Сообщество «Форум» 06:51 2 марта 2021

Через рассвет (роман) Глава 35

Рериховскому Движению России посвящается

«Лучшие времена идут - Великая Заря уже подымается»

Е.И. Рерих

Глава 35

В следующее мгновение вдобавок погас и фонарь, и они снова оказались в полной тьме.

- Что это? - спросил Данила полушепотом.

- Не знаю, - ответила Антон. - Похоже, где-то обвал.

- Тогда почему погас свет?

- А черт его знает! Знаешь, как говорят - беда не приходит одна.

- Ну, это не беда, - оправился от первого шока Даниил. - Антон, а где второй фонарь?

- В моем рюкзаке. Сейчас, погоди, я его найду.

- Давай скорее.

- Вот он! - наконец, воскликнула Антон.

Она включила запасной фонарь, и пещера снова приобрела привычный вид. Они осмотрелись кругом, но никаких перемен не обнаружили.

- А откуда был звук? - спросил Данила.

- Мне показалось, что оттуда, - ответила Антон, указав в сторону выхода из штольни. - Скорее всего, так и есть.

- Почему?

- Понимаешь, раньше там постоянно маячил бледный свет, а теперь я его не вижу.

- Что за свет? - не понял ее Данила.

- Свет на входе в штольню. Ведь штольня прямая, а вход в нее, сам видел, очень просторный.

- Ах, да. Правильно.

- Давай опять выключим фонарь, - предложила Антон.

- Зачем?

- Чтобы, когда привыкнут глаза к темноте, точно узнать, виден в самом начале штольни слабый свет или нет?

- Разумно, - сказал Даниил.

Он выключил фонарь, и они молча стали всматриваться в начало подземной выработки, пытаясь разглядеть вдалеке в этом направлении хотя бы самые слабые отсветы дневного света. Но нет - сколько они ни всматривались, ничего, кроме непроницаемой черноты, в направлении начала штольни видно не было. Наконец, Данила снова включил электрический фонарь.

- Ты права, - сказал он хмуро, - нас отрезало от выхода на поверхность.

- Что же мы теперь будем делать, Данька? - встревожилась Антон.

- Ну, тебе же перед входом сюда ясно было сказано: главное при ЧП - ледяное спокойствие, - сказал Данила, стараясь сам не подпадать под влияние тревожных мыслей и страха. - Не волнуйся - положение у нас не такое уж безнадежное.

- Ты думаешь?

- Уверен. Смотри сама: воздуха здесь достаточно - он поступает из нижних этажей шахты через вон ту огромную дыру, в которую спустились Стамп и Зоно, так что мы тут с тобой не задохнемся - это факт. Еда и вода есть. Свет - тоже пожалуйста: фонари, запасные батарейки и лампочки, свечки, наконец. Проживем! Кроме того, есть лопаты, топор, лом - а с таким инструментом можно запросто пробить любой туннель в сыпучей-то породе. Тем более, нас - четверо, причем трое - мужчины. Один Стамп чего стоит - настоящий Геркулес. Не переживай, Антон: пробьемся!

Он старался говорить спокойно и бодро, но голос у него, вопреки его желанию, порой все-таки предательски дрожал и колебался, так что в результате тревога Антона не только не прошла, а, наоборот, еще более усилилась - она осознала, что они оказались лицом к лицу с реальной смертельной опасностью.

- А что если завал очень большой? - спросила она.

- Ну, в крайнем случае, возможно, придется искать другой выход на поверхность.

- А он есть?

- Скорее всего, да.

- Откуда ты знаешь?

- Я читал в Интернете об этих рудниках, - пояснил Данила, - и уяснил, что входов-выходов тут немерено. Главное - суметь правильно сориентироваться.

- Как же тут сориентируешься, если тут - сплошной мрак да каменные стены?

- Конечно, это не в степи - куда захотел, туда и пошел, - согласился Данила.

- Я об этом и говорю, - с тревогой ответила Антон.

