Время — непрестанное моление о чаше. О чаше своей, своего поколения, своего народа, Отечества. Эта чаша снята с бытийных весов добра и зла. Воспалённые уста неизбежно должны сделать первый глоток, чтобы изведать "Есть ли у чаши дно? / Кровь ли в ней, иль вино?".
Во все эпохи неминуемую чашу прозревали святые, философы, поэты и писатели. Преподобный Андрей Рублёв изобразил её на богооткровенной иконе не только на трапезном столе, но и в контурах ангелов Ветхозаветной Троицы. Они объяли всё мироздание, претворили в чаше земное в небесное. Об этой чаше пророк русской литературы Лермонтов написал: "Мы пьём из чаши бытия / C закрытыми очами, / Златые омочив края / Cвоими же слезами". Чаша — живоносный источник, откуда Богородица изливает на всех алчущих и жаждущих спасительные струи. Томимый такой духовной жаждой, юный Павел Флоренский, рассекая ночную тьму, воскликнул: "Нельзя жить без Бога!" — и неотмирный свет просиял над Россией. Напоённый этим благодатным светом Александр Проханов увидел сон о чаше — и то был сон о Царствии Небесном.
Дивный сон о рае виделся писателю в разных романах, пробивался сквозь действительность, как бабочка сквозь кокон. Разрозненные предчувствия, туманные образы и яркие вспышки приоткрывали таинственную завесу русского рая. Он являлся в самообновившейся фреске старинного храма, в разбомбленном чеченском музее на картине неведомого художника, где люди сходились в смертельной битве на земле и в братских объятьях возносились на небо. Рай звучал в песне пращуров, возвращая к жизни утонувшего моряка. Рай открывался ополченцу, что, сражённый пулей, падал в лодку на берегу, и она превращалась в чёлн, плывущий среди облаков. Но чтобы русский рай предстал во всей полноте, нужно было увидеть сон о сне, возмечтать о мечте.
В новой книге "Певец боевых колесниц" Проханов отошёл от привычной романной формы и обратился к жанру повести, но не в современном её виде, а в изначальном, древнерусском, когда повесть становилась вестью о чём-то сокровенном, когда историческое время смыкалось со священным временем, когда автор ведал, где заканчивается царство земное и начинается Царствие Небесное.
Главным героем повести вновь стал разведчик Белосельцев. Утомлённый в боях и спецоперациях офицер теперь не спешит на далёкий континент, где новая горячая точка грозит породить сложную геометрию войны, не включается внутри страны в битву за красную державу, за имперскую мощь. Ему предстоит главное донесение, итоговый доклад Тому, Кто когда-то отправил его в дальние странствия в поисках смыслов. Разведчику Господа Бога пришло время оказаться у престола Его с зёрнами земных прозрений.
Но Белосельцев не умирает, а живым, подобно Еноху и Илии, переносится в Царство. Здесь сплетаются эпохи, познаются времена и сроки. Встречаются поэты золотого и серебряного веков, Алябьев и Хворостовский, первые русские мученики и герои блокадного Ленинграда, ратники всех земных войн России. Зоя Космодемьянская и Ольга Берггольц ведут за собой праведников в белых одеждах, генералиссимус исцеляет раненых бойцов.
Здесь последние стали первыми: граф смиренно служа и угождая, насыщает крестьян небесными яствами. Здесь наступило всеобщее примирение: жертва и палач сидят за одним столом. Здесь царит милосердие и всепрощение: сын отмаливает мать, когда-то убившую его в утробе, открывает ей райские врата. Здесь все заняты богоугодным делом: кто-то вышивает золотой нитью царские вензеля, кто-то из воздушной небесной кисеи строит прекрасные замки.
Но в этом благоденствии Белосельцев никак не может найти Бога. Разведчик встречает в Царстве своих близких, друзей и соратников, говорит им, что принёс Создателю зёрна земного опыта. Певец боевых колесниц рассказывает о мучительных эпизодах бесконечных войн, о человеческом хладнокровии и жестокосердии, о боли и несправедливости. Но все собеседники к этому равнодушны. Они просят Белосельцева поведать о его крещении, о том, как они с женой мечтали о первенце, о том, как перед смертью примирились два его друга, о том, как жена перед иконой Богородицы молилась за сыновей в октябре 1993-го.
И после опыта войны Белосельцев делится опытом мира: вспоминает трепетную любовь бабушки, долготерпение мамы, которая перенеся все тяготы своего века, однажды произнесла: "А всё-таки мы жили в великую эпоху". Вспоминает предсмертные слова жены, отходившей в мучениях: "Нам всем предстоит пройти этот путь".
И тут Белосельцев понимает, что "Дух дышит, где хочет", оттого и принимает облики близких людей. Это Создатель слушал его рассказ, залечивая раны войны снадобьями мира. Он, Вседержитель, удерживал мир, уравновешивая чашу страданий и чашу благоденствия. А главная миссия, которую Он возложил на Белосельцева, — прозреть небесное в земном, чтобы у мира остались точки опоры.
И разведчик Господа Бога прозревал Небесный Иерусалим в Новом Иерусалиме под Москвой. Прозревал в колокольне напротив дома лествицу в небо. Слышал молитву "Отче Наш" в стихах русских поэтов. И всё ради того, чтобы постичь главное: "Нет России — есть чудо. Открой сердце, и чудо впустишь, а значит, впустишь Россию. А Россию впустишь, значит, и Царствие обретёшь. Глаза не открывай, глаз обманет. Сердце открой".
Зрячее сердце видит, что "Россия — подножие престола Господнего", а престол Вседержителя находится не в Царствии, а в Надцарствии, и, чтобы попасть туда, нужно обрести полноту земного бытия, для которой Белосельцеву не хватает одного очень важного фрагмента.
Бог возвращает певца боевых колесниц с последним заданием в самое сердце мира — на Ближний Восток. Туда, где сохранилось древнейшее изображение Пантократора: всевидящими очами взирает на мир иконописный лик, в руках кодекс — книга, хранящая всё знание о мире, о том, что было, есть и будет. Таким узрит Белосельцев Пантократора в Надцарствии.
Выполняя последнее задание в Сирии, Белосельцев попадает в плен. Ему вкалывают "сыворотку правды", но не ради того, чтобы выпытать ценные сведения, не ради того, чтобы раскрыть русского разведчика, а чтобы выведать тайну Царствия Небесного, а значит, тайну России. Белосельцев спасает от мучителей не разум, а сердце, где сокрыты русское чудо, русская мечта, русское время.
Белосельцев не выдаст сокровенной тайны врагу, и за это будет взят в Надцарствие. Вседержитель протянет ему чашу благодатного света, чтобы устами своего разведчика напитать Россию.
