За более чем сорокалетнюю военную службу Герой России генерал-полковник Владимир Булгаков участвовал во многих событиях, которые принято считать историческими. Память этого легендарного военачальника хранит немало боевых эпизодов, сыгравших ключевую роль в судьбе страны. Об одном из таких эпизодов и зашёл разговор с Владимиром Васильевичем.
Владимир БУЛГАКОВ. В принципе, мы просчитались на сутки. Я был в отпуске, меня вызвали 7 августа, определили задачи, и я стал готовить в Каспийске батальон новороссийских десантников. По нашим расчётам, "духи" должны были выдвинуться из Чечни на сутки позже, а получилось, что мы столкнулись с ними нос к носу. Помешала, конечно, и задержка на марше. До перевала мы дошли нормально, а дальше — "серпантин", "Уралы" и "КамАЗы" с прицепами, повороты крутые с небольшим радиусом; и молодые водители, не имевшие опыта вождения в горах, чувствовали себя неуверенно.
Я сам на уазике поднимался и спускался, и видел, как сложно двигаться по такой дороге. Поэтому я обратился к главе Ботлихского района, попросил его: "Слушай, найди среди милиционеров водителей, человек пять-десять, чтобы имели хороший опыт вождения в горах. Пусть они помогут нам спустить колёсные машины по серпантину".
"ЗАВТРА". Сколько тогда, ночью, вошло с вами в Ботлих десантников?
Владимир БУЛГАКОВ. 132 человека, полбатальона (в батальоне было 260 человек). Из движущейся техники — в основном "гусянка", то есть БМД, которые шли в голове колонны. Из огневых средств: две БМД, пара минномётов и зенитная установка. Всё остальное, включая приданную батарею 122-миллиметровых орудий из Буйнакской бригады, застряло на перевале. Уже было ясно, что ночью технику по "серпантину" мы не спустим. И я принял решение: то, что осталось наверху, должно ночевать там, а с рассветом начать движение; cилами, прибывшими в район назначения (их было немного), занять оборону. С нами действовал ещё отряд спецназа, я выслал его к Рахате, на высоты. Вертолёт, на котором я летал вдоль маршрута, посадил недалеко от командного пункта, на площадку, а сам находился на наблюдательном.
Через радиостанцию космической связи "Барьер" я вышел на начальника Генерального штаба — Квашнин в те дни работал допоздна — и доложил: "Товарищ начальник Генерального штаба, половина пришла, а половина осталась на перевале, в трёх часах хода". Квашнин: "Сегодня ты должен занять район. Что докладывать министру обороны?". "Докладывайте реально, как есть", — сказал я.
"ЗАВТРА". Почему вы приняли такое решение?
Владимир БУЛГАКОВ. Я так решил потому, что если ночью техника пойдёт по серпантину, можно столько дров наломать!.. Из местных милиционеров подобрал пять опытных водителей и поставил им задачу: с рассветом (а в горах в начале четвёртого уже светло) начать спуск техники и, таким образом, часам к восьми, максимум к десяти, все должны были быть на месте…
"Хорошо, — сказал Квашнин. — Я пошёл к министру, потом тебе перезвоню". Через некоторое время НГШ вышел на меня и сообщил: "Министр утвердил это решение. Решение хорошее. Не будем ночью дёргать людей. Но и сам, смотри, не расслабляйся, боевики могут в любой момент появиться".
Переговорив с Квашниным, я ещё раз проверил, как десантники заняли оборону. Затем заму командира 7-й ВДД полковнику Павлову поставил задачу: "Держи всё под контролем. И чтобы никакой самодеятельности!"
Было уже далеко за полночь, когда я лёг спать в кунге радиостанции. Но не успел глаз сомкнуть, как почувствовал, что кто-то будит. Просыпаюсь. На часах четыре утра, начало пятого. Смотрю, уже светает. Начальник радиостанции (он будил) докладывает: "Товарищ генерал, на вас выходит Генштаб, Квашнин, срочно требует к аппарату". А аппарат вот он, рядом. Беру трубку. Квашнин: "Слушай, тут прошла информация, что в Рахату уже пришли". Я говорю: "У меня там, наверху, сидят спецназовцы, от них пока информации нет. Сейчас проверю и доложу". Квашнин: "Разберёшься и доложишь".
