У ворот с главным входом останавливается грязненький черный джип. Из окна выглядывает лысая голова: «Ребят, а тут что, что-то продают?»,- глаза мужчины нервно бегают туда- сюда по неоднородной толпе курящих и смеющихся. «Да,- отвечает громко кто-то из толпы,- души!». Мужик пожимает плечами и давит на газ. Автомобиль исчезает где-то в стертом пространстве Малой Бронной. Мы взрываемся желчным хохотом - это когда вроде обидно и губы поджимаются, и когда понимаешь, что ситуация настолько абсурдна, что хочется в голос смеяться, цинично и так громко, чтобы наконец вся Москва слышала - на Тверском бульваре 25, в Доме Герцена, не живут зловонные призраки Мастера и Маргариты, не красуются под залапанным стеклом рукописи Горького, не торгуют задешево книгами - здесь уже 80 лет находится единственный в России Литературный институт…
Нас около 450-ти и у всех в дипломах будет написано «литературный работник». И все мы здесь получаем литературное образование, и всем мы здесь - прямо или косвенно - работники ножа и топора. Ножа бойкого слова и топора мощной мысли. Привет, Лит! Привет маленький садик во дворе, привет дорогой памятник Герцену - тебя так любят и ценят, что кто-то даже однажды натер твои бронзовые ботинки. Привет низкие окна со ставнями и маленький бюст Горького, здравствуйте широкие лестницы и маленькие тихие аудитории! И вам не хворать, сверкающие люстры, потолки с трещинами и скрипящие полы.
Примерно как-то так, мягкотельно, «возвышеннотонно» могла бы начинаться серия воспоминаний о Литературном институте им. Горького одного из современных выпускников…(ох, как они любят…любят институт томами воспоминаний…)
А у нас, у сегодняшних студентов, есть гораздо больше - чего только стоит курилка на одной из главных улиц Москвы, бесплатная столовая в недешевом джазовом ресторане, первый, и, кажется, последний номер глянцевого журнала нашего же авторства с пафосным названием «Gorky»….
Из книги «воспоминания о Литературном институте»:
«Перспектива коридоров, уходящих в бесконечность. Двери хлопают пугливо, и вопят ночами кошки. Коридором протекала вечно-женственная млечность, упираясь головою в запылённое окошко. Да напрасно мы спешили утонуть в молочных лужах и вернуться в наше детство, где любой из нас был светел: просто Тот, кому молились, нас решительно не слушал и над нашим коридором Млечный путь небрежно свесил».
Литературный институт им. Горького был создан в 1933-м году как «Вечерний рабочий литературный университет». Инициатором создания был никто иной, как певец соцреализма, Алексей Максимович Горький. С начала своего существования и вплоть до середины 90-х годов институт существовал под эгидой Союза Писателей СССР. Здание для литераторов было выбрано воистину знаковое - именно здесь в 1812 году в доме своего дяди родился А.И Герцен. В 40-е годы XIX столетия у владельца особняка Свербеева существовал литературный салон, где бывали Гоголь, Белинский, Баратынский, Чаадаев.В конце ХIХ, начале ХХ века здесь размещалось знаменитое издательство братьев Гранат, выпустившее «Настольный энциклопедический словарь».
История здания на Тверском бульваре 25 в начале ХХ века еще ярче - в разные годы здесь проживали Андрей Платонов, Осип Мандельштам, Леонид Андреев, свои произведения читали Маяковский, Блок. Именно в Доме Герцена состоялось одно из последних выступлений Сергея Есенина…
Все это было до того, как здесь открылся писательский институтю После он будет пестрить самыми громкими именами советской литературы - выпускниками ЛИТа были Фазиль Искандер, Владимир Тендряков, Виктор Астафьев, Юрий Казаков, Виктор Розов, Василий Белов, Юрий Кузнецов, Анатолий Приставкин… Литературный институт выпустит целую плеяду уже классиков русской поэзии - Константина Симонова, Николая Рубцова, Беллу Ахмадулину, Роберта Рождественского, Эдуарда Асадова, Юнну Мориц. И соберет талантливую молодежь из провинции и со всего Советского союза. В Литературном преподавали и преподают выдающиеся ученые-филологи и знаменитые писатели, среди которых Константин Паустовский, Михаил Светлов, Аза Тахо-Годи, Валентин Асмус. ЛИт стал легендой. Сюда стремилась попасть пишущая молодежь отовсюду….
***
В холле ЦДЛ сегодня многолюдно - относительно его обычный сонно- кислючей атмосферы уж точно! Пожилые мужчины в костюмах жмут друг другу руки, женщины «слегка как бы 30» в обтягивающих жакетах оживленно болтают, студенты с милыми улыбками и бегающими глазами листают какие-то журналы, а один палестинец, который обнимается с пожилыми мужчинами и женщинами в жакетах , почему-то кричит: «Я устрою международный скандал! Скандал!». Парень в клетчатой рубашке и реденькой косичкой ходит по холлу, наводит объектив на чуть сероватые лица с пробегающей через дорогу улыбкой, щелкая на кнопку увесистого фотоаппарата. На столиках разложен Тарусский альманах. Кажется, за сегодняшний день еще не купили ни одного экземпляра…У колонны в светло-бежевом костюме, с жемчужными сережками в ушах и как всегда с шикарно уложенными длинными волосами стоит прекрасная Олеся Николаева и беседует с каким-то коренастым мужчиной в черном джемпере, который сложил руки на груди и кивает, кивает кивает….
