Прошедший на днях в Петербурге Международный форум труда обозначил резкие перекосы на трудовой рынке России, возникшие из-за пандемии и западных санкций. Участники форума обозначили давно понятную экспертам вещь: нашей стране на рынке труда и вообще во внутренней экономике надо приготовиться к новым вызовам.
В теории наша страна к этим экономическим вызовам готова с 2014 года. «Крымские» и последующие за ними санкции поставили крест на либеральной модели экономики в версии начала нулевых годов. Президент и правительство России в экстренном порядке стали перестраивать экономику на импортозамещение. Однако реализация импортозамещения показала: от красивых проектов на бумаге до практики, как говорится, пилить и пилить. В ряде регионов России спустя восемь лет не верят вообще в то, что это импортозамещение возможно.
Автор материала слышал такой пессимизм от жителей регионов Северного Кавказа, Ростовской области. Славная своими промышленными традициями Ростовская область – регион, где властям и жителям удобнее купить-продать турецкое или китайское барахло, чем создать свои текстильные линии, набрав на эти линии обученных ростовских текстильщиков. На Северном Кавказе помнят мыльные экономические пузыри Министерства по делам Северного Кавказа, производственные провалы команды Евкурова в Ингушетии, импортозаместительные «пирамиды» финансовых махинаторов из Дагестана. На всю Карачаево-Черкесию и Ставрополье известен шерстяной рынок в Черкесске, где продают за копейки шерстяные вещи, сделанные в подпольных цехах из турецких пошивочных материалов. Автор материала купил в КЧР армейский тактический свитер. Свитер российского образца, но у него всё турецкое, вплоть до последней ниточки. Как рассказала продавщица, такие свитера у них закупаются партиями, а потом перепродаются с наценкой в военторгах Краснодара, Ростова-на-Дону, Москвы. Куда идут налоги с этого бизнеса, есть ли эти налоги вообще – вопрос с длиннющей, как у ваххабита, бородой. Конец этой «бороды» ведёт в Турцию, где живут реальные владельцы подпольных цехов из КЧР, члены местной северо-кавказской диаспоры, как один - русофобы. Почему ткань и нитки турецкие, когда в КЧР полным-полно овцеводов? Нет производств по обработке шерсти, изготовлению ниток, тканей и даже швейных игл.
В Дагестане турки «прокатили» семью главы Ногайского района республики, когда обещали помочь с производственными линиями по выделке кожи и пошиву кожаных изделий. Надо ли турецким благодетелям создавать себе конкурентов в лице дагестанских мастеров? Нет, конечно. Турецкие текстильщики – умные бизнесмены. В дагестанской вертикали власти тоже много умных людей. Однако эти умные люди упрямо покупаются на турецкие сладкоречивые обещания в помощи по импортозамещению в России. И прекрасно эти умные люди понимают, что турки помогать не будут, так как они живут с экспорта своей одежды и обуви в России аж с девяностых челночных годов. Каждому умному человек ясно, какую выгоду имеют с реализации в России турецких вещей отечественные таможенники, налоговики и другие представители многочисленной армии чиновников.
При этом в Нальчике есть еще советская традиция, когда в базарный день съезжаются из горных аулов местные мастерицы, чтобы продать на Козьем рынке Нальчика домотканую одежду. Аульные ткачи и ткачихи были бы рады работать «на белую» - то есть по патентам, с налогами, и так далее. Но им не дают. Владельцы Козьего рынка на второй или третий год импортозамещения покумекали и решили: перепродажа импортной одежды принесет рынку куда больше прибыли, чем реализация там домашнего текстиля производства Кабардино-Балкарии. Прибавим к этому постоянные пертурбации в мэрии Нальчика, разборки между неформальными «крышами». Короче, мастера и мастерицы из КБР год- полтора назад забили тревогу, так как им на Козьем рынке фактически показали на выход. Не будет у аульских умельцев сбыта своего труда – не станет и смысла продолжать ремесла прадедов и прабабушек, растить овец и коз. Вот такое «импортозамещение», дорогие товарищи.