Я вышел на спецназовцев: "Как у вас обстановка?". — "Всё тихо", — ответили они. Позвонил начальнику райотдела милиции (накануне я приказал в милицию пробросить телефонный кабель), спросил: "Что у тебя по Рахате?" Тот: "Всё тихо, но почему-то поселковое отделение милиции не отвечает". Я распорядился: "Разберись, доложи". Затем вышел на НГШ: "По тем данным, что сейчас быстро собрал, всё тихо. Но у меня вертолёт рядом стоит, я с вашего разрешения сейчас пролечу в сторону Чечни над Рахатой, Ансалтой, посмотрю, что происходит". Квашнин: "Давай… прилетишь — доложишь".
Поднялись в воздух и долетели до границы с Чечней. Посмотрели дороги. Вершины гор уже сверкают в лучах солнца, а внизу — дымка, полумрак. В это время уже заканчивается намаз, люди должны выгонять скот на выпас, а тут, гляжу, в селах никакого движения, будто все вымерли. Возвращаемся, я докладываю начальнику Генерального штаба: "Облёт сделал. Все тихо. Но почему-то нет связи с милицией. Сейчас разбираюсь. Это раз. И, во-вторых, везде тихо, жители не выходят на улицу, не выгоняют скот на пастбище". Квашнин: "Давай ещё раз пролети, посмотри, доложишь. Потому что мне надо докладывать обстановку министру и президенту. Тут ажиотаж уже начинается".
двойной клик - редактировать изображение
"ЗАВТРА". Каким образом вы обнаружили боевиков?
Владимир БУЛГАКОВ. Я снова поднялся на вертолёте в воздух. Уже рассвело хорошо. Смотрю, по серпантину спускается наша колонна, та, что ночевала на перевале. "Отлично, — думаю. — Пока всё идёт по плану". Берём курс на Рахату. Делаем небольшой крюк, чтобы осмотреть подходы к селу, и заходим, значит, на объект с тыла, со стороны Чечни. Причём на небольшой высоте. И тут командир экипажа показывает мне рукой вниз (а я сижу-то рядом с ним, на месте техника) и кричит: "Смотрите, смотрите, вон машины под деревьями стоят, а вон — они!.."
Увидев вертолёт, бандиты стали прятаться по кустам. Поняв, что их засекли, они открыли по нам огонь. К счастью, у них не оказалось зенитных установок, стреляли в основном из автоматов и гранатомётов, из которых не так-то просто поразить вертолёт, управляемый опытным летчиком. Командиру экипажа я приказал: "Давай в Ботлих, на посадку". Как только вертолёт приземлился, я сразу вышел по радио на НГШ и доложил: "Да, в Рахате обнаружены боевики — нас обстреляли. Но всё нормально". Квашнин: "Где батальон?". — "Вторая половина батальона на подходе", — доложил я. Квашнин: "Значит, смотри, Ботлих мы не должны сдать. За это ты отвечаешь головой". — "Понял, — ответил я. — Вопросов нет".
"ЗАВТРА". Насколько велики были силы боевиков?
Владимир БУЛГАКОВ. Когда я доложил Квашнину о скоплении боевиков под Рахатой, он у меня спросил: "Сколько их там примерно?" "Человек 400, — говорю. — Ну, может, чуть больше, чуть меньше". А их в общей сложности, как оказалось позже, было 1800. Они могли бы нас смять в момент. И вот представьте ситуацию. Я получаю информацию, что боевики в Рахате готовятся к выдвижению на Ботлих, а у меня колонна, что ночевала на перевале, только-только подтягивается. Причём артиллерийская батарея — моя главная ударная сила — находится в конце колонны. А она-то мне нужна в первую очередь! Что делать?
Я вызываю главу администрации Ботлиха, а он женат был на одной из двоюродных сестёр Басаева, и говорю: "Слушай, ты же родственник Басаева?". — "Да, родственник". И я ставлю ему задачу: "Езжай туда, прямо к Басаеву, встречайся с ним и говори, что командующий, то есть я, передал, что если вы начнёте выдвижение на Ботлих, он из всей артиллерии откроет по вам огонь. Потом скажи, чтобы он выпустил из села мирное население. Пусть люди идут по такой-то дороге, их будут встречать, проверять документы и пропускать. В общем, задержи выход боевиков из села часа на три. Понял меня?" Он говорит: "Понял". И уехал.
