Мой собрат по поколению и песне, полковник-афганец Виктор Верстаков, осевший ныне безвылазно в тверской деревне, написал среди вековых просторов:
События и лица — они придут потом.
История творится за письменным столом.
Сначала было Слово, его сказал Господь.
Духовные основы преобразили плоть.
Восстания, невзгоды, смирение, война —
последствия и всходы духовного зерна.
Извлечение духовного зерна, постижение первопричин и последствий — это и есть миссия словесности, которой государство обещало помочь в официально объявленном Году литературы. Получилось ли это в полной мере? Ответ мой скорее отрицательный, несмотря на отдельные яркие события и достижения.
"Возвысить общество до своего идеала" — такой высшей цели, по словам Некрасова, сегодня литература и ставить не может, поскольку Россия — Третий Рим, родина социализма, держава — победитель фашизма впервые за многие последние века официально, по Конституции, не имеет идеологии! В литературной среде широко бытует мнение, которое я разделяю: русская литература во всём своём объёме и высших достижениях — и есть национальная идея России…
Рождённый под декабрьского Николу гениальный поэт и редактор Николай Некрасов писал: "Литература не должна наклоняться в уровень с обществом в его тёмных или сомнительных явлениях. Во что бы то ни стало, при каких бы обстоятельствах ни было, она не должна ни на шаг не отступать от своей цели — возвысить общество до своего идеала, — идеала добра, света и истины!". Официальные СМИ и политические структуры стараются изо всех сил показать парадный фасад современной России наподобие телестудии, где царит Владимир Соловьёв в бархатном френче, — только Украина с Турцией красоте мешают. Подлинная журналистика призвана показать внутреннее устройство громадного здания, а вместе с российской литературой — населить людьми, голосами, сутью отношений и смыслами существования. Объявленный президентом Путиным Год литературы, казалось бы, должен был сделать это здание более человечным и пригодным для жизни, всколыхнуть писательскую и преподавательскую общественность, заставить всех обитателей чаще обращаться к классике и современной литературе, чтобы в такое тревожное время опереться на лучшие её традиции, воспитывать во всех коридорах власти и уголках обитания — патриотизм, а не выстуживать наш дом пустыми словесами, "не наклоняться в уровень с обществом в его тёмных или сомнительных явлениях"…
Характерная фраза прозвучала в непрерывно повторявшемся анонсе на Первом телеканале к фильму "Петля Нестерова" о кознях власти и КГБ в начале 80-х: "Кирилл узнаёт изнанку внешне благополучной Родины". Сказано коряво, но прямо! Вот и обращаясь к итогам только что вручённой премии "Большая книга", видишь, что больше всего приветствуется отражение этой самой "изнанки".
Председатель Совета попечителей премии "Большая книга", 1-й заместитель руководителя Совета начальников Альфа-банка Олег Сысуев (бывший вице-премьер, помните?) не с того начал: "Хочу заявить: рука дающего не оскудеет, мы это обещаем снова". Банк гордится не реальными плодами, а тем, что "больше получают только владельцы Нобелевки". Премиальный фонд премии "Большая книга" составляет 6,1 млн. рублей. Ну и что? — разве размер Нобелевской премии спас её от позора награждения зашоренной журналистки Светланы Алексиевич? Она, кстати, в прошлом году и на "Большой премии" была награждена. Тут уж стереотип выработался: показать изнанку любой ценой! Первая награда — три миллиона рублей — на этот раз предсказуемо досталась Гузели Яхиной. Жюри национальной литературной премии, состоящее по списку якобы из более чем сотни экспертов, в этом году присудило победу дебютантке, которая учится в Школе кино. Её роман "Зулейха открывает глаза" считался бесспорным фаворитом (недаром Улицкая предисловие написала!), Яхина уже получила премию "Ясная Поляна" из рук министра культуры Мединского: идеальный вариант — русскоязычный и молодой писатель из республики, который умеет занимательно писать и клеймит проклятое прошлое! Вот как в "Литературной газете" образно пересказал Александр Трапезников суть романа на полтыщи страниц: "Жила-была в маленьком татарском селении униженная мужем и свекровью несчастная неграмотная Зулейха. В тридцатом году пришли