Такими экономическими болячками страдает не только Северный Кавказ. С похожей картиной автор материала столкнулся в середине марта в далекой от Кавказа Курганской области, где был по личным делам. Курганская область расположена в 700 километрах к юго-востоку от Екатеринбурга, близ границы России с Казахстаном. Ещё в годы Великой Отечественной войны в Зауралье образовались крупные машиностроительные предприятия, созданные на базе эвакуированных за Урал заводов из фронтовой и прифронтовой полосы СССР. Тяжмаш - это всё же Челябинск, Свердловск, Омск… Курганская область создавалась в 1943 году как сельскохозяйственная часть промышленного уральско-сибирского пояса РСФСР, тянущегося от Челябинска до Омска и Новосибирска. Проще говоря, курганцы должны были кормить и одевать машиностроителей и металлургов Урала и Сибири. Этим Курганская область и занималась вплоть распада СССР, поставляя продукты своей легкой промышленности и за пределы РСФСР. Известные в Российской армии БМП, БТРы, колесные тягачи курганского производства, а также НИИ ортопедии и травматологии имени Илизарова – приятный довесок в российскую науку и экономику от «колхозного» региона.
Сейчас экономическими брендами Курганской области являются БМП на платформе "Курганец". Эти боевые машины пехоты проходят каждый год на Параде Победы в Москве. На репетициях парадов к 9 мая и на самих парадах курганские «бэшки» имеют обыкновение… тормозить посреди шествия, так как в них «глючат» двигатели. Наследие «святых годов», когда с Курганского машиностроительного завода, где делают эти БМП, выносили на черный рынок всё, что можно было продать, инженеры толкались в бизнесе, а рабочие пили горькую. Детали для сложной техники собирают рабочие, рабочих готовят в ПТУ. Курганские ПТУ образца девяностых и начала нулевых годов - ужас, автор материала знает об этом непонаслышке. Выпускавшиеся из курганских путяг юные сварщики тогда едва умели держать в руке держак для электрода. В ПТУ-шных общежитиях Кургана тогда барыжили самогоном и марихуаной, там обретались уголовные элементы, эти общаги курганцы предпочитали обходить десятой дорогой. Старые опытные мастера за тридцать с лишним лет постарели и умерли, знания и опыт новых мастеров не идут с советским поколением ни в какое сравнение. В девяностых и нулевых годах Курганская область претерпела бесперцедентную деиндустриализацию, с закономерными последствиями в виде катастрофы с рабочими и инженерными кадрами. Благодарение Владимиру Путину - этот процесс был остановлен, курганские заводы работают, колледжи (бывшие путяги) готовят рабочих, Курганский университет – инженеров. Однако же для преодоления промышленной катастрофы, затеянной «птенцами гнезда Евгения Ясина», Курганской области нужно ещё очень много времени.
Швейным производством в Кургане с советских времен занималась местная швейная фирма – одно из городообразующих предприятий, дававшее работу массам приезжавшей в Курган сельской молодежи. Швейная фирма пала жертвой экономических реформ девяностых – начала нулевых годов. В 2011 году бывшую швейную фирму кое-как реанимировал единоросс из Москвы Максим Букань, открывший Курганскую швейную фабрику. Спасибо Максиму Сергеевичу. Однако ассортимент и масштабы его детища невозможно сравнить с советскими годами. Курганская швейная фабрика сегодня делает по большому счёту только форму для МВД и школьную одежду. Ряд линий и производств, уникальных трудовых традиций безвозвратно утрачен.
Кроме фабрики Максима Буканя, в Кургане есть ещё частные швейные линии. Как узнал автор от курганцев, спрос на работу в продаже тканей и одежды в регионе значительно превышает желание людей работать на пошиве. Несоответствие физических и умственных затрат портных и получаемых ими за работу денег – только малая часть проблемы. Производство живёт притоком молодых кадров, настроенных на постоянную жизнь и работу в регионе, где находится производство. Удержание молодежи в Курганской области было бы возможно, если бы юноши и девушки жили в реалиях девяностых годов, только телевизором, пивом на дискотеке и полным незнанием об Интернете. Сегодня без интернета в Зауралье обходятся разве что пенсионеры или социальные маргиналы. У любого юного курганца – школьника или студента – есть гаджеты с выходом в Интернет. Не будь этих гаджетов, юноша или девушка бы сошли с ума от депрессии. В Курганской области никогда не было разгула сросшегося с ваххабизмом криминала, как в Дагестане, или выдавливания русского населения, как в Туве 1990-х годов. Однако Зауралье по-прежнему входит в список самых депрессивных регионов России. Депрессивных не столько экономически, сколько социально-психологически.
