Бремя белой вороны

Издание Science News со ссылкой на доклад, представленный на 84-й конференции Ассоциации физической антропологии США, утверждает, что белая кожа – а также способность переваривать коровье молоко – появились у европейцев относительно недавно. Первые поселенцы в Европе, пришедшие из Африки, по утверждениям антропологов, были темнокожими.

Причина, по которой «темнокожие пришельцы» превратились в «белых европейцев», связана, по мнению написавших доклад палеоантропологов, с тем, что на севере им не хватало ультрафиолета для выработки витамина D, и гены, которые отвечали за более светлый цвет кожи и усвоение витамина из молока, лучше проходили отбор: так что дети североевропейцев не стали поголовно рахитиками.

Столетие назад европейские и американские антропологи с тем же пафосом научной непогрешимости восхваляли белого человека и его уникальные эволюционные качества, видели в нем основу мировой истории. Сейчас, как видим, в моде прямо противоположный подход.

Европа была заселена темнокожими пришельцами. Белые скоро будут объявлены недавней генетической мутацией. А потом самые «смелые» из генетиков откроют, что, возможно, не так уж и безопасна эта мутация – вместе с депигментацией кожи, как нам сообщат, передается и повышенная склонность к насилию, властолюбие и особая нетерпимость.

Не лучше ли с этими опасными особями поступить так, как с жирафом Мариусом, которого ликвидировали на глазах у десятков глупых белых, дабы он не вносил генетических искажений в популяцию…

Теория «недавнего» происхождения «белого человека» из функциональной потребности в витамине D сразу же вызывает массу сомнений. На севере и даже крайнем севере Сибири и Америки тысячелетиями живут «цветные» народы, и никаких мутаций с ними не происходит – напротив, они остаются монголоидами.

Существует ли белая раса? На первый взгляд, такой совокупности людей вообще нет, — общепринятая таксономия выделяет три основных расы: европеоидную, монголоидную и негроидную и ряд промежуточных типов — например австралоидный и индейский.

«Что представляет собой сейчас европеоидная раса в целом как определенная единица антропологической классификации, как морфологическое единство? Ее представителям свойственны сильно выступающий узкий нос, высокое переносье, резко профилированное лицо, тонкие губы, прямые или широковолнистые мягкие волосы. По сравнению с негроидами и даже с монголоидами европеоиды гораздо более светлокожи, светловлосы и светлоглазы, причем последнее справедливо даже для жителей Средиземноморья, Передней и Средней Азии — наиболее темноглазых людей среди европеоидов» — так определяет признаки этой расы выдающийся советский антрополог В.П. Алексеев (Алексеев В.П. Избранное. Т. 3. Историческая антропология и экология человека // Генетика и антропология. М., Наука, 2008. с. 71).

Если смотреть на европеоидов как единую расу, то ни о какой угрозе их существованию говорить не приходится. Напротив, вопреки широко распространенному предрассудку, именно европеоиды, а не монголоиды и негроиды в современном мире растут наиболее быстрыми темпами — скачкообразно идет демографический прирост в Индии, Пакистане, в арабском мире, значительное демографическое давление на ту же Россию оказывают Средняя Азия и Кавказ.

Америка и в самом деле раздираема конфликтом прежде всего между белыми и чёрными, но и то, на самом деле, нет — это конфликт между белыми – и белыми прикрывающимися «страданиями чёрных», отношение же элиты Демпартии к чёрным тут чисто инструментальное, они хотят господствовать стоя перед чёрными на коленях и получив право ставить на колени других во имя нового Чернобога. В России же и Европе основное беспокойство вызывает миграция европеоидов по расе. Именно она заставляет говорить о закате белых людей. Ни о каком вымирании европеоидов в общем смысле слова говорить не приходится. Однако это несправедливо. Угроза белому человеку действительно сущствует и для ее признания совершенно необязательно апеллировать к «нордикам», «арийцам» и т.д.

Обратимся к уже цитированной нами работе В.П. Алексеева, которого трудно заподозрить в малейшем расизме. Он подчеркивает, что в составе европеоидной расы отчетливо выделяются две ветви — северная и южная. Те, кого мы называем «белыми» — это северные европеоиды.

