Интернет — вечный фронтир

Разумеется, главной новостью конца минувшей недели стал арест в парижском аэропорту Ле Бурже гражданина Французской Республики Павла Дурова, обычно живущего в Дубае, но тем вечером летевшего из Азербайджана. Событие подобного рода просто не могло не обрасти множеством слоёв конспирологии, нелепых домыслов, шуток и смешных картинок. Итак, вечером 24 августа самолёт основателя «ВК» и «Телеграма» заходил на посадку во втором по значимости парижском аэропорту. За пять минут до того, как покрышки заскрипели по асфальту взлётно-посадочной полосы, айти-предпринимателя из Петербурга объявили в розыск и тут же выдали ордер на его арест. Сказано — сделано: на выходе из самолёта Павла скрутили, отвели к судье и выдвинули ему обвинения во всём на свете. По версии честного и непредвзятого французского правосудия, Дуров виноват вообще во всём, что творилось на площадке «Телеграма», а значит, попади он в тюрьму общего режима, живо станет там самым грозным заключённым. Терроризм, распространение порнографии (в том числе и детской), нарушение авторского права, продажа оружия и, разумеется, распространение наркотиков — словом, Пашка-то наш, выходит, эталонный некропедозоофил. Всё это перекликалось с нежным и деликатным давлением на «Телеграм» со стороны Роскомнадзора в 2017-м: ну вы помните все те митинги на проспекте Сахарова, вопли про кровавую диктатуру и провал всех попыток запретить доступ к «телеге». Теперь взгляните, как работают европейские профессионалы по отжиму. И не успели настрочить свои дежурные колонки про западное лицемерие российские журналисты, Дурова уже увели за решётку. Поднялась целая буря негодования, очень, впрочем, слабо повлиявшая на решимость французов. Всплыл недавно интервьюировавший Дурова Такер Карлсон, назвал это атакой на свободу слова и призвал освободить Павла. Возникла целая толпа западных публицистов, объявивших, что Илон Маск — следующий. Причиной тому назывались попытки Брюсселя ввести отдельную европейскую цензуру в экстремистском «Твиттере» (ныне известном как «Икс»), угрожая в ином случае оштрафовать контору на 6% её оборота. Наутро продрал глаза и сам Маск — пробубнив что-то не очень интересное, он, однако, перевёл все стрелки на себя любимого и направил дискуссию в занятном направлении.

Разговор о том, что Дурова арестовали из-за желания Запада установить в «Телеграме» цензуру, ярок и драматичен, но не очень состоятелен — об этом чуть погодя. Другие утверждали, что таким образом французы пытаются получить контроль над сервисом — дескать, у Павла с собой есть ключи шифрования, которые позволят мсье майору получить доступ к закрытым перепискам. Третьи запустили нехитрый фейк, переделав заявление командиров «Вагнера» после крушения Пригожина, приплетя к нему некоего вымышленного «Дмитрия Буткина» — якобы правую руку Дурова. То, что задумывалось, как шутка, быстро разошлось по серьёзным новостям. Наконец, вскоре после ареста припомнили французам и все их заявления в поддержку свободы слова и против попыток блокировки «Телеграма» в России — то ли предполагалось кому-то открыть глаза, что самая подлая и иезуитская из западных стран не следует собственным лозунгам в отношении других, то ли у кого-то это искренне вызывало удивление. Так или иначе, от волны общественного негодования, разошедшейся кругом из Ле Бурже, не было ни толку, ни полезной информационной нагрузки. В понедельник с утра французская пресса осветила это событие очень скупо, где-то на пятых полосах крупных изданий, строго между новостью о выращенной в городке Ла Ферте-Бернар самой большой луковице и очередными рассказами о продвижении ВСУ в Томской области. Важные издания из других стран и вовсе ничего не заметили: в самом деле, во Франции арестовали гражданина Франции, кому какое дело — не руководил же он огромной соцсетью, в конце концов. Нам же, когда пыль немного улеглась, нужно понять, что это вообще было.