- Послушай: это штучный человек! И судьба у него штучная! – восторженно принялась уверять меня Олеся Николаева, когда я подошла к беседующим.
- А чем вы занимаетесь?- спрашиваю у кивающего мужчины.
- Бизнес. Иногда пишу стихи. Сто стихотворений выйдет через две недели. Я сделал подборку по гамбургскому счёту.
- А как ваша фамилия?
- Гофман.
- Но вы не похожи на Гофмана!- пытаюсь пошутить, и чувствую, что явно неудачно.
- Что значит – не похож? Что вы имеете ввиду?
- Ну, на того самого Гофмана.
- А что, вы видели его живьём? Вот то-то же!
- Вы будете петь?
- Буду петь. «Светит незнакомая звезда». Книжка моя там продаётся. (указывает в сторону ЦДЛовской книжной лавчонки у малого зала). «Дорогая правда» . Но это уж вам выбирать: книжку купить или сходить в буфет…
Кажется, Гофман еще что-то говорил про искусство, книгоиздание и цинично посматривал на меня и также цинично вокруг- на своих коллег, растерянно бродящих по холлу и ищущих знакомые лица. Конечно, Олеся Николаева не говорит об их «штучности»! Штучный Гофман в мягкой обложке и простом переплете в количестве страниц 80-100 стоит, кстати, 200 рублей…
Народ медленно начинал тянуться наверх - к Большому залу. И бизнесмен-поэт тоже спохватился: «Мне ж песню надо вспомнить и прорепетировать!» - скажет он и в пустоту и в укор, но непонятно кому. Потом, после концерта, мы встретимся с ним в буфете ЦДЛ. Гофман, румяный и радостный, будет брать вино, люля-кебаб и коньяк. Я ему тогда скажу: «А вы так стихотворение свое хорошо прочли…». Он засмеется, поблагодарит и уйдет за столик к товарищам по перу и чему-нибудь еще одновременно, а через минуту вернется: «Только прочитал, да? То есть на самом деле не стихотворение хорошее, а я прочитал его хорошо…Ну ладно!»,- он махнет рукой и вновь отойдет в мир винной беззаботности и коньячной свободы.
Но это будет через несколько часов….А сейчас из дверей Большого зала доносится широкое: «Друзья, мы начинаем вечер, посвященный 80-ти-летию Литературного института им. Горького!».
Уже давно как стемнело. В ЦДЛ тихо, и тусклые ламы оставляют на выкрашенных стенах нелепые тенистые фигурки. По лестницам бродит несколько молодых людей. Они шепчутся между собой.
- У тебя сигаретка есть?
- Как это все муторно. Нету. А тебе вообще как здесь?
- Да никак! Как думаешь, банкет будет?
- Да фиг его…. Ненашева! - сигарета есть?
- Кажется была… А вы здесь чего?
- А мы так, посмотреть пришли. Пошли, покурим?!....
Вот уже четвертый час на сцене идет Поэтический фестиваль выпускников Литературного института. Вспоминали много кого - и Юлию Друнину, и Виктора Бокова, и Рождественского. Много кого вспоминали. Потом выходили выпускники и читали свои стихи - здесь было и что-то от шестидесятников, и что-то от «тихих лириков», и даже что-то от графоманов. Но все мы к этому привыкли, так что громкие и воодушевленные восклицания в микрофон вовсе не разбудили добрую половину студентов, сопящих в креслах. Но на таких поэтических марафонах выживают только сильнейшие, поэтому оставшихся ребят можно назвать настоящими героями… К концу чтений из студентов в зале окажется лишь пара человек. После будет много возмущений - «Почему забыли о молодежи? Никак не связали праздник с современным Литом? Как будто мы так и застряли в семидесятых, а настоящего у нас нет». Но мы есть. Мы - здесь.
Диалоги, эпизоды, манифесты, высказывания нынешних студентов (из единственного в России Литературного института):
Две девушки (автор пьесы и рецензент встречаются на литинститутской лестнице. Первокурсница написала критический отзыв на пьесу, которую опубликовали на сайте Лита):
- Здравствуй, дорогая!
- Ну, привет!
- Ничего не хочешь сказать?
- Что я тебе скажу-то?
- Знаешь, Литинститут,- это прекрасное место, где каждого учат отвечать за свои слова! Сидите дальше и пишите говнофики про пидорасов. В большую литературу ты бы могла пролезть через постель, но ты очень страшная...
- Отвали (девушка пытается уйти - обиженный автор пьесы преграждает ей проход).
