Что, братцы, опять к юбилею готовимся?

Начну с воспоминаний. В 2009 или 2010 году ко мне за советом обратился один давний приятель – мы были знакомы еще с советских времен. При Ельцине он стал кандидатом экономических наук, публицистом, но наибольшую энергию проявлял как активист партии «Яблоко». Меня несколько удивил проснувшийся у него вдруг интерес к истории – он с охотой заводил разговор о Наполеоне и Кутузове, крепостном праве и декабристах. Когда я советовал ему книги признанных корифеев советской исторической науки (А.З.Манфреда, Е.В.Тарле), он с досадой отмахивался, занимаясь поиском каких-то дореволюционных журналов. «Где бы найти материал о том, что крестьяне встречали наполеоновские войска хлебом-солью - как освободителей?» - спрашивал он меня. - «Разве ты не знаешь, что русские солдаты вовсе не хотели воевать, их офицеры гнали в бой палками?.. Война двенадцатого года вовсе не была «Отечественной», это все коммуняки придумали…». Когда я в полной мере осознал некую идейную направленность его "научных" поисков, то спросил, что называется, в лоб: «Что, ваша либеральная тусовка начала готовиться к юбилею Отечественной войны 1812 года?» - В ответ он промычал что-то невнятное и больше советоваться не приходил.

Вспомнить этот случай меня заставила статья в одном из последних номеров "МК" (31.01.2019), тут же клонированная на многих «либеральных» интернет-ресурсах. До юбилея (80 лет) начала Второй мировой войны остается еще больше полугода, январь только кончился, а уже началось! Видимо, планы информационных мероприятий на «предъюбилейный» период составлены с размахом: обличать Сталина и Советский Союз за заключение так называемого пакта Молотова-Риббентропа решено похоже, в течение всего года, и реализовывать этот план будут по нарастающей. Можно предположить, что в августе-сентябре напор информационной «волны» достигнет своего апогея, и у разных социальных структур появится повод потребовать от Кремля удовлетворить, наконец, просьбы «либеральной общественности» и провести над Сталиным и СССР судебный процесс, - Нюрнберг-2, как они говорят. А проведение такого процесса, как они полагают, откроет дверь для чаемого ими «переучреждения» российской государственности (Игорь Чубайс).

Тридцать лет назад, в 1989-м, был разыгран грандиозный политический спектакль в связи с вопросом о наличии или отсутствии секретных протоколов к Пакту. Тогда значение срежессированных Горбачёвым-Яковлевым ритуальных плясок народных депутатов СССР вокруг секретного протокола рядовые граждане смогли понять и оценить довольно быстро, ибо уже в декабре 1991 года страны с таким названием не стало.

Тем, кто мечтает устроить в России «Перестройку №2», вероятно, кажется, что с таким успехом примененное в конце восьмидесятых информационное оружие все еще не утратило своей поражающей силы. Поэтому, достав сохраненные с того времени шпаргалки, представители либерального агитпропа все громче подвывают о тайнах Сталина и сталинского режима, наивно полагая, что раскрытие этих тайн нанесет какой-то репутационный ущерб современной «вертикали власти» Российской Федерации или её конкретным представителям. Похоже, они действительно считают, что мы (граждане России) всё забыли и ничему не научились, и очередной юбилей советско- германского договора о ненападении даёт хороший повод, чтобы снова попытаться запустить в нашей стране «перестроечный процесс».

Внешним образом статья в газете посвящена международному Нюрнбергскому трибуналу над главными нацистскими преступниками. Автор уверяет, что в России «боятся вспомнить лишнее» о Нюрнберге, поскольку «кое-какие» документы процесса, «токсичные» для властей Советского Союза, остаются таковыми до сих пор. И начинает рассказывать о «катынском расстреле» – вернее, о том, как советские представители на процессе обосновывали вину немецкой стороны. Обосновывали плохо, считает автор, никто из представителей цивилизованных стран не поверил. Допустим. Но почему эта далёкая история «токсична» и сейчас? Ещё на рубеже 80-90-х годов власти СССР, а потом и России официально признали расстрел поляков в катынском лесу делом рук НКВД. Поэтому намёки на то, что кто-то в России сегодня опасается публикации полного варианта материалов Нюрнбергского процесса, связанных с обсуждением «катынского дела», - пустая болтовня. Переводите, публикуйте. Заодно и сами, наконец, прочитаете.

Тот же совет – читайте сами документы! – хочется дать автору, когда он берётся рассуждать о советско-германском договоре 1939 года и последовавших за ним событиях. Господа либералы, ну оторвитесь вы, наконец, от шпаргалок! (Хотел написать «перестроечных», но передумал: вспомнил о небольшой, но в некотором роде замечательной книжке Е. Гнедина, изданной в Нью-Йорке в конце 70-х гг., с «материалами для будущего исследователя сталинской внешней политики», - все основные интерпретационные схемы, задействованные «командой Яковлева» для организации осуждения Пакта и секретного протокола к нему, содержались уже в этой брошюре. Её автор, сын небезызвестного, благодаря усилиям российских кинематографистов, международного авантюриста А.Гельфанда-Парвуса, который с 1922 г. работал на разных постах в НКИД, но в мае 1939 года был арестован как немецкий шпион – ему дали 10 лет).