Говоря про фигуру Дурова, очень многие упускают ряд определяющих её контур штрихов. Во-первых, в рамках «Телеграма» Дуров действительно принципиально важен, необходим и абсолютно незаменим. Но не тот Дуров. Брат Павла Николай — настоящий гений и мозг всей разработки, поэтому, будь у французов реальная необходимость получить те самые мифические ключи, захватывать надо было именно Николая или кого-то из обширной команды разработчиков, пока что сидящих по всяким Дубаям вне французских тюрем. Но захватили Павла. Более того, само существование этих «ключей», с которыми носятся профессиональные дилетанты от мира публицистики, невозможно и бесполезно. У спецслужб всего мира — у АНБ, DGSE, Моссада, МИ-6, ФСБ, даже МИНБ Ирана, несмотря на то что в Персии «Телеграм» формально запрещён, — есть ограниченный доступ ко внутренней кухне «телеги». Никаких общих для всех «чёрных ходов» или универсальных ключей от всех дверей там нет и быть не может. Не потому, что руководство «ТГ» высокоморально стоит на своих принципах, а потому что это сделает сервис уязвимым для хакерских атак и лишит его основного конкурентного преимущества. И уж тем более таких ключей или даже ноутбука с доступом ко всей базе данных (а писали и такое) у Дурова не могло быть при беззаботном полёте в страну, давно и открыто объявившую его персоной нон грата.

Не могло быть иначе: с западными спецслужбами Дуров сотрудничает давно и плотно, иначе приложением «Телеграма» на подконтрольных им площадках «Гугл» и «Эппл» и не пахло бы. В ином же «Телеграм» не так неуязвим, как хочет казаться: при желании любой секрет может быть раскрыт — именно поэтому возмущения с нашей стороны, дескать, на «Телеграме» держится коммуникация ВС РФ, во-первых, являются огромным преувеличением, а во-вторых, ничего особенного собой не представляют. Переписка военных в «Телеграме» и без того небезопасна, ведь даже без ключей шифрования враг может читать содержимое очень многих телефонов — вспомните шпионский софт, «чёрные ходы» на уровне железа и банальное разгильдяйство отдельных лиц. Да, военные могут переписываться в «ТГ», скидывать координаты и обсуждать тактические детали. Но зачастую те же военные ведут обсуждение своих дел и вовсе во всяких «Ватсап» и «Дискорд», ничуть не заботясь о секретности или сокрытии своих диалогов от ока Цукерберга. У этих людей огромная часть работы состоит в оценке рисков и сопоставлении с этими рисками затрачиваемых усилий, так что не стоит говорить об огромной угрозе безопасности, тем более что действительно важные сведения о движениях фронтов и планировании наступательных операций не передаются ни через «Телеграм», ни через подконтрольные Цукербергу мессенджеры. Поэтому вариант с захватом лица (но не мозга) всего проекта в заложники ради обмена на снятие каких-то технических ограничений смотрится очень сомнительно.

Другой вопрос — вес Павла Дурова в криптосообществе. С запуском валюты «Тон» у него была связана долгая тяжба с американским государством, закончившаяся тем, что за криптовалюту его криптовалюту не посчитали, отжали порядочно денег и в порыве невероятного благородства разрешили уйти живым. Тем не менее «Тон», как раз в этом году ставший средством оплаты множества вещей внутри «Телеграма» — от рекламы до донатов — стабильно рос, а на новостях об аресте Дурова резко упал. Можно связать интерес французов с желанием получить контроль над внутрителеграмной валютой, которой, наверное, возможно оплачивать все те радости жизни, в распространении которых Дурова обвиняют. В отличие от обычных криптомонет, в идеале децентрализованных, волатильных и анонимных, эта завязана на Дурова и находится под его контролем.

