19 сентября 2019 года на сессии в Страсбурге Европейский парламент принял резолюцию «О важности европейской исторической памяти для будущего Европы», в которой утверждается, что ключевым событием Второй мировой войны является подписание пакта Молотова-Риббентропа, поэтому нацистский режим Германии и коммунистический режим СССР можно приравнять друг к другу и рассматривать как причину развязывания войны по всей Европе. Неожиданно, данная резолюция вызвала довольно резкую негативную реакцию у Путина, хотя ранее на подобные «тезисы» его реакция была значительно спокойнее.
Например, 31 августа 2009 года накануне визита в Польшу Владимира Путина (тогда премьер-министра) польская «Gazeta Wyborcza» опубликовала его статью «Страницы истории - повод для взаимных претензий или основа для примирения и партнерства?», в которой он, полемизируя с предлагающими «признать, что единственным «спусковым крючком» Второй мировой войны стал советско-германский пакт о ненападении от 23 августа 1939 года», высказывается: «Невольно задаешься вопросом, насколько далеко ушли такие мифотворцы от авторов приснопамятного сталинского «Краткого курса истории», в котором вымарывались неугодные «вождю всех народов» фамилии или события, навязывались шаблонные, насквозь идеологизированные версии происходившего».
Интересно, Путин сам писал эту галиматью или его подставили спичрайтеры? Не было никакого приснопамятного сталинского «Краткого курса истории», а в сентябре 1938 года (за год до пакта Молотова- Риббентропа!) был издан учебник по истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) - «История ВКП (б). Краткий курс». Какое отношение к зарубежной истории имеет учебник, предназначенный исключительно для «внутреннего употребления», о котором даже в современной России уже практически никто не помнит и не знает?!
В статейке Путин источает комплименты в адрес Польши: «Мы глубоко признательны за то, что в Польше, в земле которой покоится более 600 тыс. солдат Красной Армии, отдавших жизнь за ее освобождение, бережно и с уважением относятся к нашим воинским захоронениям». При этом льёт помои на собственную страну, становясь на сторону Геббельса: «Народу России, судьбу которого исковеркал тоталитарный режим, также хорошо понятны обостренные чувства поляков, связанные с Катынью, где покоятся тысячи польских военнослужащих. Мы обязаны вместе хранить память о жертвах этого преступления. Мемориалы «Катынь» и «Медное», как и трагическая судьба русских солдат, взятых в польский плен в ходе войны 1920 года, - должны стать символами общей скорби и взаимного прощения». Ну и как сейчас в Польше скорбят о шестидесяти тысячах русских солдат, попавших в польский плен в 1920 году? С каким уважением там относятся к захоронениям павших воинов Красной Армии?
Владимир Владимирович безапелляционно заявляет: «Без всяких сомнений, можно с полным основанием осудить пакт Молотова-Риббентропа, заключенный в августе 1939 года», - и ни слова не говорит о том, что Польша самой первой из европейских стран 26 января 1934 года подписала двусторонний договор с нацистской Германией - «Декларацию о неприменении силы между Польшей и Германией» (известен ещё как пакт Пилсудского – Гитлера) - аналог пакта Молотова-Риббентропа. Кстати, к декларации прилагался и секретный протокол. Польше – можно, а Советскому Союзу – нельзя?!
Наконец, премьер-министр России Владимир Путин, как карась-идеалист из одноимённого рассказа М.Е. Салтыкова-Щедрина, похваляется: «На мой взгляд, нравственный аспект проводимой политики особенно важен (ну-ну, Горбачёв высказывался аналогично - авт.). И в этой связи напомню, что в нашей стране аморальный характер пакта Молотова-Риббентропа получил однозначную парламентскую оценку (да, получил - в 1989 году на перестроечном шабаше под названием Съезд народных депутатов – авт.). Чего пока нельзя сказать о ряде других государств - хотя они также принимали далеко неоднозначные решения в 30-е годы». Руководители ряда других государств правильно делали и делают: они руководствовались и руководствуются исключительно интересами собственных государств и считают моральным всё, что идёт на пользу их странам, а аморальным - что работает на конкурентов.
Отметим также, что Путин «писал» статью, когда уже были опубликованы две книги Юрия Мухина: «Катынский детектив» (1995 г.) и «Антироссийская подлость» (2003 г.), - в которых Юрий Игнатьевич камня на камне не оставил от всяческих инсинуаций по поводу пакта Риббентропа-Молотова и Катыни. Поляки их заметили, приглашали Мухина на «беседы», и, далее, требовали от руководства России при каждом своём визите гарантий о недопущении контактов с этим «зловредным» Мухиным. А, судя по статье, никакого внимания Владимира Владимировича они не привлекли. Печально, но – факт.
Теперь, разберёмся с нравственным аспектом пакта Молотова-Риббентропа с точки зрения тогдашнего руководства СССР.
Кратко напомню об основных предвоенных событиях после подписания 26 января 1934 года пакта Пилсудского – Гитлера.
18 марта 1935 года Германия официально в одностороннем порядке денонсировала Версальский договор.
18 июня 1935 года – Англо-германское морское соглашение - договор о соотношении военно-морских сил Великобритании и Германии.
25 ноября 1936 года - Японо-германское соглашение по обороне от коммунизма – «Антикоминтерновский пакт»; в ноябре 1937 года к нему присоединилась Италия, в феврале – марте 1939 года – Венгрия и Испания. (Интересно, а против кого был направлен этот «мирный» документ?)
30 сентября 1938 года - Мюнхенское соглашение — соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией об отторжении от Чехословакии Судетской области, подписанное рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером, премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом, премьер-министром Франции Эдуардом Даладье и премьер-министром Италии Бенито Муссолини. Почувствуйте уровень подписантов!!!
Чтобы не тратить время на сборы и переезды, в ту же самую ночь между Великобританией и Германией (Чемберленом и Гитлером) была подписана «Декларация о взаимном ненападении». Великобритании – можно, а Советскому Союзу – «низзя»!
Об условиях Мюнхенского соглашения хорошо были осведомлены в Польше – уже 30 сентября (раньше Германии!) польские войска вошли в чешскую Тешинскую область. Окончательно «чешский вопрос» будет решён 15 марта 1939 года, когда Германия введёт на территорию оставшихся в составе Чехии земель Богемии и Моравии свои войска и объявит над ними протекторат. Сопротивление гитлеровцам из всех чешских войск оказала лишь одна пулемётная рота под командованием капитана Карела Павлика, погибшего в 1943 году в концлагере Маутхаузен.
24 октября 1938 года Германия предложила Польше урегулировать проблемы Данцига и «Польского коридора» на основе сотрудничества в рамках Антикоминтерновского пакта – вот, стороны начали обозначать «границы зон своих жизненных интересов».
6 декабря 1938 года - Франко-германская декларация (Пакт Бонне-Риббентропа) — оба правительства обязывались приложить все усилия для развития мирных и добрососедских отношений между своими странами (т. е. аналог пакта Молотова – Риббентропа).
В январе 1939 года в Берлине Риббентроп и Гитлер в ходе переговоров с Юзефом Беком - министром иностранных дел Польши - предложили ему в обмен на урегулирование проблемы Данцига и «Польского коридора» возможность территориальных приращений на востоке за счёт Литвы и Белоруссии, но Бек затребовал всю территорию Cоветской Украины с выходом к Чёрному морю («от можа до можа»!). Никаких извинений от поляков за этот «торг» ждать не следует!
Такие аппетиты поляков не очень понравились Гитлеру, и он решил уменьшить предложение, практически лишив Литву выхода в Балтику: 22 марта 1939 года Германия предъявила Литве ультиматум с требованием возвратить Клайпедский край, который Литва была вынуждена принять. На следующий день на крейсере «Дойчланд» в сопровождении 40 военных судов в Клайпеду (уже Мемель!) прибыл Гитлер.
