Европу невозможно не уважать и очень трудно не любить. Нельзя не уважать землю, которая породила современную цивилизацию: все ее современные производные имеют греко-римские корни. Невозможно не испытывать уважение к Европе как к колыбели христианской культуры, которая стала основой морали, нравственности, гуманизма и прогресса. Трудно не любить европейскую культуру - архитектуру, литературу и искусство, на основе которых развивается культура в России, да и во всем мире. Поэтому непорядки и безобразия в Европе касаются всех, в том числе граждан нашей страны, поскольку она – часть Европы и христианского мира в широком смысле. И поэтому мы можем и должны размышлять о бедствиях и недостатках Европы, включая те, которые пока еще напрямую не затронули Россию. Хотя бы потому, что они касаются нас как часть единого европейского мира, даже если пока незаметны в нашей стране.
Политическая и духовная жизнь Старого в течение последних 40-50 лет погружается в пучину релятивизма, именуемого толерантностью и политкорректностью. «Толерантность – это добродетель людей, которые ни во что не верят», – писал по этому поводу Г.К.Честертон. А неверие, ставшее верой – это очень опасная штука.Первые звонки прозвучали давно: началом можно считать предоставление права голоса неграмотным в европейских конституциях после Второй Мировой войны. С точки зрения пиара это было блестящее решение: демагоги получили поддержку неграмотного электората, а государства сэкономили средства, которые в другом случае пришлось бы тратить на ликвидацию неграмотности. В результате люди, заведомо неспособные разобраться в политике, стали определять судьбы своих стран.
Или все началось даже раньше, в 1890 г., когда отмена Германией «Закона против вредных и опасных стремлений социал-демократии» положила начало ставшей уже в ХХ веке повсеместной легальной деятельности партий, официально провозглашающих своей целью насильственное разрушение конституционного строя и насилие по «классовому» принципу.
Легализация марксистских, а затем и нацистских партий объяснялась стремлением правящих кругов европейских стран «приручить» их легальностью, вынудить соблюдать правила игры. Что из этого вышло – мы хорошо знаем: хотя часть социал-демократов действительно отказалась от разрушительных идей, миру пришлось пережить кровавые революции и нацистскую агрессию. Трудно удержаться от мысли, что, если бы к носителям человеконенавистнических идей относились как к преступникам, этого можно было бы избежать.
Политический строй, восторжествовавший в современной Европе, по сути своей уже не является демократией. Демократия – это власть большинства, а нынешний европейский строй ориентируется в первую очередь на приоритетную защиту прав меньшинств – национальных, религиозных, конфессиональных, сексуальных - которые часто противоречат интересам и правам большинства.
Если в странах Запада легально работают партии и движения, отрицающие демократию и нацеленные на ее уничтожение, если в магазинах свободно продаются газеты, журналы и книги троцкистского, маоистского, сталинистского, нацистского и исламистского направлений – это не демократия. Это нарушение прав большинства, неоднократно высказавшегося против этих кровожадных идеологий. Если Европа принимает огромное число «беженцев» из стран Азии и Африки – это тоже не демократия (почему европейцы должны тратить свои деньги на содержание этих людей?). Беженец – это человек, вынужденный покинуть родину из-за преследований, а тот, кто въезжает в страну в поисках лучшей доли, в погоне за более высокими жизненными стандартами – это иммигрант. Иммигрант обязан въезжать, соблюдая четко прописанные процедуры: получение въездной визы и т.д., исполнения которых неукоснительно требуют от законопослушных граждан других стран. Если въезжающий эти процедуры нарушает – он преступник, и его место в тюрьме. Вместо этого сотни тысяч незаконных мигрантов пользуются европейским гостеприимством, что является нарушением базовых международных законов, однако почему-то узаконено местными правовыми нормами.
Христианская мораль и духовные основы европейского общества несовместимы с принципами толерантности и политкорректности, которые, по сути, стали новой идеологией, более того - они приобретают черты новой религии. Отсюда и бешеное сопротивление, оказанное ее адептами попыткам зафиксировать в европейской конституции христианскую основу объединенной Европы. Отсюда и волна «антипедофильских» скандалов вокруг католической церкви. Слов нет, педофилов, в сутанах они или без, надо наказывать по всей строгости законов.