- Но, повторяю тебе, дело не такое уж безнадежное. Стамп и Зоно - опытные диггеры, а у диггеров всегда с собой карты всякие или схемы подземных лабиринтов. Это раз. А во-вторых, у них ведь накоплен большой опыт таких вот «заземлений», как они это называют. Поэтому, не волнуйся, Антон - даже если мы с тобой сейчас ничего не сможем сделать, то, когда вернутся Стамп с Зоно, мы какой-нибудь выход из этого положения обязательно найдем.

- Дай Бог.

- Найдем. Безвыходных положений не бывает.

- Да уж, - с усмешкой произнесла та, - один выход всегда найдется.

- Что ты имеешь в виду? - не понял ее Данила.

- Я говорю, всегда есть один запасной вариант - это умереть.

Она еще раз усмехнулась и побледнела.

- Ну что ты, что ты. Успокойся. Все хорошо, родная. Все хорошо, - принялся успокаивать ее Данила.

- Не боюсь я, Данечка. Родной мой, любимый! Я же тебе сказала, что люблю тебя. И, вот видишь, готова даже умереть вместе с тобой!

И тут вдруг слезы брызнули у нее из глаз.

- Ну-ну, не плачь. Пожалуйста, не плачь.

- Я не плачу, не плачу.

Она кинулась к нему и судорожно прижалась лицом к его груди.

- Тонечка. Тонечка. Не волнуйся. Все будет хорошо.

- Я только что снова начала жить, а тут умирать… Не хочу. Не хочу. Не хочу, - бормотала она вся в слезах. И затем, переведя дыхание, разрыдалась еще сильнее.

- Антон, ты мне веришь? - наконец, строго сказал Даниил.

- Верю. Но что из того?

- Слушай меня. Мы не умрем. Слышишь?

- Да.

- Не умрем. Обещаю тебе.

- Обещаешь? - робко спросила она.

- Да, - твердо сказал Даниил. - Обещаю.

Она глубоко вздохнула и стала вытирать слезы кулаками.

- А теперь успокойся - сейчас мы с тобой возьмем лопаты и посмотрим, что там можно сделать. Давай, успокойся.

- Успокоилась, - сказала она, пытаясь улыбнуться.

- Ну, вот и хорошо. Там у диггеров есть две небольшие саперные лопатки - возьми их. А я возьму лом и гвоздодер. И пошли. Посмотрим, что за завал.

Они взяли инструменты и начали осторожно продвигаться по штольне, стараясь совершенно не касаться торчащих то тут то там всяческих раскуроченных конструкций из гнутого металла и бревен, дабы невзначай не вызвать нового обвала сыпучей породы. Пройдя метров двести, Данила, наконец, увидел огромный завал, полностью перекрывший выход из штольни.

- Так я и знал, - с досадой произнес он, - песчаник осыпался.

- Песчаник? - переспросила Антон.

- Да. Слабый камень. Будь тут порода покрепче - никакого завала сто лет здесь бы не было.

Он поближе подошел к обвалу.

- Да. Завалило капитально.

- И что теперь? - спросила тревожно Антон.

- Не знаю. Попробуем немного расчистить проход.

- А если обвалится снова?

- Все может быть, Антон. Но …

- Что?

- Но не сидеть же, в конце концов, сложа руки!

- Да, ты прав. Давай попробуем. Только осторожно.

- Само собой, осторожно, - согласился с ней Данила.

Они поднялись по насыпи к самому потолку, установили в стене фонарь и начали мало-помалу расчищать узкий лаз в этой огромной горе из сплошных камней. Однако, работа эта на поверку оказалась далеко не легкой, так как камни, в основном, были крупные и тяжелые, и ворочать их стоило порой огромного напряжения сил. Кроме того, многие из них были сильно зажаты со всех сторон соседними камнями и, чтобы извлечь из завала хотя бы одну такую глыбу, Даниилу приходилось не раз налегать всем телом на тяжелый лом, в качестве рычага подсунутый под нее. Все это очень скоро лишило его сил и довело до изнеможения.

- Нет, Антон, - сказал он, наконец, тяжело дыша. - Боюсь, это не дело.

- Что? Устал?

- Устал.

- Ну, отдохни.

- Похоже, придется, действительно, искать другой выход наружу.

- Ты думаешь?

