Подводя "промежуточные итоги" разговора о политико-правовой рецепции конца прошлого века, мы должны будем согласиться с доктором юридических наук А.М. Величко в том, что "государственно-правовой идеал, представленный концепцией политического либерализма и вытекающей из этой концепции моделью правового государства, является специфически западным, свойственным только для одной правовой культуры феноменом" ("Государственно-правовые идеалы России и Запада: соотношение правовых культур", СПб., 2000). Речь не о том, что нечто "хорошо" или "плохо", а именно о "сродности" или "несродности". Главный порок "либертарно-юридического" подхода в его самопризнании в качестве единственно "правового".
Сравнительно подробный разбор рецепции мы можем найти в работе С.В. Ткаченко "Правовые реформы в России: проблемы рецепции Западного права" (Самара, 2007; см. также). У автора совершенно справедливое понимание ея почти "садо-мазохистской" природы: "…в большинстве случаев рецепция осуществляется именно принудительно… И здесь население, как правило, выступает в качестве заложника, которого не только нещадно эксплуатируют, но и заставляют говорить на иностранном юридическом языке, применять правовые институты иностранного происхождения. При этом всячески внушается, что нахождение в качестве заложника — прогрессивный шаг для самого заложника, потому что только так можно избавиться от некоей природной лени, тупости и глупости". Такую рецепцию он называет "декоративной"
Ткаченко удачно, на наш взгляд, вводит понятия донора (самой инородной системы) и реципиента: "Здесь наивреднейшим мифом является декларируемое бескорыстие донора, его незаинтересованность в полномасштабной (курсив наш. — В.К.) рецепции. Внутреннее содержание "декоративной" формы рецепции приводит к закономерному предположению о наличии экспансии (открытой или закамуфлированной) донора, которая выражается, помимо прочего, в навязывании правовой идеологии". И далее: Рецепция вредоносных политико-правовых идей для российской цивилизации выражается в заимствовании идеологии либерализма, института президентства, концепции правового государства, федерализма, конструкции гражданского общества. При полной реализации их в заданном правящей политической элитой русле они закономерно приведут к недееспособности российской государственностию<…> "Среди стран-доноров России особо выделяются США", — разъясняет автор. Можно уточнить: вся транснациональная сеть, включая США, Европу и мировую банковскую систему, включая "космополитов", доминирующих уже с 1956 г. и прямо захвативших власть в 1991 г.
Казалось бы, все верно. Как безусловно верны и противопоставленные идеологии рецепции, положения, в частности "Русской доктрины", под ред. В.В.Аверьянова и А.Б. Кобякова (М., 2008): "быть носителем не показной раскрепощенности, а "тайной" — творческой — свободы", "аскетический образ жизни не как полная нищета, но как презрение к "сверхпотреблению""… Но при этом Ткаченко утверждает, что все это "утопично".
Что же тогда, по его мнению, не "утопично"? Так вот, как раз "не утопичную", а действительно выросшую — пусть коряво, но "чисто по жизни" — реальность он бранит пуще всего. Почему? Ответ оказывается простым, как и сторонники рецепции, Ткаченко в "споре идеологии и жизни" отдает предпочтение идеологии: Россия, дескать, "должна быть демократией не для избранных, но — для всех". Однако "В нашей стране на традиционном фундаменте сложилась сегодня закрытая и самовоспроизводящаяся правящая корпорация, своего рода "выборная самодержавная монархия"…Конечно, институт президентства соответствует народным представлениям о монархии".
Так, казалось бы, за "народные представления" как за естественный путь к возвращению своего и следовало бы ухватиться…А вот нет.
Едва ли не большими оппонентами, нежели либералы или "смирившиеся" с рецепцией, для Ткаченко оказываются "анонимные авторы "Проекта "Россия"", которые в 2006 году писали: "У России нет ни единого шанса сохранить свою целостность в условиях демократии. <…> Тот факт, что она до сих пор сохраняет свою целостность, иначе как чудом не назовешь" — и которые написали и считают, что "принцип монархии, адаптированный к современным условиям, образует новую модель, обращенную в XXII век и в третье тысячелетие". К сожалению, идею монархии авторы "Проекта" благополучно "слили", в следующих томах заменив сначала на "теократию", а затем и вовсе на "власть креатива". Но дело не в них, а в книге С.В. Ткаченко.
Не будем о "третьем тысячелетии" — "нам бы день простоять, да ночь продержаться", хотя при этом, конечно, вопрос возвращения во своя си — вопрос не "дня и ночи". Ткаченко подчеркивает симпатию к идее "служения земному Отечеству как образу Отечества Небесного". Однако в чем она состоит конкретно, он внятно выразить так и не может.
Или же ему все же нужна не "декоративная", а "полномасштабная рецепция"? Но в таком случае…
Не будем о печальном.