В 2009-2010 годах, когда соседняя Тюмень сочилась жизнью, Курганская область загибалась в жестокой социальной депрессии. Эта депрессия чувствуется в регионе и сейчас, стоит только выйти из местного аэропорта на площадь, где кучкуются таксисты. При этом ничего страшного вокруг нет. Аэропорт Кургана куда более благоустроен и современен, чем аэропорт той же Воркуты, везде чистота, порядок и уют. Железнодорожный вокзал Кургана отделан по образцу собянинской Москвы. Постарался курганский губернатор Вадим Шумков - человек из негласной команды мэра Москвы, большой поклонник урбанистических экспериментов в Москве. Однако же после наступления темноты в районе аэропорта или вокзала курганцы предпочитают не ходить. Мало ли что… До сих пор у местного народа памятны истории начала нулевых про орудовавших близ вокзала несовершеннолетних бандитов, которые нападали ночами стайкой на одиноких прохожих, брызгая им в лицо дихлофосом. У автора материала такие бандиты в Кургане однажды пытались выбить силой из рук мобильный телефон. Это среди бела дня, не столь давно. В Москве таким криминалом в те годы брезговали практически все уголовники.
Аэропорт Кургана находится в районе, который не так давно считался вотчиной местной наркомафии. Где наркотики, там и другие тяжкие преступления. Автор материала до сих пор помнит стихийные барахолки в этом районе в начале нулевых, на этих барахолках наркоманы и алкоголики продавали за бесценок вещи. Свои или же украденные, никто не интересовался. За лишний вопрос можно было и ножа в ребро схлопотать.
В считанных метрах от вокзала находятся не самые благополучные городские кварталы. Полчаса езды от вокзала на автобусе в сторону области – ты увидишь пропахшие мочой и перегаром бараки без водопроповода и канализации. Такие бараки есть и в центре города – напротив центрального рынка, минутах в десяти от главной площади Кургана. Находиться близ них страшно и днем, а ночью тем более. Автор материала прожил в таком бараке месяц. Остаться в таких условиях человеком можно лишь в одном случае – если каждый день прилагаешь усилия над собой. В противном случае ты сопьёшься и умрешь.
Алкоголизм – бич не только курганских бараков, но и малосемеек, общежитий и других мест, которые считаются в области пристанищем одних лишь социальных маргиналов. Жизненные реалии региона могли складываться так, что на одном этаже барака без удобств обитают освободившийся из тюрьмы сиделец и пенсионер с высшим образованием, у которого вся барачная квартира набита книгами. Вблизи некоторых бараков стоят иномарки жильцов – купленные в кредит или за счёт единичной удачной шабашки «на северах». Курганцы живут в скотских барачных условиях не потому что им это нравится, а из-за отсутствия денег на более достойное жилье. Курганская область – регион с наиболее низкими зарплатами по всему Уральскому федеральному округу и при этом высокими тарифами ЖКХ. Ситуация с капитальным ремонтом в регионе – чистый чиновничий лохотрон. Деньги за капремонт дерут с жильцов бараков, хотя бараки официально - ветхое жилье под снос, ремонту не подлежащее. Один принципиальный пенсионер из барака в дальнем пригороде Кургана послал чиновников на три буквы русского алфавита. Правдоруба наказали тем, что каждый месяц откусывают у него половину и без того копеечной пенсии. А этот пенсионер – инвалид второй группы.
Мало чем отличается от бараков жилой фонд Курганского университета. Университет образован в 1990 –х от слияния педагогического института с машиностроительным. По факту он и остался конгломератом двух провинциальных вузов, где нет самого главного университетского направления – фундаментальных исследований общероссийского значения, не говоря уже о международном. Гуманитарные факультеты университета очень пострадали, когда в России запретили деятельность структур Джорджа Сороса. От «соросят» курганские гуманитарии зависели материально, как и от окучивающих регион сектантов вроде запрещенных в России "Свидетелей Иеговы". Хиреющие под западным «покровительством» гуманитарные направления - красочное дополнение к давно морально устаревшим общежитиям университета. Автор материала жил в одной такой общаге. Капитальный ремонт в комнате делал на свои деньги, своими руками. В общаге была одна душевая на несколько этажей. В суровые курганские зимы без обогревателя в комнате было невозможно находиться. Мрачную атмосферы общаги скрашивали разве что алкоголь и редкое тёплое сочувствие товарищей по несчастью, мечтающих вырваться из этой достоевщины при первой же возможности. Обитатели общаги так и делали. Находили работу и жилье за пределами региона – уезжали сразу же. Пусть работа не по специальности, пусть жильё – съёмный угол в переполненной квартире, лишь бы не Курган.