Прежде всего, совершенно в духе перестроечных рассуждений о предательстве Сталиным мирового коммунистического движения и попрания «норм ленинской внешней политики» автор возлагает на Сталина обязанность защитить Польшу от гитлеровской агрессии. Но, увы, не оправдал усатый тиран надежд прогрессивного человечества, - вместо того, чтобы выступить «оплотом мира» и скорее вступить в войну с Гитлером, прийти на помощь «истекающей кровью» польской армии, Сталин поступил «странновато» - заявил Гитлеру о своих интересах (зафиксированных в секретном протоколе) и направил Красную армию для защиты украинцев, белорусов и евреев (населения восточной Польши), не допустив оккупации этой территории вермахтом. В результате гитлеровский геноцид пришел на эти земли только через два года. Территория эта, Западная Украина и Западная Белоруссия, кстати говоря, была отторгнута пилсудчиками у Советской России в результате войны всего за двадцать лет до этого.

«Странноватыми» действия Сталина выглядели бы в том случае, если бы у СССР были бы в 1939 году какие-то обязательства перед Польшей или поляки попросили бы помощи Красной армии. Но хорошо известно, что польское правительство проводило политику, враждебную по отношению к СССР, и категорически не соглашалось пропустить советские войска через свою территорию для отпора агрессору. Позиция Польши препятствовала заключению соглашения между СССР, Англией и Францией об оказании помощи малым государствам Европы. При таком раскладе вопрос о моральности пожертвовать энным числом жизней советских людей ради борьбы с Гитлером остается как минимум дискуссионным.

В интересах СССР было как можно дольше оставаться вне европейской войны, а еще лучше – предоставить возможность бороться с Гитлером тем, кто его породил. Почему-то стенающие по поводу советско-германского пакта либеральные журналисты ни словом не упоминают о гораздо более важном событии - о соглашении Германии, Италии, Англии и Франции в сентябре 1938 г. в Мюнхене, отдававшем Германии Судетскую область Чехословакии. Следствием Мюнхенского соглашения явилась полная оккупация Чехословакии, в результате чего Германия получила в свое распоряжение её развитую промышленность, а вермахт - вооружение чешской армии. Престиж Гитлера в Германии взлетел до небес, и если до этого в самой Германии еще существовала какая-то оппозиция фашизму, то после Мюнхена она практически исчезла. Политические лидеры Англии и Франции - "червяки", как презрительно аттестовал их Гитлер, - обнаружили свою полную неспособность противостоять агрессивным действиям Германии.

Но вот что действительно странно, так это то, что автор статьи основывает изложение событий 1939 года главным образом на «захватывающих рассказах» министра иностранных дел третьего рейха И.Риббентропа. Надо понимать, откровения Риббентропа – это и есть те самые «токсичные тайны» Нюрнбергского процесса, которые следует поскорее раскрыть российскому читателю?

«Риббентроп не врал. Позднейшие исследования подтвердили его показания», - самоуверенно заявляет автор. Но Риббентроп говорит странные вещи, усомниться в адекватности которых можно и не прибегая к исследованию – достаточно заглянуть в документы, о которых идет речь. Например, упоминая Литву, которую якобы потребовал Сталин – иначе, говорит Риббентроп, я мог сразу лететь обратно. Почему же не улетел? В известном всему миру тексте секретного протокола разграничение сфер интересов Германии и СССР устанавливалось по северной границы Литвы, то есть Литва как раз была отнесена к сфере третьего рейха. Автору статьи, так подробно изучившему «токсичные» материалы процесса, следовало бы пояснить, в чем тут дело, тем более, если он считает, что Риббентроп «не врал».

Еще интересней обстоит дело с показаниями Риббентропа относительно содержания переговоров Молотова в Берлине в ноябре 1940 года. Здесь автор прибегает к пересказу, в очередной раз предлагая читателю замшелую байку о сделанном якобы Молотову предложении присоединиться к блоку агрессоров - Тройственному пакту. «И московский гость отнесся к этой идее с большим интересом. …Сделка сорвалась лишь из-за чрезмерных аппетитов советского руководства».

В перестройку достоверность этой байки сложно было проверить, поскольку стенограмма переговоров была доступна только допущенным в спецхран придворным историкам. Но и тогда большинству грамотных людей было непонятно: как совместить идею о стремлении Гитлера к ещё одной «сделке» со Сталиным, если в это же время в Германии уже полным ходом шла разработка плана «Барбаросса»? Более того, к материалам Нюрнбергского процесса была приобщена директива фюрера №18, отданная как раз в день прибытия Молотова в Берлин, 12 ноября 1940 года. Здесь специально для командования вермахта и всех, причастных к подготовке нападения на СССР, Гитлер разъяснял: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан ранее устно». Чтоб не нервничали, так сказать, работали спокойно. Так что, вместо того, чтобы сетовать на недостаточную изученность в России материалов Нюрнбергского процесса, стоило бы познакомиться хотя бы с теми, что давно есть в открытом доступе, далеко ходить не надо.