«Единственные признаки, противопоставляющие население севера и юга Европы, разделяющие северных и южных европеоидов, — признаки пигментации, цвета глаз, волос и кожи. Антропологи рьяно, на первых порах, я бы сказал просто исступленно искали ещё какие-нибудь черты, с помощью которых можно было бы отличить северных европейцев от южных… Поиски были тщетны…» (Там же. с. 72)

Другими словами — пресловутая черепомерка не поможет нам отличить однозначно череп мертвого шведа от черепа мертвого индийца или сицилийца. Однако живых представителей двух ветвей европеоидов можно различить безошибочно — по цвету кожи (точнее по степени ее обесцвеченности), глазам, волосам — другими словами по степени депигментации.

То противопоставление двух ветветей европеоидов, которое не выражается в строении тел отчетливо видно во внешности. И именно оно создает значительное отталкивание между носителями этих фенотипов — мы видим в чем-то похожего на нас человека (а не резко отличного — как монголоид или негроид), который, однако имеет совершенно другую внешность. Напряжение между северными и южными европеоидами больше именно в силу их антропологической близости.

Чтобы понять основу этого напряжения и панический страх белых перед вымиранием нам необходимо понять более основательно природу этого различия двух ветвей единой расы.

Представители расовой теории XIX — первой половины ХХ века, руководствуясь в значительной степени собственным евроцентризомом, представляли себе именно «нордика» ядром европеоидной расы и ее образцом, а представителей южной ветви квалифицировали как продукты расового смешения, если не вырождения. Позволительно поставить этот взгляд под сомнение. Обратившись к геногеографической теории Н.И. Вавилова, В.П. Алексеев предложил, на мой взгляд, гораздо более справедливую концепцию развития европеоидной расы.

«Единственным удачным объяснением.. фактов… может служить геногеографическая идея Н.И. Вавилова об оттеснении рецессивов в периферические районы из центра ареала. Цвет кожи также, по видимому, рецессивный признак, как и остальные особенности, связанные с депигментацией. Вся депигментация высупает, таким образом, единым комплексом, хотя к полной депигментации и приводит накопление в едином генотипе нескольких рецессивных генов. Оттеснение их в окраинные области полностью объясняет, почему в Европе цвет волос, глаз и кожи светлеет с юга на север (постепенное оттеснение от центра расообразования), почему наибольшая депигментация характерна для населения Скандинавии (наибольшее удаление от центра расообразования), почему этот процесс проявился именно при формировании европеоидной расы, а не какой-либо иной (своеобразное географическое положение Европы как полуострова материка Евразия и, следовательно, географическая предпосылка для изоляции)» (Там же c. 74-75).

Теория Вавилова, как известно, предлагает концепцию вытеснения рецессивных генов на окраину ареала популяции. Гены, ответственные за депигментацию кожи, являются рецессивными. И возрастание их количества с юга на север вполне объяснимо — именно Передняя Азия и Средиземноморье были центром формирования и интенсивного размножения представителей европеоидной расы, в то время как северные районы — ее периферией. Север Европы (а когда-то, во времена первых индоевропейцев и север Азии) был генетическим заповедником, в котором рецессивные гены, порождавшие «белого человека» закреплялись намного более успешно именно в силу относительной изолированности и меньшей интенсивности генетических процессов.

Напротив — там, где до совсем недавнего по историческим меркам времени — середины I тысячелетия нашей эры, — происходили основные события в жизни европеоидной расы доминантные «темные» гены, подавляли рецессивную депигменатцию. «Белый человек», северный европеоид является, таким образом, довольно редким генетическим феноменом, в отличие от своего южного собрата по европеоидной расе, который, напротив является самым распространенным расовым типом на планете.

С этой точки зрения абсолютно понятен как страх североевропейца перед растворением среди носителей именно другого европеоидного генотипа и фенотипа — гораздо больший, чем страх перед монголоидами, или негроидами (последний является чисто американской социо-культурной проблемой).

Понятно, с другой стороны, и «генетическое» объяснение экспансии выходцев из Индии, Средней Азии, Аравии, Кавказа в северную и среднюю Европу — это попытка окончательно подавить рецессивный генотип доминантным генотипом.

Геногеографический подход, изложенный выше, дает нам все основания считать, что «белый европеоид» — это и в самом деле белая ворона, этакая rara avis, причудливая генетическая мутация, которая достаточно неустойчива, легко разрушаема и нуждается в защите от вымирания хотя бы по этой причине.

