Александр НАГОРНЫЙ, политолог, исполнительный секретарь Изборского клуба.
Уважаемые коллеги! Темой нашего обсуждения избрана недавняя речь российского президента на Валдайском форуме в Сочи. Можно ли считать её симптомом каких-то грядущих изменений во внешней и внутренней политике российского государства? Какова её идеология? Чем обусловлена столь острая и негативная реакция на эту речь со стороны Запада и со стороны нашей "пятой колонны"? Как она вписана в актуальный политический и экономический контекст? Я имею в виду и ситуацию на Украине, и ситуацию на Ближнем Востоке, и ситуацию по санкциям, и предстоящие 4 ноября промежуточные выборы в США, и переговоры по газу, и, может быть, многое другое, что вы посчитаете нужным отметить. Для начала предлагаю дать слово тем, кто был на заседаниях Валдайского форума и слушал путинскую речь "вживую".
Михаил ДЕЛЯГИН, экономист, директор Института проблем глобализации.
Должен сказать, что в этом году на "Валдае" прозвучал практически полный спектр мнений, присутствующих в коридорах нашей "властной вертикали". Это явление, в общем, беспрецедентное, поскольку и в закрытом, не говоря уже об открытом, формате никогда такого не было. Режим монолога, особенно руководящего, — да, сколько угодно. Взять хотя бы формат федеральных посланий президента: выслушали, похлопали, разошлись… Режим диалога — гораздо реже, но тоже практикуется. А вот режим практически "свободного микрофона" на таком властном уровне — не помню со времен XIX конференции КПСС образца 1988 года. Было очень похоже на то, что в Сочи прошли "праймериз" каких-то важных перемен среди "верхов", которые больше не могут руководить прежними методами.
А общее впечатление таково, что наша власть сегодня консолидирована как никогда, но эту консолидацию я бы продуктивной не назвал: все понимают, что Запад их, мягко говоря, "кидает", все согласны с тем, что так поступать нельзя, но окончательно идти на конфликт с Западом никто не хочет — похоже, все надеются, что можно каким-то образом без такого конфликта всё-таки обойтись. Вот чтобы "Крымнаш", а санкций не было, а цены на нефть не падали ниже плинтуса, а Донбасс, который тоже нужно греть и кормить, вместе с Крымом, — как-нибудь сам по себе.
Речь Путина, на мой взгляд, предсталяла собой квинтэссенцию подобных настроений. Всё сказано и рассказано правильно. Но каким будет "наш ответ Чемберлену", и состоится ли он вообще?
Потому что умом все всё понимают, но реальные интересы тянут их совсем в другую сторону. Это как надо бы похудеть и бегать трусцой по утрам — понятно и правильно, но если ты привык совсем к другому образу жизни, то сокращение своего рациона и первую часовую пробежку всегда хочется отложить, например, на завтра. А завтра — бац, инфаркт!
Вот, казалось бы, что мешало? Да ничего, кроме необходимости ломать себя, любимого! А это самое тяжелое — особенно если у тебя столько времени было "всё в шоколаде".
Так что, полагаю, после путинской речи никакого существенного поворота в государственной политике, к сожалению, не произойдёт. А соответственно — и каких-то серьёзных кадровых изменений в правительстве, Центробанке и так далее. Хотя, возможно, товарищ Шувалов уже чувствует себя премьером и ведёт себя как премьер.
Михаил ХАЗИН, экономист, создатель сайта worldcrisis.ru.
Со своей стороны, должен отметить, что Путин, начиная свою речь, был чрезвычайно взволнован. Но эта взволнованность постепенно сходила на нет, и к тому моменту, когда он заговорил о возможности создания "Европы от Атлантики до Тихого океана", президент России уже успокоился. И во время ответов на вопросы был предельно раскован. С чем это связано, трудно сказать.
Кроме того, у меня сложилось ощущение, что и президент, и Лавров, и Володин, и Иванов, и все остальные выступавшие на Валдайском форуме — возможно, за исключением того же Шувалова, — придерживались одной и той же линии: очень подробно, в деталях, объяснить западным политологам, что дальше играть по старым правилам Россия не будет, поскольку США и их союзники эти правила нарушают при любом удобном случае. Ведь заявленная тема дискуссии именно так и звучала: "Мировой порядок: новые правила или игра без правил?" А главный посыл был таким, цитирую: "Своё отношение к ситуации на Ближнем Востоке, в отношении иранской ядерной программы, в отношении урегулирования северокорейского кризиса, в отношении борьбы с терроризмом, с преступностью в целом, с наркотрафиком мы не меняли. Не меняли никаких приоритетов даже под воздействием недружественных акций со стороны наших западных партнёров, ведомых в данном случае, совершенно очевидно, мы это знаем все, Соединёнными Штатами. Даже в условиях санкций мы ничего не поменяли". То есть мы хотим сотрудничества и безопасности, но ни того, ни другого не получается, поэтому давайте действовать как-то иначе. Но ни слова обоснования подобной — абсолютно неприемлемой для Запада — позиции, что Россия не тварь дрожащая, а право имеет, на Валдайском форуме не прозвучало.
