Что такое — демократия?
классики и современники
Что такое — демократия? — пожили — знаем!
Это — пиво из порошка. Колбаса 100 сортов из костной муки и еще бог там знает чего. Молоко и молочные продукты от кокосового масла. Добрый десяток буржуазных партий («Да больше!» — смеется, вставая в памяти со своей широкой бородатой мужицкой улыбкой, народный губернатор и выдающийся артист эстрадного жанра Михаил Евдокимов). Партий играющих в политические бирюльки само собой под маркой неустанной и героической заботы о народе. Заоблачных высот мунфильтр при выборах губернатора.
И с шапкой по кругу — соберем на лечение больному ребенку всем миром по копейке!
Ну, понятно дело, собирали деньги с шапкой по кругу на памятник Александру Сергеевичу Пушкину, ставшего украшением города. Он действительно возведен на народные деньги. Один местный олигарх владелец престижного в регионе банка, помнится, положил в копилку аж 100 рублей, бомж же и первоклассный поэт Валерий Ленин — пару тысяч.
На памятник поэту, который написал бессмертные на века строки:
«Судьба людей повсюду та же:
Где капля блага, там на страже
Уж просвещенье иль тиран».
(это строки из его известного еще со школьной парты стихотворения «К морю»)
Об эпохе всевластия денежного мешка, в том числе и нынешней, пожалуй, точнее и не скажешь.
Кроме того непременным спутником демократии являются выборы.
(Кстати, да пусть это не покажется вам странным — при всех-то нам медоточивых разъяснениях этого слова, но о государственном устройстве подобного типа отзывался более чем неодобрительно сам Аристотель, относя его к худшим типам государственного устройства)
О выборах и демократии писал Владимир Ильич Ленин в своей небольшой, но не потерявшей, как мне кажется, своей актуальности и блеска ни на миллиграмм работе «Империализм и раскол социализма».
Написана она давненько — в октябре 1916 года. Срок со дня ее публикации, как видите, прошел немалый.
«… На указанной экономической основе политические учреждения новейшего капитализма — пресса, парламент, союзы, съезды и пр.— создали соответствующие экономическим привилегиям и подачкам для почтительных, смирненьких, реформистских и патриотических служащих и рабочих политические привилегии и подачки. Доходные и спокойные местечки в министерстве или в военно-промышленном комитете, в парламенте и в разных комиссиях, в редакциях «солидных» легальных газет или в правлениях не менее солидных и «буржуазно-послушных» рабочих союзов — вот чем привлекает и награждает империалистская буржуазия представителей и сторонников «буржуазных рабочих партий».
Механика политической демократии действует в том же направлении. Без выборов в наш век нельзя; без масс не обойтись, а массы в эпоху книгопечатания и парламентаризма нельзя вести за собой без широко разветвленной, систематически проведенной, прочно оборудованной системы лести, лжи, мошенничества, жонглерства модными и популярными словечками, обещания направо и налево любых реформ и любых благ рабочим,— лишь бы они отказались от революционной борьбы… (дальше у вождя мирового пролетариата идет речь о том, как это положение дел можно и нужно изменить). Я бы назвал эту систему ллойд-джорджизмом, по имени одного из самых передовых и ловких представителей этой системы в классической стране «буржуазной рабочей партии», английского министра Ллойд Джорджа. Первоклассный буржуазный делец и политический пройдоха, популярный оратор, умеющий говорить какие угодно, даже ррреволюционные речи перед рабочей аудиторией, способный проводить изрядные подачки послушным рабочим в виде социальных реформ (страхование и т. п.), Ллойд Джордж служит буржуазии великолепно и служит ей именно среди рабочих, проводит ее влияние именно в пролетариате, там, где всего нужнее и всего труднее морально подчинить себе массы.
(в современной либеральной России и мы на каждом шагу спотыкаемся о таких с позволения сказать политических вождях и народных кумирах)
Вот небольшая цитата из ленинской работы. Которая, пожалуй, это мне так представляется, объясняет весь восторг нынешнего нашего политического, и не только политического, но и всякого иного нашего бытия. Как и мышления большей части притомленного ходить на выборы населения.
А теперь вопрос: многое ли переменилось со времен написания ленинских строк?
Вот строки, только из народного творчества, от живущего в Третьяковском районе Алтайского края в поселке Садовом Виктора Мещерякова, целую папку поэтических работ которого товарищ В.Ф. Краутер, яркое публицистическое перо которого — украшение многих газетных публикаций не только на страницах нашего регионального издания, оказией завез в редакцию. Вот из подборки стихов этого более чем интересного автора берем первое, наугад.
