Деревню Блохино показал нам Николаша Хазов из деревни Глотово. Он, угодивший "по-малолетке" за кражу, только вернуся тогда из мест лишения свободы. На радостях и из-за душевной широты, дарил нам свои любимые места.
И вот мы поехали, сначала по щебенке, потом, пересекая поле, мчались на красных "жигулях", подпрыгивая на каждой колдобине, не застряв, пролетали сырую землю. Ехали мимо долгой деревни на берегу реки Вологды, с магазином, с фермой, с тихой жизнью, похожей на незаметное движение реки. Поля, дороги, неожиданно остановились перед светлым осенним полем, белесым, как Николашкины растрепанные волосы. Маленькое поле между двух взгорков с деревнями наверху, упиралось вдалеке в сосновый лес. Оно светилось и от него светилось все вокруг, стоял запах хлеба и летали, парили паутинки...
Мы поднимались по тропинке на правый взгорок к деревне Блохино. Как-то неожиданно увидели и непонятно было сразу, что это, стоящее в траве на склоне и там, и там, и там... Печи, русские печи. Побеленные и крепкие еще. Ничего более, только печи, немного фундамента и старые бревна кое-где ...
Поднимались дальше, к деревне. Навстречу вышла белая с черными пятнами, лайка. Не подходила близко. Собака единственного живущего там человека, которого не было в то время.
В центре деревни стоял колодец, подняли крышку, опустили ведро, которое резко, разбив тишину, загремело цепью, полетело куда-то к центру земли. Быстро пошли назад мимо ряда темных заколоченных домов, мимо печей в траве - к спасительному свету поля, к паутинкам, летящим на лицо.
Тогда мы только приехали на Вологодчину из Москвы. Это сейчас я знаю как пустеют деревни, как опустело Николашино Глотово, как моя деревня Фенино, Филькино на подходе, Минино...
Когда-то ехали с землемером Ириной и она перечисляла и перечисляла названия деревень, которые стали теперь полями. И вот тут была, и вот тут, тут церковь на Андроновском повороте, холмик, была деревня...
Под впечатлением был соткан гобелен "Покинутые деревни", который губернатор Позгалев запретил выставлять в Вологде. Сейчас в собрании Музея Современного искусства в Москве.
Почему же, когда становится невыносимо от оскорблений на Вологодчине, от разбитых в нашем доме окон, от угроз, от издевательств милиции, я вспоминаю согревающий душу свет того поля в Блохино, паутинки на лице...
Фотография: гобелен «Покинутые деревни». 1995, 135x175см.