Возможно, эти слова прозвучат в Федеральном послании президента, которое состоится уже через три недели, — если Америка и Европа не отреагируют на данный мессидж в нужном Кремлю ключе.
Владимир ВИННИКОВ, культуролог.
Не знаю, осознанно или нет, но "пирамида приоритетов": идеология—политика—экономика, — у действующего президента РФ выстроена правильно. В прошлогодней своей речи на Валдайском форуме он сделал идеологическую заявку: "Евроатлантические страны фактически пошли по пути отказа от своих корней, в том числе и от христианских ценностей, составляющих основу западной цивилизации", — после чего стал восприниматься в качестве лидера всего комплекса традиционных цивилизаций. В нынешней речи он сделал политическую заявку: "Под давлением правового нигилизма шаг за шагом сдавало свои позиции международное право. Объективность и справедливость приносились в жертву политической целесообразности. Юридические нормы подменялись произвольным толкованием и пристрастными оценками. При этом тотальный контроль над глобальными средствами массовой информации позволял при желании белое выдавать за чёрное, а чёрное за белое… Само понятие "национальный суверенитет" для большинства государств стало относительной величиной. По сути, была предложена формула: чем сильнее лояльность единственному центру влияния в мире, тем выше легитимность того или иного правящего режима". Всё это было сказано с весьма прозрачным намёком на то, что следующим шагом будет заявка экономическая: "Благополучие тех же Соединённых Штатов в огромной степени зависит от доверия инвесторов, зарубежных держателей доллара и американских ценных бумаг. Доверие явно подрывается".
В данной связи хочу напомнить, что таким же образом выстраивали пирамиду своих приоритетов и Ленин, и Сталин: прежде и выше всего — идеология, затем и ниже — политика, а экономика — уже вторая производная. Хотя весь "традиционный", "классический" западный марксизм исходил из "экономического детерминизма", по отношению к которой пресловутый "экономикс", говоря современным языком, является "суперлайт-демоверсией". Но социально-политические проекты такого "классического" марксизма повсюду провалились. А "неправильный" советский проект, связанный с именами Ленина и Сталина, — не только состоялся, но и до сих пор успешно работает, в том же Китае, например. И лишь когда приоритеты внутри КПСС и СССР изменились, когда мы начали "догонять и перегонять Америку", советский проект рухнул.
Но всё это не значит, что его можно или нужно отрицать или уничижать за счет возвеличивания каких-то иных периодов отечественной истории. Кстати, то же самое касается и всё еще длящегося "рыночно-демократического" эксперимента в его ельцинской и путинской ипостасях. Прошлое не должно нас разъединять, а будущее должно нас объединять.
Так что прав был Гельвеций, когда говорил, что знание некоторых принципов легко возмещает незнание некоторых фактов. Судя по результатам последних пятнадцати лет, действия путинского Кремля основаны как раз не на фактах, а на принципах. Другое дело, что эти принципы, возможно, не имеют ничего общего с теми принципами, которые известны, понятны или приятны нам с вами.
Я говорю не о том, что лично Путин — бог, царь или герой, а все остальные должны ему беспрекословно повиноваться, на него молиться или поклоняться светлому лику Владимира Владимировича. Я говорю только о том, что в самом феномене Путина, с системной точки зрения, могут присутствовать неожиданные для нас и пока неучтенные, но весьма значимые странные аттракторы, и эту возможность надо учитывать. А та антипутинская истерия, которую в самых крайних формах можно сейчас наблюдать и на Западе, и на Украине, и в российских либеральных кругах, — для нас контрпродуктивна, поскольку категорически противоречит интересам России как субъекта мировой истории.
Александр НАГОРНЫЙ.
Могу отметить один интересный факт: если на Западе речь Путина, разумеется, восприняли негативно, однако, в общем, постарались замолчать, то реакция проамериканской и вообще прозападной части российского общества оказалась неожиданно, невероятно острой и массовой.