В свою очередь, такое «урезание предложения» страшно не понравилось полякам, и 6 апреля Юзеф Бек подписал в Лондоне соглашение о взаимных гарантиях между Великобританией и Польшей. Британско-польское соглашение «огорчило» Гитлера, и в конце апреля он денонсировал Декларацию о неприменении силы между Польшей и Германией от 1934 года и Англо-германское морское соглашение от 1935 года.
В апреле 1939 года в Москве начались переговоры между представителями СССР, Великобритании и Франции о заключении тройственного договора, которые продолжались в течение четырёх месяцев и безрезультатно закончились в конце августа, когда польские правители категорически отказались пропустить советские войска через территорию Польши в случае её конфликта с Германией.
19 мая в Париже был подписан совместный польско-французский протокол, предусматривающий как военную помощь, так и участие в боевых действиях в случае германского нападения на Польшу, а на востоке Монголии начались бои между японской и советско-монгольской авиационными группировками войск, которые наглядно показали, что японские самолёты лучше советских: за три дня боёв (с 22 по 24 мая) советский истребительный полк потерял 15 самолётов, в то время как японская сторона — всего одну машину.
2 июля 1939 г. японская группировка войск перешла в наступление, форсировала реку Халхин-Гол и после ожесточённого боя захватила на её западном берегу гору Баян-Цаган, находящуюся в 40 километрах от маньчжурской границы. Напомню, Япония – главный союзник Германии с 1936 года.
12 августа в Москву прибыли делегации Великобритании во главе с адъютантом короля адмиралом Р. Драксом и Франции во главе с членом Высшего военного совета генералом армии Ж. Думенком, у которых имелись полномочия лишь вести переговоры, но не подписывать какие-либо документы.
14 августа в ходе совещания с военными Гитлер заявил о своём решении начать войну с Польшей, поскольку он был уверен, что Англия и Франция не вступят в войну. Интересно, интуиция подсказала или Гитлер был хорошо информирован о реальных планах англичан и французов?
Вот - при таких «начальных условиях» руководство Германии(!) в конце июля обратилась к Советскому Союзу с предложением о нормализации германо-советских отношений. Советское руководство пошло навстречу, но выставило требование(!), что непременным условием нормализации отношений должно(!) стать, прежде всего(!), заключение экономического соглашения, согласно которому Германия обязана(!) выделить кредит Советскому Союзу в размере 200 миллионов германских марок для закупки в течение двух лет с момента подписания соглашения германских товаров, главным образом станков и другого оборудования. Со своей стороны, СССР поставит Германии в течение того же срока различных товаров (в основном сырья) на сумму 180 миллионов германских марок. В этой связи следует упомянуть о таком казусе. Пользуясь тем, что в договоре не было обозначено процентное содержание железа в руде, Советский Союз начал отгружать руду из отвалов. На жалобу немцев, что в руде малое содержание железа, Сталин (лично!) заявил, что содержание железа в руде не оговорено в соглашении и что Германия обладает технологиями её обогащения. Если бы Германия поделилась с Советским Союзом данными технологиями, то СССР (в знак благодарности) готов будет поставлять в Германию богатую руду.
Выпросить кредит у капиталистов – проблема, а взять кредит у самого вероятного противника в будущей войне – фантастика! Сталин сделал эту сказку былью: 19 августа все мировые информационные агентства сообщили о заключении в Берлине торгового соглашения между Германией и Советским Союзом.
Согласно меморандуму Министерства иностранных дел Германии от 26 февраля 1940 года «Советский Союз должен в течение первых 12 месяцев поставить сырье на сумму около 500 миллионов рейхсмарок:
- 1 000 000 тонн зерна для скота и бобовых культур на сумму 120 миллионов рейхсмарок;
- 900 000 тонн минерального масла на сумму около 115 миллионов рейхсмарок;
- 100 000 тонн хлопка на сумму около 90 миллионов рейхсмарок;
- 500 000 тонн фосфатов;
- 100 000 тонн хромовых руд;
- 500 000 тонн железной руды;
- 300 000 тонн металлолома и чугуна;
- 2400 кг. из платиново-марганцевой руды;
- металлов, пиломатериалов и многих других видов сырья.
Германские поставки включают в себя промышленную продукцию, промышленные процессы и установки, а также военную технику. Советские поставки первых 12 месяцев должны быть компенсированы нами в течение 15 месяцев».
Наконец, фантастический (других слов у меня нет!) п. 5 меморандума: «Среди советских поставок за первые 18 месяцев - 11 тысяч тонн меди, 3000 тонн никеля, 950 тонн олова, 500 тонн молибдена, 500 тонн вольфрама, 40 тонн кобальта. Эти поставки металлов предназначены для осуществления германских поставок в Советский Союз. Поскольку эти металлы не могут быть немедленно доставлены в Германию и не будут доставлены до вступления договора в силу, необходимо будет преодолеть начальный период, используя металлы из наших собственных запасов для немецких поставок в Советский Союз и заменить их поступающими советскими поставками металла. Никаких других договоренностей, таких как предварительная поставка металлов, которую мы требовали вначале, достичь не удалось». Класс!!!
Конечно, Горбачёв, Ельцин, Путин и Медведев по «моральным соображениям» такой договор ни за что не подписали бы, а Сталин, заботясь исключительно об интересах страны, воспользовался случаем и за немецкие же деньги заполучил образцы немецких самолётов, танков, пушек, автомобилей и уникальное оборудование и технологии для производства военной техники, что позволило отраслям советской промышленности, работавших на оборону страны, в короткие сроки совершить качественный рывок: уже в 1940 году было начато производство авиационных моторов мирового уровня: АМ-35, АМ-38, М-105, М-82, - обеспечивших появление самолётов Пе-2, Пе-8, Ил-2, Ил-4 и множества модификаций истребителей Ла, Як, МиГ, с помощью которых была одержана победа над нацистской Германией. Наконец-то, заработал «на полную мощность» дизельный двигатель для танков Т-34 и КВ-1, а, потом, в форсированном варианте, и танков серии Ис, которые превосходили по своим характеристикам всем известные немецкие танки «Тигр», причём их было выпущено за время войны в три раза больше, чем этих самых «тигров».
19 августа посол Германии Шуленбург телеграфировал в Берлин, что Советский Союз высказал согласие на заключение Договора о ненападении и предложил его проект, в котором дословно сказано:
«Правительство СССР и Правительство Германии, руководствуясь желанием укрепления дела мира между народами и исходя из основных положений Договора о нейтралитете, заключенного между СССР и Германией в апреле 1926 года, пришли к следующему соглашению:
Статья 1. Обе Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются взаимно воздерживаться от всякого акта насилия и агрессивного действия в отношении друг друга, как отдельно, так и совместно с другими державами.
Статья 2. В случае, если одна из Высоких Договаpивающихся Стoрон окажется объектом акта насилия или нападения со стороны третьей державы, другая Высокая Договаривающаяся Сторона не будет ни в какой форме поддерживать подобный акт этой державы.
Статья 3. В случае возникновения споров или конфликтов между Высокими Договаривающимися Сторонами по вопросам того или иного рода, обе стороны обязуются разрешать эти споры или конфликты исключительно мирным путем в порядке взаимных консультаций или, если необходимо, путем создания соответствующих арбитражных комиссий.
Статья 4. Настоящий договор заключается сроком на пять лет, причем, если одна из Высоких Договаривающихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.
Статья 5. Настоящий договор подлежит ратификации в возможно короткий срок, после чего договор вступит в силу».
Как видим, ничего «криминального» в тексте проекта нет, но следует обратить особое внимание на статью 2, вбивавшую клин во взаимоотношения Германии и Японии, которая на 24 августа запланировала начало генерального наступления на Халхин-Голе.
