Или даже конституционно.
…Вскоре придёт очередь авиации, речного, а затем и морского транспорта. Это важно ещё и метафизически, потому что ростовщической парадигме «время – деньги» мы противопоставляем свою: «пространство – деньги».
Параллельно с вовлечением в зону сталинки всей транспортной системы РФ (а, вероятно, и не только РФ), а так же производственных мощностей, оснащающих эту систему всем необходимым, следующей целью должна стать ещё одна естественная монополия – единая энергосистема России, точнее то, что от неё осталось в результате деструктивных «реформ» либералов, а конкретно Бориса Немцова (пусть земля ему будет чугуном) и Анатолия Чубайса. Впрочем, стратегической задачей наступления бронебойной сталинской валюты на сферу электроэнергетики (помимо очередного укрепления ликвидности сталинки) является как раз восстановление искусственно разрушенной, единой, централизованной энергетической системы, национализация отрасли и её декоммерциализация, т.к. электроэнергия, при её реализации внутри страны, должна приносить не прибыль, а пользу.
Теперь сталинский рубль будет обеспечен ещё и электричеством. Естественно, все обладатели сталинской валюты смогут оплачивать электроэнергию по низкому фиксированному тарифу, который не будет изменён ни-ког-да.
Теперь, оставаясь банкнотой, сталинка, даже если и не обзаведётся своим электронным аналогом, сможет оказывать мощное влияние на любые криптовалюты, вплоть до превращения их в свои активы (если такая необходимость возникнет). А уж какое раздолье открывается держателям сталинки для майнинга – этого объяснять не требуется.
Такие свойства резко повысят конвертируемость сталинки.
Что же до традиционных валют, то, поскольку победоносный сталинский рубль экранирован от любых внешних воздействий и на 100% застрахован от инфляции, логично высчитывать относительно него курс всех остальных платёжных средств. Так мы узнаем реальную (а не набиуллинскую) цену доллара и других иноземных ассигнаций. И когда Центробанк РФ перестанет быть филиалом ФРС США и станет Государственным банком Российской Федерации, то он сможет, наконец, выстраивать самостоятельную финансовую политику, основываясь на реальной стоимости иностранных денег.
Последнее вовсе не означает, что мы будем торговать валютами по их реальной цене. Наоборот: если наш Госбанк даст гарантии продажи на сталинские рубли любой валюты по немного (но явно) заниженным ценам, то это позволит: а) изымать излишки наличности, поддерживая сталинку в состоянии умеренной дефляции; б) ещё больше стимулировать конвертируемость сталинки; и главное: в) без введения каких-либо запретов и карательных мер сделать фактически невозможной продажу сталинки за инвалюту – ведь никто же не станет покупать сталинку себе в убыток.
А в этом и весь смысл идеи: на сталинский рубль можно купить всё, что угодно, но сам сталинский рубль не продаётся. Его можно только заработать. А чтобы его заработать, иностранец должен взять лучшее из тех материальных ценностей, которые производятся в его стране, привезти в нашу страну и продать их за нашу, самую стабильную в истории человечества, валюту. Таким образом, любому сантехнику или чернорабочему, а уж тем более инженеру станут доступны те блага, которыми в заграницах имеет возможность пользоваться лишь элита. При обязательном условии, что указанный сантехник получает заработную плату в стабильных, сталинских рублях, потому что участвует в наших проектах.
Патриотизм – это идеология патрициев. Такая формулировка сегодня вызовет лишь ухмылку. Но завтра всё должно измениться: человек доказывает свой патриотизм своим участием в нацпроектах, взамен получает уровень жизни, соответствующий его патрицианскому статусу; финансовую аристократию теснит аристократия трудовая; респектабельный, высококвалифицированный фрезеровщик начинает смотреть на коммерсанта свысока; достаток российского сталевара превосходит уровень жизни «цюриховского гнома», а барыга вкалывает, как китаец. Что справедливо.
Национальные проекты. Именно для их реализации всё это и затевается.
Наиболее приоритетным из нацпроектов видится дальнейшее развитие сельского хозяйства нашей страны. Это направление обозначил и Владимир Путин в числе сформулированной им ещё в 2005 году программы «инвестиций в человека» и роста «человеческого капитала». Кроме того, следует вспомнить неоднократные высказывания Президента о русских продуктах питания, как о наиболее безвредных, натуральных, неподверженных генетическим манипуляциям.
