В любой стране, чья история богата замысловатыми вывертами, существует собственная традиция осуществления самой прямой формы демократии – политических убийств. В России швыряют бомбы, в Штатах в соответствии со своей второй поправкой стреляют из толпы, в Англии пафосно орудуют ножами, на Ближнем Востоке минируют транспорт, а в Африке, не мелочась, порой используют ПЗРК, как при убийстве президента Руанды Хабиариманы. Не является исключением и Япония, где политические убийства отдают почти британской театральностью. Только вместо варварского угара шекспировской поножовщины японцы убивают друг друга и сами себя с драматизмом персонажей старинных гравюр Укиё-э. Покушения мстительных консервативных якудз на мэров Нагасаки, убийство самурайским ножом социалиста Инэдзиро Асанумы, самоубийство великого писателя и неудачливого революционера Мисимы после провала собственного путча – в ряд завораживающе ярких политических убийств в конце прошлой недели вошло заурядное и почти обыденное убийство бывшего премьера Синдзо Абэ.
Утром 8 июля Абэ выступал на предвыборном митинге в городе Нара одноимённой префектуры, что находится на острове Хонсю. Он агитировал в пользу своей Либерально-демократической партии, которой на проходивших 10 июля парламентских выборах предстоит задача закрепить большинство в Палате советников. Сам Абэ ушёл с поста председателя партии в сентябре 2020, а ныне этот пост занимает действующий премьер страны Фумио Кисида, бывший с 2012 по 2017 министром иностранных дел. Уход Абэ формально объяснялся проблемами со здоровьем, но на деле причиной было падение обычно высоких рейтингов партии из-за неэффективных действий по борьбе с ковидом. Митинг был вполне обычным для Японии – многотысячные ралли и специально оборудованные пространства здесь в диковинку, так что бывший премьер, покинувший свой пост из-за язвы кишечника, тихо выступал посреди улицы перед небольшой толпой в несколько десятков человек. Абэ окружала охрана, но неторопливый темп выступления и общий расслабленный настрой пасмурного утра не предполагал повышенной бдительности. А зря. Из толпы чуть ли не вплотную к Синдзо подошёл человек с самодельным дробовиком, дважды выстрелил и застыл на месте. Только после двух выстрелов охрана зашевелилась, а раненный в центр спины и в шею Абэ был доставлен в больницу, где спустя семь с половиной часов после стрельбы умер от потери крови. По всей стране были отменены мероприятия предвыборной кампании, приостановлена трансляция развлекательных передач на ТВ, и а, внезапно, в Бразилии в знак уважения к японскому народу вообще объявили трёхдневный траур. Убийца, сразу сдавшийся полиции, сначала заявил, что спутал бывшего премьера с лидером местной религиозной секты. Затем, однако, следователи выяснили, что мотивами для убийства стала уверенность в связи Абэ с этой сектой и личная неприязнь к убитому. Печальной иронии ситуации добавляет то, что ныне безработный Тэцуя Ямагами – так зовут стрелка – в своё время был членом морских сил самообороны, для превращения которых в какое-то подобие нормального флота (разумеется, в рамках наложенных на Японию ограничений) убитый сделал больше, чем кто-либо. Абэ, несмотря на свой уход из большой политики, не был фигурой далёкого прошлого, как какая-нибудь Мадлен Олбрайт, следы Абэ или же острое отсутствие заложенных им векторов чувствовалось как в японской политике, так и в действиях Pax Americana.