Владимир ВИННИКОВ.
Чувствуется ли во всем этом опытная и уверенная рука известного специалиста-практика по "цветным революциям" Джона Теффта, тем самым отличающегося от своего предшественника, специалиста-теоретика всё тех же "цветных революций" Майкла Макфола?
Александр НАГОРНЫЙ.
Не думаю, что всё стоит сводить к новому хозяину Спасо-хауса. Скорее это уже рефлекторное. Я приведу несколько цитат, без указания авторства, поскольку эти люди хорошо известны и авторитетны, особенно в либеральных кругах, а потому в дополнительной рекламе не нуждаются.
"Это была речь лидера страны, страдающей чудовищным комплексом неполноценности, перекошенной от зависти к Америке и буквально посеревшей от неспособности ею быть.
Страны уже совершенно неизлечимой, страны-пенсионерки, у которой, как говорят психиатры, "нет критики", а "всё хорошее" — в прошлом. Страны без полета, без перспектив, ничего, кроме жизни в стиле "закон — тайга", миру не предлагающей.
Ни у кого (включая Беларусь с Казахстаном) больше не останется даже минимальных иллюзий: Россия — это "медведь-шатун"; он опасен, и никаких безопасных отношений с ним не выстроишь. Его можно только обезвредить, чем мир вплотную и займется, т.к. выбора нет.
Ничего более антироссийского, чем эта речь, разумеется, придумать нельзя. Одни против всего мира. Без шансов. Ментальный разрыв с цивилизацией как объявленное начало конца".
"Есть только один вопрос: а где великая страна, которая должна стоять за его спиной, когда он говорит такую речь и лечит миру мозги.
Он… ничем не отличается от корейских Кимов, впереди которых парады, а за спинами страна в руинах. Он не понимает, что выглядит как жалкий нищий, обидевшийся на жизнь за то, что есть кто-то сильнее его. Сильнее, потому что умнее и современней. Он профукал богатство своей семьи и сидит в коробке на бордюре, а мимо едет Обама…
Я бы пожалел его, но не могу, ибо ещё лет двадцать он будет насиловать свою же страну. Из своей коробки. А мимо будут проезжать лакированные машины".
"Путин… фактически признался, что еще в самом начале заявлял: если Украина уйдет из его сферы влияния и окончательно сделает европейский выбор, то он спровоцирует там гражданскую войну и осуществит вооруженное вторжение. Когда с ним отказались говорить в таком тоне, он оскорбился и назвал это "отказом от цивилизованного диалога".
Таких "комментариев" можно набрать сотни и даже тысячи. Когда поднимается такой вой — значит, кому-то сильно наступили на хвост?
Михаил ХАЗИН.
Из опыта общения или, скорее необщения с теми представителями либерального "экспертного сообщества", которые присутствовали на Валдайском форуме, у меня сложилось впечатление, что они чего-то очень неприятного для себя ждут. И очень скоро. Не "нового тридцать седьмого года", конечно, но, например, полного прекращения государственной поддержки тех, кто следует "либеральным западным ценностям", поскольку никакого смысла в этом больше нет.
Есть и внешние причины, о которых уже упоминалось. На промежуточных выборах в США 4 ноября почти наверняка побеждают республиканцы, их же кандидат через два года проходит в президенты. Не исключено, что этим кандидатом окажется еще один политик из "клана Бушей", Джеб, который был губернатором Флориды и помог своему старшему брату одолеть Альберта Гора в 2000 году. Причём у республиканцев сейчас налицо явный тренд в сторону внешнеполитического изоляционизма. Это значит, во-первых, что все санкции будут забыты, потому что изоляционистам санкции неинтересны — им интересно договориться с региональными элитами и забыть про всех остальных. А во-вторых, что будет свернуто экономическое взаимодействие на уровне правительств.
Но это не более чем гипотеза на будущее. А вот актуальный момент заключается в том, что ФРС и правительство США дошли до того рубежа, когда им надо что-то решать насчет своих программ "количественного смягчения". Сворачивать их нельзя, поскольку это плохо скажется на экономике, а продолжать тоже нельзя, поскольку это обрушит фондовые рынки. То есть и американская, и мировая ситуация очень напряженная, а тот факт, что на Валдае тема кризиса старательно обходилась, означает лишь одно: этот козырь берегут и собираются выложить на стол только в нужный момент времени.
Юрий ТАВРОВСКИЙ, политолог.