Стенограмма беседы двух министров в ходе берлинской встречи убеждает, что, говоря о возможности нового соглашения, Риббентроп попросту «ездил по ушам» советскому наркому иностранных дел. Риббентроп не передал на бумаге, а зачитал Молотову нечто по этому поводу, оговорив, что «высказанное им не будет предложением, а будет только мыслями в сыром виде». Но даже в этих «сырых мыслях», от которых отталкиваются в своих фантазиях обличители Сталина, Советскому Союзу предлагалось не присоединиться к Тройственному пакту, а «заявить о своей солидарности» со стремлением Германии, Японии и Италии «воспрепятствовать расширению войны в мировой конфликт» и согласиться «политически сотрудничать с участниками пакта трех». И далее Риббентроп пустился в рассуждения о том, как было бы здорово, если б Советский Союз подумал о расширении своей «сферы интересов» в направлении к Индийскому океану.

К чести советского Наркома, он не «купился» на эту пустышку. В отправленной в тот же день телеграмме в Кремль, Сталину, он подытожил переговоры так: «Похвастаться нечем, но по крайней мере выяснил теперешние настроения Гитлера, с которыми придётся считаться».

Поскольку оставить совсем без ответа предложение Риббентропа было недипломатично, через пару недель в Берлин было передано согласие советского правительства продолжить переговоры о политическом сотрудничестве, обставленное рядом невыполнимых для участников «Пакта трёх» условий: Германии предлагалось вывести войска из Финляндии (ранее в ходе ноябрьских переговоров Гитлер уже отказался это сделать), Япония должна была отказаться от концессий на Северном Сахалине, кроме того, Германии и Италии предлагалось как-то обеспечить согласие Болгарии на подписание договора о взаимопомощи с Советским Союзом. Понятно, что обсуждать эти условия было пустой тратой времени. Гитлер и не стал ничего отвечать, - он вскоре подписал Директиву 21, утвердил план «Барбаросса». Но, может быть, Сталин и Молотов были такими наивными ребятами, что не сообразили, как их пытаются «развести»? К материалам Нюрнбергского процесса эти документы не приобщались, но сегодня стыдно не знать: в утверждённых в октябре на заседании Политбюро планах развёртывания Красной армии «наиболее вероятным противником» назывались Германия, Италия и Япония. И не на бросок к Индийскому океану нацеливалась Красная армия, а отрабатывала прикрытие государственной границы на западе.

Автор статьи уверен, что публикация фотокопии секретного протокола к советско-германскому договору в американской газете имела для Кремля настолько огромное значение, что раздосадованные подручные Берия тут же застрелили «виновного в провале» Н. Зорю (помощника советского обвинителя на процессе). Пережевывание перестроечных сплетен по поводу гибели Н.Зори на самом деле ничего не даёт для понимания того, почему американские и британские юристы поддержали требование Р.А. Руденко не оглашать представленный им документ сомнительного происхождения.

Умалить с его помощью вину подсудимых вряд ли возможно: как ни старались адвокаты Гитлера, за прошедшие со времен Нюрнберга десятилетия не найдено ни одного подтверждения тому, что нацисты, замышляя уничтожение Польши, ставили свои планы в зависимость от позиции СССР и наличия или отсутствия договоренности со Сталиным. План нападения на Польшу и срок готовности к этому нападению (1 сентября) был утвержден Гитлером еще в апреле, когда ни о каком советско-германском договоре ни у кого и мысли не возникало. Ну огласила бы защита Риббентропа пресловутый протокол, что бы это ей дало? В протоколе не содержится обещаний СССР выступить против Польши, никаких обязательств Сталин перед Гитлером не брал. Мне кажется, продолжать обмусоливать тему «ужасного секретного протокола» могут сегодня только те, кто до сих пор так и не удосужился его прочитать.

Мы знаем, Нюрнбергский трибунал не поверил Риббентропу. Кстати, в ходе процесса не один он, стремясь выскочить из петли, использовал для защиты нехитрый прием: не мы одни, мол, другие тоже плохо поступали, а судят только нас… Собственно, и в послевоенный период все адвокаты гитлеризма так или иначе прибегали к похожим «токсичным» оправданиям.

Спасибо, конечно, «Московскому комсомольцу», что так откровенно выразил свою солидарность с этой шайкой в отношении к прошлому нашей страны. В свою очередь, выскажу и свое мнение на этот счет: считать, что оценки и выводы нацистского преступника Риббентропа содержат ту самую «правду Нюрнберга», которую боятся афишировать сегодня в России – значит демонстрировать самый настоящий (либеральный) токсикоз, вызванный передозировкой антисоветизма и антикоммунизма.