Несколько строк об этом человеке: учителе, директоре сельской школы, краеведе, советском патриоте с большой буквы, о чем уже более чем ярко говорят строки его стихов. Они пронизаны болью за все происходящее, что видит он, глядя на реалии жизни либеральной действительности. Семеноводческий свеклосовхоз «Змеиногорский» (а Алтай в советские годы был в стране крупнейшим производителем сахара) — головное хозяйство по этому профилю земледелия, известное своими высокими показателями, располагавшее в этом поселке, приказало, как и большинство других хозяйств не только района, но и края, долго жить…
Оно, яркий отклик из глубинки — на поднятую в заголовке тему, подтверждающее, что строки из ленинской работы и сегодня своей актуальности не утратили.
НАЛИМ
Где солнце всходит у востока,
Есть необъятный край — что не окинет око.
И в нем раскинулся богатый водоем,
Где мирно рыбьи косяки ходили,
Пускай, что сами не роскошно жили,
Но всем все поровну делили.
А недалече, за бугром,
Который ближе был к закату,
В достатке, сытости, с добром,
И серебром и златом,
Зарывшись туловищем в илы,
Водились больше крокодилы.
Где глубже чуть — акулы да пираньи,
Шныряющие по миру в старании
Слабее кто, до нитки обобрать,
А то и попросту сожрать,
При том повсюду эта братия
Своей хвалилась демократией.
Богатства видя у соседей,
Она границы вздумала открыть,
И ну, давай хвостом крутить,
Да воду чистую мутить.
А что ж наш водоем?
Беда вся в том, что здесь водился сом,
Хотя и слабоват умом,
Но был до власти зело падким,
И вот, почуя силу власти,
Он под влияньем крокодилов
Стал насаждать свои порядки:
Богатства, мол, делить на всех —
Да это смех! Они для тех,
Кто изворотливей, хитрее,
Кто косяки водить умеет,
А рыбьи косяки так им дано природой,
Чтоб были босяки без племени и рода.
Отныне так тому и быть:
Всей рыбьей мелочи пожизненно горбить,
Как рыбам и положено, молчать,
Закрыть для доступа эфиры и печать,
И ни-ни-ни, не возмущаться,
Законам нашим подчиняться.
(Хотя законы очень даже ловко
Под крокодилов тех писаны диктовку),
Для несогласных, раззудись рука,
Крючок хороший есть у рыбака.
Законы есть. А что потом?
Подарки близким сделал сом:
«Пока я добрый, не зевай,
Хватай, братва!» И ну, давай
Делить народное богатство.
Родне, соратникам-налимам,
Всем тем, кто мелочью питался,
Большой и жирный кус достался.
Вмиг все богатства растащили,
И то, что поровну делили,
Как в назиданье простакам,
Прибрали хищники к рукам.
Среди братвы и наш герой,
Что был горой за новый строй,
И бил себя при всех он в грудь —
Что он — за прогрессивный путь!
А, коли так, — теперь налим
Не просто рыба — господин.
Благодаря широкой пасти,
Добрался быстро он до власти,
Стал править заводью большой...
И так всё б было хорошо,
Но сом не вечен. Потому
На смену старому сому
Сом молодой в зенит взошел.
Ему давно известно было,
В пушку что у налима рыло,
Что тот и вор, и прохиндей,
Бредовых автор он идей,
Но, коли общим был их клан —
Смотрел сквозь пальцы на обман.
Жирел налим. Однако, мало.
Ему при должности такой
Чего-то всё же не хватало,
И потерял налим покой.
Давай по-рыбьему ворчать,
Кичиться опытом и правом,
Сома чему-то поучать,
И лезти со своим уставом.
Сому то не по нраву стало —
И наш налим попал в опалу.
Моментом всплыли все грехи,
И, видя, что дела плохи, Что сделал вор?
Да взял, и смылся за бугор,
Куда заране перегнал
Весь капитал, что своровал.
Друзья, что вместе воровали,
Моментом недругами стали,
И ну, давай икру метать:
— Ату! — кричат — Вернуть, изъять,
И по закону наказать!»
Но им в ответ лишь только стоны.
Его попробуй, мол, достать.
Там, за бугром, свои законы.
А что же рыбий весь народ?
Пусть жизнь — а та свое берет,
Тот тихо тряпочку жует,
Прилежно пялясь в телеящик.
Хотя сомнений не осталось,
Братва давно заворовалась,
И каждому известно ноне:
Что ни налим — то вор в законе.
А забугорным лишь бы прибыль.
Пускай налимы те с грешком,
Акулы падкие до рыбы,
Когда она того... с душком,
И с вожделением мечтают:
«Пусть водоем тот загнивает».
Читатель, верно, догадался:
Как ларчик просто открывался –
Мораль настолько же проста:
Гниет-то рыба ль не с хвоста?
Сравним эти строки из реформированного и оптимизированного алтайского села с вышеприведенной цитатой и зададим себе вопрос — потеряли ли актуальность строки из работы классика?