Через час возвращается. Спрашиваю его: "Почему рано приехал?". Он говорит: "Басаев ругается, сказал, что население выпустит, а дальше он сам знает, что ему делать". Но мне-то надо было протянуть время. Поэтому я главе района говорю: "Езжай второй раз". Он умоляет: "Басаев меня убьет". Я настаиваю: "Езжай, кроме тебя, некому. Я же не поеду? Он со мной просто разговаривать не станет". И глава района опять поехал.
Смотрю, уже гражданское население оттуда выходит. На блокпостах, которые мы поставили, у людей проверяют документы, чтобы под видом беженцев не зашли к нам в тыл боевики. А у меня колонна десантников только-только подходит. К тому же в батальоне всего 260 человек. Хотя в горах это сила, и большая, но людям нужно ещё занять оборону, подразделениям поставить задачи, всё организовать.
Мне же главное — оттянуть время. И когда из Рахаты начали выходить мирные жители, я дал команду в Каспийск: "Поднять четвёрку боевых вертолётов!" А оттуда подлётное время около 35-40 минут, в зависимости от погодных условий. Да плюс время на запуск. В общем, примерно через час после прохождения моей команды они должны были подойти. Вскоре поступает доклад: "Вертолёты взлетели и взяли курс на Ботлих". А гражданские продолжают идти. "Это хорошо, — думаю. — Теперь, если что, можно молотить по боевикам".
Возвращается глава района и говорит: "Басаев меня очень ругал и сказал: если ещё раз ко мне приедешь, я не посмотрю, что ты мой родственник, и отрежу тебе голову". Ну а местные жители тем временем идут и идут. Короче, пока глава района своими "просьбами" отвлекал внимание Басаева, Рахату покинули почти все жители. Кроме тех, кто, опасаясь, что басаевцы пограбят их дома, остались сторожить жильё. А в это время подходят вертолёты. И следом мне поступает доклад: "Минут через 15-20 подойдёт артиллерийская батарея".
Я смотрю, а из Рахаты уже начинают выдвигаться группы боевиков. Но главные силы ещё в селе, собрались в центре, возле управы — там как раз площадь небольшая. Я ставлю вертолётчикам задачу: "С ходу начинайте бить по этой управе". Те говорят: "У нас ещё не война". Я перехожу на официальный язык: "Приказываю открыть огонь по скоплению боевиков в центре села". И спрашиваю: "У вас же разговор фиксируется?". "Да, фиксируется", — отвечают летчики. "Значит, — говорю, — выполняйте приказ. Я же не откажусь от своих слов!" — "Поняли", — отвечают они. Заходят на цель и начинают утюжить позиции боевиков. Короче, выход бандитов из Рахаты мы задержали.
Появляются артиллеристы. Я кричу: "Командир батареи — бегом сюда!" Ставлю ему задачу: "Вон огневые позиции. Основное направление стрельбы вот тут. Цели вот тут и тут". Он заявляет: "Это же населённый пункт?!" — "Огонь!" — приказываю ему. Снаряды легли точно. Мы тогда Хаттаба ранили в руку, а Басаеву повезло, он как раз зашёл за угол дома, это его и спасло. Кто был рядом, все погибли.
И тут на меня выходит начальник Генштаба, спрашивает: "Как у тебя обстановка?". Я говорю: "Веду бой". — "Как бой?", — удивляется он. "Да вот так", — отвечаю. Квашнин: "Ну, ты уж там по населённому пункту не стреляй". — "Я уже веду огонь по населенному пункту, — говорю. — Они там по всей Рахате расползлись". Квашнин: "Сейчас я буду докладывать, решение-то надо согласовать". Потом выходит на меня и говорит: "Давай, продолжай вести огонь. Смотри, чтобы не заняли Ботлих…"
Вот так я тогда грех на душу взял — по населённому пункту ударил, но выхода-то не было. Впрочем, жители потом сказали: "Они пришли с оружием на нашу землю — бейте по ним". И официально разрешили стрелять по населённому пункту. "Потом отстроимся, — говорят. — Вы же нам поможете? А сейчас уничтожайте их, бейте по селу".
В общем, погоняли мы боевиков, побили. Поняв, что здесь они не пройдут, басаевцы начали искать пути обхода. Попутно занимали господствующие высоты, которые мы не заняли. Людей-то у нас не хватало!.. Так получилось и с высотой "Ослиное ухо": она нас потом сильно беспокоила. Там сотни расщелин, пещер, где можно удобно расположиться и держать под контролем и сам Ботлих, и прилегающие к нему селения.
Но это было уже потом. А на тот момент свою главную задачу — не допустить террористов в Ботлих — мы выполнили.