Но суть антипедофильской кампании – не в привлечении внимания к проблеме, не в наказании педофилов, а в дискредитации христианства в целом и католичества как его самого многочисленного крыла.
Толерантность в социологии (tolerantia по латыни - терпение) – это терпимость к чужому образу жизни, поведению, обычаям, чувствам, мнениям, идеям, верованиям. Это очень хорошее, полезное для общества качество. Но в современном мире толерантность приобрела черты, более свойственные медицинскому термину «иммунологическая толерантность» - это состояние организма, при котором он не способен синтезировать антитела в ответ на введение определенного антигена при сохранении иммунной реактивности к другим антигенам. Только в роли организма выступает общество, а антигенами, то есть болезнетворными бактериями – различные антисоциальные группы (леваки, фашисты, исламские экстремисты, нелегальные эмигранты, преступники), постоянно выступающие с все новыми и новыми требованиями, направленными на расширение их прав и защиту их интересов. А христианство этому мешает.
Левые либералы утверждают, что их принципы базируются на известном высказывании Вольтера: «Я не согласен с тем, что вы говорите, но пожертвую своей жизнью, защищая ваше право высказывать собственное мнение». Это не так. В отличие от марксистских, исламистских и прочих экстремистов, вовсе не сторонники, а противники толерантности подвергаются нешуточным преследованиям. И вовсе не только Афганистане, Пакистане или Египте, где несогласных с радикальным исламом просто убивают, но и в Европе. Левые либералы эффективно используют нравственный, информационный и судебный террор по отношению к защитникам традиционных, прежде всего христианских, ценностей. Достаточно вспомнить, как травили покойную Ориану Фаллачи, осмелившуюся выступить против засилья исламистов в Европе; ее, крупнейшую в Европе писательницу и журналистку, героиню антифашистского Сопротивления, вынудили эмигрировать из родной Италии и скрыться в США. Ее книгу «Ярость и гордость» почти невозможно достать.
двойной клик - редактировать изображение
А чем, если не террором, можно назвать историю с членом Совета директоров немецкого Бундесбанка Тило Саррацином? В своей книге «Германия самоликвидируется» он указал на то, что наводнившие Европу иммигранты-мусульмане не столько не могут, сколько не хотят интегрироваться в западные сообщества. То есть он не написал, что ислам – это плохо, что мусульмане глупые, злые или что-то подобное. Но сразу был объявлен расистом. Его отставки потребовало не только мусульманское сообщество Германии, но и Социал-демократическая партия, членом которой он являлся, и лично канцлер Ангела Меркель. Саррацин ушел. Как будто его неприятие исламизации Германии делало его плохим финансистом! Какие законы он нарушил, какие нравственные нормы презрел, кого оскорбил? Ничего нарушил, и никого не презрел, не оскорблял, помимо фанатиков толерантности.
В Великобритании, Германии и Италии в школах увольняют учителей, которые носят кресты – это якобы оскорбляет учащихся и коллег-учителей, атеистов и исповедующих другие религии. В первой уволили даже женщину-врача – ее крест раздражал пациентов-нехристиан. А ведь неверующая Фаллачи точно определила роль христианства в Европе: «Наша культура - это революционер по имени Иисус, который умер на кресте, чтобы научить нас любви и справедливости. Тем хуже для нас, если мы этому не научились. Наша культура - Церковь».
Национальные фронты Франции и Великобритании, Датскую народную партию, «Шведских демократов», голландскую Партию свободы, норвежскую Партию прогресса официально считают неонацистскими. При этом все эти партии ни малейшего отношения к нацизму или фашизму не имеют: они выступают за традиционную христианскую мораль как основу общества, в защиту ценностей традиционной (гетеросексуальной) семьи, за сохранение национальной идентичности и прекращение бесконтрольного въезда в их страны представителей чуждых культур. То есть в отношении этих партий мы наблюдаем совершение уголовного преступления со стороны европейской элиты, прессы, политических и общественных структур: оно называется клеветой. Есть в Европе и неонацисты, и их немало, но правые (по сути – христианские) партии – это единственный реальный заслон на пути фашизации европейских обществ, так как постоянные конфликты коренных европейцев с иммигрантами из Азии и Африки толкают все большее число молодых людей в фашиствующие группировки. Сравнение правых с нацистами и фашистами тем более некорректно потому, что оба этих движения на самом деле являются левыми, а никак не правыми.
