"Правые" перевороты в странах Латинской Америки, совершаемые руками военных, — давняя политическая практика на этом континенте. Все эти "гориллы" пиночетовского толка приходили к власти повсюду: от Бразилии до Боливии, от Мексики до Аргентины. Произошедшее — это сигнал того, что трещины, расколовшие венесуэльское общество, дотянулись и до самой незыблемой, казалось бы, опоры чавесовского режима, фундамента чавесовской власти — до вооружённых сил и до Боливарианской национальной гвардии. Уго Рафаэль Чавес Фриас прекрасно понимал, откуда может исходить угроза, чего следует опасаться. Поэтому начиная с 1998 года — всё время, что он находился у власти, — Чавес предпринял немало усилий для того, чтобы радикально, если не полностью, обновить кадровый состав вооружённых сил и офицерское звено. Туда пришли люди, не связанные с олигархией и США, выпестованные, выращенные венесуэльской революцией. Это были курсанты, кадеты, офицеры из социальных "низов", которые должны были быть благодарны и Чавесу, и всему боливарианскому государству за полученные в жизни возможности, за то, что их выдернули из нищеты. Соответственно, классовый состав и настроения армии должны были измениться. Это не до конца произошло к 2002 году, когда Чавеса пытались свергнуть как раз старые офицеры, тесно связанные с крупнейшими предпринимателями Венесуэлы, с американскими коллегами. Но то, что случилось в Каракасе, говорит о том, что эксперимент не удался до конца или не удался вовсе. Заботливо выращенный Чавесом офицерский корпус в условиях высоких цен на нефть, в условиях всеобщего потребительского бума, который затронул и Венесуэлу в середине 2000-х, — тоже начал разлагаться. Новые, уже чавесовские, генералы и офицеры армии и спецслужб стали контролировать отдельные предприятия и целые отрасли экономики. За последние годы они не просто сами омещанились, обуржуазились — они также сблизились с прежними олигархическими слоями Нередко представители офицерской среды, например, с помощью брачных уз скрепляли союз с крупнейшими бизнесменами, олигархами дочавесовской эпохи.Соответственно, когда по Венесуэле ударили, во-первых, жестокие санкции, фактически блокада, введённая США, а с другой стороны, изменившаяся конъюнктура цен на нефть, — в их кругах начало расти недовольство.
Означает ли нынешнее выступление "силовиков" — кстати, так и не поддержанное большинством армии и полиции, — что разложение победило и что реакция восторжествует — так, как это произошло накануне в Аргентине или в Бразилии, — пока говорить рано. Президент Николас Мадуро Морос активно сопротивляется происходящему, потому что на кону стоит не только его политическая карьера, но, возможно, и жизнь. И, кстати, я не преуменьшал бы роль и значение этого человека, потому что на контрасте с Чавесом у нас сегодня очень быстро делают выводы о Мадуро как о блёклом и не "харизматичном" лидере. Но не стоит забывать, что Чавес посылал Мадуро в качестве министра иностранных дел в США. И в своё время в Нью-Йорке после того, как Мадуро выступил на Ассамблее ООН, его задерживали в аэропорту американские спецслужбы и держали несколько дней в спецприёмнике в наручниках. Так что у этого человека есть личные причины не отступать и не сдаваться американскому диктату.
Но, тем не менее, насколько его ресурса хватит для того, чтобы сопротивляться перевороту, — это один момент. А второй момент касается того, что на континенте, хотят того в Вашингтоне или нет, действуют, помимо США, и другие силы, которые не считают Латинскую Америку вотчиной дяди Сэма, состоящей из "банановых республик" и не в восторге от перспективы создания на этом континенте нового проамериканского альянса из Аргентины, Бразилии, а теперь ещё — и Венесуэлы, и каких-то других стран. Я не исключаю, что так же, как и на Ближнем Востоке, планам вашингтонских политиков здесь будет оказано противодействие со стороны не менее мощных, чем США, игроков.