- Такими как ты топили печки в 1943-м! (сказав это, старшекурсница резко разворачивается и уходит. Звенит звонок на пару).
***
В приёмной комиссии:
- Знаете, у нас студенты не имеют права студентам говорить, что кто-то что-то плохо написал. Это ненормально.
- В смысле ненормально? Должна быть какая-то объективность…
- Это да, но вы не забывайте, что это за институт- а если человек потом пойдет и выбросится из окна? Что мы будем делать? А такие случае бывали….
***
В курилке (девушка и парень):
- Слушай, а ты пишешь что-нибудь?
- Я бросаю все усилия на то, чтобы этого не делать….
***
Компания молодых людей (на одном из литературных вечеров):
- Блин, ребят, вы не представляете, что случилось…
- Что такое?
- Меня обокрали вчера.
- Да ладно!
- Да, я выхожу из метро, и даже не знаю, сколько времени…
- Все украли?
- Всё, вообще, что только было…
- Телефон, часы, деньги?
- Да черт с ними! У меня там было двадцать книг! Там был Ясперс! Ясперс! Господи, я всего лишился, всего….
***
На улице, два парня-старшекурсника:
- Слушай, мне противно от себя сейчас, жизнь вообще изменилась…
- В смысле?
- Ну, сейчас у меня есть квартира, я прихожу домой, ем, телек смотрю. В общем, все как-то по-противному хорошо. А раньше я приходил домой и всю ночь сидел и писал стихи… Какое-то чувство вины появилось…
***
Из текста студента-публициста:
- В Лите все только делают, что курят, и считают себя крутыми!
***
Парень своим одногруппникам:
- Знаете, как я вас всех люблю? Я вас всех очень люблю, мы же все одна семья! И пусть конечно нам дают не такое образование, как в других вузах! Какая разница!
***
Первокурсник, на перерыве в столовой:
- Мои однокурсники. Они странные. Каждый. Они могут вообще не пить. Они плюют на общественное мнение. Некоторые даже не курят. Некоторые могут не вскрываться от дудки и таким пребывать в институте. А еще они умеют учиться. Они так не похожи на меня.
***
Студент-первокурсник своим одногруппникам на семинаре:
- Я единственный в этом кабинете, кто останется в большой литературе… А вы, ну сами знаете….
***
На перемене:
- Что мы тут делаем? Что? Куем железо русской литературы!
***
Манифест (студентки-третьекурсницы):
«Необходимо создать комитет по творчеству при каждом семинаре, возглавляемый ведущими общепризнанными литераторами Москвы. Ввести отметку в студенческих билетах о прохождении творческих аттестаций каждые полгода на все время обучения, включая аспирантуру. Без отметки не кормить в столовой, не выпускать с территории института до окончания занятий и запретить посещение Чебуречной (излюбленное студентами кафе в центре Москвы). Учитывая факт, что положение близко к катастрофическому, установить норму творчества для каждого студента в размере 350 строк за 6 месяцев для поэзии, 50 страниц для прозы, частные случаи обсуждать с комитетом по творчеству. Также установить налоговый сбор за безделье и творческую несостоятельность в размере 5 МРОТ и штрафы\телесные наказания при отсутствии имущества и денежных средств за чтение неугодных книг. Создать список мероприятий обязательных к посещению».
***
Общежитие (единственного в стране Литературного института)
Поступала, значит, одна баба, жила со мной в одной комнате на абитуре. Целыми днями играла в прыгающий шарик на телефоне или обновляла антивирус на компе или гуляла с мамой. Говорила, что её любимый писатель - Булгаков. Потом ей стали ставить невысокие баллы на творческих, она сама забрала документы и сказала напоследок: "Зря только Булгакова читала". А до этого, помимо вышеперечисленных занятий, она открывала рассказ Булгакова "Морфий" и где-то около недели каждый день смотрела на его первый абзац, через 5 минут закрывала окно с текстом и заходила в контакт. Пошла она в итоге на экономиста в Тимирязевский. Над бывшей её кроватью теперь есть надпись: "Здесь жила Л., которая умерла для литературы и воскресла для экономики".
***
Даша периодически пряталась в шкаф в присутствии людей в своей комнате. А ещё ей приписал кто-то фразу: "Я буду говорить только в присутствии своей гигиенической помады. А ещё она сказала: "движение фруктов не в моей власти", после того, как выронила все фрукты из пакета на порог комнаты.
***
Недавно я сидела в учебной комнате, куда забежал С-в с голым торсом (как обычно) и в наушниках, и станцевал хип-хопчик, а через пять минут уже с шалью и в громоздких серьгах и станцевал как цыганка, размахивая распущенными волосами. При этом оба раза он ничего не говорил, танцевал самозабвенно секунд 30 и затем удалялся. Ещё у него в комнате 50 мадагаскарских тараканов, полнейший хаос, он периодически носит женские колготки и каждый день придумывает себе новое хобби или профессию (от фотографа до шпагоглотателя).
