1.Стоп-кадр ролика https://www.youtube.com/watch?v=sh5V2HEyWZo "Выставка художников Ленинграда 10-20 сентября 1975 года в ДК Невский". Преамбула худ. фильма "Единожды солгав..."
2. Актёр Юрий Беляев в роли художника Александра Крюкова в фильме "Единожды солгав..."
3. "В.И. Даль у постели умирающего А.С. Пушкина". Худ. А.Ф. Преснов (?)
Некоторое время назад в одной из работ я рассматривала понятие лжи в связке с хитростью и лестью как три человеческих порока. (http://zavtra.ru/blogs/hitrost_starogo_ashira_bila_lish_shutkoj). Нынче же попробую порассуждать о лжи как во благо (добро) человека (так называемой "лжи во спасение"), так и вредоносной для людей лжи (как вирус, заражающий с первой попытки лишь некоторых из них, единожды солгавших) -- во зло им.
I. О единожды солгавших...
Заглянем в собрание мыслей и афоризмов "Плоды раздумья" (1854) Козьмы Пруткова.
74-й афоризм адресуется лжецу: "Единожды солгавший, кто тебе поверит?", про которого достоверно известно, что он однажды кого-то обманул, подвёл... О таковых, даже дающих обещания, заверения на дальнейшее, делается однозначный вывод: однажды обманувший может сделать это и ещё не один раз.
-- Из типичных разочарований человека.
Кому не знакомы действия, в первом приближении, близких людей, называющих себя вашими друзьями, -- по факту, служащих и нашим и вашим? Они, утопая во вранье, пытаются удержать рядом с собой вас, нужного им человека...
Можно ли лучше, чем поэт Андрей Дементьев, раскрыть сущность этих лжедрузей:
Я ненавижу в людях ложь.
Она у всех бывает разной,
Весьма искусной или праздной
И неожиданной — как нож.
Я ненавижу в людях ложь.
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно.
Хотя не я, а ты мне лжешь.
Я ненавижу в людях ложь.
И очень я душой страдаю,
Когда ее с улыбкой дарят
Так, что сперва не разберешь.
Я ненавижу в людях ложь.
От лжи к предательству полшага.
Когда-то все решала шпага.
А нынче старый стиль негож.
Я ненавижу в людях ложь.
И не приемлю объяснений.
Ведь человек — как дождь весенний,
А как он чист, апрельский дождь…
-- Узелок двух историй (из всех искусств для нас важнейшего -- кино).
Первая история -- художественный фильм 1987 года (начало Перестройки) с названием "Единожды солгав...", как усеченной частью афоризма К. Пруткова, был снят на киностудии "Ленфильм" режиссёром Владимиром Бортко, тогда сорокалетним, о своём ровеснике, преуспевающем художнике-конформисте, однажды вдруг задумавшемся о том, а правильно ли он живёт...
Сценарий фильма написан Аркадием Ининым совместно с Владимиром Бортко. Действие происходит примерно лет через десять после знаменитой "Бульдозерной выставки" 15 сентября 1974 года в Беляево (выставка -- символ противостояния власти и неофициальных художников), участником которой был и герой фильма Александр Крюков, в то время значившийся в плеяде нонконформистов. Эпизоды его стычки с милицией тогда, на выставке, по сути, и не состоявшейся, дважды всплывают перед нами на экране... Наверное, и в ленинградской выставке 1975 года в ДК Невский, 10-20 сентября (о ней в небольшом отрывке из документального ролика перед началом художественного действа фильма, ссылка под первым фото заставки) -- неизвестный нам прототип героя со товарищи тоже принимал участие...
В том ролике прокомментирована дальнейшая судьба отдельных участников этой выставки: иных уж нет, а те далече... Другие же, возжаждущие жизненных наслаждений, приспосабливались к реалиям середины семидесятых. Для этого стоило лишь на ходу "переодеться"...
Вот сценаристы фильма и написали своему герою, творческой личности, гедонистическую программу, в которой предусмотрели его желание хотеть всего и сейчас, т.е. известности, денег, любить женщин, ездить (куда хочет)... В общем -- жить, как хочет... Но при этом -- помогать друзьям!
Для выполнения этой программы ему надо было всего лишь поменять свои взгляды, обмануть самого себя...
И у Александра Крюкова это получилось. Несколько дней из его жизни в названое время -- тому доказательством. Теперь он известный номенклатурный художник, творчество его востребовано, -- рисует портреты передовиков производства, оформляет залы Дворцов культуры... Член Союза художников (с причитающимися благами), участвует в выставках с непременным успехом... Его честный и добросовестный труд хорошо оплачен.
