Бои на историческом фронте не только не утихают, но в последние годы даже вышли на новый уровень напряжённости благодаря распространению в социальных сетях и других массовых источниках информации в интернете. В этой связи остаётся безусловно справедливым всё то, что на протяжении многих лет было сказано патриотическими мыслителями об информационных войнах, но к этому можно и нужно прибавлять учёт новых факторов.
Отправной точкой наших размышлений является лекция Александра Дугина о деконструкции, прочитанная им 30 мая 2021 года[1] . Её содержание можно свести к следующим тезисам:
• сознание рядового человека воспринимает информацию об истории, обществе, природе, вложенную в него в школе, в СМИ и так далее, как некие «нейтральные», «естественные» факты, в то время как на самом деле он поглощает информацию, приготовленную для него конкретными заказчиками, «хозяевами дискурса», философами определённых взглядов;
• акт деконструкции означает понимание и разоблачение намерений тех, кто говорит с нами на том или ином языке, информационном дискурсе, означает избавление от суггестии неизвестных/непонятных нам языков/дискурсов;
• торжествующий западный неолиберализм гордится деконструкцией иных идеологий, но Россия должна превзойти его в этом умении и деконструировать его самого, путь к чему был указан ещё 100 лет назад первыми евразийцами (Н.С. Трубецким в «Европе и человечестве», П.Н. Савицким, Р.О. Якобсоном, Л.П. Карсавиным и другими).
Ограничивая сферу нашего рассмотрения вопросами деконструкции исторических теорий, активно навязываемых в соцсетях и СМИ, попытаемся обозначить несколько наиболее активных в последнее время направлений противостояния, несколько схем вбрасывания в массовое сознание русскоязычной аудитории заведомо сконструированных в политических целях вредоносных исторических парадигм, о чём написал Александр Проханов в своей статье "Жрецы истории".
1. Парадигма антиконспирологическая
Она представляет собой догматическое отрицание изучения истории и функционирования глобалистских организаций, начиная с жреческих братств древности, духовных орденов Средневековья, «тайных» обществ и масонских лож Нового времени и заканчивая современными «Бильдербергом», «Давосом», Трёхсторонней комиссией, МВФ и т.д. Даже серьёзные научные труды на эту тему в рамках такого дискурса отвергаются с порога как «конспирологические», высмеиваются, дискуссии с ними по существу вопроса не ведётся. При этом мировые события — от французской революции до всемирного кризиса середины 1970‑х годов — анализируются, иногда с привлечением реальной статистики об экономике разных стран, но без всяких упоминаний о том, кто и как сформировал данные экономические реалии. Либо же, в рамках подобного вульгарного материализма, в русской революции 1917 года начинают заниматься объяснением только аграрного вопроса и массового недовольства крестьян, закрывая глаза на обстоятельства верхушечного февральского переворота и гучковский заговор против Николая II, факт существования которого не отрицала даже советская историография. Парадоксально, но в 1990‑е годы Н.Н. Яковлева травили за весьма невинную книгу о событиях 1914–1917 гг., которую ему вполне легально было позволено издать в начале 1980‑х.
Антиконспирологический дискурс, стремящийся замолчать роль финансовых элит в определении политики государств, должен быть деконструирован при помощи методологии научной конспирологии, т.е. изучения закрытых (не «тайных»!) обществ, основанного на надёжных исторических источниках, а не на домыслах. Подступы к такой методологии предложил, в частности, Андрей Фурсов, составивший несколько лет назад серию сборников по данной проблеме[2]. В данном случае деконструкция означает нахождение конкретных имён действующих лиц и их личных мотивов, своеобразно преломлявшихся в массовых исторических событиях.
2. Парадигма параноидально-конспирологическая
Сказанное не означает, что популярная «конспирология» верна. От научного изучения организаций закрытого типа следует отличать популярные и обычно невероятно бредовые концепции вездесущих заговоров в стиле РЕН-ТВ, доходящие до полного отрицания социально-экономических закономерностей, а также документов и твёрдо установленных фактов. Многие такие концепции рождаются стихийно в головах отдельных лиц и до определённой стадии распространяются в Сети любительскими методами, но в ряде случаев («новая хронология» Фоменко, некоторые неоязыческие секты) отмечается стабильное финансирование пропаганды данных проектов. Содержание таких концепций зачастую диаметрально противоположно друг другу: к примеру, «фоменковцы» невероятно омолаживают всю историю человечества, ужимая её до одной тысячи лет (а историю России — до каких‑то 700 лет), в то время как неоязычники, напротив, чрезмерно удревняют русскую историю на целые тысячи лет в глубь веков. Однако деструктивная функция подобных дискурсов и в первом, и во втором случае работает сходным образом: реальная двенадцативековая история Российского государства от Рюрика до Путина с колоссальными победами и бедами либо отрицается, вычёркивается, сжимается как шагреневая кожа, либо отводится в сторону и подменяется буйными фантазиями о глубокой древности. В обоих вариантах под удар попадают стержневые факторы русской идентичности и Русской мечты, константы нашей империи: монархия Рюриковичей и Романовых, Православная церковь, геополитическое единство Внутренней Евразии и другие, о которых на платформе Изборского клуба не раз шла речь в рамках разговоров о неделимости России в пространстве и времени[3].