Но давление на Дурова вряд ли приведёт к тому, что тот просто сдаст адреса своих кошельков, да и зачем это Парижу? Скорее всего, дело вовсе не в «Тон», а в тесных связях Павла с руководителями бирж криптовалют. Арест Дурова почти сразу поспешили вплести в целую цепочку схожих событий с российскими айти-специалистами за рубежом. Да, уже больше десяти лет (это началось задолго до Крыма) Штаты ведут охоту за нашими информационными специалистами, подозреваемыми Вашингтоном в хакерстве, причём зачастую дело вовсе не в хакерстве. Только за последний год наших специалистов, по чистейшему совпадению часто связанных с биржами криптовалют, арестовывали и сажали в Штатах или же арестовывали в ЕС и даже во вроде бы нейтральных ОАЭ по запросам всё тех же Штатов. К слову, Эмираты никого из команды разработчиков «Телеграма» не арестовали, что может намекать на непричастность всей этой истории с Дуровым к большому сюжету о стремлении Вашингтона к полному контролю над отчасти закрытой ему средой движения финансов. Давние разговоры про то, что нашим айтишникам высокого уровня, к тому же и связанным с криптой, лучше сидеть дома, никого не убеждают: едва начавшие отменяться жёсткие регуляции криптосферы в России волей-неволей делают из любого специалиста «гражданина мира» с перспективой быть сцапанным в ближайшей загранице.

Но есть у всего этого и третье измерение — политическое. Возвращаясь к фигуре Илона Маска, необходимо вспомнить, почему на нём загорелась шапка. Да, как уже было сказано, «Твиттер» (не будем называть его «Икс», это глупо звучит) в Евросоюзе серьёзно прессуют на предмет введения куда более жёсткой цензуры, чем уже там есть. Логично, что «Телеграм», где можно спокойно написать «трансгендеры — не женщины», после чего не потерять за это работу и не получить за это срок, стоит костью в горле у Единой Европы. Только в июле европейские лидеры обвиняли «Телеграм» в координации протестов в Британии и распространении российской пропаганды. Но посадить главу конторы в тюрьму за нежелание вводить цензуру и следовать недавно принятому в ЕС «цифровому акту», обязывающему удалять что угодно по первому же требованию стран Евросоюза, — это слишком, не зря же «актом» предусмотрены штрафы и ограничения. Версия выглядит не слишком правдоподобно, потому-то на Дурова и обрушился ушат домыслов. Согласно одному из них, Павел приехал со встречи с Владимиром Путиным: они оба были на той неделе в Баку. Из этого каждый строит теории в меру своей испорченности: одни говорят, что Дурова как агента Кремля теперь будут колоть в застенках Бастилии, другие утверждают, что в лягушачьей тюрьме Павел прячется от предложения, которое ему сделал бывший директор ФСБ.

При всём этом вялая реакция на задержание со стороны глобальной прессы и топ-чиновников из других стран не оставляет сомнений: арестовала Дурова не Франция и даже не Евросоюз — это сделал Запад. Иначе все попытки конкретного Парижа взять под контроль такой ресурс натолкнулись бы на резкое сопротивление Брюсселя или Вашингтона. На деле же вся политическая плоскость этой истории выглядит как предупреждение руководителям огромных информационных платформ — дескать, время «граждан мира» прошло: либо вы полностью подконтрольны нам, либо сидите на тех же нарах, что Паша из Петербурга. Но вот какое дело: все руководители больших платформ и так подконтрольны тем силам, на чьи руки надета тряпичная кукла французского правительства. Даже Илон Маск, особенно Илон Маск! Сколько бы ни изображал он себя диссидентом, как бы ни кокетничал с Трампом, соглашаясь на место в его администрации на прошлой неделе, как бы ни изображал гонения на себя со стороны Европарламента и Демократической партии США, он никого не обманет: накачанный деньгами Пентагона и британскими медиамощностями, он так же правдоподобен в роли оппозиционера, как Ксения Собчак.

Дуров и его команда запустили «Телеграм» в 2013 году, не вкладывая в него ни огромных денег, ни колоссальных усилий сверхкомпетентных кадров, так что возникновение на пустом месте телеграмозаменителя будет вопросом времени. Другое дело, что перспектива превращения «ТГ» в очередную цензурируемую помойку правильных мнений выглядит очень сомнительно в свете слабого давления, которое оказывает на команду разработчиков арест Дурова.

Илл. REUTERS/Dado Ruvic