Вот типичный пример толерантной и политкорректной дискуссии в современной Европе. 19 октября 2011 г. в пригороде Антверпена, Хобоконе, состоялись общественные дебаты на тему «Ислам во Фландрии: друг или враг?». Их основными участниками стали пресс-секретарь исламского движения Sharia4Belgium Абу Имран и лидер партии «Фламандский интерес» председатель общественного движения «Города против исламизации» Филипп Девинтер.
Абу Имран заявил: «Вы можете быть или мусульманином, или демократом, но не можете быть тем и другим одновременно. Мне нет дела до неверных. Мое дело угождать Аллаху, а не неверным… Мусульманин не может исповедовать демократию, как идеологию».
Далее Абу Имран поделился своими планами: «Нужно обратить Бельгию в исламское государство. У нас найдется немало судей, учителей и лидеров, которые смогли бы стать халифами. Мы - группа молодых мусульман, которые хотят ввести чистейшую форму ислама. Мы выступаем за добро и осуждаем любое зло. Мы отвергаем демократию. Филипп Девинтер прав, это начало исламизации Антверпена. И всем неверным остается либо приспосабливаться, либо уйти».
В ответ на это Филипп Девинтер заявил, что большая проблема заключается в том, что в Антверпене, во Фландрии и во всей Европе подобная чушь должна выслушиваться и приниматься всеми толерантно. «Я не боюсь показаться нетолерантным, говоря, что это должно быть запрещено. В этом наша большая проблема и наша слабость, - обратился к собравшимся Девинтер. - Если Запад настолько плох и пришел в упадок, а арабский мир такой великий, что вы тогда тут делаете? Езжайте обратно и оставайтесь там!».
Иными словами, бельгийский гражданин Абу Имран открыто заявил о непризнании бельгийских законов, стремлении разрушить бельгийский государственный и общественный строй, а также угрожал насилием всем, кто с ним не согласен. То есть власти страны были обязаны лишить его гражданства и посадить в тюрьму. Разумеется, ничего этого сделано не было, а подавляющее большинство бельгийских СМИ выступило категорически против позиции Девинтера, объявив его фашистом и ксенофобом.
Нравственные основы в Европе уже серьезно подорваны. Например, во время известного бунта исламской молодежи во Франции в 2006 г. подавляющее большинство европейских СМИ комментировали события так: в иммигрантских кварталах царит безработица, полиция относится к эмигрантам по-расистски, не уважает их национальные и религиозные особенности, поэтому и возникают подобные бунты. А о том, что Сен-Дени ему подобные районы контролируются наркомафией и контрабандистами, что коренному французу или туристу из Европы появиться там – значит обречь себя как минимум на оскорбления, что бунт начался с того, что подростки-эмигранты погибли не от полицейских пуль, а прячась от полиции в трансформаторной будке – об этом позволили себе написать лишь малотиражные правые газеты.
Как и о самом главном: молодежь в парижских, марсельских, лионских эмигрантских кварталах вовсе не рвется работать и учиться. Она предпочитает торговать наркотиками, заниматься грабежами, рэкетом и насилиями в отношении французов. Но открыто говорить и писать об этом нельзя, как нельзя открыто говорить и писать о том, что огромная часть эмигрантов из культурно чуждых Европе регионов едут в Старый Свет для того, чтобы жить на социальные пособия, а не трудиться. Кроме того, в Европу тянутся преступники и экстремисты: в Египте, Алжире или Марокко их запросто могут повесить или замучить в тюрьме, а в Европе, во-первых, поймать их гораздо труднее, а во-вторых – законы несравненно мягче. Французская тюрьма для какого-нибудь алжирского насильника или марокканского грабителя – это шикарный курорт, они бы там с удовольствием хоть всю жизнь сидели. Причем они берут под контроль европейские тюрьмы, превращая их в филиалы экстремистских и преступных организаций.
