Эволюционизм – теория самопроизвольного возникновения и развития мироздания, имеющего агрегатную структуру, так что достаточно удалённые его части независимы друг от друга, - возникновения и развития без цели, случайно, хотя и по имманентным, постоянно действующим законам. Он противоположен креационизму, концепции мгновенного сотворения мира Богом, имеющего целостную структуру, гармонического и органически единого, так что все части его влияют друг на друга посредством мгновенного дальнодействия. Важно подчеркнуть: сотворение не длящийся процесс, а мгновенный акт; а история жизни на Земле есть повторение актов творения при смене геологических формаций, когда одна биота (совокупность фауны и флоры) скачком сменяет другую. Значит, Бог не только сотворил мир, но постоянно корректирует его после деградации, происходящей в силу II закона термодинамики. И это не домыслы, а естественнонаучные факты и заключения. Фейк, называющий себя наукой, эволюционизм не может опровергнуть креационизм на фактической почве в принципе: факты противоречат эволюционизму; поэтому эволюционисты используют против креационизма искусственные, софистические приёмы.
1) Фальсификация фактов в пользу эволюционизма – самое обычное дело (археоптерикс, «парадная лошадь дарвинизма», питекантроп и синантроп, пилтдаунский череп, формалистическое извращение генетики, фиктивная концепция биологического вида Добжанского – Майра, селектогенез плодовитости, симпатрическая дивергенция видов Лэка, секвенирование ДНК как метод распознавания образов любого тасономического ранга, Homo denisovi как новый вид человека, установленный по ДНК мизинца, которая даже не могла сохраниться; и многие другие скороспелые подделки, тиражируемые без конца, вопреки их опровержению). Филогенетические древа, отражающие мнимую генеалогию таксонов, – самые обычные фальсификации. Со времён Э. Геккеля их построение поставлено эволюционистами на поток во всех группах живого мира, несмотря на то, что трансмутация видов, без которой генеалогические связи таксонов невозможны, – явление воображаемое и в действительности отсутствующее.
2) Претендуя на монопольное обладание научной истиной, эволюционизм объявляет ненаучным всё неугодное и противоположное ему. Догматически декларируется: «Научный метод не позволяет изучать сверхъестественное». Если изучение не позволяется административно, под угрозой остракизма, то это – зажим свободомыслия. Если же «научный» метод полагает наличие объективной границы между естественным и сверхъестественным, каковой нет в действительности, так что она проводится произвольно, то под область сверхъестественного и потому под запрет можно подвести всё, что не угодно эволюционизму. Оба запрета, административный и концептуальный, применяются эволюционистами, но оба хуже один другого. Действительность, с точки зрения имманентных законов природы, вся состоит из чудес, из сверхъестественного. Так не потому ли запрещены даже исследования по эволюции, неизбежно разоблачающие противоестественность её концепций (как некогда выяснилась противоестественность «естественного», движущего отбора), а эволюция провозглашена как окончательно установленный ФАКТ, не подлежащий проверке? Эволюционисты постоянно приучают невежд считать идею Бога-Творца чисто метафизической, в противоположность эволюционизму, якобы стоящему на физических, естественных основаниях. Однако, наоборот, эволюционизм расходится с фактами, стоит на вымысле и является чистой метафизикой, обретаясь в безопасности только за пределами опытного знания, тогда как метафизическая идея Бога-Творца тем не менее вытекает из физических, естественнонаучных данных о целесообразности всего сущего и его предназначении, наводящем на мысль о Творце и Его Промысле.
3) Научный креационизм подменяют библейским, религиозными мифами о сотворении, которые доступны людям любого уровня развития и предназначены для воспитания веры в человеке с малолетства, так что опровергать их за расхождение с фактами является святотатством. Тем не менее они отвергаются эволюционистами как баснословие. (Библейский креационизм заслуживает опровержения только тогда, когда он вмешивается в науку, как, например, при оценке возраста мира и датировке геологических событий, которые пытаются уложить в библейские сроки. Но его опровержение полезно только тогда, когда ведётся с позиций научного, фактологического креационизма, а не с позиций эволюционизма, который, даже будучи более корректным в деталях, тем не менее в целом представляет гораздо более глубокое заблуждение, чем попытки приобщения к науке дидактического баснословия библейского креационизма.) Опровержение библейской трактовки сотворения выдаётся за опровержение креационизма вообще и делается вид, что корректная, научная версия креационизма тоже опровергнута. Здесь грубо нарушен принцип не ловить слабые стороны противника и не придираться к нему по мелочам, а критиковать высший уровень его мысли. Такой подлог и извращение истинной теории часто применяется в дебатах спорщиками, ищущими не истины, а собственной правоты, и соблазнёнными дешёвым успехом, в результате истина отвергается в пользу ложного представления.