Я, как китаевед, обратил внимание на полное отсутствие в валдайской речи Путина не только темы кризиса, но и темы Китая, который ни разу не был назван российским президентом по имени. Несколько раз им упоминались "азиатские страны" как некое целое — и всё.
Мне показалось, что это — еще одна просьба о перемирии или предложение о перемирии с Западом, хотя и сказанные медвежьим басом гораздо более громко, чем было ранее. Но это, вся еще раз озвученная концепция "Европы от Атлантики до Тихого океана", — еще далеко не объявление войны как таковое.
То есть Путин, если даже он и принял какие-то решения, пока не торопится их оглашать. Эти решения не окончательны и могут еще быть изменены в ту или иную сторону. Изменены — в ответ на реакцию Запада. Причем даже не США, а в первую очередь — Европы, где украинский кризис вызвал очень интересные последствия, пока не в центре, а на периферии Евросоюза: в Польше, Словакии, Румынии, особенно в Венгрии, которые переживают резкое усиление националистических настроений в своей политике независимо от их вектора, антироссийского или, напротив, пророссийского.
Кроме того, я подозреваю, что не слишком гладко прошедший визит Ли Кэцяна и жесткая заинтересованность Китая в падении мировых цен на нефть вызвали у Путина определенные сомнения в том, какие пределы имеет и будет иметь поддержка Пекином позиций Москвы. Возможно, "красный дракон" взял определенную паузу в сближении с "русским медведем", но делать какие-то выводы на этот счёт до завершения саммита АТЭС в Пекине 10-11 ноября и "большой двадцатки" в австралийском Брисбене 15-16 ноября пока преждевременно.
Михаил ДЕЛЯГИН.
Не думаю, что попытка использовать в своих целях противоречия между США и Евросоюзом является перспективной и оправданной. Максимум здесь был достигнут при Шредере и Шираке, когда американцы валили Саддама Хусейна в Ираке, — и то, дело дальше легкой фронды не зашло.
Что же касается судьбы рубля, то её определяют не санкции Запада, не падение мировых цен на нефть и даже не дополнительные расходы на поддержание Крыма и Донбасса, по поводу чего министр финансов РФ Силуанов устроил было форменную истерику в стиле "Крым или пенсии". Судьбу рубля определяет политика Минфина и Центробанка, созданная ими налоговая сетка, гробящая и производство, и потребление, а также непрерывный опережающий рост инфраструктурных тарифов экономики ради прибыли "естественных монополий", самоубийственные реформы систем образования и здравоохранения. О чем тут можно говорить, если наша денежная база (агрегат М1) в июне 2014 года составляла чуть более 8 триллионов рублей, а в США на тот же период — 2,8 трлн. долларов? По отношению к ВВП 2013 года у нас получается 12%, а в США — почти 18%. Но это же, грубо говоря, "наличка", "кэш", чья доля в нашей экономике и без того вчетверо выше, чем в экономике США. То есть у нас, по сути, безденежная экономика, с дико дорогими деньгами, что программирует их инфляцию — за счет жизненного уровня населения.
Должен заметить, что когда недавно Россия предложила продавать нефть и газ Китаю за рубли, пекинские товарищи наотрез отказались от подобного предложения — правда, вполне убедительно обосновав это тем, что у них целых три триллиона долларов в "загашнике", которые нужно на что-то реальное с пользой для себя потратить…
Владимир ОВЧИНСКИЙ, доктор юридических наук.
Я хотел бы обратить внимание собравшихся на одно очень серьёзное противоречие, которое постоянно просматривается в выступлениях наших руководителей. Оно связано с украинским кризисом и вообще с ситуацией вокруг Украины. С одной стороны, утверждается, что в результате Майдана в Киеве был совершен государственный переворот фашистского толка. А с другой стороны, вовсю обсуждается, как можно с этими негодяями-фашистами договориться по газу, — и не только обсуждается, а идут долгие обстоятельные переговоры.
Точно такая же ситуация на Украине: Россия — враг, Россия — агрессор, русские — не люди, для нас больше нет такой страны как Россия, это сосредоточение зла… И при этом — иски в Стокгольмский суд, споры по новым ценам поставок газа, механизмам выплаты газового долга и так далее.
То есть на словах — одно, а на деле — другое. Это даже не правовая неопределенность, а ценностная, что еще хуже. Какие могут быть переговоры по газу с фашистским режимом, к тому же — уничтожающим русскоязычный Донбасс? Значит, термин "фашизм" мы переводим в разряд фигур речи, а газ и деньги за газ — важнее?