Вместо гордости за русских летописцев продвигаются разговоры о том, что после крещения Руси всю якобы существовавшую языческую книжность уничтожили и подменили; вместо гордости за русские победы эпохи Романовых их начинают всячески порочить, ложно противопоставляя Рюриковичам (иногда и Годуновым), утверждая, что «всю историю переписали» и исказили якобы по заказу императоров; аналогичным образом подчас отрицают достоверность и советских источников, в которых речь идёт о реальных цифрах достижений советской экономики и проч., огульно обвиняя все документы без разбора в «недостоверности».
Формально «новохроноложцы», «родноверы», «антисоветчики» проявляют себя как деконструкторы официального нарратива и историописания в России. На деле все они сами выполняют определённый заказ противников нашей государственности, а стало быть, их собственные мотивы достаточно легко деконструировать.
3. Норманизм
Варяжский вопрос (вкупе с хазарским) висит тяжёлым бременем на русской исторической науке, как мельничный жернов, уже много веков. Запутанность его такова, что подчас даже у одного и того же историка политическая предвзятость сочеталась с профессиональным обращением к источникам в отдельных случаях и с субъективной верой в истинность своего мнения. Между тем тот очевидный факт, что для «русской партии» времён Ломоносова, для декабристов, для националистов конца XIX — начала XX века был выгоднее антинорманизм, а для императорской власти XVIII — первой половины XIX века или для советской интеллигенции был выгоднее норманизм, не должен затмевать ту простую истину, что этим симпатиям и антипатиям в идеале не следует влиять на историческое изучение реалий ранней истории восточных славян VIII–X веков. На практике, однако, они влияют, причём в совершенно диких формах. Дело доходило до взаимных оскорблений и даже угроз физической расправой со стороны норманистов по отношению к антинорманистам[4]. В интернете зачастую норманисты организуют коллективную травлю своих оппонентов, издевательски объявляя, что самого «норманнского вопроса» якобы не существует и т.п. При этом умалчивается, что все прорывные открытия последних лет в истории восточных славян и начальной Руси, даже по вопросам, не связанным с варягами, принадлежат именно серьёзным историкам-антинорманистам или в крайнем случае умеренным, критическим норманистам[5]. Радикальные норманисты беззастенчиво, если не сказать бесстыдно, продолжают навязывать в информационном пространстве лингвистически несостоятельную этимологию Руси от «гребцов», давным-давно опровергнутую академиком Трубачёвым[6]. Только если во времена Российской империи за норманизмом стояло желание правящей династии подчеркнуть своё иноземное происхождение и мирное принятие её народом, то начиная с советского времени норманизм изменил свою сущность и превратился в знамя либераловзападников, не скрывающих своего низкопоклонства перед всем скандинавским и желания оторвать историю Русской равнины от общеевразийского месторазвития. До какой низости способен дойти данный дискурс, десятки миллионов человек могли видеть в фильме "Викинг".
Таким образом, норманизм представляет собой хищную попытку деконструкции русской истории с точки зрения скандинавского шовинизма на службе у глобального либерализма в целом, однако и сам запросто может быть деконструирован в качестве тенденциозного идеологического проекта, не имеющего ничего общего с выявлением научной истины о событиях VIII–X веков.
