Онлайн-заседание президентского Совета по межнациональным отношениям под председательством Владимира Путина состоялось 30 марта. Обычно мероприятия такого рода, при всей их несомненной нужности и полезности, проходят рутинно и без каких-либо неожиданностей, поскольку всё предварительно «разминается» под эгидой администрации президента. В данном случае, например, ещё 2 марта состоялось заседание президиума РАН под председательством президента РАН академика Александра Сергеева с участием замглавы АП Магомедсалама Магомедова, посвящённое научным основам Концепции государственной языковой политики.
Но, видимо, положение в сфере межнациональных отношений, тесно связанное с общей демографической ситуацией в стране, уже выходит за рамки приемлемого. Предварительные, но вполне официальные данные Росстата гласят: в РФ за 2020 год родилось 1,436 млн человек, умерло 2,24 млн человек, естественная убыль населения составила, таким образом, около 804 тысяч человек, при этом общая численность снизилась со 146,745 млн до 146,24 млн человек — более чем на полмиллиона. Отсюда следует, что примерно 300 тысяч естественной убыли было скомпенсировано за счёт положительного сальдо миграционного баланса.
Все мы помним, как Владимир Путин заявил, комментируя возможность глобальной ядерной войны: «А зачем нам такой мир, если там не будет России?» Как можно видеть — и сейчас это уже не бред, не галлюцинация, а достаточно реальный и даже «счётный» прогноз — «мир без России» может быть обеспечен не только в результате уничтожающего ракетно-ядерного удара, но и в результате «тихого» вымирания россиян. Точно так же, как может быть обеспечена «Россия без русских» — в результате опережающего вымирания русского народа.
Мы не можем заранее сказать, какими окажутся итоги Всероссийской переписи населения 2020 года, проведение которой из-за «пандемии COVID-19» было перенесено сначала на весну, а теперь и на осень 2021 года. Но если по итогам Всесоюзной переписи населения 1989 года в РСФСР проживало 147,4 млн человек, из них 119,86 млн русских, а по итогам Всероссийской переписи 2010 года — 142,9 млн человек, из них 111,02 млн русских, то даже с учётом воссоединения Крыма (в 1989 году — 2,43 млн человек, из них 1,63 млн русские) вряд ли стоит ожидать, что данная тенденция сменится противоположной. Скорее всего, сократится и общая численность наших соотечественников, и — в ещё больше степени — численность и удельный вес собственно русского населения.
Это — даже безотносительно к прочим показателям социально-экономического развития и военно-политического позиционирования нашей страны (в действительности с демографией тесно связанным) — вызывает целый комплекс нарастающих, словно снежный ком, проблем. Которые, как показала практика последних лет, в должной мере не решаются ни финансовыми (материнский капитал и т.д.), ни политически-правовыми (провозглашение русского народа государствообразующим в Российской Федерации, изменения в Конституции РФ и т.д.) способами. Здесь, как говорил один известный сатирик, «в самой консерватории надо что-то менять», или, говоря уже словами китайского мудреца Конфуция, «исправлять имена».
Такую попытку «исправления имён» и предпринял 30 марта на заседании Совета по межнациональным отношениям президент России, фактически легализовав как нормативное использование двух взаимосвязанных терминов: «российская нация» и «Большая Россия».
Следует отметить, что эта попытка сопровождалась полемикой высокого уровня. В ответ на президентские поздравления Максиму Амелину, Владимиру Григорьеву и Дмитрию Ицковичу, ставшим лауреатами с получением премии за вклад в укрепление единства российской нации, академик Валерий Тишков заявил, что концепция российской нации обеспечивает равенство гражданских прав с русскими для миллионов граждан России, имеющих другую этническую принадлежность и не самоопределяющих себя как русские, их (русских и «нерусских») комфортное существование в одном государстве.
Учитывая «бэкграунд» уважаемого Валерия Александровича, в 1992 году занимавшего посты председателя Государственного комитета по делам национальностей и министра по делам национальностей Российской Федерации в правительстве Гайдара, а также неизменно входившего в «ближний круг» Александра Николаевича Яковлева, это можно было бы считать пусть и весьма своеобразной, но «сменой вех» у одного из патриархов отечественного либерализма. Однако академик Тишков всё равно направлял своё выступление на старую проверенную борозду концепции «многонационального российского народа», призванной было заменить концепцию «многонационального советского народа», вне коммунистической идеологии (какой бы та ни была) и ставшей «идейной матрицей» для развала СССР и возникновения на территории бывших союзных республик националистических государств (Белоруссия здесь — единственное исключение, только подтверждающее общее правило, да и то, после событий осени 2020 года, — почти не исключение).
Кстати, конституционное положение о «многонациональном народе Российской Федерации» все «святые девяностые» трактовалось как синоним «российского народа», являясь правовым основанием для «парада суверенитетов» и «национального» сепаратизма, кульминацией которого стали «чеченские войны» и «хасавюртовский мир» 1996 года, который поставил нашу страну на грань распада. Как известно, в 2020 году всероссийским голосованием были утверждены поправки к Конституции 1993 года. Одной из таких поправок стало дополнение ст. 67 Конституции РФ частью 2, согласно которой не допускаются, т.е. по умолчанию ставятся «вне закона», любые действия (за исключением делимитации, демаркации, редемаркации государственной границы Российской Федерации с сопредельными государствами), направленные на отчуждение части территории Российской Федерации, а также призывы к таким действиям.
