Битва за историю

В 1848 году Тютчев написал статью, которая сегодня столь же точно, если не более, говорит о самом главном в политическом, и не только, мире. Конечно, это "Россия и Революция". Заметим, что Тютчев пишет слово "Революция" с заглавной буквы, на что обращал в свое время особенное внимание В.В.Кожинов. То есть Тютчев говорит о "личной" мировой силе. Итак…
"Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия… Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой… Прежде всего Россия — христианская держава, а русский народ является христианским не только вследствие православия своих верований, но и благодаря чему-то еще более задушевному. Он является таковым благодаря той способности к самоотречению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы Революция же прежде всего — враг христианства. Антихристианский дух есть душа Революции, ее сущностное, отличительное свойство". Можно размышлять о том, не было ли само Христианство в первые два века (до Константина Великого) частью Революции, но сегодня, когда на ее знаменах написано "освобождение" уже не только от "удерживающего" Имперского государства, но и от человеческого естества (в т.ч. от пола) всё даже "более, чем по Тютчеву".
Это хорошо видно по отношению Революции к Церкви.
Для понимания этого отношения уместно вернуться к одной из наших недавних колонок о том, как "лондонский центр" в середине XIX в. разыгрывал "старообрядческую карту" и получил отпор. О подробностях рассказывает архимандрит Павел (Леднев) Прусский (1821-1895), настоятель Никольского единоверческого монастыря, бывший федосеевский наставник, в своих Воспоминаниях (т.4, М, 1899, с.355-359): "В один из моих приездов из Пруссии в Россию, именно в 1863 году, на пути в Москву остановился я в Петербурге… купца Мартьянова. Он мне сообщил, что некоторые из благородных людей желают со мною познакомиться…" На другой день явился Василий Кельсиев, доверенный человек Герцена, и начал уговаривать старообрядцев за будущую "свободу" сотрудничать с Лондоном, и, в конце концов, изрек: "Если вы и не будете с нами согласны, и не станете нам помогать, а мы все-таки в вашу пользу будем работать". Я спросил — вспоминал отец Павел: "А почему вы будете работать в нашу пользу?" Кельсиев ответил: "Потому что ваша польза сопряжена с нашей пользой".
И вот чем всё закончилось: "Когда мы проводили Кельсиева, Мартьянов сказал: "Вот, что случилось! Слугу антихриста, готовящего ему путь, пришлось в лицо увидеть!" Это Мартьянов сказал на основании слов св. Златоуста на 2-е послание с солунянам, что антихрист придет, когда упразднится римския власти могущество, и что упразднять власть — значит, готовить антихристу путь. Потом мы разсуждали с Мартьяновым об этих словах Кельсиева: мы станем работать в вашу пользу и без вашего согласия. Их цель, разсуждали мы, чрез разрушение церкви достигнуть разрушения государства, а когда достигли бы они разрушения церкви и государства, тогда добрались бы и до нас; мы им нужны только для достижения их цели. И мы порешили лучше терпеть от "никониян" всякое гонение, нежели соглашаться с безбожниками и тем, чрез разрушение власти, готовить путь антихристу".
Прошло более ста лет, и совершенно такой же была стратегия Революции уже и по отношению к Русской православной церкви. В 70-е—80-е годы в СССР шёл с Запада мощный поток религиозной литературы, радиостанции Запада на русском языке чуть не ежедневно транслировали православные передачи, а в среде московской и ленинградской интеллигенции быть верующим стало престижным …
В отличие от старообрядцев XIX века православные (включая духовенство) второй половины века двадцатого набрасывалось на "тамиздат"… И когда началась перестройка, приняли ее с восторгом. "Религиозное возрождение" конца 80-х, которое, на самом деле, вовсе не было таковым, всем обязано ни кому иному, как все тому же А.Н.Яковлеву, "пробившему" празднование Тысячелетия Крещения Руси, и коротичевскому "Огоньку". В 1991 году руководство РПЦ одобрило переворот, подготовленный "мировой закулисой", той же самой, которая науськивала Герцена. Признаю это именно как член Церкви.
А сейчас Церковь стала препятствием для Революции. Согласившись в свое время с разрушением государственности (сначала в феврале 1917, потом в августе 1991), она не могла пойти на нарушение основ своего учения, прежде всего в области антропологии. А поскольку сегодня именно "трансгендерная" идеология поставлена Революцией во главу угла (когда-то, еще в конце восьмидесятых, автор этих строк в статье "Погибельные тропы и последние пути России" называл Революцию "рассотворением мира"), Революция говорит "ату". На очереди "реформация" — в интересах Революции. С одной стороны. С другой — антицерковная демагогия и открытая ненависть.
В отличие от старообрядцев XIX века, православные второй половины века двадцатого не желали, как те "от никониян", "терпеть от коммунистов всякое гонение" и "согласились" с теми, кто "готовил и готовит путь антихристу"
"Так зачем я дворницкой лопатой/ Торил путь неведомо кому?" — спрашивает честный "интеллигент-семидесятник" Юрий Кублановский.
Cейчас это уже вполне "ведомо".