20 августа советско-монгольские войска начали крупномасштабную операцию против японских группировки на востоке Монголии, а Риббентроп отправил Шуленбургу телеграмму с текстом послания Гитлера Сталину, в котором высказывается просьба «принять моего Министра иностранных дел во вторник, 22 августа, самое позднее в среду, 23 августа». На следующий день, 21 августа, Шуленбург телеграфировал в Берлин: «В 17 часов Молотов вручил мне ответ Сталина на послание Фюрера, изложенный в очень примирительной форме. Сталин сообщает, что советское правительство согласно на приезд в Москву Имперского Министра иностранных дел 23 августа».
Риббентроп прилетел в Москву в полдень 23 августа, вечером начались переговоры, и около двух часов ночи в кабинете Молотова в Кремле были подписаны документы, датированные предыдущим днём (23 августа). Сразу после подписания документов в Кремле был устроен банкет, на котором обе стороны приветствовали заключение договора, в корне изменявшего взаимоотношения Германии и Советского Союза.
Привожу окончательный текст Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом.
Правительство СССР и Правительство Германии, руководствуясь желанием укрепления дела мира между СССР и Германией и исходя из основных положений договора о нейтралитете, заключенного между СССР и Германией в апреле 1926 года, пришли к следующему соглашению:
Статья I
Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга, как отдельно, так и совместно с другими державами.
Статья II
В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу.
Статья III
Правительства обеих Договаривающихся Сторон останутся в будущем в контакте друг с другом для консультации, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы.
Статья IV
Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны.
Статья V
В случае возникновения споров или конфликтов между Договаривающимися Сторонами по вопросам того или иного рода, обе стороны будут разрешать эти споры и конфликты исключительно мирным путем в порядке дружеского обмена мнениями или в нужных случаях путем создания комиссий по урегулированию конфликта.
Статья VI
Настоящий договор заключается сроком на десять лет с тем, что, поскольку одна из Договаривающихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.
Статья VII
Настоящий договор подлежит ратификации в возможно короткий срок. Обмен ратификационными грамотами должен произойти в Берлине. Договор вступает в силу немедленно после его подписания.
Составлен в двух оригиналах, на немецком и русском языках в Москве, 23 августа 1939 года.
По уполномочию
Правительства СССР
В. Молотов
За правительство
Германии
И. Риббентроп
Как видим, текстуальные изменения по сравнению с советским проектом незначительные: добавлены всего две статьи (III и IV). Но, если статья III – протокольная, то статья IV, вместе со статьёй II и словами о вступлении в силу договора немедленно после подписания, практически разрушали союзнические отношения Германии и Японии!
25 августа в Польше была объявлена мобилизация, что в те времена было равнозначно объявлению войны (Германия объявила мобилизацию 26 августа), т. е. фактически Вторую мировую войну спровоцировала Польша! В этот же день (25 августа) Советский Союз заявил о прекращении бесплодных переговоров с англичанами и французами (о чём говорить – Польша, союзник Великобритании и Франции, объявив мобилизацию, одновременно объявила войну и Германии, и СССР! Да, и СССР, так как мобилизация объявляется для войны с соседями Польши, в число которых входил и Советсткий Союз!), а министр иностранных дел Японской империи Арита Хатиро заявил послу Германии в Токио Отто решительный протест по поводу подписания советско-германского договора о ненападении. 28 августа 1939 года правительство Японии во главе с Каитиро Хиранумой, являвшимся сторонником совместной японо-германской войны против СССР, подало в отставку. По утверждению историка Х. Тэратани, «никогда — ни до, ни после — в истории не было случая, чтобы японское правительство уходило в отставку по причине заключения договора двух других государств между собой». Новое японское правительство подписало с Советским Союзом соглашение о перемирии 15 сентября 1939 года, а 13 апреля 1941 года достойно «ответило» Гитлеру, подписав Пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Данный договор практически гарантировал неучастие Японии в войне Германии с СССР, поэтому провожать министра иностранных дел Японии, Сукэ Мацуока, на вокзал приезжал лично Сталин. Как положено, реакция в мире на заключённый договор была резко отрицательной, как в странах гитлеровской коалиции (они теряли союзника накануне войны с СССР), так и в Англии, и США (Япония направится воевать с Англией и США в бассейне Тихого океана). Брависсимо, товарищ Сталин!!!
Итак, выгоды СССР от заключения Договора о ненападении:
- получен кредит на 200 миллионов марок;
- открылись возможности по закупке в Германии (мирового машиностроительного лидера) уникальных станков, оборудования, технологий, необходимых при производстве вооружения и боевой техники;
- появились возможности приобретения в Германии её самых лучших образцов вооружений и боевой техники (самолётов, танков, пушек, автомобилей и т. д.);
- на германских предприятиях заказы Советского Союза имели высший приоритет;
- одним росчерком пера из числа ближайших союзников Германии была выведена Япония;
- полная ликвидация угрозы войны с объединённым Западом.
Мне неизвестна причина, из-за которой Гитлер всеми способами стремился подписать договор с Советским Союзом, но я - в восторге от того, что Советский Союз по полной программе на благо страны воспользовался этими обстоятельствами. Что здесь аморального?!
Ах, да! Секретный дополнительный протокол! Обстоятельства «явления народу» этого «документа» очень хорошо изложены Борисом Хавкиным в его «шедевре» под названием «К истории публикации советских текстов советско-германских секретных документов 1939-1941 гг.», в которой «настоящий историк» (а без кавычек – настоящий мерзавец и недоумок) пишет: «Прорывом к истине стала публикация на Западе документов так называемой «коллекции фон Лёша». Дело в том, что в январе-феврале 1944 г., когда начались массированные бомбардировки Берлина англо-американской авиацией, Риббентроп распорядился изготовить фотокопии наиболее важных дипломатических документов, которые находились не в самом архиве министерства иностранных дел рейха, а в так называемом «бюро Риббентропа» (в 1944 году секретный протокол – приложение к недействующему договору - для Германии и Советского Союза уже не значил ничего и не мог относиться к наиболее важным дипломатическим документам! – Авт.). В марте 1944 г. во время бомбардировки Берлина подлинники документов погибли, фотокопии же сохранились (вот он – рояль в кустах – авт.). Весной 1945 г., когда советские войска наступали на Берлин, фотокопии были вывезены в Тюрингский лес и там спрятаны в тайнике. Одним из тех, кто участвовал в этой операции, был сотрудник рейхсминистерства иностранных дел Карл фон Лёш (который рядом с тайником присел на пенёк и стал дожидаться американцев, которым жутко было интересно, где в 1939 году проходила граница державы под названием Литва – авт.). В апреле 1945 г. он выдал тайник американской розыскной группе. В «коллекции фон Лёша» были фотокопии секретных советско-германских документов 1939-1941 гг., в частности фотокопии дополнительного протокола от 23 августа 1939 г. Сохранились как немецкий, так и русский тексты, причем на немецком оригинале подпись Молотова значилась на немецком языке (запомним, что в одном немецком архиве фотокопий(!) оказались оригиналы(?) на немецком и русском языках! Интересно, а в русском оригинале подпись Молотова кириллицей или латиницей? – Авт.). (Этот факт, применяемый в дипломатической практике как свидетельство доброй воли, вплоть до 1989 г., давал повод советским экспертам объявлять «коллекцию фон Лёша» «фальшивкой»). Характер текста, оказавшегося в руках американцев, вместе со всем комплексом полученных ими документов, свидетельствовал, что речь идет о копии, аутентичной оригиналу (шедевр словоблудия! – Авт.). Сути дела не меняло то обстоятельство, что в руках американских специалистов находился иной носитель информации, нежели бумага с напечатанным на ней текстом, а именно фотопленка, на которой бумага с текстом была запечатлена (а как по чёрно-белой фотоплёнке можно определить цвет чернил подписей, фактуру бумаги т. д.? Эх, «учёный, профессор»! – Авт.). Существовавшие к этому времени методы анализа позволяли утверждать, что фотокопии – это не подделка (ну, если подпись Молотова латинскими буквами - не признак подделки, - тогда любые фотокопии можно признать достоверными документами, используя нужные «методы анализа» – авт.). В 1948 г. дипломатические документы германского министерства иностранных дел, содержащие материалы о советско-германских отношениях в 1939-1941 гг., были изданы на немецком и английском языках Государственным департаментом США (обнаружены на русском и немецком языках, а опубликованы на немецком и английском. Документ на английском подписан Молотовым тоже латиницей? Почему документ не опубликован на русском? От вопросов голова кругом идёт! – Авт.)».