- Да. Надо ждать Стампа и Зоно и решать только вместе с ними. Давай сейчас вернемся к вертикальной дыре и будем там ждать их возвращения, тем более, что уже прошло, наверное, часа два, как они спустились вниз. Возможно, они уже ждут нас, чтобы начать подъем.

- Пойдем, - согласилась Антон.

- Ты больше не боишься? - ласково спросил он.

- Я уже перебоялась, - ответила та с печальной улыбкой. - Пусть будет то, что будет.

- Вот и хорошо. А будет все прекрасно, поверь мне.

- Будем надеяться, любимый.

- Да, дорогая моя. Будем надеяться.

И, сначала крепко обнявшись друг с другом, они собрали инструменты и отправились назад к подземной пропасти.

Но, вопреки их ожиданиям, там было все по-прежнему: канаты спокойно свисали, уходя в черную глубину, а снизу не доносилось ни единого звука. Эта мрачная чернота, видимо, вновь навеяла на Антонину печальные мысли.

- Может быть, и впрямь нам суждено здесь скоро умереть, - произнесла она задумчиво. - Данька, а в твоей Новой Библии что-нибудь написано о смерти?

- Конечно. И много.

- Расскажи мне. Расскажешь?

- Что, прямо сейчас?

- Да, прямо сейчас.

- Может, лучше пойдем посмотрим на подземное озеро? Стамп сказал, что оно тут где-то рядом.

- Нет, не хочу.

- Почему? Разве не интересно?

- Интересно. Но только когда ты на сантиметр от смерти, то как-то уже не до озера.

- Опять ты духом упала, Тонечка. Антон, милая, я же тебе сказал: все образуется.

- Расскажи мне о смерти. Не увиливай.

- Хорошо, раз ты просишь. Что ты хочешь о ней знать?

- Прежде всего, что это такое.

- «Смерть - не более, чем стрижка волос», - ответил Данила прямой цитатой из Живой Этики.

- Что-что?

- «Смерть - не более, чем стрижка волос», - повторил он.

- Стрижка волос? Как это?

- Как в парикмахерской, - ответил Данила. - С тебя состригли волосы, замели их веником и выбросили в урну, вот так же и «злобная чувиха с косой», как выражаются наши друзья-диггеры - тоже «сострижет» с тебя твое внешнее, физическое тело и выбросит его «в урну», то есть на кладбище. И все дела.

- А я сама?

- А ты сама останешься. Даже помолодеешь.

- Да, после стрижки человек молодеет - это точно, - сказала Антон. - Я не раз замечала это, когда наблюдала, как работает моя сестра.

- Она что, парикмахер?

- Да. Кстати, я только что у нее подстриглась. Как тебе моя прическа?

- Отличная прическа. Тебе очень идет.

Она было оживилась и даже улыбнулась. Но, тут же вспомнив, где находится, опять стала хмурой и отрешенной.

- Итак, есть ли жизнь после смерти? - сказал Данила.

- Да.

- Разумеется, есть.

- Ну, так говори, говори скорее.

- Согласно Новой Библии, Антон, человек очень сложно устроен. И то, что мы сейчас о нем знаем - знания всего лишь о его, так сказать, «поверхностном слое». Представь себе луковицу - ну, нечто, у чего «семь одежек и все без застежек». Представила? Так вот это и есть человек. Сам он - сердцевина этой луковицы, и чаще всего сердцевину эту именуют «духом». Или еще «искрой Божьей», а иногда - «монадой». И вот, она - эта «искра» или «монада» - как бы одета в семь «одежек», которые суть - тела. Человеческие тела. Потому что у человека в действительности не одно тело, но целых семь.

- Семь? - удивилась Антон. - Как это?

- Не перебивай. Так вот, то, что мы сейчас ошибочно принимаем за человека - на самом деле всего лишь одно из этих семи тел. Причем, самое грубое, самое тяжелое, самое неуклюжее.

- Никогда ничего подобного не слышала!

