Экспозиция
Сирийская гражданская война и последующие за ней события стали символом окончания периода непродолжительного одиночества США на мировом Олимпе. По сути, это первый крупный региональный конфликт со времён крушения СССР, в котором гегемону ударили по рукам и недвусмысленно дали понять, что действовать по схеме, применённой в Югославии, Ираке и Ливии, уже не получится. Да, безусловно, была операция по принуждению Грузии к миру. То была жёсткая, но всё же пощёчина. Дальше — больше. Украина. В 2008, как и в 2014 году, инициатива была на стороне коллективного Запада, и Кремлю пришлось действовать реактивно, защищая весьма чувствительные для себя регионы: Кавказ, Крым и Донбасс. Сирийский же конфликт, в который Россия вступила в 2015 году, стал активной заявкой России на участие в новой Большой игре на правах участника, а не жертвы. Здесь Москва продемонстрировала политическую волю и умение вести вооружённую борьбу ограниченными силами на удалённом театре военных действий.
Сегодня понятно, что ситуация на Украине, равно как и в Сирии, несмотря на дипломатические попытки, не имеет перспектив скорейшего мирного разрешения, скорее наоборот. В условиях обострения международной обстановки, когда рушится привычная глобальная политическая и экономическая архитектура, отвергаются послевоенные международные договорённости и набирают силу региональные державы, разрешение более мелких противоречий невозможно без решения спора главных антагонистов — Вашингтона и Пекина. Этим обуславливается неизбежное участие нашей страны в будущем конфликте. Не претендуя на роль экономической сверхдержавы, Россия обладает "золотой акцией", как сильный в военном отношении и в геополитическом смысле важнейший союзник в Евразии, способный обеспечить перевес и доминирование одной из сторон. С Альянсом отношения не складываются исторически, ухудшаясь год от года, что мы наблюдаем и в свете обсуждения предложения по безопасности. С Китаем же, наоборот, удалось выстроить по-настоящему партнёрские отношения, что, в свою очередь, предопределяет политику США в отношении России.
В Восточной Европе, Черноморском регионе и на Кавказе политика НАТО, как военного инструмента атлантистов, направлена на создание предпосылок к возникновению вооружённых конфликтов на западных границах Российской Федерации. Идеальным сценарием для Вашингтона будет прямой вооружённый конфликт России и Украины, при поддержке стран — членов ЕС, разрушающий все имеющиеся торговые отношения, в особенности в сфере энергетики и технологий. Определённым потенциалом в этом смысле обладает также Кавказ и Средняя Азия. В сочетании со слабостью национальной экономики и имеющимися внутренними проблемами, очаги вооружённого противостояния, по замыслу их режиссёров, должны привести к экономическому "перегреву" и возникновению центробежных процессов с последующим выходом Москвы из глобального противостояния. Таким образом, Вашингтон рассчитывает лишить своего главного оппонента всесторонней поддержки России, а также усилить влияние на энергозависимые страны ЕС, прежде всего на Германию.
В свою очередь Ближний Восток, являющийся весьма значимым регионом для мировой экономики, воспринимается коллективным Западом как зона своих исключительных интересов. Присутствие здесь позволяет контролировать добычу важнейшего ресурса — нефти, пути её доставки в Европу и ценообразование. Размещение в регионе ограниченных контингентов, военной инфраструктуры и военно-морских сил даёт возможность атлантистам проецировать военную силу как в Евразию, так и в Африку, влияя на глобальные процессы. Появление в Сирии ограниченного контингента ВС РФ и последовавший за этим "сирийский перелом" стали неожиданностью для Пентагона. В этой же связи особое раздражение Вашингтона и европейских стран, в особенности Франции и Великобритании, вызывает присутствие российских частных военных компаний в африканских странах: Ливии, ЦАР, Мозамбике, Мали и других. Подобного участия в жизни чёрного континента российские специалисты не принимали с момента развала СССР.
Именно на таком фоне, в общих чертах, разворачиваются все внутренние, локальные и региональные конфликты современности, в которых участвует Россия. Они сплетены в единую сеть гибридного глобального противостояния и являются элементами большой войны.
Но что в действительности происходит в Сирийской Арабской Республике (САР)? Какова расстановка сил? Какие цели и задачи, ставят перед собой глобальные и региональные участники этого конфликта?
Диспозиция и интересы
Война в Сирии с самого начала имела явную международную окраску, лавинообразно вовлекая в противостояние новых игроков. Сегодня значительное влияние на конфликт оказывает деятельность возглавляемой США Международной антитеррористической коалиции (МАК), Турции, Израиля, России, Ирана, Саудовской Аравии и Катара. При этом МАК, Турция и Израиль фактически оккупируют отдельные районы Сирии.