И вновь сталинский рубль должен выступить не в качестве абстрактного эквивалента вероятного продукта, а дензнаком, обеспеченным конкретным продовольствием, как быстрореализуемым, так и длительно хранимым. Сталинка, таким образом, в очередной раз укрепит свою ликвидность, а Российская Федерация получит гарантии продовольственной безопасности.
К сожалению, объём данной публикации не позволяет подробно рассмотреть уже имеющиеся проекты претворения в жизнь идеи безоговорочного продовольственного суверенитета России. Но таковые существуют: в частности, около 10 лет назад в Омской губернии была опробована на практике программа «ПАРК: промышленно-аграрные региональные кластеры», её результаты легли в основу одноимённого федерального проекта, о котором было доложено непосредственно В.В. Путину. Однако, поскольку распространение омского опыта на федеральный уровень было поручено представителям либерального клана в российском правительстве, эта работоспособная инициатива так и не перешагнула областные границы.
Что и не удивительно: мы постоянно наблюдаем неприкрытый саботаж прямых распоряжений Президента, в том числе и саботаж национальных проектов. Бурная активность заметна лишь в реализации проекта «Цифровая экономика», об остальных чиновники вспоминают лишь в преддверии выборов, отчитываются в невыполненной работе, вновь получают те же самые распоряжения Президента и вновь выполняют их черепашьими темпами.
Но именно эти вялореализуемые направления и представляют наипервейшую важность: наука, образование, культура, здравоохранение, природосбережение, жильё, поддержка малого бизнеса, технологическое развитие. Либералы, в частности, Кудрин, утверждают, что на все нацпроекты не хватит денег. Почему-то кудринам денег всё время не хватает…
Экономике, ориентированной на экспорт сырья выгоден дешёвый рубль, т.к. слабая национальная валюта способствует увеличению этого экспорта и получению сверхдоходов. Но большие доходы сырьевого сектора приводят к подъёму экономики и укреплению рубля. А сильный рубль, имеющий большую покупательную способность, провоцирует снижение экспорта углеводородов, и либералы страдают от нехватки денег.
Им нужен дешёвый рубль, мы дадим им его – керенку. Но, что бы от их голодных игрищ не страдало население, и не страдал производственный сектор экономики, мы создадим и дорогой рубль – сталинку. И перевод национальных проектов в зону экономики сталинского рубля не только заметно ускорит интенсивность их воплощения в жизнь, но и будет означать столь долгожданную нашим обществом безкровную «революцию сверху».
Мировые финансовые воротилы, «хозяева денег», ведущие баксенфюреры этой планеты ни нам, ни нашему Президенту этой революции никогда не простят. Именно поэтому не стоит, как это сейчас принято, поднимать пиар-шумиху вокруг наших истинных намерений. Либеральные экономисты, скорее всего, поначалу воспримут сталинский рубль как суррогатную валюту, как квазиденьги, боны, как некую социальную помощь, адресованную малообеспеченным слоям населения, что-то типа талонов на питание в США. Не надо разубеждать их в этом. Чем дольше они будут считать сталинку эрзац-деньгами, тем лучше, тем меньше они будут нам мешаться. А меж тем, учитывая всё, изложенное выше, сталинский рубль будет далеко не суррогатом, а реальным эквивалентом труда человека, т.е. как раз тем, чем и должны быть настоящие деньги.
А ведь это не только очень серьёзно, но и очень опасно: если вы внимательно читали этот текст и поняли смысл идеи, то вам, наверняка, ясно, что предлагаемая концепция гораздо революционнее, чем чеканка Муаммаром Каддафи золотого динара. Благо, что либералы и их хозяева, в силу своей природной тупости, будут до последнего пытаться подогнать предлагаемый проект под какую-нибудь из известных им теорий.
И вообще: Имя Генералиссимуса популярно у русского большинства России, а именно этому большинству – государствообразующему, имперскообразующему народу, воинам и работягам, мужикам, ватникам – и предназначены эти деньги. Гламурное же меньшинство при виде купюры, украшенной профилем И.В. Сталина, должно испытывать суеверный страх.