4. Панфинноугризм
Если за норманизмом подчас стоят скандинавские кураторы и их атлантистские покровители, то имеет смысл упомянуть и о финансировании из Финляндии и Эстонии различных групп в соцсетях и сайтов на базе панфинноугризма. В ряде случае финская пропаганда сливается со шведской норманистской в одном «нордическом» дискурсе, с расовым пренебрежением трактующем русский народ, а также тюркские и монгольские народы нашей империи. Научностью здесь опять‑таки не пахнет. Наука твёрдо знает о том, что финские племена сформировались в Западной Сибири и пришли на берега Балтики во II тысячелетии до н.э., то есть даже позже индоевропейцев — но в Финляндии и Эстонии на полном серьёзе говорят о своей «автохтонности со времён мезолита». Наука уверенно устанавливает антропологическую, генетическую (по гаплогруппам) и культурную близость мордвы, удмуртов, коми к русским, татарам, даже иранским народам и отсутствие у них какой‑либо кровной общности с финнами — но финско-эстонская пропаганда твердит о «финно-угорском братстве» с народами Поволжья и Предуралья и необходимости антироссийской борьбы.
Панфинноугризм является не столь безобидным и карликовым, как это может показаться на первый взгляд при виде смехотворных сепаратистов «свободной Ингрии» в Санкт-Петербурге. Панфинские активисты уже добились насаждения финского языка как официального в Карелии и внедрения латиницы для карельского, вепсского, водского языков в самой России (а это грубое нарушение федерального закона 2002 года об обязательности кириллических алфавитов). Ведут они пропаганду, рассчитанную также и на русское население, но более ловкую и скрытую. В частности, прославляется сторона наших противников в советско-финских войнах, скрывается агрессивный антирусский характер всех этих конфликтов со стороны официального Хельсинки, замалчивается дореволюционная борьба русских монархистов с финляндскими и эстонскими сепаратистами, извращается информация о Гражданской войне 1918 года и белом терроре в Финляндии. Дело доходит до такой степени искажения реальности, когда два тяжелейших поражения Финляндии от СССР в 1940 и 1944 годах в интернете преподносятся как чуть ли не белофинская «победа»! При этом иногда лживо отрицается дискриминация русского населения в межвоенной Финляндии, геноцид русского населения Карелии в годы Великой Отечественной войны и т.д., однако стоит зайти на странички собственно панфинских групп, чтобы увидеть, что эти действия подчас там признаются и прямо одобряются, а русские воспринимаются как «низшая раса». Дополнительным фактором в этом противостоянии является столетняя поддержка финских и эстонских притязаний официальным Лондоном в соответствии с классическими задачами британской политики по отрыву Балтийского моря от России.
Существует и более экзотический вариант панфинской пропаганды для русских, представленный сайтом "Мерямаа", фильмом "Овсянки" и проч., когда населению Московской, Ярославской, Ивановской, Костромской областей внушается, что они якобы не славяне и не русские, а этнические меряне, позабывшие свои корни. Из этого тезиса немедленно выводится положение об отсутствии родства с украинцами и белорусами, что играет на руку атлантистской геополитике и разрыву русского народного и государственного единства. Панфинноугристы деконструируют русскую имперскую историю, подменяя её «мерянскими» и прочими мифами, — но их собственная пропаганда может быть деконструирована как грубая ложь вполне очевидных заморских заказчиков.
5. Полонизм
Парадоксально, но к полонизму следует отнести не только и не столько собственно польскую шовинистическую пропаганду (саму по себе в России крайне слабую), сколько её прокси-варианты для белорусов, украинцев (малороссов, русинов) и отчасти литовцев, латгалов и латышей. Речь идёт о «ягеллоновской идее» Междуморья — гигантской Речи Посполитой и её обширной сферы влияния в лимитрофном пространстве Восточной Европы. Данный проект, направленный против России и Германии, восходит в действительности уже к XI веку, хотя законченные, классические формы приобретает к XVI столетию. Современная Польша, предавая забвению свои прежние столкновения с украинскими и белорусскими квазинационалистами, берёт теперь оных на вооружение и превращает в своих прокси-агентов. Недавнее Люблинское соглашение Польши, Украины и Литвы, прямо отсылающее к Люблинской унии 1569 года, стало венцом символизма в том деле, которое Варшава продвигает ежегодно в формате различных круглых столов, координации работы общественных организаций, регулярных истерик по поводу русско-польских и советско-польских отношений и всего прочего.
Судьба украинских, белорусских, литовских марионеток в данном случае незавидна — они вынуждены открыто обслуживать заказ польской шовинистической элиты, мечтающей поглотить как минимум Вильно и Львов. Эта элита, в свою очередь, никогда не была самостоятельным центром силы на мировой арене, но лишь слугой сначала римского папства, затем Австрии, позже Франции и, наконец, на данный момент — Америки. Оговоримся, что роль Британии в польских делах всегда была минимальной; тем не менее заведомо абсурдная дата «начала» Второй мировой войны в сентябре 1939 года — то немногое, что сегодня объединяет навязываемые в России польскую и английскую версии истории.