Как и предусмотрено для него программой, постановщики фильма поселяют своего героя с семьёй в шикарную квартиру в знаменитом Первом жилом доме Ленсовета на Набережной р. Карповки (плюс отдельная мастерская). У него красавица супруга, художница-оформительница детских журналов, сынишка -- ученик музыкальной школы, пианист, уже с задатками победителя будущих конкурсов. Известный художник передвигается по городу на восьмой модели "Жигулей", в крайнем случае -- на такси. По моде, у сорокалетнего мужчины и любовница -- студентка... Ну и обеды в ресторанах с угощением друзей...
Казалось бы... Но...
Ведь было время, когда теперешний взысканный судьбой считал себя бунтарём, когда в работе он искал, горел... Возможно, понимая, что пишет конъюнктурные работы, художник и допускал, что в любой момент вновь может вернуться в творчестве к тем чувствам, когда он реально мог (по Н.Заболоцкому) "Души изменчивой приметы / Переносить на полотно"...
И вот, наконец, он слышит из чужих уст о себе ту правду, которую давно мысленно вынашивал, двигаясь к "точке принятия решения".
Это был Станислав Лапшин, связанный с Крюковым ещё "Бульдозерной выставкой". Он не изменил своим взглядам, остался нонконформистом. Да, его, художника, картины, которые он сам считал искусством, не принимались на современные выставки..., чего-то не отражали... Могло ли это устраивать? Нет, конечно... Но он упорно рисовал... Неловко, стесняясь, принимал помощь (к примеру, в виде кистей) от материально обеспеченного сотоварища, соглашался и отобедать с ним в ресторане Дома художников за его счёт. Однажды за столом он тихо выслушивал поучения приспособившегося, который увещевал и его перестроиться, потому что сильные мира сего, решающие всё, никогда не изменятся(!)... Когда же Крюков перечислил пункты своей гедонистической программы и сделал нажим, что сам -- хороший художник, Лапшин спокойным тоном (уверена, что внутренне ему было нелегко) и прямо высказал своё в этом видение:"Дело в том, Саша, что, как выясняется, ты вообще не художник... Художник пишет, как может, а если ты можешь так и эдак, то ты не художник..."
Вот он -- первый звоночек... Не за горами был и второй...
И вот герой уже задаёт себе вопрос, как жить с ощущением бессмысленности происходящего? Человек ведь не может жить "снаружи" происходящего? Получается, всё, что он делает, находясь "внутри" -- бессмысленно. Каков же выход для него, оставшегося наедине с самим собой и потерявшего жизненные ориентиры? Наверное, надо искать другие, и строить свой новый мир?
А поедем-ка мы с хорошим художником в творческую командировку в Новокопёрск (нет, не Новохопёрск, что в Воронежской области), этот городок, по-видимому, где-то на севере. Предстоит большая работа по художественному оформлению Клуба металлургов.
Первым по плану -- рисунок на стене бригады сталеваров.
Интереснейший диалог случился между ленинградским художником и передовиком производства, бригадиром сталеваров Сергеем Пивоваровым при наброске эскиза к его портрету. Избалованный вниманием средств массовой информации, сорокалетний сталевар и в этот раз принял предложение быть увековеченным: надо -- значит надо! На вопрос художника, кому это надо, рабочий твёрдым голосом ответил: людям! Он понимает значение сего действа как воспитательное, то есть -- люди, видя портрет передовика, "будут работать лучше". Художник же, не исключая и воспитательного, считает, что главным всё же является эстетическое значение искусства. Забудем на время то, что Крюков рисует портрет Пивоварова по заказу. Представим себе, что люди, видя портрет сталевара, получают эстетическое удовольствие, и художник, рисуя, -- тоже... И несколько провокационным прозвучал вопрос Крюкова Пивоварову, почему передовик (на отдельном участке производства) не отказывается быть изображённым, когда в целом завод уже пять лет не выполняет план... Но должная реакция рабочего -- отказываюсь, мне надо посоветоваться -- остужается исполнителем заказа фразой "не нам решать". Подумав, вначале уличённый критикой и тут же успокоенный, соглашается, мол, да, у нас сейчас многое меняется. На его же вопрос художнику, будто за поддержкой, "а у вас?" -- слышит ответ возможно что-то конкретное уже для себя решившего человека "поживём -- увидим!". Возможно, ему нужен был ещё один шаг?
И не он ли случился после неожиданной встречи в этом же населённом пункте с отцом, давно жившим другой семьёй, театральным режиссёром, приглашённым поставить в местном театре пьесу по Агате Кристи "Мышеловка". Мы присутствуем при беседе двух творческих людей, по сути, ставших ремесленниками... Старый человек, потерявший на Войне ногу, не может похвастаться материальным благополучием, он вынужден к пенсии подрабатывать для семьи (дочери от второго брака 21 год, надо её одевать), путешествуя по северам и ставя в периферийных театрах спектакли по репертуару, как по плану, спущенному сверху. Боль у выпившего человека рвётся наружу, он не может уяснить, пёс его знает, что же надо современному поколению. Неужели это? А ведь он ещё многое мог...