Но это лишь конституционно-правовое, политическое решение, которое может отрицаться фактом признания наличия отдельных наций в составе «многонационального российского народа» и, соответственно, права наций на политическое самоопределение. Сейчас же эта ситуация переворачивается с головы на ноги, закрываются мировоззренческие «окна Овертона», через которые шли и идут, по сути, военные операции против нашей страны с целью ослабить её, воспрепятствовать её развитию, усилить процессы дестабилизации, разжечь внутренние конфликты, а в итоге — добиться распада и исчезновения российского государства и русского народа, всей русской цивилизации с карт мира. За исключением, может быть, исторических, но и в этом полной уверенности нет — ведь «историю пишут победители».
Теперь всем претендентам на победу над Россией придётся иметь дело с единой «российской нацией», единственно имеющей право на политическое самоопределение в рамках своей территории и состоящей из этнических общностей разного порядка: народов, национальностей, народностей и т.д. С государствообразующим русским народом в качестве не фундамента и не питательной среды для других наций, а в качестве ядра российской политической нации.
Естественным дополнением к концепции «российской нации», важнейшей, государствообразующей частью которой выступает русский народ, является также использованный Путиным термин «большая Россия». «Человек может принадлежать к той или иной этнической группе, но страна у нас всех одна — большая Россия», — сказал президент.
Казалось бы, почему здесь появилась «большая Россия», а не просто «Россия» или «Российская Федерация»? И что, собственно, может подразумеваться под данным термином? Это отнюдь не какие-то праздные, абстрактные, надуманные вопросы, не «поиски глубинного смысла» на пустом месте. Из путинских «проговорок» подобного рода уже давно можно составить весьма познавательную политическую хрестоматию.
Вспомним, как ещё в 2005 году он заявил, что против России развязана и ведётся война — без всякой детализации, без указания или даже намёка на то, кто, какими методами и с какими целями эту войну развязал и ведёт. Тогда эти слова «подверстали» под борьбу против международного терроризма, даже не вдаваясь в детали того, чьи спецслужбы являются «управляющими центрами» данного феномена. В следующем, 2006 году, Путин объявил о программе перевооружения и модернизации российской армии. Эти слова вообще не восприняли всерьёз. В 2007 году прозвучала «мюнхенская речь». В 2008 году — уже при Дмитрии Медведеве в качестве президента и Владимире Путине в качестве премьер-министра — российские войска впервые в постсоветской истории провели полноценную военную операцию за пределами национальных границ, не только разгромив в Южной Осетии грузинскую армию вторжения, подготовленную по стандартам НАТО, но, главное, мгновенно, хотя и не без потерь, лишили тогда США и их союзников возможности вмешаться в этот конфликт на стороне официального Тбилиси.
«А где заканчивается граница России?» — спросил Путин. «Там, где Берингов пролив», — сообщил его юный собеседник Мирослав. «Неправильно, граница России нигде не заканчивается!» — этот диалог состоялся на церемонии вручения премий Русского географического общества её юным лауреатам в 2016 году. Тогда путинскую фразу: «Граница России нигде не заканчивается» — восприняли разве что в контексте воссоединения Крыма и начавшейся антитеррористической операции в Сирии. В Федеральном послании 2018 года смысл этой фразы приобрёл куда более глобальный масштаб — на планете не осталось ни одного места, включая и территорию самих США, куда бы Россия не могла осуществить, выражаясь словами наших американских партнёров, «оперативную проекцию силы».
Примеров такого рода — уже не один и не два, поэтому к путинским «проговоркам», на мой взгляд, следует относиться с максимальной серьёзностью. «Проговорку» о «большой России» (смею предположить, это словосочетание должно читаться и через какое-то время будет читаться исключительно с прописной буквы: «Большая Россия») — тоже.
«Большая Россия» — это явно не российское государство в его нынешних границах, не Российская Федерация как таковая. Термин «Большая Россия», словно игрушка-«матрёшка», существует в нескольких, вложенных друг в друга, смыслах.
Первый, самый внутренний и самый малый из них — это всё «постсоветское пространство», на территории которого русский народ является сейчас самым большим разделённым народом. Впрочем, как и самым большим разделённым народом и мира, и XXI века. Даже несмотря на то, что, согласно Всесоюзной переписи населения 1989 года за пределами РСФСР проживало больше 25 млн этнических русских, а сейчас их численность определяется в пределах 11—13 млн человек (такой «разброс» обусловлен, прежде всего, неясной и весьма специфически представленной демографической ситуацией на Украине). Воссоединение с Россией Крыма и война в Донбассе, длящаяся вот уже скоро семь лет, — свидетельства того, что «русский вопрос» становится одним из самых актуальных и важных вопросов всей мировой политики.
Второй, «средний» по своим масштабам и промежуточный по своей позиции, смысл касается, если говорить максимально точными терминами, «русскокультурной» диаспоры, существующей сегодня практически во всех государствах мира, от США и Израиля до Австралии и Новой Зеландии, где «русскими» называют и действительно «по жизни» считают чуть ли не всех эмигрантов из Российской империи, Советского Союза и «постсоветского пространства», а также их потомков до третьего-четвёртого колена.
Наконец, внешняя и самая большая «матрёшка» — «Большая Россия» как глобальный «центр силы XXI века», пронизывающий всю мировую экономику, политику и идеологию, та «цивилизационная матрица», в которой определяющим является этос (комплекс ценностей, определяющих поведение субъекта и весь комплекс его действий), а не этнос как таковой. Станут ли высказывания Путина 30 марта «кодовой командой» к распаковке этой матрицы-«матрёшки»?
Фото: Kremlin.ru