Пропаганда полонизма среди русскоязычной аудитории направлена, прежде всего, на попытку представить русинов (включая белорусов и малороссов) якобы отдельными народами, а не частью русского народа и русской государственной традиции, каковой они в действительности являются (даже на Подляшье, и даже сейчас). Для охвата украинской и особенно белорусской аудитории в ход пускается открытое прославление Речи Посполитой и очернение Московского царства XVI–XVII веков и Российской империи XVIII–XIX веков, т.е. попытка деконструировать естественную преобладающую лояльность белорусов и малоросов православной России как своему родному государству и заменить её на искусственную лояльность чужому польскому католическому государству. Однако если для русского населения Украины, Белоруссии и Литвы поляки применяют откровенно русофобскую и сепаратистскую пропаганду, то для великороссов, для населения Российской Федерации в данном дискурсе, заготовлены иные приёмы. С помощью плачей и вздохов в таком случае начинают рассказывать о чаемом славянском единстве якобы в противостоянии с мусульманскими ордами (факты польско-татарских и польско-турецких союзов стыдливо скрываются); подчас демагогически апеллируют к белогвардейскому движению и говорят о якобы «совместной борьбе с большевиками» в 1919–1920 годах (что является ложью со всех сторон). Идут в ход и спекуляции вокруг Катыни, Медного, Старобельского, Осташковского лагеря и проч., и бредовые причитания о Костюшко, Мицкевиче и Калиновском; грубо извращается сущность еврейского вопроса в Польше и на западнорусских землях и т.д.
В целом ягеллоновские попытки деконструкции русской истории представляют собой виртуальную месть за совершенно реальные поражения, которые Польша многократно терпела в своей истории от России. Современная эпоха внесла мало новшеств в эту парадигму: в основном речь идёт об открытом прислуживании США, а также о парадоксальном восхвалении панфинноугризма, непостижимым образом сочетающемся в полонистском дискурсе с проклятиями в адрес «москалей-мокшан» и проч. К сожалению, советская историческая политика с её конституированием УССР и БССР как отдельных «наций», изначально рассматриваемых как противовес польским притязаниям, в конечном счёте сама пала жертвой ягеллоновской пропаганды. По этой причине современная русская деконструкция данной деконструкции может быть основана лишь на принципах общерусского, а не только великорусского единства.
6. Пантюркизм
Количество финансов, вкладываемых сейчас Турцией и Азербайджаном в продвижение пантюркистской деконструкции истории России, на порядки превосходит опыты и достижения полонизма и тем более панфинноугризма. Впрочем, и численность тюркоязычного населения несравненно больше. На турецкую парадигму сегодня работают десятки сетевых организаций, сотни интернет-ресурсов, диаспоральные сети и разветвлённая система подкупа политиков, депутатов, журналистов в России, Казахстане, Белоруссии, Украине, Молдавии. В ряде случаев используется фиговый листок разговоров об исламе, но чаще всего его без стеснения отбрасывают и продвигают секулярную или квазиязыческую версию расового и кровного превосходства тюрков как небесной, высшей расы — утверждение само по себе абсурдное, поскольку «тюрки» есть понятие лингвистическое, в плане же генетики, крови и расы все тюркоязычные народы принадлежат разным типам, друг другу не родственны, а обычно тождественны в антропологическом и культурном плане со своими соседями по региону проживания.
Хотя изредка Российское государство огрызается в адрес пантюркистов и одёргивает чрезмерно ретивые организации, чаще всего оно молча смотрит на совращение умов молодёжи в РФ и странах СНГ турецко-азербайджанской пропагандой, в которой русофобия в целом, ненависть к Российской империи и Советскому Союзу выходит на первый план (при этом ненависть к иранцам, армянам, грекам тоже культивируется, но оказывается вторичной производной от русофобии как смыслового центра программы тюркизма). Основные удары деконструкторы-пантюркисты направляют на такие сюжеты, как статус ордынской элиты в России как якобы «тюркский» характер Персидской монархии XIV–XX вв., русско-турецкие и русско-персидские войны XIX в. и их итоги, события Гражданской войны 1917–1922 гг.