4) Все наши теории и представления о мире принципиально недоказуемы, но опровержимы, если находятся факты против них, притом для опровержения концепции достаточно хотя бы одного факта. Эволюционисты же утверждают, что «в рамках науки» существование Бога якобы нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Значит, эволюционизм – совершенно особая наука, заключённая в рамки неразумия. Существование Бога в наших знаниях занимает исключительное положение: оно доказывается органически целостным, гармоническим, целесообразным устройством мира, а главное, тем, что его нельзя опровергнуть. Доводов против Бога, подтверждающих агрегатное строение мира, вытекающее из эволюционизма, и независимость его достаточно далеко отстоящих друг от друга частей, нет ни единого, ибо органическая целостность мира и необходимое для неё мгновенное дальнодействие подтверждается наукой: фактами, а также детерминизмом – органической взаимообусловленностью всего сущего. Голословное отрицание Бога эволюционизмом есть отрицание науки в пользу материалистического безверия, ибо без Бога мир лишается смысла, а значит, теряет смысл и наука, т.к. изучать бессмысленное не имеет смысла. Эволюционизм же опровергается неограниченно большим числом фактов и логическими доводами, но не имеет никаких убедительных резонов в свою пользу. Факты в пользу эволюционизма только интерпретируются в его духе. Они не являются его доказательствами, т.к. всего лишь не противоречат эволюционизму, но не утверждают его. Все они совместимы с концепцией сотворения. Факты, приводимые в подтверждение эволюционизма, суть исключения, благоприятные, но не доказывающие его. При наличии опровержений эволюционизма, условием его утверждения является не бесконечное собирание фактов в его пользу, совершенно бессмысленное за бездоказательностью, а опровержение всех его опровержений, что является совершенно невыполнимой задачей ввиду их неограниченного количества. Если концепция опровергнута, нельзя принимать её, пока не отражено её опровержение. Эволюционизм принят вопреки его неустраняемой опровергнутости, поэтому он антинаучный фейк и самозванец в науке. Вся его апология, как наукообразная, так и юридическая, когда он защищает своё монопольное право на преподаваемость вместо Закона Божия, основана на софистике. Все судебные вердикты, лишающие педагогов права на преподавание креационизма, только подтверждают пословицу: "Где суд, там и неправда".
Эволюционизм фактически был вторжением в науку материализма, в результате чего были попраны научные методы, ряд которых рассматривается здесь, - ряд неизбежно неполный, т.к. ошибочных путей бесконечно много, и нет заблуждений, которыми побрезговал бы эволюционизм, считающийся непогрешимым, ради своего утверждения .
5) В эволюционизме не было никакой нужды: не появились никакие новые факты, в связи с которыми потребовалось бы круто изменять основные представления. Он был произвольной атакой на науку, т.к. не прошёл тройную проверку, необходимую в естествознании для принятия новых представлений. Новая теория должна была
- оставить нетронутыми успехи предыдущей концепции, а не отвергать их;
- успешно включить в науку новые данные, побудившие к её пересмотру;
- предсказать новые явления или новые связи между явлениями.
Ни одно из этих условий не было выполнено. Предыдущие достижения науки были отвергнуты: концепция постоянства вида К. Линнея как основа всей биологической науки; закон Т. Мальтуса, с тех пор представляемый превратно, с точностью до наоборот; концепция стабилизирующего отбора Э. Блита, переделанная в теорию противоестественного, движущего отбора; принцип корреляций, или принцип условий существования Ж. Кювье - обоснование дискретности и постоянства видов; принцип скачкообразной смены биот на границах геологических эр и периодов («катастрофисты» школы Кювье); теория покровных оледенений материков Л. Агассица; и др. Никакие новые факты, неожиданные и неизвестные ранее науке, теория Дарвина не внесла. Никакие её предсказания не подтвердились. Никакие! Разрушено всё и не создано ничего. Она лишена какой-либо прогностической ценности и предсказательности, ибо все решающие факты ей противоречат: «Удивительная теория! То, что ожидается из дарвинизма, в действительности не наблюдается, а то, чего он не допускает, имеет широкое распространение в природе» (Н.Я. Данилевский). Таким образом, дарвинизм не выдерживает ни одного пункта требуемой в науке тройной проверки и является не научной теорией, а искусственно протаскиваемой в науку политической антихристианской доктриной. Её история и высказывания самого Дарвина обличают его богоборчество. Это была революция естествознания: его преемственность была прервана эволюционизмом, и наука пребывает в отрыве от традиций научного метода, заменённого априоризмом, по сию пору.
