«Бог шельму метит. Ещё в древности была всеобщая неприязнь к рыжим, скуластым. Сократ видеть не мог бледных. А современная уголовная антропология установила: у огромного количества так называемых «прирождённых преступников» – бледные лица, большие скулы, грубая нижняя челюсть, глубоко сидящие глаза… (Впрочем, уголовная антропология отмечает среди прирождённых преступников и особенно преступниц и резко противоположный тип: кукольное «ангельское» лицо, вроде того, что было когда-то у Коллонтай).
А сколько лиц бледных, скуластых, с разительно асимметрическими чертами среди этих красноармейцев и вообще среди русского простонародья, – сколько их, этих атавистических особей, круто замешанных на монгольском атавизме! И как раз именно из них, из этих самых русичей, издревле славных своею анти социальностью, давших столько «удалых разбойничков», столько бродяг, бегунов, а потом хитровцев, босяков, как раз из них и вербовали мы красу, гордость и надежду русской социальной революции. Что ж дивиться результатам?
Тургенев упрекал Герцена: «Вы преклоняетесь перед тулупом, видите в нём великую благодать, новизну и оригинальность будущих форм». Новизна форм! В том-то и дело, что всякий русский бунт (и особенно теперешний), прежде всего, доказывает, до чего всё старо на Руси и сколь она жаждет, прежде всего, бесформенности. Спокон веку были разбойнички муромские, брынские, саратовские, бегуны, шатуны, бунтари против всех и вся, ярыги, голь кабацкая, пустосвяты, сеятели всяческих лжей, несбыточных надежд и свар. Русь – классическая страна буяна. Был и святой человек, был и строитель, высокой, хотя и жестокой крепости. Но в какой долгой и непрестанной борьбе были они с буяном, разрушителем, со всякой крамолой, сварой, кровавой «неурядицей и нелепицей»!
Уголовная антропология выделяет преступников случайных: это случайно совершившие преступление, «люди, чуждые антисоциальных инстинктов». Но совершенно другое, говорит она, преступники «инстинктивные». Эти всегда как дети, как животные, и главнейший их признак, коренная черта – жажда разрушения, антисоциальность. Вот преступница, девушка. В детстве упорна, капризна. С отрочества у неё резко начинает проявляться воля к разрушению: рвёт книги, бьёт посуду, жжёт свои платья. Она много и жадно читает, любимое её чтение – страстные, запутанные романы, опасные приключения, бессердечные и дерзкие подвиги. Влюбляется в первого попавшегося, привержена дурным половым наклонностям. И всегда чрезвычайно логична в речах, ловко сваливает свои поступки на других, лжива так нагло, уверенно и чрезмерно, что парализует сомнения у тех, кому лжёт. Вот преступник, юноша. Гостил на даче у родных. Ломал деревья, рвал обои, бил стёкла, осквернял эмблемы религии, всюду рисовал гадости. «Типично анти социален…». И таких примеров тысячи.
В мирное время мы забываем, что мир кишит этими выродками, в мирное время они сидят по тюрьмам, по жёлтым домам. Но вот наступает время, когда «державный народ» восторжествовал. Двери тюрем и жёлтых домов раскрываются, архивы сыскных отделений жгутся – начинается вакханалия. Русская вакханалия превзошла все до неё бывшие – и весьма изумила и огорчила даже тех, кто много лет звал на Стенькин Утёс, – послушать «то, что думал Степан». Странное изумление! Степан не мог думать о социальном, Степан был «прирождённый» – как раз из той злодейской породы, с которой, может быть, и в самом деле предстоит новая долголетняя борьба» (И. Бунин «Окаянные дни»).
А ведь ещё не так давно казалось и надеялось, что – уже в далёком прошлом всё, что описано «на свежо», «по горячим следам» русским писателем почти сто лет назад. И так тяжко и горько всё то с его помощью вспоминать. И так мучительно страшно осознавать, что это может повториться, что это уже повторяется. Но история – эта мудрая седовласая учительница, или лучше, как сказал Ключевский, «не учительница, а надзирательница, больно наказывающая за невыученные уроки», – не ленится напоминать забывчивым. Украина, как ни тужится она отмежёвываться от русского начала, от русских своих корней, самим типом учинённой ею в последние месяцы кровавой вакханалии, лишний раз всем нам напоминает, что «ничто не ново под луной». Напоминает нам (сама-то подзабыла), как тяжек этот недуг всеобщего помешательства народного… Тщетно пытается она с помощью чисто русских архаичных средств войти в современный прилизанный «европейский дом», наивно полагая, что уготовано ей (халявщице) там тёпленькое местечко. Её там никто не ждёт, и не испытывает особого умиления от плебейского хамства и навязчивости новоявленных «европейцев». Особенно, когда они представлены разношерстой толпой описанных выше Буниным шельм, «прирождённых» и «инстинктивных», на которых так щедра оказалась плодородная украинская земля. Но вот «поиметь слабого», наивного, заблудшего – вполне в европейском духе, вполне в русле их «ценностей» и они не преминут этим воспользоваться… Грустно от этого. А вам?