- Оно похоже еще на пальто, - продолжал, между тем, Данила, - на зимнее пальто, в которое облачается человек, когда выходит из дома на улицу, скажем так, холодным зимним утром. Выходит на холод, ветер, туман, снег... Толстое, тяжелое, оно очень сковывает движения, но без него нельзя. Замерзнешь. И вот, это-то «пальто», Антон, люди и считают собой. Но это не так; это всего лишь «пальто» - одна из одежд духа, и не больше. Так что, когда оно изнашивается - стоит ли о нем жалеть? Ведь изношенное и сброшенное, оно - просто хлам, никчемный «мешок с костями». Понимаешь? Кому он нужен? Да никому.

- Отслужил свое - и, как говорится, слава Богу.

- Вот именно, - сказал Данила. - Короче, смерть - это «возвращение с работы» вечером. Ну а рождение - наоборот, «уход на работу» утром.

- А душа?

- А что душа? Душа - это комнатная одежда, в которой человек остается, когда «отработав» и придя домой, сбросит, стянет с себя, наконец, истертую за целый день грязную и грубую свою «робу» - физическое тело. Словом, душа - это тоже «одежда», но только более удобная, мягкая и приятная.

- Значит, душа - тоже не сам человек, а только его тело?

- Да, одно из тел, точнее - сразу три.

- Три? - опять удивилась Антон.

- Понимаешь, душа, или, по-другому говоря, «тонкое тело», имеет довольно сложное строение - по принципу “три в одном”. Это, по существу, три разных «одежки», одетых одна на другую. Сначала - костюм из пиджака и брюк, под ним - сорочка и тоже брюки, но уже потоньше, и, наконец, тонкое нижнее белье. Верхний «костюм» называется астралом и представляет собой тело (оболочку), сотканную из материи (или энергий) низших, то есть полуживотных, страстей человека; средние «сорочка» и «брюки»- это, собственно, тело тонкое, вместилище высших чувств, а «нижнее белье» - это уже ментал, тело человеческих мыслей. А поскольку страсти, чувства и мысли наши тесно переплетены друг с другом, то и три тела эти составляют почти неразрывное единство. Вот оно и есть душа. Поняла?

- Более-менее.

- А теперь скажу тебе и вовсе невероятное: душа, Антон, тоже смертна.

- Да не может такого быть.

- Может. Ибо бессмертен лишь дух.

- Вот как!

- Да. И советую тебе это крепко усвоить.

- Попытаюсь.

- Потому там, в «загробном» мире, всем нам предстоит пережить еще, как минимум, две, а то и три, смерти: сброс астрала - раз; сброс тонкого тела - два; и, наконец, сброс ментала (у кого он успел сформироваться, конечно) - три. Вот так-то!

- Ну, а что потом?

- Потом? Потом - обратный процесс. До этого было как бы «раздевание», а теперь будет «одевание». Но уже в иные, новые «одежды». Дух сначала «сошьет» себе новый ментал, затем - новый высший астрал (тонкое тело), затем - новый астрал низший. И - из невидимых, тонких миров пойдет на Землю - в свое новое «пальто».

- Родится на Земле?

- Да.

- А, теперь понимаю. Это как в «Джонатане»: «Ты представляешь, - сказал Салливан, - сколько жизней мы должны прожить, прежде сем у нас появится смутная догадка, что жизнь не исчерпывается едой, борьбой и властью в Стае. Тысячи жизней, Джон, десять тысяч! А потом еще сто жизней, прежде чем мы начинаем понимать, что существует нечто, называемое совершенством, и еще сто пока мы убеждаемся: смысл жизни в том, чтобы достичь совершенства и рассказать об этом другим»

- Вижу, дорогая, что ты не зря читала эту книгу. Хвалю. А вообще, ты задумывалась раньше хоть раз о смерти? Не так, не отвлеченно, а по-живому? То есть когда мысль эта, словно молния, внезапно пронзает всю тебя с головы до пят, и ты в ужасе вскакиваете посреди ночи с постели и шепчешь мертвенными губами: «Неужели и я умру?». Было ли хоть раз с тобой такое, Антон?

- Ты знаешь, один раз было. Век не забуду.