После проведённых с отцом в беседе вечера и ночи наш художник, сунув в руку старику денежную купюру, вдруг прощается: "Я уезжаю...Долго объяснять...".
В Ленинграде же на вопрос при встрече с так называемым руководителем работ, почему он приехал, единожды солгавший самому себе, ответил: "Всё! Наработались!"...
Вторая история -- комментарий известного писателя и сценариста Сергея Рокотова (1952-2015) (неожиданное моё открытие в интернете в процесс работы по теме).
Что удивительно, комментарий этот -- от 20.01.2011 года (мы ведь говорим о фильме 1987г.!). Грех пересказывать своими словами настоящие откровения взволнованного человека -- цитируем:
"На мой взгляд, это лучшая картина Владимира Бортко. И сценарий Инина замечательный. Вчера посмотрел ее впервые и получил огромное эстетическое удовольствие. Юрий Беляев это, разумеется, актер высочайшего класса, просто любуешься каждым штрихом этого образа. Мне эта тема особенно близка, ведь в "Тридцать седьмом романе" мы показали образ художника-конформиста-эгоиста уже в наше время, двадцать пять лет спустя. Сейчас у конформизма иной облик - если раньше надо было рисовать праздник урожая на колхозном стадионе или портрет передовика производства, то теперь многие, чтобы физически выжить, пишут романы про похождения бравых ментов или бутафорских бандитов, либо сценарии для дешевейших стосерийных боевиков, либо сами, теряя актерскую квалификацию, снимаются в них, либо рекламируют макароны или мебель в салоне "Гранд". Некоторые вынуждены идти на это, чтобы прокормить семью, а некоторым просто мало денег, хочется побольше, БОГ им судья. Но ведь есть люди, которые этим никогда не занимались, жили в нищете при советской власти, перебиваются и сейчас, но свое творческое имя ничем не запачкали. Их немного, но они есть! В "Тридцать седьмом романе" я попытался высмеять себя самого в роли романиста издательства "Эксмо", пишущего ради заработка и дешевой популярности всякую белиберду по заказу. Порой надо вовремя опомниться, а персонаж Юрия Беляева оставляет нам какие-то надежды в финале картины..."Времена" всегда тяжелые, а измена себе самому является изменой в любое время, и во времена Галилея, и сегодня! И никакие оправдания не принимаются. Лучше уж переменить род занятий - честнее будет!".
( https://www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/2103/forum/f61/)
Остаётся добавить, что иные комментарии здесь излишни...
II. О лжи во спасение...
Давно, ещё от бабушки, знаю, что нельзя физически неполноценному человеку (убогому) язвительно указывать на эти его недостатки. Именно про горбатых людей навсегда засело в голове... И тут, в лучших цитатах из архива Николая Караченцова (https://saltmag.ru/culture/people/2650) нахожу как раз это, по теме: «Есть такое понятие — святая ложь. Нельзя говорить горбатому, что он горбатый».
Вот и я так считаю. Ведь он и без нас об этом знает. Это его пожизненная ноша. Не дай Бог никому этакой тяжести!
(Благочестивый обман, святая ложь, ложь во спасение) -- морально-теологическая концепция. А оправдывается ли она необходимостью?
У Овидия (в "Метаморфозы", IX, 711) читаем рассказ о дочери Лигда.
" Лигд сказал своей беременной супруге, что она обязана родить мальчика. Если же та родит дочь, то он убьет младенца. Беременная Телетуза увидела во сне богиню, вдохновившую её, и когда родилась девочка, ради спасения выдала её за мальчика. Девочка получила имя Ифис (имя подходило и мальчику) и её растили как мальчика, пока она не достигла совершеннолетия. К Ифис была посватана невеста, в которую та, считая себя мужчиной, влюбилась. Тогда её мать обратилась к богине, и та оборотила Ифис в настоящего мужчину".
Здесь автор рассказа и подчёркивает: "Так незаметно обман покрывается ложью невинной".
(https://dslov.ru/fslov/f870.htm)
О том, имеет ли устоявшееся в русском языке выражение "Ложь во спасение"отношение к Библии, и о религиозных взглядах по этой теме мы прочитаем в материале "Бывает ли ложь во спасение?" на сайте https://foma.ru/byivaet-li-lozh-vo-spasenie.html "православного журнала для сомневающихся" -- "Фома".