Если же вы признаете легитимным и февральский военно-фашистский переворот, и организованные им выборы президента и парламента, а эти органы власти — адекватными партнерами по всему кругу межгосударственных отношений, то зачем говорить о "русском мире" и каких-то прочих высоких материях? Это выглядит даже не смешно, а унизительно. Ну, нужны нам евродоллары за газ и нефть в бюджет, чтобы платить зарплаты и пенсии, а европейцы признают фашистский режим в Киеве, сами привели его к власти, — скажите об этом. Был же у нас в истории и "похабный" Брестский мир, был и договор о ненападении 1939 года, более известный как "пакт Молотова—Риббентропа", — но точки над "i" всё равно надо расставлять…
То же самое — насчет санкций. Как мы в условиях санкций намерены проводить новый внешнеполитический курс? Способны ли мы на деле его проводить? Какими силами и средствами? Есть ли у нас соответствующие возможности?
Все материалы последнего времени, которые публикуются и экспертами патриотическими, и экспертами либеральными, и экспертами западными, — говорят о том, что санкции Запада против России действительно привели к достаточно тяжелым для нашей страны последствиям, особенно в сфере технологий двойного назначения, без которых наш оборонно-промышленный комплекс становится бессильным и бесполезным.
У нас нет своего станкостроения, у нас нет своей электронной промышленности, надеяться на китайцев не приходится — потому что у них соответствующие сегменты экономики в нужном нам качестве тоже отсутствуют. А пока — даже полигоны для испытания новых образцов военной техники приходится закрывать или консервировать из-за отсутствия некоторых комплектующих.
Путин в своей речи на Валдайском форуме системно изложил те претензии к США и к Западу со стороны национальных интересов России, которые на протяжении последней четверти века излагали патриотические эксперты. Но он ни слова не сказал о том, как руководство страны будет этому противодействовать.
Да, нужна мобилизация, нужен отказ от сырьевой экономики, а для этого нужно менять финансово-экономический блок правительства, менять структуру медиа-пространства, ставить в новые условия не только олигархов, но и "естественные монополии". Что-то об этом было сказано? Ничего.
И главный удар США нанесут не по Украине и не через Украину — это больше отвлекающий маневр. Главный удар они нанесут снижением мировых цен на нефть — в союзе с Саудовской Аравией, и активизацией исламского фундаментализма — тоже в союзе с Саудовской Аравией.
Это то, что сейчас скрывается под аббревиатурой ИГИЛ. Под флагом борьбы с "Исламским государством" его структуры переоснащаются, усиливаются, захватывают под свой контроль новые территории в Ираке и в Сирии. И это будет база для нанесения ударов по Центральной Азии и по мусульманским регионам России — прежде всего по Северному Кавказу — за деятельность которой ни формально воюющие против исламистов США, ни Саудовская Аравия не будут нести никакой ответственности.
Удар ожидается намного более мощный и скоординированный, чем это было во время первой и второй чеченских войн.
Шамиль СУЛТАНОВ, политолог, руководитель Центра "Россия—Исламский мир".
Позвольте высказать уважаемому Владимиру Семёновичу своё категорическое несогласие с подобной трактовкой событий, происходящих сегодня на Ближнем Востоке, а также связанных с ними перспектив.
Нефть не снизится до 60 или, тем более, до 40 долларов за баррель, действительно запредельно низких для российской экономики. Нижняя граница цены сегодня располагается на уровне 83-85 долларов, что тяжело, но терпимо.
А "Исламское государство" было создано вовсе не усилиями ЦРУ. Его создавала партийная разведка БААС. Его создавали люди, которые дико ненавидят Иран, которые воевали против Ирана и против шиитов при Саддаме Хусейне. Но эти люди так же сильно ненавидят и американцев, которые лишили их власти, нарушив все свои обещания и по Кувейту, и по ситуации "после Саддама". Так что там всё гораздо сложнее, и говорить, что "Исламское государство" — проект Вашингтона или проект Эр-Рияда, можно только в пропагандистских целях. Точно так же можно называть их "террористами", как делает сегодня господин Обама. А на деле они восстанавливают утерянный после американской оккупации статус своего государства — да, не в тех границах, которые начерчены на картах, но для арабского мира эти границы еще более условны, чем для бывшего Советского Союза, и Хашимиты, например, стали править в Иордании после того как Саудиты изгнали их из Аравии.