США
Так, силами коалиции, основную роль в которой играют США, Великобритания и Франция, посредством подконтрольных Сирийских демократических сил в Заевфратье обеспечивается удержание богатой углеводородами провинции Дейр-эз-Зор. Здесь под лозунгами борьбы с Исламским государством Ирака и Леванта (ИГИЛ*) с 2015 года осуществляется поддержка проамериканского курдско-арабского политического альянса — Сирийских демократических сил (СДС), боевым крылом которого являются курдские отряды самообороны (КОС). Примечательно, что за годы существования СДС в его ряды влилось множество представителей различных этнических групп, политических сил и группировок, в том числе выходцы из ИГИЛ. Обучение и военно-техническая помощь силам оказывается США и их союзниками.
Своё влияние СДС распространяет на большую часть Заевфратья и, в той или иной мере, на провинцию Алеппо. В северных районах подконтрольных территорий КОС сталкиваются с историческим противником — Турцией. При этом в вопросе обеспечения территориальной целостности САР официальные власти Сирии действуют в сотрудничестве с СДС, сдерживая турецкие аппетиты. Чего, впрочем, не делают представители МАК.
Изоляционистская политика США в период президентства Д. Трампа и мягкая уступчивость Вашингтона Анкаре на севере Заевфратья в значительной мере подрывают доверие руководителей СДС к представителям коалиции. Тяжёлым грузом на курдско-американских отношениях лежит турецкая операция "Источник мира" (2019 год), в которой КОС, оставшись без поддержки США, потерпели ощутимое поражение от протурецких бандгрупп и утратили контроль над значительной частью районов в Заевфратье, расположенных севернее трассы М-4.
Подобное положение дел заставляет лидеров СДС вести переговоры с Москвой и Дамаском. Пока такие контакты не приносят ощутимых результатов, т. к. СДС требуют значительной доли политической и военной автономии, а администрация президента Асада — подчинения, вливания КОС в Сирийскую арабскую армию (САА), а также совместного освоения нефтепромыслов Заевфратья.
Более примитивно выглядит оккупированная США и союзниками территория на юго-востоке провинции Хомс — так назывемая 55-километровая зона безопасности "Эт-Танф", располагающаяся вблизи одноимённого населённого пункта на стыке границ Иордании, Ирака и Сирии. На базе и в её окрестностях ведётся активная подготовка боевиков незаконных вооружённых формирований, ведущих террористическую деятельность против вооружённых сил САР и проиранских вооружённых формирований, в нефтеносных районах Белой пустыни и на маршрутах следования иранских транспортных колонн.
Таким образом, деятельность США в САР направлена на подрыв территориальной целостности Сирии и экономическое удушение режима Б. Асада, посредством удержания под контролем нефтепромыслов в Заевфратье. Кроме того, Вашингтон стремится создать в САР подконтрольные силы, способные оказывать влияние на обстановку в стране и регионе, в частности, обеспечить сдерживание Ирана на западном направлении. В связи с этим вряд ли стоит ожидать отказа администрации Д. Байдена от "по-американски удобной" поддержки курдов. При малых затратах "поддержка" СДС является возможностью проецировать силу на ключевые страны региона, в которых проживают курдские общины: Сирию, Турцию, Иран и Ирак. К тому же сдерживание Сирии и Ирана является общим внешнеполитическим приоритетом для Вашингтона и Тель-Авива.
Турция
Турецкими вооружёнными силами и протурецкими незаконными вооружёнными формированиями в результате проведения операций "Щит Евфрата" (2016–2017 гг.), "Оливковая ветвь" (2018 г.) и "Источник мира" (2019 г.) оккупированы северные районы провинций Алеппо, Ракка и Хасака. Кроме того, под контролем протурецких бандформирований находятся отдельные районы Идлибской зоны деэскалации.
На подконтрольных Турции территориях САР оборудуются военные объекты национальных вооружённых сил и протурецких незаконных вооружённых формирований (НВФ), осуществляется строительство жилых кварталов, переселение сирийских беженцев и выдача турецких паспортов. Таким образом турецкое руководство добивается создания буферной зоны (так называемого 30-километрового пояса безопасности), населённой протурецки настроенным населением и свободным от присутствия курдских формирований. Несмотря на принимаемые меры, нахождение турецких вооружённых сил в указанных районах не встречает единодушной поддержки со стороны местного населения. Подвергаясь нападению курдских отрядов и радикальных НВФ, турецкая армия систематически несёт потери в живой силе и технике. Противоречивые отношения сложились и внутри крупного протурецкого объединения НВФ "Национальная сирийская армия". Разногласия между полевыми командирами довольно часто приводят к вооружённым стычкам.