- Ну, тогда ты поймешь, о чем я говорю,- сказал Данила. - А заодно поймешь и всю нелепость нынешнего понятия о «смерти». Ведь такая «смерть» лишила бы всякого смысла и жизнь. Твою, мою, любого человека. Зачем что-то делать, к чему-то стремиться, если все обратится в прах, в ничто? Например, ты родила ребенка, ты счастлива, но... - но ребенок твой умрет, сгинет, равно как и ты сама. Это лишь вопрос времени. Так зачем все? Зачем? Ведь даже Земля - планета наша - рано или поздно тоже будет разрушена мощными космическими силами. И от таких, казалось бы, «вечных» вещей, как, к примеру, пирамида Хеопса, не останется и камня на камне. Не говоря уже о всем остальном... Вот и подумай в этом ключе о смысле жизни человеческой. Нет его, этого смысла, нет! И чем сильнее ты будешь углубляться в эти размышления, тем - уверяю тебя - все больший ужас и глухое разочарование будут затапливать твое сознание... - я это уже прошел, Антон. Вот тебе и первое доказательство.

- Доказательство чего?

- Бессмертия. Доказательство, так сказать, «от противного».

- Я тоже всегда считала, что смерть - это какой-то ужас, бессмыслица…

- Осознание бессмертия духа - это очень важная часть человеческого пробуждения. Без этого - никуда. Но сейчас, к сожалению, бессмертие ищут не там, где оно есть. Оно в духе, а ищут в теле. Понимаешь? Хотят добиться бессмертия плотного, физического человеческого тела. Изобретают эликсиры всякие, и т.д. Но все это пустое.

- Да?

- Да. Никогда это тело не будет бессмертным, никогда! Это невозможно. А самое главное - это и не нужно. Подобное бессмертие - ужасная вещь, если подумать. И потому, как говорится, не дай нам Бог испытать его на себе. Ведь даже прожив не Земле не многим менее ста лет, люди говорят о том, что они «устали жить». Что же будет, если вместо этих ста дать человеку хотя бы (хотя бы!) тысячу лет такой жизни? Да этого попросту никто не вынесет! А ведь тысяча лет в Вечности - все равно, что одна песчинка в пустыне Сахара, и даже - менее того... Представь!

- Ужас!

- Вот именно: ужас! Впрочем, равно, как и «вечное райское блаженство на Небесах» после смерти, согласно христианским понятиям (не говоря уже о «вечном кипении в аду»). Это абсурд, Антон, это нонсенс! Но жизнь, я скажу тебе, на самом деле устроена мудро, и потому все эти глупые теории - что «научные», что церковные - все до одной потерпят крах, и, между прочим, уже очень скоро. Первые - из-за недомыслия, вторые - потому что в ходе веков, пропустив через свой «испорченный телефон» великие Основы Жизни, церковники неузнаваемо исказили их. Так что, повторяю, все эти «премудрые доктрины» скоро опадут с вечно зеленеющего Древа Жизни. Опадут как сухие и мертвые листья... Жизнь-то на самом деле прекрасна.

- Дань, скажи, ты сам до всего этого дошел?

- Конечно, мысли эти не мои, но Величайших (от озвучивания Их имен, пожалуй, пока воздержусь, хотя Имена эти и великие). Моя лишь упрощенная очень их “версия”.

- Значит, смерти нет?

- Ну да. Скажем, через каких-то 500-1000 лет (а может и раньше) нынешние людские представления о смерти, как о чем-то ужасном, непоправимом и мистическом, будут вызывать у людей лишь... - легкую, веселую улыбку! Вроде той, которую вызывает у нас сейчас представления некоторых дикарей, что Земля, будто бы, плоская, как блин, и покоится на трех китах, плавающих в океане. Ну а пока... Пока у каждого смертного одра нынешние люди обливаются слезами и судорожно пьют валерианку. Но это, Тонечка моя, цена за наше сегодняшнее невежество.

Он умолк. Антон тоже призадумалась.

Однако, вскоре взгляд ее снова упал на зловещую «черную дыру», ведущую на нижние этажи шахты. И, увидев, что канаты внезапно зашевелились и по ним пошли плавные волны, она закричала:

- Данька, веревки! Веревки! Скорее!

8 марта 2024
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
1.0x