Вообще-то, к этому «автору» можно смело применить эпиграмму Валентина Гафта: «А для таких, как ты - пути открыты; растёт, растёт толпа антисемитов».
Но – версия Бори Хавкина о «чудесном обретении» фотокопии секретного протокола - не единственная. Сотрудник американского посольства в Москве Чарльз Болен в своих мемуарах, изданных в 1973 году, поведал, что утром(!) 24 августа он зашёл в посольство Германии, где ему Ганс Герварт (сотрудник посольства) выдал фотокопию секретного протокола к пакту Молотова – Риббентропа.
С учётом данного сообщения считаю своим долгом выдвинуть свою, на мой взгляд, лишённую всяких нестыковок наиболее «правдоподобную» версию! Банкет в Кремле закончился в пять часов утра 24 августа, после чего Риббентроп уехал в германское посольство, где отпраздновал успех переговоров в кругу соратников, которым он продемонстрировал подписанный договор и секретный протокол. Убедившись в том, что секретарь германского посольства в Москве Ганс Герварт сделал фотокопии документов, передал их американскому дипломату Чарльзу Болену, а Госсекретарь США Корделл Халл проинформировал об этом британский МИД, Риббентроп с «чувством исполненного долга» в полдень отправился в Берлин.
А теперь обратимся к последнему предложению в тексте Договора о ненападении: «Составлен в двух оригиналах, на немецком и русском языках в Москве, 23 августа 1939 года». Согласно дипломатическому протоколу после подписания оригинал на русском языке «отправляется» в Германию, а оригинал на немецком языке «остаётся» в Москве. Следовательно, Риббентроп утром 24 августа для «фотосессии» мог передать только документы на русском языке. А «очень достоверная» фотокопия – на немецком, да ещё и подпись Молотова – латиницей?! Объяснение этому «феномену» только одно: Риббентроп самым наглым образом слямзил советский оригинал секретного протокола! Наконец-то (мной!!!) найдена причина, по которой советское руководство долго отрицало наличие секретного протокола и не смогло даже предъявить его Верховному Совету при ратификации – ну как перед всем миром признаться в том, что мелкий воришка и болтун Риббентроп смог незаметно стащить «секретнейший документ»! Всё оказалось очень просто (благодаря моему открытию!).
А на перестроечном сборище под названием Съезд народных депутатов СССР для «легализации» секретного протокола даже создали комиссию из двадцати шести депутатов под председательством члена Политбюро ЦК КПСС, секретаря ЦК КПСС Яковлева Александра Николаевича. Члены комиссии - 26 депутатов – под стать её председателю: одиннадцать националистов от Прибалтики, два националиста от Молдавии, два бандеровца от Украины, по одному антисоветчику от Белоруссии, Киргизии и Армении и десять антисоветчиков от России и Москвы, включая Ридигера Алексея Михайловича (митрополита Ленинградского и Новгородского), который более известен как патриарх РПЦ Алексий II, и двух «крупнейших специалистов» в области международных отношений Георгия Аркадьевича Арбатова - директора Института США и Канады Академии наук СССР, и Фалина Валентина Михайловича - заведующего Международным отделом ЦК КПСС, которые, работая в комиссии, согласились с тем, что Молотов мог расписаться латиницей, и Риббентроп смог увезти оригинал секретного протокола на немецком языке.
С подачи комиссии «родилось» Постановление Съезда народных депутатов от 24 декабря 1989 г. № 979-1 «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года», в котором «достоверность» фотокопии секретного протокола в п. 3 обосновывается так: «Подлинники протокола не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Однако графологическая, фототехническая и лексическая экспертизы копий, карт и других документов, соответствие последующих событий содержанию протокола подтверждают факт его подписания и существования (и эту ахинею одобрили «специалисты-международники» Арбатов и Фалин! – Авт.)».
Рассмотрим вопрос о том, как последующие события соответствовали содержанию «секретного протокола». Для анализа воспользуемся текстом «секретного протокола» на русском языке, который, наперекор всем дипломатическим правилам, «обнаружил» главный архивист России этнический эстонец Рудольф Германович Пихоя в 1992 году в «Особой папке» то ли Политбюро, то ли Генерального секретаря ЦК КПСС, короче, в «сейфе Горбачёва» (запомним год, место «обнаружения» и фамилию «обнаружителя» - пригодится). Правда, возникает вопрос, а что же тогда увёз Риббентроп «на законных основаниях» 24 августа 1939 года? По «вновь открывшимся обстоятельствам», необходимо переработать версию событий: Молотов, видя, что протокол на русском языке написан безграмотно (особенно словосочетание «обОими сторонами»), без лишнего шума уговорил Риббентропа забрать бумагу на немецком языке, а ему отдать на русском; Риббентроп с радостью согласился, так как ему для фотокопии больше годился документ на немецком языке – в посольстве не надо было переводить. А как же оригинал секретного протокола на русском языке попал в «коллекцию фон Лёша»?! Совсем я запутался, поэтому, чтобы не свихнуться, перехожу к изучению «оригинала на русском языке», который был обнаружен в «особой папке».
Читаем статью 2 (без всяких правок): «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана (имелись ввиду реки: Нарев, Висла и Сан – авт.)».
Интересно, а что значит «приблизительно»? Варшава находится на 53-й параллели, длина которой составляет около 25 000 км. 1% от длины 53-й параллели (250 км) – достаточно, или необходимо 0,1% (25 км)? Но - даже при 0,1% «приблизительность» сказывается так, что Варшава на 100% может оказаться в сфере влияния или Германии, или Советского Союза (кто первым встал – того и тапки). Чтобы несколько облегчить задачу разграничения, будем проводить границу (как это принято) по линии фарватеров рек: Нарев, Висла, Сан. Полученная граница показана на заглавном рисунке данной статьи жирной синей линией. Хорошо - линию по рекам провели. А как должна была проходить советско-германская граница от верховья реки Нарев до Литвы и граница между Белоруссией и Литвой (сотни километров!) в «секретном протоколе» совершенно не отражено (красная жирная линия на карте). Как такое могло произойти, если Литва входила в «зону интересов Германии»? Думаю, что Молотов и Риббентроп решили, что с такими «мелочами» разберутся при встрече командиры взводов или сами местные жители, проводя местные референдумы или просто - с помощью кулаков.
Теперь обратимся к Договору о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 года. В статье 1 Договора сказано: «Правительство СССР и Германское правительство устанавливают в качестве границы между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства линию, которая нанесена на прилагаемую при сем карту и более подробно будет описана в дополнительном протоколе». Обратите внимание: никаких «приблизительно» - прилагается карта и подробное описание в дополнительном протоколе. На заглавном рисунке данной статьи граница обозначена зелёной линией, а жёлтым цветом обозначена «линия Керзона» - восточная граница Польши с Украиной, Белоруссией и Литвой, предложенная в 1920 году министром иностранных дел Великобритании лордом Керзоном. Читатели могут сами определить степень соответствия «секретному протоколу» границы между Германией и СССР после польской кампании и оценить правдивость комиссии Яковлева, утверждавшей, что «графологическая, фототехническая и лексическая экспертизы копий, карт и других документов, соответствие последующих событий содержанию протокола подтверждают факт его подписания и существования». Государство обречено, если в его руководстве находятся такие мерзавцы как Яковлев, Горбачёв, Ельцин и т. п., а нам говорят, что Советский Союз развалился!