Без поддержания определенной генетический изоляции северные европеоиды генетически нежизнеспособны — их рецессивный генотип будет просто сметен доминантным генотипом южных европеоидов, как он был уже сметен в Южной Европе и Передней Азии (где когда-то и в самом деле можно было обнаружить и блондинов, а не только брюнетов). Защитить право белых на сохранение своего генотипа следовало бы хотя бы из уважения к мужчинам, любящим натуральных блондинок (несмотря на умственные качества последних которые, слава Богу, тоже рецессивны — шутка!!!). Других средств, которые позволили бы выжить белым как ветви европеоидной расы, кроме регулирования миграционных потоков, пока не придумано.

Разумеется, сказанное выше – это рассуждения в некоем социальном вакууме. Индийцы едут в Британию, арабы – во Францию, мексиканцы штурмуют границы США, а таджики стремятся в Россию не потому, что хотят «подавить ген, ответственный за депигментацию», а потому, что Европа и Россия богаче южных регионов.

При этом, у них есть, до некоторой степени, то оправдание, то европейское богатство нажито трудами неправедными. И это отчасти справедливо — богатство Европы нажито за счет столетий беспощадной и бесстыдной эксплуатации представителей других рас и южной ветви индоевропейской расы, за счет их убийства, грабежа, обмана и угнетения. Именно это бесстыдное поведение европейцев по отношению к другим частям человечества создало уникальное богатство Европы. И желание ограбленных не мытьем, так катанием вернуть себе хотя бы крохи этого богатства – по своему справедливо.

В свое время, для апологии этого богатства и соответствующей колониальной политики европейцы и изобрели классический расизм, то есть утверждение, что их сцепление рецессивных генов, якобы, обеспечивает им более высокий уровень культурности и цивилизованности, способность к техническому прогрессу. А потому, они имеют полное право народами править державно по праву сильного и умного.

В этой концепции заставляет усомниться не только приведенный выше пример блондинок — нынешние севроевропейцы до сравнительно недавнего исторического времени были нищими варварами на окраинах цивилизации. Основные богатства концентрировались в руках южных европеоидов, ближе к центру расообразования — сначала на Ближнем Востоке, потом в средиземноморской Европе. Северяне выступали лишь в качестве грабителей, которые наскакивали на богачей с севера и, рискуя собственной жизнью, стремились что-то из этих богатств унести. Но в долгосрочной перспективе они, как правило, становились жертвами цивилизованной изворотливости, организованности и просто многочисленности южных соседей (характерный пример — галлы, мало кто помнит, что Цезарь их взял не только умением, но и числом, опираясь на почти неисчерпаемые тогда ресурсы Италии, позволявшие ему вербовать большие легионы).

Говорить о какой-то исключительной вине белых за работорговлю тоже нет никаких оснований. Работорговля была нормой в тех регионах, куда пришли белые с началом Великих географических открытий. В Африке и на Индийском океане существовали развернутые мусульманскими работорговцами огромные разветвленные сети поставок живого товара. Единственная вина белых за работорговлю в том, что они, пренебрегши своими высокими христианскими принципами, польстились на прибыли и включились в этот нормальный для Востока процесс.

Однако никогда, ни на каком этапе европейской работорговли она не достигала мусульманских масштабов.

В XVI веке европейцы ежегодно перевозили в Америку 2 тыс человек. В XVIII — 20 тыс. В начале XIX века на пике было 50 тысяч. Европейцы ужасно морально страдали, начали кампанию по бойкоту сахара и, в итоге запретили работорговлю отправив английский флот ловить работорговые суда.

Страны ислама вывозили из Африки сотни тысяч рабов ежегодно. Один караван рабов в Каире в XVIII веке доставлял 20 тыс рабов. Султан крошечного Занзибара получил в 1830 г. пошлину за 37 тыс рабов. В 1877 году англичанин Камерон подсчитал, что ежегодно в исламские страны уходит 500 тысяч африканских невольников. Никаких угрызений совести мусульмане не испытывали, работорговля запрещалась только под угрозой европейских флотов или после прямой европейской оккупации.

Другим словами, «белый человек» не имеет какой-то вечной исторической вины перед небелыми расами, равно как и не предназначен к вечному господству и богатству, и соединение мировых богатств и комфорта в руках преимущественно белых — это, как показал ХХ век, скорее их несчастье, а никак не привилегия. И уж точно этот факт не лишает белых европеоидов права защищать свой фенотип и генотип — не как источник превосходства, но как источник своеобразия и психологического комфорта. А в богатствах пусть купаются китайцы.

Мне, конечно же, легко возразит всякий образованный человек, сославшись на стихотворение Киплинга «Бремя белых» – манифест британского расизма и колониализма.