Правда, их версии изложения событий прошлого являются невероятно слабыми и дикими на фоне даже всех вышеперечисленных дискурсов, по каковой причине их до сих пор ни в какой степени не признаёт даже западная наука, хотя геополитические притязания Турции на «Туран» и расчленение исторической России до сих пор активно поддерживаются из Лондона (связи Эрдогана с британской разведкой достаточно известны и прочны). Тем не менее мощнейшая сеть пропаганды «тюркского братства» в школах и интернете уже серьёзно подорвала изнутри идентичность азербайджанцев и глубоко вклинилась внутрь России и Казахстана. Деконструкция их парадигмы как полностью химеричной должна быть первостепенной задачей современной информационной войны, от исхода которой зависит суверенитет России над всей Внутренней Евразией.
7. Неонацизм / расизм
Невероятно, но даже дискурс классического немецкого националсоциализма гитлеровского извода, казалось бы, прочно дискредитированный во всём мире, сегодня охотно транслируется целым рядом проамериканских и пробританских ресурсов в России, на Украине и не только. В ход идёт грубейшее отрицание фактов геноцида русского народа в годы войны, самого существования плана «Ост», расовой доктрины нацистов, героизация Власова, Каминского, Краснова и прочих коллаборационистов. С помощью невероятной изворотливости вопрос об отношении к англо-американцам и еврейский вопрос обычно на таких ресурсах замалчиваются, из чего следует, что речь идёт о перелицовке гитлеровского дискурса в более «политкорректный» на службе ЦРУ/АНБ — в дискурс, лишённый нежелательных ассоциаций с Холокостом и направленный уже исключительно против великороссов и Российского государства. В результате данная парадигма неплохо сочетается и с полонизмом (в духе прогерманских польских бандитских формирований НСЗ), и с панфинноугризмом (финский, эстонский и венгерский нацизм), и с пантюркизмом (неонацистские "Серые волки", ныне входящие в правящую коалицию Эрдогана, возникли в Турции в годы Второй мировой войны как точная калька с НСДАП и под прямым германским влиянием), и с румынизмом (о котором можно говорить отдельно).
Ещё одна особенность современного расистского/неонацистского дискурса сегодня, наряду с презрительным отношением ко всему русскому, — это серьёзные деформации в религиозной сфере. Некоторая часть нынешних неонацистов пытается конструировать какой‑то собственный извод христианства, но большинство привержено подчёркнуто антихристианскому атеизму и материализму (если же и присутствуют ссылки на языческих богов, то только как на условные обозначения для вполне вульгарной материалистической картины мира, в которой всё сводится к телу и крови).
Главной линией атаки на историю России в данной парадигме является тем не менее расовая, доводящая дело до приписывания людей к народам не по их самоопределению и культуре, а по форме черепа или гаплогруппе ДНК (что, конечно же, противоречит одно другому). Порою встречаются призывы вычёркивать из русских всех брюнетов, кареглазых и т.д., что является заведомым абсурдом — подобные «теории» никогда не пользовались популярностью в России. Тем не менее как вспомогательное средство формирования узких кружков приверженцев «антисистемы» расистская химера вполне пригождается американским спецслужбам, наряду со всеми вышеперечисленными «панидеями». Поэтому следует прилагать усилия и к ответной деконструкции неонацистской пропаганды, пытающейся деконструировать Россию-Евразию как государственное, народное и культурное единство.
8. «Белый» либерализм
Под этим названием уместно объединить ряд пропагандистских ресурсов, транслирующих идеи правого либерализма в англоамериканском изводе. Обычно для них характерно восхваление США (особенно Республиканской партии), Британии (особенно «консерваторов») и их атлантистской геополитики. В таких случаях осуждаются страны Оси во Второй мировой войне, но при этом к ним приравнивается и очерняется также и Советский Союз, а вся заслуга победы над Германией и Японией приписывается англоамериканцам и их прихвостням из числа поляков, европейских евреев и проч. Применительно к России представители данной парадигмы не стесняются призывать к её прямой оккупации англоамериканцами, ссылаясь на опыт Гражданской войны. Здесь в ход идёт уже одностороннее восхваление либерального крыла белых генералов за сотрудничество с интервентами Антанты. Как правило, одобряются при этом Февральская революция 1917 года, а РОА и лично Власов обеляются и выгораживаются как сторонники западных либеральных принципов, поневоле вынужденные временно сотрудничать с Третьим рейхом. Наконец, данная пропагандистская парадигма вполне закономерно увенчивается неприкрытой и бесстыдной апологией Ельцина и Гайдара, якобы осчастлививших Россию «рыночной экономикой» и «уничтожением коммунизма» (что применительно к этим бывшим коммунистическим секретарям смотрится, конечно, особенно нелепо).