6) Один факт, опровергающий теорию, пересиливает сонмы фактов, собранных в её подтверждение. Эволюционизм же собирает только подтверждающие его факты и тщательно обходит факты, противоречащие ему, и при этом утверждает: «Неоспоримых свидетельств биологической эволюции [трансмутации] с каждым днём становится всё больше». Это - то же, что врачевание ран на покойнике, как если бы о состоянии пострадавшего с оптимизмом говорили: «Рана на голове безусловно смертельна, зато все другие не внушают серьёзного опасения». Учебники по теории Дарвина переполнены фактами, набранными в пользу представления о трансмутации, и совершенно игнорируют факты, подтверждающие постоянство вида, причём утверждается, что эволюционизм стоит на огромном количестве фактов и тем самым якобы окончательно и бесповоротно доказан. Так, в палеонтологии как «доказательства» трансмутации используются т.н. промежуточные формы, предназначаемые генеалогически связать разные таксоны. Ущербность их как связующих звеньев всегда заключается в том, что они основаны на промежуточном свойстве по одному или немногим признакам, часто только по общему виду; поэтому непрерывность, требуемая трансмутацией, по большинству признаков отсутствует, тогда как дискретность, требуемая постоянством вида, всегда налицо. В случаях, когда непрерывность отложений, включающих многие хорошо сохраняющиеся ископаемые виды, как брахиоподы, аммониты, гастроподы, пелециподы и др., не нарушается миллионы лет, и которые очень благоприятствуют наблюдению трансмутации, мы не находим никаких её признаков, и это подтверждает её невозможность. Такие случаи, несмотря на их массовость по сравнению со случаями промежуточных форм, эволюционисты вообще не учитывают. При этом утверждается, что эволюционизм стоит на огромном количестве фактов и тем самым якобы окончательно и бесповоротно доказан. Таким образом, принцип бездоказательности позитивных фактов в пользу теории при наличии негативных, опровергающих теорию, эволюционизм отвергает.
7) Нельзя извращать чужие взгляды ни для их опровержения, ни в других целях. В пункте (3) уже показано, как эволюционизм нарушает этот принцип, отвергая креационизм. Теорию Мальтуса Дарвин и Уоллес отвергли, совершенно извратили её, но без указания, что это уже не теория Мальтуса, и нанесли тем самым репутации автора жестокий урон, ибо Мальтус слывёт теперь основателем социал-дарвинизма.
8) Наука есть система фактов, которые приводятся в неё наилучшим образом через постижение их цели, Божьего Промысла. Эволюционизм даёт совсем иное определение науки: «Наука – процесс использования наблюдений для создания проверяемых объяснений и предсказаний относительно природных явлений, а также знания, накапливаемые в ходе этого процесса» (Происхождение жизни: наука и вера / Сборник. Пер. П.Н. Петрова. – М.: Астрель, 2010. С. 32). Определение ложно, т.к. а) знания ещё не наука: наука есть систематизированное знание; б) цель науки – построение естественной системы знаний, а не объяснение, которое предполагает, что система знаний уже имеется, и представляет попытку уложить факт в неё. Объяснение не является целью науки, а только средством проверки соответствия факта нашим представлениям, развитым ранее, которые бракуются, если факт не укладывается в них, т.е. не находит объяснения в нашей системе. в) Не являются целью науки ни проверка, ни предсказания, это – всего лишь средства определения качества, используемые при построении системы. Эволюционизм не отвечает даже его собственному определению науки, т.к. не является «процессом использования наблюдений», а игнорирует их, если они ему противоречат и подтверждают принцип дискретности и постоянства вида, но предвзято использует только те, которые можно истолковать в духе трансмутации.