В подобных условиях, а также учитывая сдерживание Турции со стороны России, САА, курдских и проиранских формирований ожидать широкомасштабных наступательных действий со стороны Анкары не приходится, хотя вероятность "лягушачьих прыжков" в рамках 30-километровой зоны остаётся. Ответом же на локальные нарушения сложившихся границ может стать зачистка САА при поддержке ВКС РФ Идлибской зоны деэскалации и полное восстановление контроля над важнейшей трассой М-4, соединяющей провинции Латакия и Алеппо по кратчайшему пути.
Израиль
История взаимоотношений Сирии и Израиля де-юре не имеет мирных периодов. Несмотря на малую продолжительность открытых военных столкновений: Арабо-Израильская война (1947–1949 гг.), Шестидневная война (1967 г.), Война судного дня (1973 г.), противостояние не прекращается до настоящего времени. Тель-Авив, как исторический соперник, не имеющий дипломатических отношений с Дамаском, ведёт себя довольно бесцеремонно в Сирии. Израильскими вооружёнными силами ещё в 1967 году аннексирована и удерживается до настоящего времени значительная часть Голанских высот, на которую в 1981 году Израиль распространил свою юрисдикцию.
На территории САР Израиль ведёт вооружённую борьбу против сил САА, группировки "Лива Аль-Кудс", ливанской "Хезболлы", но прежде всего против проиранских формирований. Как правило, для уничтожения отдельных объектов и лиц используются возможности ВВС, разведки и специальных подразделений. В ходе ударов поражаются как военные, так и гражданские критически важные объекты инфраструктуры. Примером служит недавняя серия авиационных ударов ВВС Израиля по иранским объектам в порту города Латакия.
Применение авиации, как правило, осуществляется из национального или международного воздушного пространства, что позволяет наносить удары высокоточными боеприпасами без входа в зону поражения средств ПВО ВС Сирии. Исключением является использование неба над оккупированной МАК зоны "Эт-Танф" при транзитном содействии Иордании.
Интересы Израиля в регионе и конкретно в Сирии обусловлены экзистенциональными противоречиями. Историческая вражда со странами региона, не признающими еврейское государство, сама по себе вынуждает Тель-Авив занимать активную позицию. Одним из ключевых антагонистов Израиля, как и США в регионе, является шиитский Иран, поддерживающий ливанскую группировку "Хезболлы".
Иран
Исламская Республика Иран, как и Израиль, во многом одинока на геополитической карте Ближнего Востока, что также предопределяет её активность в поисках союзников и направлениях распространения влияния. Особое место здесь занимает Сирия, являющаяся едва ли не единственным официальным союзником Ирана в регионе. Дело в том, что религиозное меньшинство алавитов, осуществляющее государственную власть в Сирии, признаётся ветвью шиизма не только ими самими, но и иранскими аятоллами. В свою очередь, защита и поддержка шиитских меньшинств является приоритетом внешней политики Ирана, являющегося колыбелью этого течения в исламе.
Примечательно, что усилению влияния Ирана в регионе в последние годы способствовали США, не сумевшие просчитать последствия уничтожения иракской государственности. После операции "Буря в пустыне" и падения суннитского режима Саддама Хусейна, недружественно настроенного к Ирану, Тегеран заполнил образовавшийся вакуум в Ираке, что в дальнейшем позволило республике проецировать своё влияние в Сирию, оказывая действенную помощь режиму Б. Асада.
Кроме этого, Сирия всегда была и остаётся транзитной зоной для доступа Ирана в Ливан и к Средиземному морю. Без сирийских сухопутных маршрутов Иран не сможет оказывать действенную и достаточную поддержку шиитской "Хезболле", эффективно противодействовать Израилю, а также использовать порты Бейрут, Тартус, Банияс и Латакия для решения экономических задач. Сюда же можно отнести и заинтересованность Ирана в восстановлении нефтепровода "Киркук — Банияс".
За последние десять лет Иран внёс огромный вклад в защиту суверенитета Сирии и по праву рассчитывает на экономические и политические дивиденды. В настоящее время проиранские формирования и НКО ведут активную работу на территории САР, оказывают поддержку как мирному, так и военному строительству в стране, что способствует росту влияния Тегерана не только в Сирии, но и в регионе.
Кроме перечисленных участников, свой интерес в регионе имеют и монархии Персидского залива, которые в координации с западными спецслужбами, участвуют в финансировании радикальных группировок, действующих в Идлибской зоне деэскалации. При этом решающего значения на обстановку в стране они не оказывают.
Россия
Теперь, когда интересы региональных игроков и атлантистов понятны, самое время задаться вопросом о необходимости российского участия в, казалось бы, далёком от нас конфликте. Какие в действительности цели и задачи решала Россия в этом конфликте? Какие результаты достигнуты? Почему при заявленной победе над ИГИЛ мы не уходим из Сирии окончательно?
Столь решительные действия российского руководства по отношению к САР неслучайны.
