Сообщество «Форум» 20:54 27 сентября 2020

Читая Ефремова

Пугающий мир «Туманности Андромеды»

Александр Супалов

Читая Ефремова... Какого-такого Ефремова? Ефремовых в последнее время развелось хоть пруд пруди. Один — известный мажор и фигляр — устроил недавно дикую аварию перед МИДом и получил по рогам. Не его. Другой Ефремов — доселе неизвестный секретный учёный — всех нас спас, создав вместе с товарищами «Авангард» — грозу всех бы-оккупантов и их прихвостней вроде Ефремова-фигляра. Однако всё, что написал Ефремов-инженер, пока засекречено. Опять не его. А-а-а... Ныне покойного Ивана Ефремова — известного фантаста, учёного и аглицкого шпиёна (говорят)? Да, его.

Так уж получилось, что более приличное нашим сединам «перечитывая», а не «читая», увы, вряд ли уже когда-нибудь состоится. До института, несмотря на 11 книг в неделю из городской детской библиотеки — положено было максимум шесть — до Ефремова-фантаста я так и не добрался. Коммунизм и унылый секс. Учебник физики и то интереснее.

Но вот недавно прочитал в комментариях о том, что кто-то Ефремова таки перечитывает и даже что-то новое для себя там находит, и тут наконец заело. Правда, «Туманность Андромеды» Ефремова диковинно переплелась в моей памяти с «Магеллановым облаком» Лема — которого я таки читал — так что главы до третьей я тихо недоумевал, рассчитывая именно на перечитывание. Но потом вспомнилось и дошло: то — облако, а это — туманность. Понимать надо.

Читается Ефремов трудно. Герои, полные пафоса, ведут политически корректные разговоры о научном коммунизме, воспитании подрастающего поколения, стремлении к звёздам и всём таком возвышенном и неежедневном. Описания природы вычурно обильны, но местами очень точны, особенно когда автор может опереться на свой опыт палеонтолога первой величины. Техника будущего ужасно архаична, хотя иногда верно прозревает истинное направление прогресса, который уже ушёл довольно далеко по намеченному фантастами пути. Ну а уж обилие псевдонаучной терминоглогии, которую герои зачем-то ещё и поясняют друг другу наперебой, просто утомляет: нельзя ли попроще, сэр?

Но это всё — мишура, особенности стиля, приметы времени. Гораздо интереснее картина будущего человечества, нарисованная автором решительными штрихами убеждённого коммуниста.

Скажу сразу: эта картина пугает. Жить в столь жёстко зарегламентированном мире я лично не хотел бы. Но давайте по порядку.

Итак, в необозримой глубине будущего — речь идёт о сотнях и даже тысячах лет от настоящего времени, но лишь намёками («древний физик Гейзенберг» — кстати, убеждённый нацист «Эры Разобщённого Мира», потом «Эра Мирового Воссоединения», «Эра Общего Труда», и наконец «Эра Великого Кольца») — человечество решило все насущные проблемы быта и приобщилось к вышеупомянутому Великому Кольцу галактических цивилизаций, мирно и взаимовыгодно обменивающихся сообщениями друг о друге и о том, что им удалось узнать и увидеть во Вселенной.

Все люди стали исследователями и учёными, а все рутинные работы переняли умные роботы и автоматы. Правда, при каждом роботе есть человек, а то и два, чтоб часом не нашалил. Таковы, например, два машиниста Спиральной Дороги — всемирной сети поездов шириной в 10 метров, носящихся с континента на континент со скоростью, судя по всему, близкой к звуковой — между которыми сидит пирамидальный автопилот. Как они умудряются быть ещё и исследователями, я честно не понял.