9) Нельзя познать целое через познание части. Сколько бы мы ни изучали отдельный кирпич, мы не получим представление о доме, построенном из таких кирпичей. Эволюционизм же постоянно заменяет целое частью, когда секвенированием ДНК заменяет прямое исследование организации высшего уровня (организма особи, популяции, вида и т.д.) и получает о ней якобы достоверные сведения, хотя расшифровка последовательности нуклеотидных триплетов ДНК не идёт и не может идти дальше определения последовательности аминокислот в полипептидной цепи. Самое большее, что может задаваться структурой ДНК, - это активность ферментов. Другие признаки определяются не ДНК, не генами, а структурами надмолекулярного уровня и условиями среды, т.е. эпигенетически. Концепция ген – признак есть редукционизм, сведение целого к части. Как доказывают опыт и отсутствие селектогенеза, все без исключения мутации деструктивны, и не могут создать даже малое – толерантные (нормальные) аллели гена. Выяснилась ограничивающая роль мутаций в регуляции численности вида: мутабильность повышается и увеличивает смертность при повышении плотности популяции, а для этого мутации необходимо должны быть деструктивны. Жизнь возомнили продуктом мутаций на уровне молекул и сводят к изменениям ДНК; но мутации молекул не могли бы создать такие надмолекулярные структуры, как виды, экосистемы и вся геомерида, без которых не было бы биокруговорота, совершенно необходимого для жизни. Жизнь – организация глобального, а не молекулярного уровня, так что формальная генетика, принимающая ДНК за особое вещество наследственности, контролирующее всё и вся, - это редукционизм.
10) В эволюционизме отсутствует понимание того, что все научные теории суть временные системы знаний, только приближающие нас к естественной системе, о которой как идеале он не имеет понятия; что поэтому они не могут быть аподиктически (с абсолютной достоверностью) доказаны; что называть факты, всего лишь совместимые с представлением о трансмутации, её доказательствами, как это практикуется в учебниках эволюционизма, совершенно нелепо.
Т.о., эволюционизм фактически не знает, что такое наука, извращает её принципы и совершенно отказался от научного метода, выработавшего правила оптимального поиска истины, предохраняющие от ошибок. Истина в науке заключена не в теории, а в методе.
Подводя итог, прилагаю примеры, разоблачающие софистику эволюционизма. Один поясняет противоестественность «естественного» отбора Дарвина, два другие представляют образцы конъюнктурной демагогии эволюционистов. Демагогия – применение софистики в политических целях.
Движущего отбора, на котором Дарвин и Уоллес основывают трансмутацию, понимаемую как превращение видов, в природе нет, он является противоестественным. В природе отбор постоянно меняет направление и потому не может вызвать значительное направленное изменение признака. Направленный, движущий отбор можно воспроизвести только искусственно, в селекционных опытах. Подтверждает ли искусственный отбор возможность неограниченной дивергенции, а следовательно, трансмутации? Нет, не подтверждает. Он имеет пределы, легко наблюдаемые и демонстрируемые. Для любого признака, по которому ведется движущий отбор на его усиление или ослабление, селекционный сдвиг между поколениями может быть в начале очень заметным и явным, но после ряда поколений отбора, в течение которых сдвиг быстро уменьшается, он под конец сходит на нет и становится нулём. Несмотря на отбор, сколько бы мы его ни продолжали, признак перестаёт изменяться, когда достигает предела своей внутривидовой изменчивости. Движущий отбор никогда не может вывести признак за видовые пределы. Опыт всей селекционной работы над растениями, животными и микробами отнюдь не подтверждает той неограниченной дивергенции, которую намеревался показать Дарвин в объёмном труде «Изменчивость культурных растений и животных под влиянием одомашнивания», но переполнил его только бездоказательными примерами признаков, имеющих ограниченную внутривидовую изменчивость. Не было ни одного случая трансмутации. Весь его указанный труд был холостой выстрел, ибо лишний раз подтвердил постоянство вида. Естественный отбор является не движущим, а стабилизирующим, элиминирует отклонения от нормы и является стражем постоянства вида, но никак не фактором трансмутации.
Два примера словоблудия апологетов дарвинизма из книги "Происхождение жизни: наука и вера" (перевод с американского П.Н. Петрова).
«Адекватное восприятие теории эволюции в современной России во многом затруднено тем ореолом, который был создан в советское время вокруг Дарвина, основателя эволюционной биологии. [В действительности Дарвин был разрушителем биологии. – Ю.И.] Из-за того, что советские идеологи включили Дарвина в свой пантеон, его имя и труды стали ассоциироваться с марксистско-ленинской идеологией советских времён и с насаждаемым советским государством атеизмом. Поэтому сегодня очень важно отделять теорию эволюции, начало которой было положено Дарвином, от того идеологического шлейфа, который тянется за ней в массовом сознании. <…> Ни Дарвин, ни современная теория эволюции нисколько не виноваты в том, что советские идеологи включили учение Дарвина в каноны своей идеологии» (П.Н. Петров, А.В. Марков, А.А. Оскольский, Н.М. Борисов, А.М. Гиляров, К.Ю. Еськов, А.Ю. Журавлёв, А.Б. Шипунов, 2009).