Реакция европейцев на преступления иммигрантов поражает. Так, норвежские официальные лица, отвечая на жалобы коренных жителей по поводу частых изнасилований, совершаемых выходцами из стран Азии и Африки, порекомендовали норвежкам… носить традиционные мусульманские одежды, скрывающие линии тела и лицо. В Великобритании и Германии были случаи, когда суды выносили приговоры преступникам-эмигрантам на основании законов шариата (естественно, те требовали применения норм исламского законодательства в тех случаях, когда они предусматривают более мягкое наказание). Когда в 1990-е годы несколько английских муниципалитетов, в которых доминировали эмигранты, приняли законы о выселении белых жителей, Лондон на это никак не отреагировал. Но когда в маленьком канадском городке мэрия приняла местный закон, запрещающий тамошним мусульманам совершать «убийства чести», а также оскорблять «неверных», поднялся грандиозный, поистине всемирный скандал: несчастных канадцев обвинили, естественно, в фашизме и расизме.
И все это – при жизнерадостном равнодушии европейских правительств, политиков (кроме правых, сознательно маргинализируемых общественностью), общественных организаций и большинства СМИ. На этом фоне гласом вопиющего в пустыне звучат огненные слова О.Фаллачи: «Я из Тосканы. Следовательно, я еще сильнее боюсь за Пизанскую башню и пизанскую Площадь Чудес, за Сиенский собор и сиенскую площадь дель Кампо, за сохранившиеся башни Сан Джиминьяно... Я флорентийка. Следовательно, я еще больше боюсь за собор Санта Мария дель Фьоре, за Баптистерий, колокольню Джотто, палаццо Питти, галерею Уффици, понте Веккио. Кстати, это единственный оставшийся древний мост, потому что все другие были взорваны в 1944 г. Гитлером - образцом для подражания бен Ладену. - Я также боюсь за флорентийскую библиотеку Лауренциана с ее восхитительными миниатюрами, с ее бесподобным Кодексом Вергилия. Я также боюсь за флорентийскую Академическую галерею, где хранится микельанджелов Давид. (Скандально обнаженный, бог ты мой, а значит, особо осуждаемый Кораном). И если «бедные-несчастные» разрушат хотя бы одно из этих сокровищ, всего лишь одно, клянусь, я сама стану святым воином. Я сама стану убийцей. Так что послушайте меня, вы, последователи Бога, который проповедует око-за-око, зуб-за-зуб! Я родилась во время войны. Я выросла на войне. О войне я знаю многое, поверьте мне - у меня больше мозгов, чем у ваших камикадзе, у которых хватает мужества умереть лишь тогда, когда смерть означает убийство тысяч людей. Включая младенцев. Вы хотели войну, вы хотите войну? Хорошо. Что до меня, войну вы получите и война будет. До последней капли крови… Какой смысл уважать тех, кто не уважает нас? Достойно ли защищать или поддерживать их культуру или так называемую культуру, когда они выражают презрение к нашей? Я хочу защищать мою, но не их культуру и сообщаю вам, что люблю Данте Алигьери и Шекспира, и Гете, и Верлена, и Уолта Уитмена, и Леонарди гораздо больше, чем Омара Хайяма…
Наша цивилизация умрет, и дело кончится минаретами вместо колоколен, паранджами вместо мини-юбок, верблюжьим молоком вместо наших коктейлей...» (Ориана Фаллачи. Ярость и гордость).
двойной клик - редактировать изображение
Через короткое время та же О.Фаллачи с горечью напишет: «Я выбрала молчание. Выбрала изгнание. Ибо в Америке, скажу это наконец громко и вслух, я живу жизнью политического беженца».
Казалось, бы, бывшая партизанка говорит вещи, которые и так должны быть всем ясны, которые просто не могут вызывать сомнений у любого нормального человека. В Европе открыто действуют сотни экстремистских исламских, марксистских нацистских и фашистских организаций самого разного рода, но возникший несколько лет в Италии Христианский фронт сопротивления (лидер – один из бывших активистов левацой организации «Прима линеа» Роберто Сандоло) загнан в глубочайшее подполье, а возможно, под ударами спецслужб уже прекратил свое существование.
Те, кто изгнал О.Фаллачи из Европы, иногда говорят правду. «Наша ценность в том и состоит, что у нас нет ценностей!», - говорит французский писатель А.Гржебин. Говорит это с гордостью, как о чем-то само собой разумеющимся!