красные варвары и стали всех подряд раскулачивать. Руководил ими, понятное дело, чужак Иван Игнатов. Мужа при этом нечаянно застрелил. Не хотел, время такое. Беременную Зулейху, пока ещё с широко закрытыми глазами, отправил с сотнями других переселенцев в Сибирь. Сам тоже в теплушке туда же комендантом поехал. Путь длинный, месяца три с гаком. Зулейха в дороге впервые увидела карту Советского Союза, показавшуюся ей "беременным слизнем с бычьей кровью". Это к тому, что страна мерзкая. А впереди ждёт её вообще "адский заповедник, придуманный одним из величайших злодеев человечества" (цитата Улицкой из предисловия). На Ангаре баржа в непогоду затонула, унеся на дно три сотни человек, на берег в тайгу выбрались только тридцать. В основном ленинградские интеллигенты, троцкисты, парочка аристократов, несколько крестьян, один подлый уголовник, один психически больной дореволюционный врач-профессор и сам Игнатов с револьвером". Уже один этот зачин сулит полное признание — Улицкая абы кому не напишет предисловие. Она ведь и не вспомнит, что выходила сильнейшая историческая хроника Василия Белова о трагедии раскулачивания: "Кануны", "Год великого перелома", "Час шестый" — последний роман-хроника 1932 года повествовал о разорении трудового российского крестьянства. Василий Иванович неслучайно выбрал названием для изображения страшной трагедии именно "Час шестый", то есть, по Библии, время распятия самого Иисуса Христа. Ох, широкое полотно он изваял: от вышедшего из тюрьмы Евграфа и тех, кто распинал, до сельских интеллигентов и товарища Сталина… Белов и Государственную премию за него получил, но символом, ясно, сделают не русского мужика Евграфа, не тех, кого знал и успел выслушать замечательный писатель, а придуманную киношную Зулейху (ТВ, конечно, снимет сериал).
Вторая премия вручена с печальными обстоятельствами: писатель и киносценарист Валерий Залотуха, работавший над книгой "Свечка" более 12 лет, скончался в то же время, когда она наконец-то вышла в свет. Действие романа не связано с губительными последствиями работы государственно-чиновничьей машины, но её предсказуемое наплевательство к судьбе человека играет в нём важнейшую роль. Как пишет "Российская газета": "Совпадение это или нет, но "Свечка" вновь вызывает в памяти фильм Андрея Звягинцева — её главный герой выступает в роли Иова наших дней". Да не совпадение, а установка, равнение на премиальный заказ! Характерно, что бронзовым призёром национальной премии стало произведение Романа Сенчина "Зона затопления", которое, особо не маскируясь, повторяет сюжетно выстраданное "Прощание с Матёрой" упомянутого Валентина Распутина. Впрочем, роман Сенчина наполнен современными реалиями, а потому напоминает этакое громкое антикоррупционное расследование с весьма узнаваемыми персонажами под слегка измененными именами. Либеральная критика снова так и пишет: "Роман "Зона затопления", подобно фильму "Левиафан", пронизан ощущением гарантированного поражения личности в противостоянии с властью — да и полноценным противостоянием происходящее вряд ли назовёшь". Ну, главное — чтобы на киноленту "Левиафан" было похоже! Понимаете, первозданные образцы мучительных поисков и образных ответов мастеров русского слова заслонены либеральными киношными шаблонами, пусть и читабельными. Неслучайно оказался в аутсайдерах деревенский роман автора "Нашего современника" и прошлого "Нового мира" — Бориса Екимова "Осень в Задонье". Слишком традиционно, тревожно и художественно правдиво у писателя из Калача получилось! Предсказуемая точка в печальных итогах Года литературы…
Идея проведения Года литературы родилась в ноябре 2013 года на первом Российском литературном собрании, который провёл лично президент Владимир Путин. Тогда же он утвердил ряд поручений правительству страны, администрации президента и даже МИДу России. Главное из них — организация федерального Фонда поддержки отечественной литературы, который так и не был создан: снова Роспечать ограничилась разовыми акциями, вливаниями по своему усмотрению и прочими заурядно-бюрократическими действиями несменяемого много лет и забронзовевшего руководства.
Правительство не сделало (по лености, недомыслию, из-за кризиса и т. д.) двух главных вещей в Год литературы.