Во-первых, Сирию и Россию, связывали долгие годы дружеских отношений. Дамаск и Москва даже после развала СССР стремились к развитию тесных экономических, в том числе военно-технических отношений. К тому же именно Дамаск в годы внешнеполитического одиночества оказывал России политическую поддержку во время событий в Южной Осетии (2008 г.) и в Крыму (2014 г.).
Во-вторых, российским руководством после интервенции стран НАТО в Ливию (2011 г.), активного участия Запада во внутриполитических событиях в России (2012 г.) и государственного переворота на Украине (2014 г.) были сделаны единственно верные выводы о недоговороспособности коллективного Запада под руководством США. Участие России в сирийской кампании явилось как поворотом в сторону национально-ориентированной внешней политики, так и ответом на растущую угрозу в сфере глобальной безопасности. И дело даже не столько в экстремистах-выходцах из стран СНГ, которых предполагалось уничтожить "на дальних подступах", сколько в риске создания на Ближнем Востоке крупного государственного образования исламистского толка, обладающего достаточным экономическим, военным и мобилизационным потенциалом для экспорта терроризма на Кавказ, в Каспийский регион и Среднюю Азию.
В-третьих, Россия, значительная часть бюджета которой формируется благодаря продаже углеводородов, имеет стратегический интерес если не к контролю, то к влиянию на ценообразование в этой весьма чувствительной для себя сфере. Сюда же можно отнести и пресечение попыток монархий Персидского залива заменить Россию на газовом рынке Европы.
Результатом российского вмешательства в конфликт стала стабилизация не только политического режима в отдельно взятой стране, но и обстановки на всём Ближнем Востоке. Радикальные группировки исламистов, действующие в Сирии, оказались или уничтожены полностью, или понесли существенные потери, исключающие активные широкомасштабные действия против правительственных сил.
Так, с 2015 года по настоящее время группировкой ВС РФ в САР совместно с САА было уничтожено порядка 150 тысяч террористов, что сопоставимо с численностью личного состава вооружённых сил Великобритании.
Благодаря решительным действиям по поддержке законной власти в САР, Россия не только не потеряла внешнеэкономического партнёра в важнейшем мировом регионе, но и получила возможность работать в Сирии по восстановлению военного потенциала и укреплению безопасности, развитию энергетики и нефтедобычи.
Наряду с этим, Россия приобрела практику ведения военной кампании вдали от национальных границ. Тысячи солдат и офицеров ВС РФ получили опыт ведения современных боевых действий. Крайне важным показателем является и то, что за шесть лет военной операции в Сирии российская армия понесла минимальные потери.
Важным представляется и то, что военно-промышленные предприятия, действуя в связке с частями и подразделениями Минобороны, получили возможность в режиме реального времени проводить войсковую апробацию и опытно-боевую эксплуатацию вооружений, военно-специальной техники и военно-технического имущества, вносить изменения в эксплуатационные характеристики и повышать эффективность их применения в условиях реального боя. В свою очередь, применение образцов российского ВПК в САР позволило продемонстрировать потенциальным покупателям их боевые возможности. Не менее важным активом стало создание пункта материально-технического обеспечения в Средиземном море и группировки войск в регионе.
Выводы
Спустя десять лет после начала конфликта сложившаяся в САР обстановка носит сложный и противоречивый, но в целом устойчивый характер. Сирия застряла в переходном состоянии позиционной войны низкой интенсивности. Однако все участвующие в конфликте стороны и коалиции ограничены в возможностях и не в состоянии военными методами без перенапряжения разрешить конфликт с предсказуемыми и приемлемыми для себя результатами. При этом ни один из участников не несёт в этом конфликте существенных потерь и не мотивирован в одностороннем порядке выйти из него. Такое положение дел консервирует конфликт до худших времён, становясь одновременно гарантом стабильности и неразрешённости.
В связи с этим территория Сирийской Арабской Республики не может быть формально разделена на какие-либо "сферы влияния" по аналогии с таковыми, определёнными соглашением Сайкса — Пико или в ходе Ялтинской и Потсдамской конференций. Также не имеет однозначно положительной перспективы вопрос обретения государственности курдами, оставаясь лишь маловероятной возможностью. В настоящее время мы находимся в той точке истории, в которой подобный вопрос является преждевременным. Мир и стабильность, контуры новых границ и сферы влияния, договоры и соглашения по безопасности всегда становились последствием и итогом "большой драки". Не наоборот.
Повлиять на сирийский фронт и баланс сил в регионе решительным образом могут тектонические процессы, происходящие сегодня в сфере европейской безопасности. Дебют на "великой шахматной доске" уже разыгран, миттельшпиль с активными разменами ещё впереди.
На фото: СУ-34 российских ВКС осуществляет авиаудар по укрепрайонам террористов
* ИГИЛ — запрещённая в РФ террористическая организация