5. Антитезис: слабые деньги
Кстати, если сталинка будет представлена только наличными – это вызовет ряд понятных неудобств, но зато станет абсолютной гарантией от любых кибернетических угроз. А с появлением квантовых компьютеров и формированием кибервойск всеми ведущими странами такие угрозы стали нешуточными.
А вот керенки вполне могут быть даже и криптовалютой. Официальной государственной криптовалютой. Но это отдельная тема.
Постоянно в новостях мы слышим: Владимир Путин распорядился что-то срочно исправить. Чиновники взяли под козырёк: «Исправим! Финансирование этого «срочно» уже внесено в бюджет будущего года». Но «срочно» – это значит немедленно. Вот зачем нужны керенки – финансирование ими любого «срочно» можно организовать в течение часа, ибо их банально печатают по мере надобности, затыкая любые бюджетные дыры, решая любые сиюминутные задачи, в то время как сталинка – это высвобождение ресурсов для решения задач стратегических, всеобъемлющих.
Однако при осуществлении наших глобальных планов могут возникать тактические вопросы, которые, дабы не тормозить развитие экономики сталинского рубля, следует переложить на дешёвую валюту. Так, например, упомянутая выше деприватизация энергетической системы России может подразумевать выплату компенсаций нынешним владельцам российских энергоактивов (среди которых, кстати, есть немецкие, финские и итальянские структуры). И это бремя ляжет на экономику керенки. Т.е. слабые керенки послужат, в том числе, укреплению и без того неубиваемой сталинки. Что логично, ибо (зачастую искусственные) трудности, созданные (и создаваемые) либеральным рынком должны и решаться за счёт либерального же сектора. С окончательным упразднением либерализма многие эти проблемы исчезнут сами собой – это дело будущего, надеемся, что не столь далёкого. Но жить-то нам надо сейчас.
Так же ситуация с упомянутым обменом сталинки на иностранные валюты. Угадайте, откуда мы возьмём эту валюту? Все сделки на территории РФ даже сейчас должны совершаться только на российские рубли: нарушители штрафуются на три четверти от суммы сделки. После реформирования Центробанка РФ в Госбанк, экспортноориентированные предприятия, получив валютную прибыль, сдают её государству, взамен получая эквивалентную сумму в керенках по текущему курсу. Этот курс будет завышен: керенок нам не жалко, а у бизнеса появится стимул отказаться от укрывания средств в офшорах. (Собственно говоря, экономика керенки и должна стать тотальным офшором, в первую очередь для отечественных предпринимателей). Часть зарубежной валюты, купленной Госбанком за керенки, продаётся за сталинские рубли, но уже по заниженному курсу, что бы сделать нашу ядрёную валюту ещё ядрёней и финансировать ей армию, нацпроекты, модернизацию транспортной системы, энергетики и производственного сектора. Экспортёрам хорошо, импортёрам хорошо, производителям хорошо, потребителям хорошо, экономике хорошо, государству хорошо. Всем хорошо.
Слабая валюта своей огромной денежной массой может сглаживать не только экономические, но и политические риски. Помниться в 90-ых годах прошлого века в те регионы, где рейтинг Ельцина опускался до отрицательных величин, указанный господин отправлял целые эшелоны денег. И ведь срабатывало же: протестные выступления удавалось погасить, не доводя ситуацию до силового вмешательства. Лишь Чечня, напичканная иностранными спецслужбистами, составила исключение.
Кстати, Ельцина мы упомянули совсем не случайно: излагаемая здесь концепция есть не что иное, как 90-е наоборот. Тогда русское большинство с трудом выживало (и многие не выжили) в условиях гиперинфляции, а наши оппоненты щедро снабжались устойчивой в то время валютой – долларами США, в нарушение всех законов имевшими на тот момент свободное хождение на территории РФ. В результате имущество всё имущество русских – земля, жильё, заводы, природные ресурсы – постепенно переходило к нерусским. Это можно назвать «внутренним экспортом», ибо здесь действует тот же закон, что и при международной торговле: держатели твёрдой валюты имеют возможность выгодно скупать материальные ценности у держателей дешёвой валюты. Предлагаемый в данной работе сценарий призван создать условия для внутреннего экспорта, но уже в нашу пользу. И это будет русский реванш. Для начала – финансовый.