Во-первых, оно не создало полновесной Федеральной программы книгопечатания, куда вошли бы лучшие издания, посвящённые 70-летию Победы (какое высокое совпадение!), юбилеям классиков и писателей-современников (достаточно назвать 200-летие со дня рождения поэта Петра Ершова, 120-летие Сергея Есенина, 100-летие Константина Симонова, Вероники Тушновой, поэта-песенника Михаила Матусовского, певца Брестской крепости Сергея Смирнова). Кстати, на официальном сайте Года литературы есть 75 лет со дня рождения Иосифа Бродского, 75 лет со дня рождения Григория Горина (Офштейна), но нет 80-летия детского и юношеского писателя Альберта Лиханова, тонкого лирика Василия Казанцева или 85-летия ветерана критического цеха Игоря Золотусского. Разные имена и заслуги, но надо было всё собрать, выстроить, достойно издать таким тиражом, чтобы это централизованно дошло до массовых библиотек. Что-то вошло в обрывочную федеральную программу или программу правительства Москвы, что-то издали сами издатели и местные власти, но скрепляющей идеи и целевого финансирования многонациональной литературы — не было. Особо надо сказать, что при всех разговорах о подъёме патриотизма на ТВ русские писатели-государственники так и не получили поддержки, скорее по-прежнему привечали представителей либерального лагеря. Какая разница! — скажет кто-то, ведь и тут литература. Да, написаны на русском языке и унижающая нас книга новоиспечённого нобелевского лауреата Светланы Алексиевич "Время сэконд-хенд" и отвратительно-пугающая книга раскручиваемого Дмитрия Глуховского "Метро 2035". Но "Быть русским — значит не только говорить по-русски. Но значит, воспринимать Россию сердцем…" — напоминал в своё время Иван Ильин. Но даже изданная литература всё труднее доходит до читателя. Около 80% книг по-прежнему распространяется через магазины, 10% — через интернет-торговлю и 10% — через библиотеки. Эти цифры весьма приблизительны, ведь в органах государственной власти никто не занимается вопросами обеспечения равной доступности населения к литературному достоянию. Поэтому сегодня вновь возникает вопрос: относится ли книжная торговля к области культуры? Или же в этом определении первично понятие "торговля"? Год литературы, увы, стал торжеством торговли. Взлетевшая арендная плата заставляет закрывать книжные магазины один за другим, появляется низкопробное чтиво в супермаркетах, но привычные книжные — закрываются. Есть исторические малые города, где их не осталось вовсе! Вот лишь краткая статистика, наглядно демонстрирующая этот печальный процесс: за два года в России закрылось более 1000 книжных магазинов. В результате по всей стране их осталось не более 1500 — на 143 млн. населения, то есть примерно один магазин на 100 000 человек. Если бы подобное соотношение было с продуктовыми магазинами, мы бы умерли с голода или случилась бы революция. Но никаких народных волнений по этому поводу не наблюдается. Веяние времени и интернет-технологий? Во Франции, с её населением примерно 65 млн. человек, книжных магазинов — 3500. Так что же, власти Франция в разы умнее наших? Правда, порой и не знаешь, стоит ли продавать книги с такими перлами: "Чугунные решётки отяжелели от воды", "Ушами я ничего не вижу. Я ими шевелю, когда получается", "С влажным лицом размороженного сала", "Пламя хлюпало под ногами", "усмирительная рубашка", "Борщ — это бандеровская похлёбка, а мы ведь русские!", "ложил себе под подушку книжку", "Вошёл председатель судового комитета Александр Белышев. Без матроски на голове"… — это лишь немногие опубликованные цитаты из произведений, вошедших в нынешнем году в лонг-лист "Нацбеста-2015"… Вот изнанка литературы!
Во-вторых, власть не поддержала литературно-художественные журналы, хотя такая проблема в разговорах писателей с президентом Путиным постоянно поднималась. Ведь это — особый, чисто российский не только литературный, но и культурно-образовательный феномен. Испокон века именно в них и формировалась национальная идея, концентрировалась лучшая отечественная словесность. Теперь журналы терпят крах. Беседовал с редакторами "Нашего современника" Станиславом и Сергеем Куняевыми, они в тревоге: столько бились, чтобы библиотеки, особенно в провинции, выписывали славный патриотический журнал (где-то и понимающие губернаторы помогали), и вдруг библиотеки стали сливаться, закрываться, гореть!