Возникает вопрос: а «был ли мальчик?», - т.е. был ли вообще какой-либо «секретный протокол»? Какие-то договорённости, безусловно, были. Об этом свидетельствует история с захватом Львова гитлеровскими войсками: немцы вошли во Львов, но по требованию советского руководства без лишних разговоров покинули его, причём передачу власти в городе сейчас преподносят как совместный парад немецких и советских войск. Никакого совместного парада быть не могло: немецкий гарнизон строем покинул Львов, а следом за ним промаршировали подразделения Красной Армии как символ передачи-приёма власти. На других участках линии разграничения инцидентов не зафиксировано. Вот и всё!
С одной фальшивкой разобрались - перейдём к рассмотрению «катынского дела», о котором упоминал в своей статейке Владимир Путин.
Наш премьер-министр прибыл в Польшу не с пустыми руками – он привёз самую свежую копию рассекреченной (в который раз!!!) «записки Лаврентия Берии» в Политбюро ЦК ВКП(б). Первое «рассекречивание» состоялось в 1992 году, когда известный юрист Сергей Шахрай и не менее известный в то время адвокат Андрей Макаров (оба в настоящее время деятельны, процветают и украшены кучей регалий!) во время рассмотрения «Дела КПСС» доставили в Конституционный Суд РФ копию этого «документа», но суд отказался его рассматривать, мотивировав отказ тем, что рассмотрению подлежат только оригинальные документы, а не копии.
«Оригинал» письма, копия которого была предъявлена Конституционному Суду, был «обнаружен» всё тем же главным архивистом России Рудольфом Германовичем Пихоей в 1992 году одновременно с дополнительным секретным протоколом» к пакту Молотова-Риббентропа в той же самой «Особой папке» то ли Политбюро, то ли Генерального секретаря ЦК КПСС, то ли президента. (Под каждым кустом – рояль!)
Эта фальшивка очень хорошо показывает интеллектуальный и профессиональный уровень её предъявителей. Самый обычный офис-менеджер (даже девчушка с восьмью классами образования) в каком-нибудь ООО «Рога и копыта» однозначно укажет, что не может быть письма с номером, но без даты - эти атрибуты присваиваются одновременно при его регистрации у отправителя (в зависимости от «габаритов» организации - непосредственно офис-менеджером или в канцелярии, или в секретариате): открывается журнал исходящей корреспонденции, в котором фиксируется дата, проставляется исходящий номер, данные адресата и тема, после чего дата и номер вписываются в соответствующее поле письма. Затем письмо запечатывается и отправляется по адресу. Непосредственным изготовителям фальшивки эти требования были хорошо известны, а «потребители» (Р.Г. Пихоя, С.М. Шахрай, А.М. Макаров, Н.С. Лебедева, А.Ю. Яблоков и т.п.) по своей тупости в такие тонкости не вдавались – смело предъявили для публики этот «оригинальный документ».
В 1999 году скан копии «записки Берии» по инициативе Р.Г Пихои был вновь «рассекречен» и выставлен интернете (поляки даже орденок вручили нашему главному архивисту!). За этот поступок Рудольфу Германовичу – большое спасибо. Наконец-то, широкому кругу честных граждан России стал доступен для исследования данный «документ» и, как из рога изобилия, посыпались в сеть горы признаков его фальшивости: нет даты, под номером 794/Б в архиве хранится совсем другой документ, подполковники объединены с генералами, табуляция листов разная, численность офицеров, приговариваемых к расстрелу, не совпадает численностью, указанной в постановлении Политбюро и т. д., - и в 2004 году «записка Берии» по инициативе ГВП РФ была вновь засекречена, но – исключительно для граждан России.
В «нулевые» годы XXI века была издана масса книг, в которых была развенчан геббельсовская версия катынской трагедии, но в 2009 году с помпой было объявлено, что российское руководство приняло решение рассекретить все имеющиеся документы по «катынскому делу». Страна (и я в том числе) с нетерпением жаждала увидеть «железные» доказательства вины НКВД, а случился конфуз – выставили скан (только в цвете и с датой 5 марта) всё той же фальшивки, которую и доставил полякам Владимир Владимирович во время своего визита.
То, что Путин привёз полякам «документ» с датой 5 марта 1940 г., (т. е. в тот день, когда вопрос был рассмотрен на Политбюро, чего не могло быть в принципе, так как повестка каждого заседания Политбюро готовилась заранее – никаких экспромтов), на мой взгляд, характеризует стиль рассмотрения вопросов в высших органах власти нынешней России: собрались, вытряхнули «почтовый ящик», в быстром темпе просмотрели корреспонденцию и приняли решения. Ладно, дата – это тонкости. Но, как кадровый офицер Путин смог «не заметить» того, что в «письме» подполковники объединены в одну категорию с генералами, младшие офицеры – с хорунжими (т. е. сержантами) - этого никогда бы не допустил даже ротный писарь в чине ефрейтора.
Но поляки не оценили этого поступка и очень обиделись, заявив, что они уже видели эту фальшивку и затребовали другие документы, в которых чётко было бы прописано, что расстрел польских военнослужащих – дело рук НКВД. В ответ премьер-министр Путин смущённо заявил, что других документов у него нет - надо понимать, что за двадцать лет ничего нового не удалось изготовить (это радует – не нашлось мерзавцев среди специалистов!).
Забавно, что о фальшивости данного документа было сказано весной 2020 года в передаче научно-популярного(?) канала «365», посвящённой пишущим машинкам: табуляция текста на последнем (подписном) листе записки не совпадает с табуляцией предыдущих листов, что однозначно указывает на то, что листы печатались на разных пишущих машинках. А далее ведущий заявил, что «специалисты считают, что письмо сфальсифицировал Берия». Я думаю, что эти «специалисты» были из комиссии экспертов Главной военной прокуратуры (ГВП) России под руководством старшего военного прокурора Отдела Управления Главной военной прокуратуры подполковника юстиции Яблокова А.Ю. (в настоящее время, вполне возможно, уже генерал-полковника юстиции).
Совместная российско-польская комиссия экспертов ГВП России по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле-мае 1940 г. работала в период с 17 марта 1992 г. по 2 августа 1993 г. В её состав с российской стороны входили:
— директор Института государства и права Российской академии наук академик Топорнин Борис Николаевич;
— заведующий сектором уголовного права и криминологии Института государства и права Российской академии наук доктор юридических наук, профессор Яковлев Александр Максимович;
— главный научный сотрудник Института сравнительной политологии Российской академии наук доктор исторических наук, профессор Яжборовская Инесса Сергеевна;
— ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики Российской академии наук доктор исторических наук Парсаданова Валентина Сергеевна;
— доцент кафедры спецдисциплин Военной академии Советской Армии, кандидат военных наук Зоря Юрий Николаевич (заключение комиссии не подписал!);
— старший эксперт отдела судебно-медицинской экспертизы Центральной судебно-медицинской лаборатории МО РФ подполковник медицинской службы кандидат медицинских наук Беляев Лев Валерьевич (заключение комиссии не подписал!).
По окончании своей работы в августе 1993 года «комиссия экспертов» составила заключение (http://www.katyn-books.ru/library/katinskiy-sindrom16.html), весь смысл которого концентрируется в одном предложении: «Сообщение Специальной комиссии под руководством H.H. Бурденко, выводы комиссии под руководством В.И. Прозоровского, проигнорировавшие результаты предыдущей эксгумации и являвшиеся орудием НКВД для манипулирования общественным мнением, в связи с необъективностью, фальсификацией вещественных доказательств и документов, а также свидетельских показаний, следует признать не соответствующими требованиям науки, постановления — не соответствующими истине и поэтому ложными».