Хотя с Киплингом все не так однозначно. Он написал эти стихи по случаю испано-американской войны 1899 года, когда США захватили Кубу, Филиппины и ещё ряд испанских владений, тем самым вступив в число колониальных держав. Репутация американцев тут была более чем сомнительная – лишь недавно, после большой и кровавой гражданской войны, было отменено рабство на Юге США, дискриминация темнокожих продолжалась на том же Юге вовсю.

И от американцев как колонизаторов ожидали, по совести сказать, безобразий и зверств. И вот Киплинг, как идеолог британского империализма, счел необходимым прочесть младшим братьям нотацию: колониями владеть – это не мучить туземцев, а напротив – просвещать их, лечить, кормить, учить, даже если они тебя ненавидят.

Однако Киплинг никогда не был поэтом белой расы или английским националистом. Он – поэт Британской Империи. Его знаменитые стихи «По праву рождения», своего рода манифест англоиндийцев, если вчитаться, полны антианглийского и антибританского пафоса. Имперскую идеологию и программу Киплинга вполне можно определить в современных терминах как «новиопство».

Если читать его внимательно, то очевидно, что из «мира Киплинга» может родиться только нынешний мигрантский, антирасистский, антибелый мир. Белый человек Киплинга — лишь акушерка этого мира, причем не вполне добровольная — «бремя» белых (а тут недалеко и до вины).

Белые создали и постарались навязать всему миру определенный стандарт жизни, определенный уровень производства и качество потребления. Этот стандарт безусловно гораздо лучше соответствует естественному представлению человека о своем достоинстве.

Но вот беда, неевропейцы, за редким исключением жителей Китая и Юго-Восточной Азии оказались неспособны этот стандарт производить, только потреблять. По настоящему всерьез изобретать кажется неспособны вообще никто кроме европейцев (включая русских, разумеется) и, с некоторой долей условности, японцев.

Всему остальному миру, чтобы потреблять европейское качество жизни, нужны европейцы в качестве инженеров и наладчиков. В качестве обслуживающего персонала. Европеец из господина стал слугой, «спецом», слесарем-наладчиком при машине комфорта. А средства на потребление этого комфорта большинство неевропейцев давно уже добывают тем или иным способом грабя европейцев — то продавая им найденную европейцами же нефть втридорога, то тупо грабя и выбивая деньги рекетом.

Тут возможны три позиции.

Можно работать не потребляя — чистое рабство.

Можно потреблять работая — служение.

Можно потреблять не работая — господство.

Сегодня европейцы и американцы, как правило, потребляют работая.

Работают не потребляя иногда вьетнамцы, часть китайцев, короче говоря, трудовая косточка на Мировой Фабрике.

Но есть на Западе и в ряде регионов России привилегированный слой потребляющих не работая, сидящих на пособии, получающих дотации и субсидии.

Это и есть, нравится кому или нет, новые господа сегодняшнего мира.

Белый сахиб стал слугой своих слуг.

Если вспомнить политику англичан, из которой выросла, к примеру, англо-бурская война, то это была политика раскармливания цветных наций как «равноправных подданных Империи» к ущербу попавших под имперский каток белых народов.

По факту у Киплинга торжествует самый беспощадный мультикультурализм, но только у него белый ещё равноправный участник этого мульткультурализма, а сейчас его поставили в угол и порют — но все это продукт киплинговской империи, которая не столько осуществление Господства сколько «воспитательница наций».

В русской национальной публицистике неоднократно говорилось о том. что русские стали жертвой Империи, они платили за неё, проливали кровь за неё, а выгоды получали только окраины. Эта «империя наоборот» противопоставлялась «правильным» колониальным империям Запада, которые обогащали свои народы. Однако посмотрим на итоговый результат и мы увидим, что европейские народы в конечном счете стали жертвой своих империй пожалуй в ещё больше степени чем русские. Идеология «бремени белых» породила обратную колонизацию капитулировавших метрополий.

Мрачные события истории отнюдь не лишают белых европеоидов права защищать свой фенотип и генотип – не как источник превосходства, но как источник своеобразия и психологического комфорта. Европа, которая не грабит остальной мир, живет трудом своих рук, имеет полное право на автаркию и миграционную закрытость.

Если в основе политики закрытости будет лежать не стремление сохранить богатство, а защита своего своеобразия и идентичности, белые европеоиды имеют полное моральное право защищаться от неминуемого в противном случае растворения.

Текст 2010 года с изменениями 2015 и 2020 гг.

Публикация: 100 книг