Курганский университет давно находится в тяжелом кризисе. Пединститут в Шадринске стал куда более престижным – кто бы мог подумать об этом раньше! Поступление в вуз нужно курганской молодежи с одной целью – получить путевку для эмиграции из региона. Мечтают об отъезде и студенты колледжей. Власти региона берут пример с Москвы, украшая города Кургана ажурной металлической «урбаниной», устанавливая на вокзалах интерактивные доски по истории Курганской области, одним словом, следуя пресловутой американской «теории разбитых окон». Эмиграцию из региона активной молодежи эти опыты не останавливают, так как не могут остановить вообще. Можно разукрасить барак изящными граффити, он так и останется бараком, с водой из колонки и худым вонючим туалетом на улице. В Курганской области надо менять общее социальное самочувствие. Так делалось в советские годы. В 1950-х годах, когда строящийся Курган населяли получившие паспорта колхозники и освободившиеся из тюрем уголовники, поселенцы жили в землянках и бараках. Атрибутом городской жизни были драки молодежи «район на район» с ножами и заточками, пьяная поножовщина на танцах, криминального вида базары-барахолки, самогонные притоны… Чтобы остановить этот беспредел, потребовались годы труда советских властей региона и рядовых жителей Курганской области. Низкий поклон курганским рабочим и студенческим парням – добровольным помощникам милиции. Полубандитская Курганская область могла бы стать регионом высокой культуры – если бы не распад СССР. После 1991 года забитые внутрь уголовные тенденции хлынули наружу с новой силой. Непрекращающаяся социальная депрессия области – последствие этих вышедших наружу тенденций. Все курганцы знают про семейку Цапков из кубанской станицы Кущевская. Но никто на Кубани не знают, что в Курганской областной думе сидит Цапок зауральского разлива. Он никого не убивает – только избивает и запугивает рабочих на своих хозяйствах. Рабочие – затурканный люд из зауральских сел, где работы нет вообще – вынуждены помалкивать и в полицию не обращаться. В маленьком «колхозе» все у всех на виду.
Курганская активная молодёжь живет на чемоданах, так как молодежи свойственно быть амбициозной и искать себе больше места под солнцем, чем она имеет с детства. Это неписаный социальный закон. В Курганской области есть все возможности для развития частного и государственного предпринимательства, занятого в сфере импортозамещения. Регион с богатыми купеческими традициями мог бы стать кластером в сфере лёгкой промышленности, который кормит себя сам и поставляет свою продукцию по всей России. Никто за чиновников не даст условий для развития в России качественного швейного, пищевого, текстильного, обувного, других нужных стране производств. Но для этого, кроме материальной базы, нужна ещё политическая воля чиновников, сочетаемая с современными подходами к экономике и социальной сфере. Эти подходы диктуют, что нельзя удержать активные трудовые ресурсы в тех местах, где есть работа, но нет комфортных условий для проживания и продолжения рода. По этой причине в российской глубинке проваливается программа "Земский доктор". Ни за какой миллион рублей не заставишь молодого медика работать там, где нет даже нормального детского сада для ребенка. Времена комсомольцев-добровольцев, для которых рай был и в землянке за Полярным кругом, давно прошли.
Автор материала сочувствует курганцам. Их малая родина – регион с огромным патриотическим настроем. Местные ребята после службы в армии идут в силовые структуры – например, во ФСИН, ради казённого жилья и досрочной пенсии. Многие молодые курганцы имеют за плечами командировки в горячие точки. Все маршрутки в городе с конца февраля украшены символами российской спецоперации на Украине. Сложно представить, чтобы курганские работяги агитировали за Алексея Навального. В тяжёлые для себя времена, когда продукты в местных продмагах рабочие брали под запись, они материли за бутылкой самогонки местных чиновников, но никогда не выступали против президента России Владимира Путина. Можно посмеяться, что это новая версия мужицкой веры в доброго царя. Но этой верой живёт вся российская глубинка.
