Пропасть времени между гибелью этого русского поэта и началом Специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины гораздо глубже хронологически набежавших пятидесяти с небольшим лет. Но через эту пропасть переброшен местами сходящий едва ли не на тончайшую нить, однако всё же остающийся неразрывным мостик русского патриотизма, нашей любви к своей Родине.
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в твои леса и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времён татары и монголы…
— и опять решились на это, разумеется, не от "нечего делать", не от пассионарного избытка жизненной силы и удали молодецкой, а с целью перерубить или каким-то иным способом обмана и насилия разорвать эту нить, без которой всё наше достояние окажется в чуждых руках. Причём в роли "татар и монголов иных времён" могут выступать (и выступали) самые разные (практически любые) исторические общности людей, далеко не только этнические, так что здесь — не столько имя конкретных народов, сколько образное выражение определённого комплекса исторических функций захватчиков и агрессоров в нашей общей памяти.
В своём предисловии к рубцовскому сборнику "Стихотворения", вышедшему в 1983 году, Вадим Кожинов отмечал: "Поэзия его исполнена живой жизни, она уходит своими корнями в глубины личностного и народного бытия". И чуть позже, уже в ходе горбачёвской "перестройки": "При жизни его имя было дорого лишь узкому кругу ценителей поэзии; даже в среде профессиональных литераторов реальную ценность его творчества осознавали очень немногие. Но начиная с середины семидесятых годов за предельно краткий срок поэзия Николая Рубцова обрела поистине всенародное признание". Наверное, такое обретение и могло состояться лишь потому, что творчество поэта действительно дотягивалось своими корнями до тех глубин бытия (народного в том числе и прежде всего), где таится заветная "живая вода" наших сказок и легенд. Конечно, Кожинов как мыслитель и идеолог русского патриотизма своими словами "торопил события" и во многом выдавал желаемое за действительное, когда писал: "Рост славы Николая Рубцова обусловлен прежде всего духовным ростом миллионов читателей — то есть в конечном счёте целого народа". По итогам "перестройки" и "рыночных реформ" часть самих жителей России по отношению к собственной стране была превращена в "иных времён татар и монголов", в тех самых "новых русских", упоённо поклонявшихся доллару. Но — только часть, которая взяла власть в "святые" для неё девяностые годы. А вот с жителями Украины, в том числе этническими русскими, подобную трансформацию осуществить, похоже, удалось в куда более массовом и жёстком порядке, поэтому то, что Вадим Валерианович провозглашал во второй половине 1980-х для всего СССР в целом, стало действительностью только после 24 февраля 2022 года и только для России, когда она, начав Специальную военную операцию по демилитаризации и денацификации Украины, тем самым отказалась от цели "хоть тушкой, хоть чучелком" войти в глобальный мир западной цивилизации, а русский патриотизм перестал нашим обществом в целом восприниматься как бранное слово, ярлык отсталости и маргинальности (помните расхожую некогда фразу: "Патриотизм — последнее прибежище негодяев"?).
И хотя даже сейчас вряд ли кто-то сможет с уверенностью утверждать, что спор в России между либералами и патриотами окончательно разрешён и выбор сделан (нет, борьба всё ещё продолжается, в том числе далеко от линии боестолкновений), всё-таки надо признать, что понимание, чувство Родины-России — у "непродвинутого" тихого лирика Николая Рубцова, с особым отношением и к монархии, и к православию:
Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей!..
— оказалось намного более глубоким и полным, чем у самых "прогрессивных" и "авангардных" его современников, включая получившего нобелевскую премию 1987 года по литературе и вместе с ней — всемирную известность Иосифа Бродского, который, при всех своих особенностях и во многом вследствие этих особенностей, прошёл по пути конвергенции в западную цивилизацию. Что общего у Бродского с его известной самохарактеристикой: "Я — еврей, русский поэт, английский эссеист и американский гражданин" (здесь видится скрытая отсылка к некрасовским строкам: "Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан") и Рубцова? Статус русского поэта? Но статус — величина по определению скалярная, а вот векторы их творчества едва ли не противоположны (в связи с этим нередко можно было слышать мнение о том, что все "либералы" и "конвергенты" в нашей литературе суть вообще не русские, а всего лишь "русскоязычные" авторы). Здесь можно с водой легко выплеснуть и ребёнка, поэтому зафиксируем лишь бесспорную разницу векторов этих двух поэтов — векторов не только творческих, но и жизненных. А равно и то, что творческий вектор Николая Рубцова только недавно оказался однонаправленным с вектором отечественной истории (неотъемлемой частью вектора отечественной культуры он был и воспринимался уже с середины 60-х годов ХХ века). "В России надо жить долго", — как-то сказал Корней Чуковский. В канун своего девяностолетия Николай Рубцов продолжает жить в России своими стихами. И надеюсь, они, фактически обожествляющие нашу Родину, не забудутся грядущими поколениями соотечественников, а к предстоящему в 2036 году вековому его юбилею всё-таки увидит свет и академическое, текстологически выверенное, с учётом всех авторских вариантов и редакционно-издательских правок, собрание сочинений поэта.