Посмотрим, кого эти «эксперты» (историки, юристы и сыновья юристов) обвиняют во лжи.
Бурденко Николай Нилович (1876 – 1946) — русский и советский хирург, организатор здравоохранения, основоположник советской нейрохирургии, главный хирург Красной Армии с 1937 по1946 годы, академик АН СССР (1939 г.), академик и первый президент АМН СССР (1944 – 1946), Герой Социалистического Труда (1943), генерал-полковник медицинской службы, участник русско-японской, первой мировой, советско-финской и Великой Отечественной войн. Член ВКП(б) с 1939 года. Почётный член Лондонского королевского общества хирургов и Парижской академии хирургии. (Отметим, что всех высот своей деятельности Бурденко достиг, будучи беспартийным!)
Прозоровский Виктор Ильич (1901—1986) — заслуженный деятель науки РСФСР, доктор медицинских наук, профессор, директор НИИ судебной медицины, Главный судебно-медицинский эксперт Министерства здравоохранения СССР. Под его редакцией издан учебник по судебной медицине для студентов юридических факультетов (вполне возможно, что по этому учебнику постигал секреты профессии «эксперт» Беляев Лев Валерьевич, поэтому, наверное, его подпись под заключением отсутствует). В период Великой Отечественной войны 1941 —1945 гг. и в послевоенные годы возглавлял судебно-медицинскую группу Государственной чрезвычайной комиссии СССР по расследованию немецко-фашистских злодеяний; был членом Советско-Польской чрезвычайной комиссии по расследованию зверств фашистов на территории Польши; выступал в качестве судебно-медицинского эксперта в Международном военном трибунале в Нюрнберге, на ряде крупных процессов, в частности по делу администрации концлагеря Заксенхаузен.
Теперь разберёмся с полномочиями Бурденко и Прозоровского.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года (за 17 дней до начала наступления Красной Армии под Сталинградом и за пять месяцев до катынской провокации) была образована «Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причинённого ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР».
Председатель комиссии — секретарь ВЦСПС Н.М. Шверник.
Члены комиссии:
- А.А. Жданов – секретарь ЦК ВКП(б);
- А.Н. Толстой — русский советский писатель, публицист, общественный деятель, академик АН СССР;
- Е.В. Тарле — историк, академик АН СССР;
- Н.Н. Бурденко — нейрохирург, академик АН СССР;
- Б.Е. Веденеев — гидроэнергетик, академик АН СССР;
- Т.Д. Лысенко — биолог и агроном, академик АН СССР;
- И.П. Трайнин — юрист, академик АН СССР;
- В.С. Гризодубова — лётчица, Герой Советского Союза;
- Митрополит Киевский и Галицкий Николай.
3 апреля 1943 года был утверждён штат комиссии в количестве 116 человек и смета в сумме 2 млн. 669 тыс. рублей.
В соответствии с положением от 16 марта 1943 года в республиках и областях также были созданы местные комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков, которые действовали в тесном сотрудничестве и под руководством ЧГК. К началу 1944 года действовало 19 областных и республиканских комиссий.
Сразу после освобождения Смоленска (25 сентября 1943 года) председатель ЧГК, Н.М. Шверник, направил Н.Н. Бурденко в Смоленскую область, потерявшую за время оккупации четверть своего довоенного населения – более 400 тысяч человек. С октября 1943 года по январь 1944-го (четыре месяца!) Николай Нилович и Виктор Ильич занимались расследованиями преступлений гитлеровцев по всей Смоленской области, в том числе и в Катыни (на тот момент прифронтовой деревне). Для подведения результатов расследования 24 января 1944 г. постановлением ЧГК была создана Специальная Комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров.
В состав Комиссии вошли: член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик Н.Н. Бурденко (председатель Комиссии), член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик А.Н. Толстой, член Чрезвычайной Государственной Комиссии Митрополит Николай, председатель Всеславянского Комитета генерал-лейтенант А.С. Гундоров, председатель Исполкома Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца С.А. Колесников, Народный Комиссар просвещения РСФСР академик В.П. Потемкин, начальник Главного Военно-Санитарного Управления Красной Армии генерал-полковник Е.И. Смирнов, председатель Смоленского облисполкома Р.Е. Мельников.
Для выполнения поставленной перед нею задачи Комиссия привлекла для участия в своей работе следующих судебно-медицинских экспертов: главного судебно-медицинского эксперта Наркомздрава СССР директора Научно-Исследовательского института судебной медицины Прозоровского В.И., заведующего кафедрой судебной медицины 2-го Московского медицинского института доктора медицинских наук Смольянинова В.М., ст. научного сотрудника Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР Семеновского П.С., ст. научного сотрудника Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР доцента Швайкову М.Д., гл. патолога фронта майора медицинской службы профессора Выропаева Д.Н. (Вот с такими людьми пытаются спорить моськи из «комиссии экспертов» ГВП!)
26 января 1944 г. было опубликовано Сообщение Специальной Комиссии, которое было подписано всеми привлечёнными экспертами и всеми членами Специальной Комиссии. (А из шести членов «комиссии экспертов» ГВП документ подписали всего четверо!)
Среди подписантов числится Митрополит Киевский и Галицкий Николай (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич). Родился 31 декабря 1891 года в г. Ковно (ныне - Каунас) в семье протоиерея — настоятеля местного Александро-Невского собора. Скончался в 1961 г. С 1922 года - епископ Петергофский. На Петергофской кафедре епископ Николай совершал свое служение до 1939 года — в трудный период церковной дестабилизации, нестроений и расколов. Епископ Николай неизменно хранил каноническую верность Московскому Патриаршему престолу, был активным помощником и сподвижником Святейшего Патриарха Тихона и его преемника — Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия. Много усилий положил он, ограждая единство Церкви от происков разного толка обновленцев и других раскольников. Он стал ближайшим помощником Митрополита Ленинградского Алексия, по поручению которого в 1936—1940 годах временно управлял также Псковской и Новгородской епархиями. В 1939 году, после воссоединения с Советским Союзом Западной Украины и Западной Белоруссии, архиепископ Николай был назначен Экзархом этих областей в сане архиепископа Волынского и Луцкого. Епархии, находившиеся на этой территории, состояли в каноническом разрыве с Московской Патриархией с 1924 года. Высокопреосвященному Николаю, удалось в короткий срок восстановить единство этих епархий с Русской Православной Церковью. В марте 1941 года архиепископ Николай был возведен в сан митрополита. Начало Великой Отечественной войны застало митрополита Николая в Луцке, недалеко от границы. Захват Луцка германскими войсками вынудил его покинуть город, но он продолжал духовно окормлять свою паству в прифронтовой полосе, где совершал богослужения с риском для жизни. Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий достойно оценил эти качества. В его Указе от 15 июля 1941 года сказано: «Переезжая с места на место в прифронтовой полосе, он (митрополит Николай) своими молитвами и архипастырским словом неустанно поддерживает дух местного населения на должной высоте, что в свою очередь дает нравственную опору и нашей сражающейся Красной Армии. Приветствуя всей душой это благое начинание Преосвященного Экзарха, я нахожу своевременным дать ему возможность вести архипастырское дело в более широком масштабе и в этих видах: перевести Его Преосвященство на остающуюся незанятой кафедру митрополита Киевского и Галицкого, Экзарха Украины, с предоставлением вновь назначаемому издревле присвоенных названной кафедре внешних отличий: ношения двух панагий и предношения св. Креста при богослужении...». С февраля 1942 года до сентября 1943 года, в период эвакуации Митрополита Сергия в Ульяновск, Владыка Николай состоял его заместителем по управлению Московской епархией и управляющим делами Московской Патриархии. Глубокая и непоколебимая вера в победу советского народа вдохновляла митрополита Николая с самого начала войны. Эта вера пронизывает его многочисленные проповеди, например, Слово, сказанное за Божественной литургией 3 августа 1941 года в Богоявленском соборе в Москве. Общественная роль митрополита Николая в это время отмечена Правительственной наградой — медалью «За оборону Москвы». 