Авторы цитаты подразумевают, будто советская власть настолько одиозна в России, что от одного только принятия ею учения Дарвина оно было скомпрометировано и стало неприемлемым для масс вследствие якобы тянущегося за ним советского идеологического шлейфа. Советская власть совсем не отвергается народом, который, напротив, испытывает по ней ностальгию; поэтому антипатия к дарвинизму в народе вызвана вовсе не тем, что репутация учения была замарана его контактом с советской властью и её идеологией, а тем, что несостоятельность, ложь и антисоциальность дарвинизма всё более выясняются как из фактов, так и из того, что он стоит в основе всех фашистских режимов и противоречит социализму советской власти. Знают ли демагоги, что такое евгеника и социал-дарвинизм и что советская власть в лице Т.Д. Лысенко прилагала все силы, чтобы очистить дарвинизм от фашистской идеологии и расизма? Но усилия по отделению от дарвинизма такого его естественного шлейфа были тщетны: «чёрного кобеля не отмоешь добела». Знают ли они, что дарвинизм и евгеника суть учения, с самого начала принятые, насаждаемые и спонсируемые капитализмом, иначе они давно были бы выброшены на свалку, и что их действительный идеологический шлейф – это социал-дарвинизм и фашизм, а вовсе не социализм, не коммунизм и не диктатура пролетариата с культом личности его вождя?
Р. Чичероне (президент НАН США), Х. Файнберг (президент Института медицины), Ф. Айала (известный эволюционист, католик) пишут: «Свидетельства об эволюции вполне совместимы с религиозной верой. Наука и религия представляют собой два способа понимания мира. Безосновательные попытки противопоставлять эти два способа [познания] друг другу мешают как науке, так и религии помогать человечеству в его стремлении к лучшему будущему». Обычная демагогия эволюционизма!
Примирить науку и религию в вопросе происхождения мироздания и жизни и утверждать, что эволюционизм (концепция спонтанного их возникновения) совместим с религиозной верой в Творца, т.е. с креационизмом (концепцией разумного сотворения), могут только либо полные невежды в естествознании, либо умышленные обманщики, либо шизофреники с изолированными отделениями в мозгу. Почему? Потому что мир, возникший спонтанно путём эволюции, и мир, созданный Богом, совершенно различны. Первый мир имеет агрегатное строение и рассыпан на независимые части; второй – имеет целостное, органическое строение, все части которого влияют друг на друга путём мгновенного дальнодействия, объединён единым замыслом и единством законов. Наука исходит из реальности второго, сотворённого мира, а т.к. эволюционизм его отрицает в пользу представлений об агрегатном мире, состоящем из независимых, не связанных в единую систему частей, то он сам, не сознавая того, выбрасывает себя из науки, принимает оторванную от фактов слепую веру в прогрессивную эволюцию и становится религией, но совершенно неполноценной, т.е. суеверием. При этом он, изгоняя религию, монопольно утверждает себя в системе образования и фарисейски долдонит, что озабочен его качеством. Примирить науку и религию можно только на почве креационизма. Нет смысла искать консенсус между теорией эволюции и концепцией сотворения. Он будет компромиссом между ложью и истиной, уступкой лжи и уничтожением истины.
Обман на международном уровне по действию, разлагающему человечество, в силу авторитета власти несравненно сильнее обманов друг друга отдельными людьми. Он равносилен психическому расстройству и маразму всего человечества, тогда как частные обманы людьми друг друга – всего лишь мелкие болячки на теле человечества. Международные, глобальные обманы – фатально растлевающие доктрины материалистической науки и вреднейшая из них дарвинизм.
Можно ли спасти науку от эволюционизма? По-видимому, нет. История науки свидетельствует противоположное: эволюционизм – её закономерная и неизлечимая старческая патология. Н.Я. Данилевский (1885), написавший полную и всестороннюю критику дарвинизма, высказал удивительное пророчество, что она не будет услышана, и оно подтверждается. Дарвинизм, несмотря на полнейшую несостоятельность, за полтора века своего существования не был поколеблен, поэтому полагать, что за полтора века, оставшиеся для существования человечества, которое быстро деградирует, он получит отставку, никак нельзя. Деградацией человека и науки управляют общие законы.
XI.2021 г. Ю. Иванов
Теги: эволюционизм, креационизм, софистика, трансмутация, социал-дарвинизм