6. Синтез
Только ленивый ещё не оповестил окружающих о том, что мы живём в переходный период смены технологических, а значит и экономических, укладов. Традиционный капитализм умер уже давно. Сейчас, как это верно подметил перед саммитом G20 в Осаке наш Верховный главнокомандующий, отмирает современный апгрейд капитализма – либерализм. Но мертвец не знает, что он мёртв, у него интенсивно отрастают когти, его тело испускает отравляющие, наркотические миазмы, которые политкорректность объявляет благовониями, а из могилы пробиваются ложные, ядовитые грибы, претворяющиеся съедобными; он опутал едва заметными грибницами всю планету и продолжает тянуть из неё соки, воруя, тем самым, ресурсы у грядущего.
Сейчас мы живём в планетарном финансовом концлагере, где будущее нескольких поколений землян уже продано, перепродано, а все дивиденды с этих продаж уже потрачены. Экономистов учат правилам поведения в этом концлагере, мы же в данной работе предлагаем вариант побега из него. И не только для граждан России, но и для других держав, страждущих свободы.
Совершенно не к месту вспомним Дмитрия Медведева, который пару лет назад заявил о своём намерении превратить Москву в крупнейший в мире, ведущий финансовый центр. Желание похвальное. Но обречённое на провал: господин Медведев не может предложить миру свежих идей, потому что он ангажирован всё в ту же либеральную модель, уже доказавшую свою несостоятельность. Смешно говорить о лидерстве, плетясь в хвосте сдыхающей клячи, в окружении рыночников, пересказывающих оторванные от реальности, отмирающие теории своих старших западных товарищей.
Предлагаемая нами модель, быть может, представляется экзотикой для людей, отягощённых экономическими догмами уходящей стадии, но она и должна радикально отличаться от предыдущего формата, опираться на иные ценности и выглядеть непохоже, не так, по-другому, опричь.
Капитальный сталинский рубль с его глубокоэшелонированной ликвидностью, относительно стоимости которого рассчитываются курсы всех остальных мировых валют, должен стать первым шагом к созданию нового международного финансового регулятора, взамен гнилых ВТО и МВФ. И этот регулятор будет москвоцентричным, а, следовательно, столица нашей родины будет определять новую, постлиберальную модель глобальной интеграции, а значит русский «Ноев Ковчег» станет флагманом, ведущим и другие народы подальше от кризисной пучины, в которую затягивает всех нас мировая финансовая плутократия.
Но прежде России самой необходимо обрести финансовый суверенитет.
Предлагаемая нами модель позволит сделать это максимально безболезненно.
Создание бивалютной системы, подразумевающее появление на одной территории двух параллельных экономик, позволит локализовать всё отмирающее, прозападное, ветхолиберальное и высвободить молодую энергию, скованную пока прокрустовым ложем фейкового канона.
Набиуллины и кудрины хотят видеть рубль слабой валютой – вот вам керенка с её перманентной амортизацией. Ваш фетиш бесконечное углубление сферы услуг – так инвестируйте в релаксацию, эпиляцию, липосакцию и парикмахерские для собачек. Ваш фетиш торговля – но торговля лишь частность, это только один из секторов, так знайте же своё место. Сфера услуг должна прислуживать, а не доминировать; торговля должна быть в подчинённом положении у производства, а не руководить им. Зарабатывайте, богатейте, платите налоги, но ваша философия бабской, суетливой экономики не должна довлеть над всем нашим обществом.
Экономика керенки – это возможность либералам комфортно дожить свой век в привычной для них среде, не мешаясь становлению новой, прорывной формации, даже имя которой ещё не придумано.
Нам откровенно неинтересны проценты, ренты, посредничество, спекуляция и упомянутые парикмахерские для собачек – всё то, во что либералы и вкладывают в понятие «экономика».
Наша экономика – это «заводы и алтари» (А. Проханов), поля колосящейся пшеницы и космические полёты, армады танков, исполненных имперской стати, и новые научные открытия, выставляющие Эйнштейна полным лохом. Это планомерная, поступательная и наступательная стратегия, для которой необходим надёжный и уверенный рубль. Опричная экономика сталинки – это возможность нашего молниеносного развития, без траты драгоценного времени на рачительные сантименты над ветошью либерального антиквариата. Только созидание, только величие, только будущее!