На одном из исторических форумов приведены наиболее вопиющие примеры политкорректности за 2007 г.: «На девятом месте администрация аэропорта города Сиэтл (Seattle) в штате Вашингтон (Washington). Руководство решило, что рождественские елки оскорбляют чувства и достоинство людей, исповедующих другие религии, а также атеистов, и убрали все елки и украшения из здания аэропорта. Кстати, протест по поводу этой идиотически-политкорректной затеи поднял не христианин, а раввин одной из местных синагог. Он привлек внимание общественности к этому вопросу и елки вернули.
На восьмом месте мэрия небольшого городка Элон (Elon) в штате Северная Каролина (North Carolina). Городской голова и приближенные порешили, что здание мэрии покрашено не совсем в политкорректный цвет - белый. И перекрасили в черный. Комичность ситуации заключается еще и в том, что здание похоронной конторы, находящейся напротив мэрии за неделю до этого было перекрашено во время ремонта из черного цвета в белый. …
На шестом месте руководство команды San Francisco 49ers по американскому футболу из Сан Франциско, уволившая игрока Геррисона Херста (Garrison Hearst). Во время одного из радио интервью, на вопрос ведущего как Херст относится, если бы в команде были гомосексуалисты, Херст ответил, что ему было бы неприятно, если бы в душевой на него кто-то смотрел как на сексуальный объект. Поднялся дикий скандал. Херста отстранили от игр и тренировок сначала на два месяца, потом под давлением общественности до конца сезона, а потом и вообще прервали с ним контракт и отчислили из команды. …
На четвертом месте руководство Церкви Святого Бонифатия (St. Boniface Anglican Church) в английском городе Бирмингем (Birmingham), решившая переделать шедевр Леонадро да Винчи «Тайная Вечеря». Так же, как и в случае с Белоснежной, попы решили, что фреска не отражает «демографических реалий современной Англии» – апостолов перекрасили. И даже на апостола Матвея надели чалму.
На третьем месте Международный Астрономический Союз. Космические чинуши решили, что название «черная дыра» является обидным, оскорбительным и дискриминационным по отношение к афроамериканцам и афроевропейцам. Отныне черные дыры следует именовать политкорректно правильно – «зонами сверхповышенной гравитации» («emplacements de hauts gravit super» или «super high gravity locations»)» (http://www.rb.ru/office/gyncyclo/text/2 … 35711.html).
Необходимо вспомнить о том, что демократия родилась в христианском мире (точнее, среди народов, впоследствии принявших христианство), и переход к новой идеологии, толерантности, означает отказ стран Старого и Нового света, России и всех народов, когда-то бывших христианскими, от самоидентичности. Ведь после победы толерантности и мультикультурализма даже названия стран – Россия, Германия, Франция и прочие – придется запретить, так как они «нарушают права» национальных, религиозных меньшинств: ведь по определению Франция – страна французов, Германия – германцев, т.е. немцев, Россия – русских, и т.д.
Безусловно, мотором толерантности являются группы политиканов, извлекающих из нее весьма конкретную пользу (победил на выборах голосами леваков, экстремистов и неграмотных – посидел в парламентском или министерском кресле – перешел на работу в крупную корпорацию топ-менеджером). Это люди циничные и неглупые. Но ведь их слушают, читают, им верят и за них голосуют десятки миллионов людей, не получающих от этого никакой выгоды – вот что страшно. Уже второе и даже третье поколение европейцев (и в меньшей степени – американцев) воспитано на том, что вся история их стран – это сплошная череда преступлений. Они виноваты перед арабами – за зверства крестоносцев, перед африканцами – за работорговлю и колониализм, перед самими собой – за костры инквизиции.
В романе Робера Мерля «За стеклом» описывается встреча французской студентки с алжирским эмигрантом: она даже готова была ему отдаться на том основании, что ее страна когда-то колонизировала Алжир и всячески измывалась над его населением – такое вот сложилось во Франции отношение к собственной истории. Но ведь алжирский эмигрант вовсе не чувствовал вины за то, что его предки 1000 лет пиратствовали в Средиземном море, и, вполне вероятно, захватывали в рабство предков этой француженки!
