ВАСИЛИЙ Ш А Х О В
Эссе 1-ое. «Д О Н Е Ц К И Й Р О М А Н» Людмилы Маравы
(вместо послесловия)
«…Однако появилась в нашем городе Липовая Аллея, в самом его центре. Любопытные в своем саженцевом детстве малыши-крепыши-липята, 50 посланцев из города Липецка, окружили гранитный памятный знак с красноречиво-запоминающейся надписью: городу Донецку от города Липецка в знак Дружбы и Мира! Когда впервые проходила мимо этого зеленого десанта, не поверила своим глазам: липы из Липецка... Добрая улыбка моей Судьбы...
С глубоким уважением, Людмила Марава. Донецк.
P.S. Какие же сахарно-упоительные на слух есть все ласкательные суффиксы в русском языке… Привораживающие к себе добром и лаской…, как ароматный, густо заваренный липовый чай в белой фарфоровой чашечке… Заигрывающий с твоим обонянием воздушно-пирамидными, неуловимыми колечками такого же ароматного пара»….
«Василий Васильевич! С ДНЕМ РОССИИ!!!
Пыталась оставить свой комментарий на Вашу последнюю статью. Но кнопка OK! не работает. И поэтому - мой словесный сувенир из Донецка, ко ДНЮ ВЕЛИКОЙ ДЕРЖАВЫ!
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Мгновение Земного счастья из Донецка! У нас цветут липы! В дивном многоголосном пении своего ликующего жизнью цветения, тонко и очень интонационного чисто звенящего умопомрачительным запахом обещаний первого в этом году меда. И свершившейся свежестью желтых, какими еще бывают мило-озорные новорожденные цыплята, искусно сотворенных Природой соцветий, дружно и аккуратно умытых, цветочек к цветочку, шалящими теперь в нашем городе почти что каждый день дождями. Все это звучит очень по-новому и очень запоминающе. Без будничной суеты. И без былого равнодушия… Хотя, ведь, это же так очевидно, горе, даже в малом своем проявлении, безжалостно подавляет все другие цвета, одним мазком разведенного черной сажей страдания превращает Земные радости в слезоточивую печаль. Пригорюнившуюся серость отчаяния - в черную полосу спустившегося с Небес неумолимого рока… А Природа не сдается. Малыми крупинками своего запрограммированного календарем гордого упрямства спорит бесстрашно с терзающими Землю страстями. Лишь бы только не прислушиваться к ним в это волшебно-чарующее время начала лета! Его не удержать в его беге…, за ним не угнаться… Но им, этим бесценным краткосрочным счастьем, можно насладиться… Сама пробовала. Запах липового цветения особенно пьянит и услаждает, когда вдыхаешь его медленно и с закрытыми глазами…, запрокинув голову назад… А зацвели-то липы аккурат ко Дню Рождения ПЕТРА, 9 июня. И разве это не символично!? Преисполненный достоинством Балтийский ветер, золото-тканные россыпи словесности из Подмосковья. И вольно вихрастые просторы Донецких степей… С одной огромной, и не пытайся даже измерить, любовью к тенисто-зеленоглазым красавицам л И п у ш к а м…».
…………………………………………………………………………………………..
«..Говорить о Донбасской трагедии надо. И это - не только война на окраинах. Это- жуткие трагедии человеческих судеб в Донбасских городах. Об этом - пишу. Об этом - КРИЧУ!!! С глубоким уважением, Людмила Марава. Донецк. P.S. Очень надеюсь, я Вас не утомила... Поверьте, в двух словах о человеческом горе - не расскажешь... И не раз подумаешь: блажен ли тот, кто посетил сей мир в его минуты роковые»...
СУДЬБОНОСНЫЕ ЛИПЫ ЛЮДМИЛЫ МАРАВЫ
И СЕРГЕЯ МАКСИМОВА
«Портреты» медоносных деревьев, мастерски выполненные Людмилой Маравой, вызывают ассоциацию-«сближение» с одним из незаслуженно забытых ныне сочинений…
Сергей Максимов. «Куль хлеба и его похождения»…Глава VI-я……Автор повествует, что в черных, или лиственных, лесах, в смеси берез, осин, рябин, попадается липа иногда в таком множестве, что липовые деревья вырастают семействами, целыми сплошными лесами. Возвышенный кряж средней России, отделяющий притоки Дона от рек, впадающий в Волгу, покрыт почти сплошь липовым лесом. Отсюда липа идет к северу до верховьев Ветлуги - притока Волги и Юга - притока Северной Двины. Здесь, на другом водоразделе земной возвышенности, начинается краснолесье сплошное, кончается область липы - любимого дерева Петра Великого, насадившего собственными руками большие сады в Петербурге, Киеве, Воронеже, Полтаве, Петергофе, Риге - сады лип, составляющих одно из важнейших дерев русского сельского хозяйства.
Сравниваю «портреты», «пейзажи» Людмилы Маравы с документально-художественными зарисовками Сергея Максимова. Автор Х1ёХ столетия напоминает: «Липа цветет нежным, душистым цветом, целебным как всем известное потогонное средство и, между прочим, весьма любимым пчелами. Дикие пчелы очень охотно водятся в липовых лесах, а потому там процветает пчеловодство. В самые древние времена славяне, живя в лесах и называясь за то древлянами, платили дань медом и воском. В наши времена много таких мест в подобных лесах, где люди от липовых лесов получают пропитание и живы липой потому только, что дикие пчелы любят деревья эти, носят сюда мед и приготовляют воск. Лучший мед - благовонный, рассыпчатый и белый, почти как снег, называется липовым и набирается пчелами с липовых цветов».