На этом пепелище есть флагман: равнодушные люди, озабоченные лишь своей карьерой, впрямую сожгли весной уникальную библиотеку ИНИОН. Тысячи безвозвратно утраченных ценнейших рукописей и изданий перестали существовать, уничтоженные огнём. Эту трагедию учёные окрестили "культурным Чернобылем". "Ну вот, теперь точно известно, что вместе с ИНИОНом сгорела почти вся библиотека нашего Института славяноведения РАН, — сообщал один из блогеров. — Институт лишили помещения для библиотеки ещё в начале 1990-х, так что моё поколение в ней так и не поработало. Академии нужно было как-то выживать, так что помещения нужно было сдавать всяким фирмам, и для библиотеки места уже не было. ИНИОН тогда согласился складировать её у себя, хотя и в совершенно ненадлежащих условиях — но что поделать, её надо было просто спасать. Но режим выживания науки длится до сих пор, и вряд ли при этой власти что-то изменится. До последнего времени была надежда, что ящики с книгами в значительной части были в другом помещении. Но нет. Это была одна из самых богатых по уникальным изданиям славистических библиотек мира". А с директора — либерального историка Юрия Пивоварова, участника многих теле-шоу, — как с гуся вода, он признался, что никогда и не любил административно-хозяйственной работы. А чего ж пошёл на такую должность?
Оптимизация библиотек прокатилась по ряду учебных заведений, включая столичные вузы, сотрудники которых спасали книги, забирая их домой. Также было объявлено о закрытии типографии МГУ, основанной ещё в XVIII веке, где Николай Новиков печатал первые журналы России. Продолжает сокращаться число муниципальных библиотек. На конец 2012 года их было 39969, а ещё в 2002 году — 48697. За 10 лет сокращение составило 18%. Тенденция продолжилась и в "литературном году". Да ещё оптимизация принесла новую напасть: именно в Году литературы стали сливать детские библиотеки, присоединять к взрослым. К настоящему моменту в Ленинградской и Воронежской областях закрыто по 15 детских библиотек, в Чувашии и Татарстане — по 10, в Пермском крае — 7 и т.д. (данные РГДБ). И это при том, что дети составляют 33-35% от общего количества посетителей библиотек, а на селе 40-45%. Часто детские библиотеки исчезают потому, что их объединяют со взрослыми или юношескими библиотеками. Однако социологические исследования показывают, что дети в такие библиотеки идут с меньшей охотой. Беда пришла и на Вологодчину. В последние годы гибли сначала сельские, а потом и небольшие городские библиотеки и филиалы, но грянул гром и в Вологде — власти решили закрыть Вологодскую областную юношескую библиотеку им. В.Ф. Тендрякова, одну из первых и старейших юношеских библиотек России (в 2014 году учреждению исполнилось 75 лет со дня основания). Кого в наше время интересует успешная просветительская работа — оптимизировать, сократить, передать на коммерческие цели — вот главный девиз!
Само собой не обошёлся Год литературы без глубокомысленных инициатив в области реформирования школьной программы. Ещё весной комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций Госдумы совместно с Российским книжным союзом озвучили планы по "патриотизации литературы". В ходе обсуждения депутат Госдумы Ярослав Нилов предложил убрать из школьной программы романы Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого и М.А. Булгакова: "Школьную программу нужно кардинально пересматривать. По себе могу сказать — в 9-10 классах сложные философские вопросы проходить рано! Изучать "Войну и мир", "Преступление и наказание", Булгакова и прочих — сложно и рано! Их изучение — это, по сути, навязывание подросткам тех мыслей и идей, которые вынес из этих произведений учитель"… Ранее министр культуры Владимир Мединский также рассуждал, что "Преступление и наказание" нужно изъять из школьной программы. Что ж, действительно: к чему нам Достоевский и Толстой, которые будят совесть, напрягают душевные силы, требуют трудных раздумий? А вот Бродский и Солженицын, навязанные в программы, разве доступнее и благодатней? Да, не сразу можно осилить русских гениев, но ведь прав был Некрасов: "Литература не должна наклоняться в уровень с обществом в его тёмных или сомнительных явлениях". А у нас её — наклоняют, говоря на тюремном сленге, собираются низвести на свой уровень власть и деньги имущие. Но духовное зерно посеяно глубоко! Год литературы это тоже, к счастью, доказал. Радовала провинция: там энтузиасты, истинные патриоты под марку Года литературы многого сумели добиться, и деньги в региональных бюджетах нашлись. На днях, например, в Орле официально подвели итоги Года литературы. Торжественное мероприятие с награждением лучших писателей года ярко прошло в институте искусств и культуры. Но не в торжествах и фуршетах дело, а в том, что профинансированные книги вышли и дошли до библиотек, до читателей. Ведь это — самое главное!