Испанские гиды в Андалусии в один голос рассказывают туристам о том, как культурны и толерантны были мавры Кордовского халифата и Гранадского эмирата, какой неоценимый вклад они внесли в развитие Испании, и как ужасно, что их депортировали. То есть история Испании, а это ни много ни мало 800 лет реконкисты – сплошное преступление. А Сид Кампеадор, национальный герой испанского народа, - очевидный ксенофоб и фашист…
«Сегодня в Европе в толерантность вкладывают другое содержание: признание автономии свободы другого человека в его праве мыслить и жить духовно подменяют возвеличиванием, абсолютизацией свободы любой индивидуальности вообще. Отрицается сама возможность существования объективных материальных и моральных законов, то есть таких, которые не зависят от воли индивида. Это означает, что любые взгляды или духовные установки человека считаются априори правильными, какими бы они ни были по сути. Критиковать другие точки зрения считается нетолерантным, поскольку это может обидеть индивида, поставив под сомнение самозаконность его субъективных взглядов. …
В результате мы получим общество, в котором настоящей свободы мнения и совести не будет, потому что такая свобода предполагает возможность ее реального практического выражения, а будет только свобода потребления и других проявлений материального существования без какого-либо смыслового наполнения: интеллектуального или духовного. …
«Запрет думать» стирает различие между вещами, которые объективно разные и на уровне от природы - между естественной нормой нормальности и отклонением от этой нормы, - и ставит человека в своей бессмысленной абсолютности над законами природы. То есть фактически нетолерантно становится даже озвучивать объективные законы природы, если определенный индивид своим волевым решением их отрицает. …
Подытоживая, скажем, что последовательное введение толерантности, доминирующей сейчас на Западе, может сформировать общество, которое не будет различать идей по их истинности или ошибочности, которое вообще самоустранится от мира идей и морали как сферы априори нетолерантной, могущей задеть чьи-то чувства самой попыткой «сделать различие» между окружающими явлениями по критерию их истинности. Это откроет путь к полной свободе в сфере материальной, которая уже не будет скована моральными или даже физическими ограничениями, что превратит свободу во вседозволенность - есть, размножаться и проявлять другие животные инстинкты любым способом. Свобода же духа и мысли - та свобода, которая действительно утверждает человеческое существо как Человека, будет признана вне закона как нетолерантная, то есть безжалостная к праву человека на ошибку. А поэтому само право человека на ошибку будет реализовано в таком обществе в полной мере» (Р.Скляров «Западная толерантность - путь к рабству», «Зеркало Недели» (Украина), 22.06.2012).
Принцип толерантности для его сторонников важнее всего – реальности, справедливости, любви к жизни и всего остального. Появившись из совершенно нормального для христиан чувства покаяния за преступления своей страны (работорговлю, колонизацию), оно выросло в полное неприятие собственной истории, культуры и даже цвета кожи. Парадокс в том, что десятки миллионов европейцев, симпатизируя нелегальным мигрантам и сочувствуя всевозможным террористам, искренни в своем гуманизме: они действительно считают себя обязанными помогать слабым и угнетенным. Но отказываются понимать, что эти слабые и угнетенные совершенно не симпатизируют им, ненавидят и презирают их ценности, и не намерены с ними считаться.
Все это - настоящее массовое помешательство, своего рода коллективный маниакально-депрессивный психоз. Он представляет собой ни что иное, как примитивизированный вариант манихейства, основывавшегося на признании всего реального мира мрачным и преступным. Но такое мировоззрение требует логического завершения – стремления этот неправедный мир уничтожить. И это не теория: именно толерантность в конце концов приводит европейцев в ряды ультралевых террористов (например, голландку Таню Неймейер – в ряды колумбийской ФАРК, а испанца Абрахама Гильена – в уругвайские «Тупамарос»), а других, которых гораздо больше – в ряды исламских ультрарадикалов.
***
Толерантность и политкорректность – путь к саморазрушению и самоуничтожению. Сможет ли Европа избежать катастрофы? Это предугадать невозможно. Старый Свет пережил такие страшные катаклизмы, как нашествия арабов и турок, вспышка манихейства, раскол между католичеством и православием, религиозные войны католиков с протестантами, нацизм и коммунизм. Это значит, что европейская цивилизация обладает большими запасами внутренней энергии и способна к регенерации даже при самом жестоком кризисе. Но время идет, и слабеют не только люди, но и народы, и цивилизации. В конце концов, Римская империя была очень сильна, но настало и ее время. Сможет ли Европа избежать своего заката? Источник
