Судьба мастеров культуры
Как раньше Анна Ахматова
Страдала неудержимо,
Так сегодня Чулпан Хаматова
Стала жертвой режима.
Произвела пиар,
Сказав: «Мой выбор – Путин!
Он держит ответ за базар
А не какой-нибудь трутень».
Сразу у нас в сети
Началась вакханалия,
Ну, как до такого дойти?
Ясно — пытали ее.
Справедливы и строги
Пишут блогеры в блог,
Видимо ей на ноги
Надели испанский сапог.
Где силы найти такие,
Выдержать шквал угроз
Детей больных лейкемией
Выкинуть на мороз?
Легко заниматься фрондой,
Когда у тебя нет фонда.
А если имеешь фонд,
Вступай в общероссийский фронт!
А мы тут используем мать-перемать
Достижения кибернетики,
Но нечего нам терять,
Кроме вшивого рейтинга.
Я пью уже скоро литр,
Но все равно не пьян,
Так скоро всю нашу элиту
Запытают к чертям.
Защитим артистов народных,
Призываю я всех нелживо,
Пусть пиарят кого угодно,
Лишь бы остались живы.
Уж на что Мандельштам был лих,
А как дуло ко лбу приставили,
Он написал стих
Оду во славу Сталина.
Кто скажет обидное слово,
Хоть и на сердце больно,
Кто хочет, чтоб Табакова
Постигла судьба Меерхольда.?
Пусть отдает свой голос
Хоть бы и за Рамзана,
Только бы чтоб как Михоэлс
Не погиб наш Хазанов.
Хоть за пришельцев с Марса,
Хоть за лесного лешего
Пусть голосует Боярский,
Только на дыбу не вешайте!
Пусть наших мудрецов
Снимают в любых роликах,
Только не надо щипцов,
Дыбы, огня и крови нам.
Реакция Вассермана
Как парламент, жующий фронду,
(Как писал Мандельштам про что-то),
Не идет Гора на Жиронду,
А идет Гора на Болото.
Я видел, как крепнет сословий вал,
Кроша под ногами лёд,
И громко на деньги Госдепа орал:
Что, мол, Россия, вперёд!
Нас было больше, чем в январе,
Был каждый одет в мутон.
Но меньше, чем на Поклонной горе,
О чем я узнал потом.
Используя административный ресурс,
Свезли туда за отгул
Тех, кто за единственно правильный курс
И чтобы Кремль не свернул.
Там не было интеллигентных дам,
Одетых, опять же, в мутон.
Рабочие люди стояли там
В платье совсем простом.
Вели митинг в бедных лохмотьях
Комиссары рабоче-крестьян —
Политобозреватель Леонтьев,
Знатоки Вассерман, Кургинян.
Там, говорят, выдавали по сто
Доброй российской водки.
И меня обещали огреть веслом,
Чтоб не раскачивал лодку.
Они защитят законную власть,
Они не допустят обмана.
Короче, Болотная дождалась
Реакции Вассермана.
И белые шарики сдулись,
Не видно новых идей
На фоне противостояния дворов и улиц,
Гор и площадей.
Только Быков — певец болот,
Утверждает с надеждой и верой,
Что Болото Гору сожрет,
Как во времена Робеспьера.
Митинг на митинг, кирпич на кирпич,
А там и на брата брат.
Кто-то не может, сказал Ильич,
А другие и не хотят.
Смотрю, как сгущаются облака,
Чую, как Вознесенский Кучума,
Вижу дизайнера Железняка,
Разгоняющего Госдуму.
Вижу расстрелы и пытки,
Пожары московских окраин.
Нет, не зря вымостил плиткой
Тротуары Собянин.
Надевай пугачевский тулупчик,
Вынимай пару верных нунчак,
Выбирай: ты с Кристиной Потупчик
Или всё-таки с Ксюшей Собчак?
Выдвигайся сурово и мощно
На последний решительный бой,
Где схлестнется Болотная площадь
С полусрытой Поклонной горой.
Где с одной стороны копирайтер
Упадет на краснеющий наст,
А с другой стороны гастарбайтерИли даже арбайтер не гаст.
