Минуя притоны Благбазы,
где пьют, как в затёртом году,
сквозь Лопани мутные стразы
к блошиному рынку иду.
О, боже, какое раздолье
для Плюшкиных – море вещей!
Спешат, словно на богомолье,
здесь чахнет над «златом» Кощей.
Посуда, бокалы, пробирки,
Иконы, монеты, хрусталь.
Таблички и старые бирки
от улиц ушедших – а жаль.
Гремит матерок мужичинки -
торговки смеются в ответ.
«Мыкола страдает от жынки»,
идёт и клянёт на чем свет.
На лицах у многих усталость,
морщины, стяжательства вязь.
«Нам денег бы самую малость!» -
офеня кричит не таясь.
Вот с папиком ходит красотка
и носик свой морщит – не то.
Для папика – лишняя «сотка»,
но сладкая попа за то.
Фуражки, буденовки, каски,
шевроны, погоны, значки.
Художнику мятые краски,
стиляге крутые очки.
Здесь прошлый век и позапрошлый,
осколки чужого жилья.
Мир очень циничный и дошлый,
малина ворья и жулья.
За двести гривасов детина
Железный купил себе крест.
«Китай!» (продавец), но скотина
дерьмо с удовольствием ест.
Кассеты, пластинки, журналы,
и Лермонтов с буквою «ять».
Народ этот строил каналы,
Теперь он не вымостит гать!
Ведь всё продаётся за бабки.
- Олень? Тыщу баксов, сынок.
А завтра ведь белые тапки,
и в желтых иголках венок.
В скелетах остывших заводов
торговый засел Бафомет.
И мчат кавалькады уродов
на адский малиновый свет.
Разрушено главное в людях,
ты друг мне, товарищ и брат!
И злобные клоуны в судьях,
и где-то там Петр у врат.