Кроме того, со времен Лоуренса Аравийского британские спецслужбы на Большом Ближнем Востоке, от Марокко до Афганистана, стоят на голову выше американских, и роль Лондона не стоит недооценивать.
Что же касается непосредственно Валдайского форума, то главной задачей этого мероприятия для "команды Путина" мне видится демонстрация трех факторов. Первое — единства и консолидации всей российской "властной вертикали" перед лицом вызова со стороны Запада. Второе — наличия широкой общественной поддержки и консенсуса по всему кругу актуальных проблем, в том числе — связанных с Украиной, что позволит "в случае чего" нашей стране мобилизоваться, вынести все удары и пережить все трудности. И третье — понимания западных проблем, действительно тяжелых и практически неразрешимых, плюс готовности участвовать в их решении, но вовсе не на правах "коровы", которую должны съесть.
Всё это было продемонстрировано, а Западом — принято к сведению. Полагаю, что и подвижки по газовой проблеме между Москвой, Брюсселем и Киевом были связаны не только с приближением к Европе армий "генерала Мороза", но и с данным обстоятельством.
Александр НАГОРНЫЙ.
Если обобщать все сказанное российским президентом за последние месяцы или даже год с лишним, то мы увидим неуклонное движение в одном направлении: это выработка абсолютно новой идеологической платформы не только внешней политики, но и в целом — функционирования всего российского государства. Пока заявлены две фундаментальные основы, две "сваи", на которых может стоять такая платформа.
Во-первых, это приверженность к традиционным ценностям, что в определенной мере можно определить как "конструктивный и развивающийся консерватизм". Именно эти принципы, выдвинутые в первой валдайской речи год назад, противостоят системе американского "глобализма" и "политкорректности". Данный аспект затрагивает узловые элементы внутреннего устройства не только нашего государства, но и многих других государств. Россия тем самым бросает вызов идеологии либерального глобализма, идущему от США. А отсюда складывается фундаментальное идеологическое противоречие, причем к такой путинской платформе тяготеют или даже ее разделяют огромные массы населения различных стран мира. Тем самым проявляется роль России как цивилизационного центра, альтернативного Западу, чья модель развития столкнулась с глобальным системным кризисом.
Вторым важнейшим моментом становится внешнеполитическая стратегия России, которая требует "многополярности" и нового распределения ответственности в политической структуре современного мира. А это опять же воспринимается США, с их претензиями на Pax Americana, включая "глобальное лидерство", как недопустимое препятствие, подлежащее устранению вплоть до уничтожения любыми силами и средствами.
Но для стройной идеологии, которая могла бы противостоять американской агрессии, в последних выступлениях Путина (в том числе — и в первой, и во второй валдайской речи) все еще не хватает "важнейшего "элемента, который органично замкнет новую идеологию. Этим элементом могло бы стать выдвижение концепции "глобальной социальной справедливости" для всех и каждого как в нашей стране, так и в других странах. Такой поворот логично бы достроил новую идеологию, противостоящую американскому гегемону и мировому либерализму.
Пока же такой идеологии нет. И неслучайно ключевым среди тезисов, выдвинутых Путиным, на мой взгляд, была фраза о медведе, которому не нужно ничего за пределами своего привычного ареала, тайги, но который этот самый ареал, свою тайгу, никому не отдаст. Это не только намек на возможность максимально жесткого ответа западным притязаниям, но и заявление о том, что делать природные богатства России полностью подконтрольными западным ТНК, чего, собственно, и добивается "вашингтонский обком" вместе со своими союзниками, Кремль не собирается ни при каких обстоятельствах.
Следует отметить, что сам Путин пока только движется к такому "повороту". Подобная ситуация наталкивается на его сохраняющуюся приверженность к экономическому монетаризму, которую пытаются зацементировать наследники "гайдаризма", всё еще занимающие многие ключевые посты внутри "властной вертикали". Такое противоречие Путину необходимо разрешить и устранить в кратчайшие сроки. Иначе консолидация народа, государства и общества не состоится в полной мере. И это приведет к поражению России в предстоящих схватках. Поэтому перед нами стоит важнейший центральный вопрос — вопрос идеологии будущего. И он стоит как перед Путиным, так и российским обществом. Мне представляется, что нынешнее наше обсуждение было плодотворным и даёт интересный задел для дальнейшего анализа.
Фото Владислава Шурыгина. Донбасс. Саур-Могила. Памятник героям Великой Отечественной войны, расстрелянный украинскими неонацистами