В различных изводах данный дискурс может прикрываться названиями «правого» (без дальнейших уточнений), «национал-демократического», «национал-либерального», «национал-капиталистического», просто «белого дела» и проч. Во всех случаях, однако, отрицанию подвергается не только Советский Союз, но и вся парадигма Русского царства, православного Третьего Рима, Российской империи. Расизм в отношении народов Евразии в данном дискурсе носит приглушённый, латентный характер, но отчётливо присутствует как минимум в отношении кавказцев и среднеазиатов (реже — татар, народов Сибири и др.), от которых России настойчиво рекомендуют отказаться. Тем самым «белые либералы» не меньше неонацистов и сепаратистов пытаются деконструировать базовые многовековые константы государства Российского и отрицать самые основы геополитики, подменяя её атлантистскими либеральными идеологемами «универсальных прав и свобод». Ярким примером политтехнологического воплощения дискурса «белого либерализма» является, безусловно, Навальный, а также "Ельцин-центр".
Несомненно, у народа России имеется большой запас прочности от всяких американских посулов, власовщины и ельцинизма. Тем не менее некоторый, пусть не очень большой, процент молодого поколения, родившегося и выросшего уже при Путине, может быть уязвим для подобного рода пропаганды. Поэтому данная попытка деконструкции русской истории также должна подлежать, в свою очередь, ответной процедуре её деконструкции.
Общий вывод: подрывная деятельность и константы русской истории
Таким образом, геополитические противники России — атлантистские державы — используют не один, а несколько разных субверсивных дискурсов, направленных на деконструкцию констант русской истории: сакральной власти, евразийской геополитики, православной веры, многоэтничного единства вокруг общего государственного империостроительства и проч. То, что эти дискурсы являются логически противоречивыми внутренне и тем более противоречащими друг другу, не слишком препятствует их практическому использованию: для массовой аудитории вполне пригодны даже самые примитивные информационные вбросы, основанные на прямой лжи и отрицании общепринятых фактов.
«Хозяева дискурса» редко заботятся о правдоподобности и изощрённости своих деконструкций, чаще всего довольствуясь наиболее грубыми поделками по принципу «и так сойдёт». В своей совокупности все перечисленные попытки (а их список, приведённый нами выше, отнюдь не является исчерпывающим) представляют собой пусть не смертельную, но всё‑таки серьёзную жизненную угрозу развитию нашей страны. От них невозможно отбиться простым наивным повторением устоявшихся азбучных истин.
От патриотических сил сегодня требуется умение быстро и качественно вести информационную войну на любых площадках, не только опровергая нападки на историю России с фактической стороны, но и ударяя в самую больную точку таких деконструкторов — а именно деконструируя их собственные утверждения по принципу «кому выгодно?». Выявление заказчиков подобных парадигм парализует их нервную систему и обезвреживает. Морок деконструкций рассеивается, и из напущенного ими тумана снова проступают незыблемые твёрдые очертания основ русской жизни, государственности и мечты[7].
Примечания:
1 Съезд ЕСМ 30 мая 2021 г. [видео].
2 De Conspiratione. О заговоре: сборник монографий. / Сост. А.И. Фурсов. М., 2014. 522 с.; De Aenigmate. О тайне: сборник научных трудов. / Сост. А.И. Фурсов. М., 2015. 520 с.; De Secreto. О секрете: сборник научных трудов. / Сост. А.И. Фурсов. М., 2016. 699 с.
3 См., в частности, доклад: Всплывающая империя. / Под ред. В.В. Аверьянова // Изборский клуб, 2015. № 2.
4 Фомин В.В. Голый конунг: норманизм как диагноз. М., 2013. 320 с.
5 Галкина Е.С. Русский каганат. Без хазар и норманнов. М., 2012. 336 с.; Жих М.И. Восточные славяне накануне государственности. М., 2020. 448 с.; Николаев С.Л. К этимологии и сравнительно-исторической фонетике имён северогерманского (скандинавского) происхождения в «Повести временных лет». // Вопросы ономастики. 2017. Т. 14, № 2. С. 7–54.
6 Трубачёв О.Н. В поисках единства: Взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 2005. 286 с.
7 Подробнее см. на сей счёт подходы автора в работах: Медоваров М. В. Из истории Русского мира // Изборский клуб, 2016, №3; Медоваров М. В. Контуры Русской мечты. // Изборский клуб, 2017, №7.
Публикация: Изборский клуб №7-8 (93-94)