Сразу после смерти Абэ активизировалась целая толпа западных журналистов. Японская пресса не привыкла к открытому хамству в отношении уважаемых в стране людей, а вот американцев ничего не сдерживало. Канал CBS в своём утреннем блоке новостей назвал фигуру Абэ «поляризующей и противоречивой», «правым националистом и консерватором», добавив, что «его политические утверждения разделяли народ». Не успело тело Абэ остыть, как цвет американской журналистики припомнил ему оправдание и отрицание японских военных преступлений, заигрывание с местными радикалами и поддержку местных националистических организаций. Знаменитый нью-йоркский публицист Пол Кругман поставил в упрёк Абэ тот факт, что покойный «готовил Японию к применению силы». В чём же причина ненависти глобальной Клинтон к Синдзо Абэ? Неужели им так важна память о жертвах военных преступлений режима императора Хирохито, что они готовы поливать грязью только что умершего человека, чьи действия шли вразрез с убеждениями интеллектуалов из The New York Times? Конечно, нет. Дело в том, что Абэ был человеком, пытавшимся повернуть время вспять. Поколение «правых популистов», «консерваторов», «реакционеров» – любой из этих терминов не описывает их в полной мере – возникло в конце нулевых и начале десятых и больше всего запомнилось рыжей наглостью Трампа, соломенной придурковатостью Джонсона или хотя бы нехитрым эпатажем Жаира Болсонару. На этом фоне добродушный и тихий японец не выделялся особенной яркостью или медийностью, но однозначно принадлежал к этому поколению. Попытки заключить мирный договор с РФ, к которому наши страны приблизились как никогда в истории именно благодаря хорошим отношениям Абэ и Путина, не увенчались успехом, хотя и идеально укладывались в общее направление политики Абэ. Сложно сказать, насколько реальны были перспективы этих устремлений – едва ли договор о сотрудничестве с США, фактически признающий оккупированный статус страны, развязывал Абэ руки, да и условия, которые он предлагал, не слишком впечатляли Москву. Полный суверенитет Японии над Южными Курилами и отказ от любых гарантий неразмещения там вооружения – так себе условия. Внутренняя деятельность премьера не заинтересовала остальной мир, хотя, что интересно, он оставил свой след в онлайн-фольклоре. В Рунете он запомнился как даритель пушистых собак – он привёз милых щенков Акита-Ину в подарок Путину и фигуристке Загитовой. В зарубежном Интернете его запомнили благодаря кампании по повышению рождаемости среди японской молодёжи, которую интернет-хохмачи превратили в личные походы Абэ по домам юношей и девушек с требованиями непосредственно здесь и сейчас начать исправлять японскую демографическую катастрофу. Абэ и правда пытался выправить ситуацию – не только со стремительно стареющим населением Японии, но и со стагнирующей уже почти три десятка лет японской экономикой. «Абэномика» – комплекс мер по искусственной девальвации йены ради остановки дефляции – дала неоднозначный результат: ценой роста ВВП и фондового рынка стало увеличение и без того катастрофически огромного госдолга, бегство капитала и подорожание энергии.
Всё это без возврата ушло в прошлое. Дело не только в убийстве Абэ, дело в полном отсутствии его политического наследия. Нынешний премьер Фумио Кисида куда более лоялен линии Вашингтона, лишний раз не играет с националистами и милитаристами, удостаивается похвал западной прессы и решительно осуждает все попытки расшатать мировой порядок, основанный на правилах. Абэ растворился без следа в то время, как Япония посредством самого прямого метода осуществления народной воли – а политические убийства издревле выражали чаяния людей лучше любых парламентских коалиций – сделала свой цивилизационный выбор, решив, вопреки своей географии, примкнуть к Европе. Цивилизационный выбор в пользу Европы — это не бесконечные декларации, постоянные напоминания о них, статусы кандидатов кандидаты в члены различных бесполезных контор, перерисовывание карт и переписывание учебников истории. Цивилизационный выбор в пользу Европы — это символически нелепое и блёклое убийство человека, который безуспешно бросил вызов естественному порядку вещей. Это согласие целой страны, выраженное руками одного безработного моряка, на вливание в бесконечный монотонный ряд одинаковых недосугосударств под протекторатом спятивших вашингтонских развалин. Это курс на забвение, на старение, на бесконечное покаяние за грехи отцов – словом, на отказ всего того, что делало Японию Японией. В условиях подготовки к сильнейшему удару за всю историю Запада такие люди, как Абэ, должны быть устранены.