Отодвинув в сторону могучие звездолёты, прыгающие самолёты, иногда ломающиеся винтолёты и прочую сугубо футуристическую технику — её в романе неимоверно много, и вся — коллективного пользования, ничего личного — поглядим на нашу бедную планету. Бедную, потому что она разделана под черепаху. На экваторе оставили леса — надо же чем-то дышать, дальше выращивают растения — и для еды, и для химии, в зоне пустынь добывают энергию солнца, на уровне Средиземноморья живут в спиральных или пирамидальных городах, непременно на берегу моря или озера, в Средней полосе пасут скот невиданных пород, а на Севере оттягиваются и рыбачат. Тайги уже нет, тундры нет, пустыни используются для стартов ракет — загадили одно место, огораживают и переходят на другое — опять гадить, очевидно. Климат изменён, земли насыпаны, реки повёрнуты, вредные акулы изведены под корень, а чуть только высунутся — их с энтузиазмом добивает полная сил молодёжь из истребительных отрядов, будь то вирус или тигр.

У людей нет почти ничего своего — разве что одежда и какие-то мелочи, общим размером с ящик всемирной службы доставки. Нет и своего жилья — только снятое задаром там, где человек работает: одна-две безликие комнаты, продуваемые в порядке уборки сжатым воздухом. Едят в столовых, называемых пунктами питания. Не брезгуют нейростимуляторами и снотворными, особенно в космосе. Все носят то, что выдано в пункте снабжения — скажем, плащ, если холодно. Нет, есть и танцовщицы в открытых платьях и костюмах из кожаных ремешков (и всё!), вдохновляющие космонавтов на небывалые подвиги самопожертвования. Но в целом очень популярна рабочая одежда в стиле милитари юнисекс, как сказали бы теперь: защитного цвета рубашка с двумя карманами на груди, и короткие штаны под стать.

Работа меняется как перчатки, так же меняются и места проживания. Скажем, сегодня — руководитель Внешних Станций, завтра, по собственному желанию — землекоп в археологической экспедиции, потом — оператор подземной бурильной машины в Южной Африке, а там и сборщик космической станции на высоте 57000 км над Землёй. А что? Люди живут по 140-170 лет, получают по четыре-пять высших образований, участвуют в многомесячных всемирных обсуждениях — нет, не кошечек и не попки очередной поп-звезды, а серьёзных проблем человечества, голосуя зелёными и красными огоньками за и против.

Хочется закричать: «Нет! Это невозможно!»

Увы, возможно, ибо тут мы подступаем к самому главному: как такие кошки родятся. Коротко: совсем не сами.

Семьи как таковой уже нет. Есть свободный союз мужчины и женщины. Дети, которых у каждой здоровой женщины должно быть не менее двух, сдаются на опыты сразу по окончании кормления грудью. Там ими занимаются специально обученные дресси... пардон, педагоги. Связь с родителями они не теряют, но только при посещении оными интернатов. Интернаты эти постоянно меняются, и каждые три года ребёнка перемещают в другое место, ломая все сложившиеся связи и симпатии. Так его готовят к будущей кочевой, по сути, жизни на благо человечества.

Будущим строителям нового общества деятельно внушается скромность в быту, коллективизм в труде, и позитив во всём. Новый язык и новое универсальное письмо заменяют все древние языки. Разговоры кратки и благонамеренны, остроумие отсутствует как класс, музыка дополняется цветом, стереовидение скрашивает досуг, книги пока не отменили, все счастливы... Но все ли?

Нет, не все. Или по крайней мере не всегда. Мера счастья общества тщательно замеряется специальным институтом, и результаты его анализа передаются дальше по команде. Совет Экономики знает, что делать. Как и другие, менее важные Советы. А если что не так — на то есть Честь и Право. Там разберутся.

В результате проштрафившиеся оказываются на Острове Забвения. Там живут те, кто не вписался в счастливое общество будущего. Рыбачат, пасут скот, растят хлеб. По описанию похоже на Австралию. Но оттуда можно вернуться.

Можно вернуться и с Острова Матерей — он расположен на Яве. Там живут те, кто хочет сам воспитывть своих детей. Многие женщины находят разлуку с младенцем невыносимой, но большинство преодолевает себя, и вот они уже открыты для нового, скажем так, счастья. А как это иначе назвать?

И — вы уж меня извините, читатель, я скажу напрямоту — идите вы все лесом с таким будущим! Даже несмотря на познание Вселенной и мирный термояд.