22 июня 1942 года, в первую годовщину войны, митрополит Киевский и Галицкий Николай обратился к православному населению временно оккупированных областей с призывом всемерно содействовать Красной Армии в освобождении Родины. Патриотические заявления и послания митрополита Николая внесли немалый вклад в дело победы. Особенно следует отметить послание «Братьям славянам», с которым митрополит Николай обратился 22 июня 1943 года к славянским народам. Призывая на них благословение Божие, он напомнил слова святого благоверного великого князя Александра Невского: «Не в силе Бог, а в правде», - и подчеркнул, что русский народ ведет справедливую борьбу за освобождение свободолюбивых народов Европы, войну, в которой славяне должны быть едины. 4 сентября 1943 года митрополит Николай вместе с Митрополитом Сергием и митрополитом Алексием был принят Председателем Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталиным. Глава Правительства отнесся с пониманием к намерению иерархов созвать Собор епископов Русской Православной Церкви для избрания Патриарха Московского и всея Руси. Был также решен вопрос о восстановлении Духовных учебных заведений для подготовки клира. Возобновилось издание «Журнала Московской Патриархии», первый номер которого вышел в сентябре 1943 года. Митрополит Николай принял активное участие в подготовке Собора епископов Русской Православной Церкви, который открылся 8 сентября 1943 года. Собор епископов единодушно избрал Патриархом Московским и всея Руси Блаженнейшего Митрополита Сергия. В принятом на Соборе «Обращении ко всем христианам мира» звучал призыв объединить усилия христиан во имя полной победы над фашизмом. Владыка Николай состоял членом редакционной коллегии «Журнала Московской Патриархии», а затем в должности председателя Издательского отдела возглавлял редакцию. Из номера в номер в журнале печатались его обращения, статьи, проповеди, вошедшие в четырехтомник избранных «Слов и речей» (издание Московской Патриархии, 1947—1957). Под редакцией Владыки Николая в 1942 году вышла книга «Правда о религии в России», а в 1943 году — сборник церковных документов «Русская Православная Церковь и Отечественная война». После кончины Патриарха Сергия, последовавшей 15 мая 1944 года, митрополит Николай стал ближайшим помощником Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия. Вместе с ним он принял участие в разработке проекта Положения об управлении Русской Православной Церковью, а также в подготовке Архиерейского Собора, открывшегося в Москве 21 ноября 1944 года. Собор епископов разработал вопросы, связанные с предстоявшим Поместным Собором, посвященным избранию нового Патриарха. Во время торжественной интронизации 4 февраля 1945 года в Богоявленском соборе в Москве митрополит Николай вручил новоизбранному Патриарху Алексию патриарший жезл и прочел особую по чину молитву.
Вот такого ЧЕЛОВЕКА пигмеи из «комиссии экспертов» ГВП причисляют к лжецам!
Митрополит Николай был ближайшим помощником митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия, который с 4 февраля 1945 года стал известен всем православным христианам как Патриарх Алексий I. Ещё один митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (в миру Алексей Михайлович Ридигер) «засветился» в комиссии по пакту Молотова-Риббентропа в 1989 году по просьбе своих эстонских друзей (не православных, а протестантов).
После смерти 3 мая 1990 года Патриарха РПЦ Пимена Местоблюстителем Патриаршего престола был избран митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Денисенко), т. е. он стал главным претендентом на Патриарший престол. Но - 7 июня 1990 года Филарет проиграл выборы, и главой РПЦ стал Алексий II. Обиженный Филарет пошёл на раскол РПЦ и затребовал автономии для Украинского экзархата. Алексий II не стал возражать, и Архиерейский собор РПЦ 25—27 октября 1990 года преобразовал Украинский экзархат в Украинскую православную церковь, предоставил ей независимость и самостоятельность в управлении и постановил, что предстоятель УПЦ избирается украинским епископатом и благословляется Святейшим Патриархом Московским и всея Руси. 28 октября Патриарх Алексий II прибыл в Киев, чтобы торжественно объявить о независимости УПЦ. В текст Патриаршей грамоты от 27 октября 1990 года было включено благословение Филарету быть предстоятелем Украинской православной церкви. 22—23 ноября 1990 года в Киеве состоялся I Поместный собор УПЦ, на котором был принят новый Устав УПЦ. В 1997 году РПЦ наложила анафему на Филарета, но - «процесс пошёл» и 14 мая 2019 года завершился – Филарет стал Патриархом Киевским и всея Руси-Украины. Таким образом, первым «достижением» Патриарха Алексия II стал раскол РПЦ.
Второе «достижение - речь в центральной синагоге Нью-Йорка перед иудейскими раввинами США 13 ноября 1991 года - руководству РПЦ стоило больших трудов, чтобы дезавуировать это выступление.
О других своих «достижениях» заявлял сам Алексий II:
- Бориса Николаевича Ельцина я напутствовал на двух инаугурациях в 1991 и 1996 годах. Обе проходили в Кремлевском Дворце съездов. Первая нормально прошла – вновь избранный президент был бодр и приветлив. Я напомнил ему об ответственности, которую отныне он несет не только перед народом, но и Богом… А вот вторая инаугурация проходила при менее радостных обстоятельствах. Так получилось, что в 1996 году я оказался единственным, кто обратился к президенту России на сцене Кремлевского дворца;
- Крестил Юрия Михайловича. И многих других крестил: Евгения Максимовича Примакова, Михаила Михайловича Касьянова;
- Дмитрий Анатольевич, как и Владимир Владимирович – истинный христианин, и меня это, конечно, не может не радовать. Мы знакомы уже много лет, и мне отрадно сознавать, что, во многом благодаря личному участию Дмитрия Анатольевича Медведева в минувшие годы успешно развивалось и крепло сотрудничество с Русской Православной Церковью. Поэтому, обращаясь к Дмитрию Анатольевичу Медведеву, как к Президенту России после молебна в Благовещенском соборе Московского Кремля 7 мая 2008 года, я с удовольствием свидетельствовал о его внимательном отношении к вопросам духовности и нравственности, о бережном отношении к историческому и культурному наследию нашего Отечества, к живому преемству традиций и поколений.
Но - вернёмся к расстрелу польских офицеров. В Заключении «комиссии экспертов» высокомерно было заявлено, что Бурденко и Прозоровский проигнорировали результаты предыдущей эксгумации.
Обратимся к Отчету Технической комиссии Польского Красного Креста о ходе работ в Катыни, в котором содержатся эти самые «результаты»:
- Во время работы Технической комиссии ПКК в Катынском лесу в период с 15 апреля по 7 июня 1943 года эксгумировано всего 4243 трупа, из которых 4233 изъято из семи могил, находящихся на небольших расстояниях одна от другой и раскопанных в марте 1943 года германскими военными властями. Из упомянутых семи могил извлечены все останки. …Восьмая могила, находящаяся на расстоянии примерно 200 метров на юг от первой группы могил, была обнаружена 28 июня 1943 года, и из нее извлечено только 10 трупов (т. е. комиссию ПКК привезли в Катынь 13 апреля, после того, как в марте немцы уже раскопали 7 могил, а восьмая была обнаружена уже после 7 июня, кода комиссия ПКК покинула Катынь – первая причина недоверия к результатам предыдущей эксгумации).
- Когда в Катынь съехались профессора медицины из Германии и государств, сотрудничающих с «осью», им для осмотра и вскрытия были предоставлены тела офицеров высших рангов либо тех, кто, кроме смертельного огнестрельного ранения, получили также колотые штыковые раны или были связаны. На неоднократные настойчивые просьбы председателя Комиссии по этому вопросу внимания не обращали (т. е. поляков использовали всего лишь как декорацию – вторая причина недоверия к результатам предыдущей эксгумации).