«Воспоминание о будущем»… Сергей Максимов сообщает читателю-другу чарующе-метафорические «подробности» быта и бытия дедичей и отчичей… Бортничество… Пчеловодство… В липовых дуплах пчелы строят ульи; из липовых колод, или кряжей, пчелиные борти - искусственные ульи для тех пчелиных роев, которые отделяются и отлетают прочь от главных роев. Чем выше на деревьях борти, тем лучше для пчел: иногда подняты они от земли сажен на 5 и на 6. Подняться туда - особое искусство, и мужик-бортник в этом деле, как ловкий акробат, показывающий свои штуки за деньги. Здесь показ даром, и дело для дела. Из липового дерева, очень мягкого и нежного - и лагуны, то есть выдолбленные ведерки для хранения меда, для ссыпки зерна (особенно семенного), и множество всяких изделий от ложки до чашки для домашнего крестьянского обихода. Из бревен жгут самый лучший поташ - щелочную соль, пригодную на множество потреб в общежитии...
Но всего этого еще очень мало (замечает автобиографический повествователь). Десятки тысяч народа находят в липовых лесах себе пропитание только потому, что липа, как и всякое другое дерево, состоит из коры, луба, древесины и сердцевины. Древесина идет на постройки (зданий) и поделки (крестьянской деревянной посуды). Из молодого луба, то есть волокнистого, неокрепшего подкорья, получают лыко (дерут лыки). Из старого луба, со старых лип, сдирают мочало. Из лык молодых деревьев плетут лапти - обыкновенную русскую обувь, а подковыривая лыковое плетенье веревками из старых канатов, получают эту дешевую обувь дома, непокупную. Только в сытых богатых местах русские крестьяне оделись в кожаные сапоги: во всех лесных местах щеголяют они в лаптях: там, говорят, сосна кормит, липа одевает. Из сосны, из ее молодых, не отвердевших еще слоев древесины делают муку и прибавляют к хлебной муке по нужде малохлебья и из боязни всегда вероятных голодовок. Перерубая старые липы (что делают обыкновенно весною, когда дерево в соку), получают кряжи известной длины (в 41/2 сажени). Прорезая на них кору и луб до древесины, получают то, что называют в продаже лубьем и из чего делаются короба - ящики для товаров. Это лубье, содранное с дерева, закатывается в трубки; трубки спускают в мочило или загороженное в лесных ручейках место и нагнетают слоем каменьев. В воде лубье лежит до заморозков, когда его вынимают, раскладывают корою вниз и с помощью кочедыка - короткого шила, отделяют явственно видимый слой мочалы. В образовавшуюся таким образом щель вводят палку и, придерживая одной ногой кору, другой двигают палку по мере того как руками отдирают волокна, или мочалу, названную так в отличие от немоченых лык, потому что мокла в воде. Три-четыре хороших работника могут в день вынуть 50 трубок и снять с них мочалу. Мочало для стока воды развешивают до зимы. В долгие и темные зимние вечера начинают ткать кули, половики, рогожи и лучший и более прочный вид последних - циновки. В день два рабочих могут выткать двенадцать кулевых рогож. Для тканья мочальных рогож тот же закон, как для всех материй, какие мы носим на платье, не исключая дорогих и роскошных шелковых и бархатных. Крайности сходятся. Для рогож нет только освещенных газом фабрик и просвещенных фабрикантов, меньше чести и уважения. В лыко обутый, лыком подпоясанный простоплетеный мужичок лесных губерний и липовых ветлужских лесов ...
ЛИПЫ УМИРАЮТ СТОЯ…
«Донецкий роман» Людмилы Маравы… Своеобразные «война и мир»… Исповедально-психологические «былое и думы»… Пронзительно-публицистическое С Л О В О о «малой родине», истекающей кровью, горемычно-трагедийно пронизанной болью ран детей и стариков, почти ежедневно оплакивающей могилы, могилы, могилы…
В цитированном выше письме Людмилы Маравы есть горькие строки о «заморских друзьях-побратимах»:
К слову, а где же заморские “друзья-побратимы” моего любимого Донецка, так любившие направлять свои делегации к нам еще совсем недавно? Мастера по налаживанию “дружественных” и бизнес-контактов… Большая беда случилась в моем гордом городе, и хоть бы одно, всего лишь в несколько скупых строчек, письмо поддержки и сочувствия, хотя бы из светского приличия, из далекого далека! Что молчите вы, Шеффилд, Бохум, Катовице, Питтсбург в этом кроваво-жестоком лете 2014 года? Не стоит вас всех перечислять. Какая-то неприятная горечь во рту, от которой хочется немедленно избавиться, когда произносишь вслух ваши названия. Не сомневаюсь, вы напомните о себе, когда не нужны будут ваши обязательства. Обязательства чего? Да и вы и сами знаете. Но время идет, а друг познается в беде. А многочисленные консульства-представительства ваших держав уехали, умотали из города одними из первых.
Ох, как вы недостойны большой литеры в таком величественном слове, как Держава, и даже самого этого слова. К счастью, в ваших языках, иностранных для нас, и нет его. Так, государство, власть. Без глубокой сути величия самого этого понятия.
Ведь все вы смылись в спешке отсюда, как говорят у нас в народе. Только сверкали ваши пятки…».
(продолжение следует)