Здесь протоиерей Александр Сорокин пишет, что считать "Ложь во спасение" цитатой из Библии ошибочно. Он подробно объясняет, начиная с цитаты (Пс 32:16–17): "Не спасается царь многою силою, и исполин не спасется множеством крепости своея. Ложъ конь во спасенiе, во множестве же силы своея не спасется. По-русски: Ненадежен конь для спасения. Ложъ — в данном случае славянское краткое прилагательное мужского рода (в русском Синодальном переводе оно и переведено как «ненадежен»)".
И ещё продолжает, ссылаясь на (Пс 115:2):" Аз же рех во изступлении моем: всяк человек ложъ. По-русски: И сказал я в омрачении моём: всякий человек ненадёжен ".
Следовательно, выражение "Ложь во спасение" не совпадает по смыслу с фразой в Библии. Но оно удобно для мирян в объяснении принятых ими решений в совершении тех или иных поступков, а ведь в религиозном понимании "любая ложь -- это грех, зло".
Вот и священнослужители, с мнениями которых мы знакомимся в материале, названном в начале главы, различают варианты поведения человека, исходя из ситуации...
-- Протоиерей Александр Сорокин высказывает мысль свою, с предостережениями, что "допустимо солгать ради спасения жизни ближнего, укрывая его от преследования; иногда допустимо уклониться от истины, говоря о диагнозе смертельно больному человеку (подчеркиваю — иногда, так как очень многое зависит от самых разнообразных дополнительных обстоятельств). В целом же, если «ложь во спасение» и можно в каких-то конкретных редких ситуациях оправдать любовью к ближнему, то вообще она является весьма опасным инструментом, «замыливающим» глаз между любовью к ближним и неким «благом» по собственному разумению".
Наверное, многие из нас о "лжи во спасение" услышали впервые в детстве от своих родителей, поясняющих нам отдельные моменты в прочитанных книгах. К примеру, о нашем любимом герое у Марка Твена Гекльберри Финне, который врал охотникам за рабами, скрывая негра Джима. И это была та самая "ложь во спасение"...
А потом -- взрослые книги, спектакли и фильмы... Ну, и собственная жизнь...
Как можно, например, близкому человеку, очнувшемуся после сложнейшей операции, сразу сказать, что у него "рак"... Успокаивая его, лучше на время уходить от правды, мол, операция прошла успешно, постепенно подводя к тому, что всё же после выписки нужна консультация онколога. И по истечении срока госпитализации прочитать тяжело больному врачебный эпикриз, стараясь как можно мягче донести до него необходимость в его дальнейшем лечении...
-- Протоиерей Георгий Блатинский предлагает другой вариант: "... бывают в жизни ситуации, когда правда, сказанная в лицо, может сильно задеть человека, причинить боль. В таком случае, я предпочитаю просто не говорить ничего, отложить правдивый разговор до другого раза..."
Подходящий диалог, в качестве примера к этому, между Далем и Пушкиным (у постели его, умирающего):
... Пушкин заметил, что я был бодрее, взял меня за руку и спросил:
– Никого тут нет?
– Никого, – отвечал я.
– Даль, скажи же мне правду, скоро ли я умру?
– Мы за тебя надеемся, Пушкин, право надеемся!
Он пожал мне крепко руку и сказал:
– Ну, спасибо!
Но, по-видимому, он однажды только и обольстился моею надеждою: ни прежде, ни после этого он не верил ей.
Из восп. В. И. Даля. (Щеголев, 202).
-- Протоиерей Георгий Горбачук объясняет нам то, что до боли знакомо: "Мимо меня бежит человек в большом страхе, я вижу, как он прячется в кустах. Вскоре прибегает другой, с дубиной в руках, и спрашивает: «Не пробегал ли здесь кто-либо?». Если я покажу неверное направление, спрятавшийся будет спасён... Иудина правда погибельна, а ложь иногда необходима. Вынужденно необходима. Сказать, что она спасительна, было бы неверно. Ведь в ситуации, когда к Вам подбегает человек с дубиной, есть ещё один вариант поведения — быть мучеником правды и ответить: «Здесь был человек, я знаю, где он, но не скажу, даже если мне придётся умереть». Вопрос только в том, все ли способны на это?"
Конечно же, не все... Но нам известно много имён патриотов, сумевших ответить недругам "не скажу". Они расстались с жизнью, клятву сохранив...
Вместо эпилога:
-- Единожды солгавшему быть может мы поверим?
-- Лжи не бывает во спасение.
Как ни крути, а все же - ложь.
Не ставьте правду под сомнение.
Пусть и горька она, так что ж...
Сергей Поваляев
https://ruizdat.ru/list-stihi.php?g=25&link=16531