- Из документов, найденных на трупах, следует, что убийство имело место в период с конца марта до начала мая 1940 года (т. е. судебно-медицинская экспертиза давности захоронения комиссией ПКК не проводилась – третья причина недоверия к результатам предыдущей эксгумации).
- Работа в Катыни проходила под постоянным контролем германских властей, которые установили пост при каждой группе работающих членов комиссии (т. е. комиссия ПКК могла делать только то, что ей позволяли гитлеровцы – четвёртая причина недоверия к результатам предыдущей эксгумации).
- Частые приезды различных делегаций, ежедневное посещение территории значительным количеством военных, вскрытие трупов, проводимое военными врачами-немцами и членами прибывающих делегаций, осложняли и так трудную саму по себе работу (т. е. к вскрытию трупов члены комиссии ПКК не были допущены – пятая причина недоверия к результатам предыдущей эксгумации).
- По пулям, извлеченным из трупов офицеров, а также по гильзам, найденным в песке, можно констатировать, что выстрелы производились из пистолетов калибра 7,65 мм. Представляется, что они могут быть немецкого происхождения. Опасаясь, как бы большевики не использовали этого обстоятельства, германские власти бдительно следили за тем, чтобы ни одна пуля или гильза не была спрятана членами комиссии ПКК (т. е. гитлеровцы тщательно пытались скрыть марки оружия, из которого были убиты польские офицеры – шестая причина недоверия к результатам предыдущей эксгумации).
Наконец, комиссия ПКК «открытым текстом» заявляет, что всё её исследование было проведено под диктовку гитлеровцев: «Очень тщательно и на всей территории проведенное немцами зондирование в связи с тем, чтобы объявленная пропагандой цифра в 12 тысяч трупов не слишком расходилась с действительностью, позволяет предполагать, что больше могил уже не будет. В восьмой могиле, судя по ее установленным размерам, число трупов не должно превышать нескольких сотен. Это зондирование территории обнаружило ряд массовых захоронений русских в различной степени разложения трупов», - т. е. к 7 июня было эксгумировано всего 4243 трупа и больше уже не будет; общее число расстрелянных - 12 тысяч (мерзавцы из «комиссии экспертов» ГВП заявляют о 14522) – было задано немцами ещё в марте; массовые захоронения русских немцами и поляками не вскрывались и о том, что это жертвы НКВД, было заявлено гитлеровцами, а «эксперты» ГВП и нынешнее руководство России обвиняют во лжи Бурденко, Прозоровского и митрополита Николая!
26 ноября 2010 года в деле Катыни Владимиру Владимировичу подставила своё «крепкое плечо» ГД России, приняв заявление «О Катынской трагедии и её жертвах». Привожу этот позорнейший документ полностью.
ЗАЯВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
О Катынской трагедии и ее жертвах
Семьдесят лет назад были расстреляны тысячи польских граждан, содержавшихся в лагерях для военнопленных НКВД СССР и тюрьмах западных областей Украинской ССР и Белорусской ССР.
В официальной советской пропаганде ответственность за это злодеяние, получившее собирательное название Катынской трагедии, приписывалась нацистским преступникам. Эта версия долгие годы оставалась предметом подспудных, но от этого не менее ожесточенных дискуссий в советском обществе и неизменно порождала гнев, обиду и недоверие польского народа.
В начале 1990-х годов наша страна совершила важные шаги на пути к установлению истины в Катынской трагедии. Было признано, что массовое уничтожение польских граждан на территории СССР во время Второй мировой войны стало актом произвола тоталитарного государства, подвергшего репрессиям также сотни тысяч советских людей за политические и религиозные убеждения, по социальным и иным признакам.
Опубликованные материалы, многие годы хранившиеся в секретных архивах, не только раскрывают масштабы этой страшной трагедии, но и свидетельствуют, что Катынское преступление было совершено по прямому указанию Сталина и других советских руководителей.
Осуждая террор и массовые преследования граждан своей страны и иностранных граждан как несовместимые с идеей верховенства закона и справедливости, Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации выражает глубокое сочувствие всем жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким.
Копии многих документов, хранившихся в закрытом архиве Политбюро ЦК КПСС, уже переданы польской стороне. Депутаты Государственной Думы уверены, что эта работа должна быть продолжена. Необходимо и дальше изучать архивы, выверять списки погибших, восстанавливать честные имена тех, кто погиб в Катыни и других местах, выяснять все обстоятельства трагедии.
Разделяя скорбь с польским народом, депутаты Государственной Думы помнят, что Катынь является трагическим местом и для нашей страны. В Катынских рвах покоятся тысячи советских граждан, уничтоженных сталинским режимом в 1936-1938 годах. Именно на них отрабатывалась технология массовых убийств, которая затем в том же месте была применена в отношении польских военнослужащих. Рядом находятся и могилы советских военнопленных, расстрелянных гитлеровскими палачами в годы Великой Отечественной войны.
Наши народы заплатили огромную цену за преступления тоталитаризма. Решительно осуждая режим, пренебрегавший правами и жизнью людей, депутаты Государственной Думы от имени российского народа протягивают руку дружбы польскому народу и выражают надежду на начало нового этапа в отношениях между нашими странами, которые будут развиваться на основе демократических ценностей.
Достижение такого результата будет лучшим памятником жертвам Катынской трагедии, которых уже с исчерпывающей очевидностью реабилитировала сама история, воинам-красноармейцам, погибшим в Польше, советским солдатам, отдавшим свои жизни за ее освобождение от гитлеровского нацизма.
Председатель Государственной Думы
Федерального Собрания
Российской Федерации Б.В. Грызлов
Москва
26 ноября 2010 года
Небольшой комментарий к выделенному тексту Заявления. Массовые захоронения русских вскрывались исключительно под руководством Бурденко и Прозоровского, которые и обнаружили, что в могилах находились останки стариков, женщин, детей и советских военнопленных. Как в одном захоронении могли находиться останки «расстрелянных НКВД» в 1936 – 1938 годах стариков, женщин, детей и расстрелянных гитлеровцами в 1943 году советских военнопленных? Кстати, в отчёте «комиссии экспертов» ГВП ничего не сказано о наличии захоронении советских военнопленных (более 500 человек по данным комиссии Бурденко) – судьбы наших соотечественников ГВП России не интересовали.
«За» в полном составе проголосовали депутаты от Единой России (313 голосов) и большинство депутатов от Справедливой(?) России (27 голосов). Не голосовали девять депутатов от СР и все сорок депутатов от ЛДПР. «Против» проголосовали только все депутаты от КПРФ (57 голосов). Вот такая высшая российская арифметика: триста сорок депутатов, потерявших совесть, сидя на шее народа, на основе фальшивок обратились к полякам от имени российского народа, не спросив мнение самого народа, на плечи которого потом может лечь груз выплаты полякам контрибуции – 88 миллиардов долларов (у поляков все документы готовы).
Результаты голосования показывают, что депутатам от ЕР и СР было настоятельно «рекомендовано» голосовать «за». А кто был лидером ЕР и авторитетом для СР в 2010 году – подсказать?
Во время обсуждения поправок в Конституцию РФ самым популярным было предложение о недопустимости фальсификации истории - вплоть до 1 июля по ТВ крутили ролики на эту тему. Первоначальный текст поправки в статью 67 выглядел так: «Российская Федерация чтит память защитников Отечества, защищает историческую правду, не допускает фальсификацию истории, умаление значения подвига народа при защите Отечества». Но после манипуляций «верховных напёрсточников», п. 3 статьи 67 приобрёл следующий вид: «Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается». Интересно, почему?
Ещё следует заметить, что комиссию по подготовке Конституции РФ в 1993 году и комиссию экспертов ГВП по Катыни возглавлял директор Института государства и права Российской академии наук академик Топорнин Борис Николаевич.
