16 мая в московском "Доме художников" (ул. Вавилова, 65А) открылась выставка Заслуженного художника России Геннадия Васильевича Животова, на которой представлены его лучшие работы, с конца 70-х годов ХХ века вплоть до нынешних дней.
Я хочу сказать несколько слов о графике Геннадия Васильевича Животова. Его живопись прошла мимо меня — Геннадий Васильевич создавал её в своей мастерской, иногда открывая ёё нам во время вернисажей. Но его графика творилась на наших глазах, на моих глазах. И это — чудесное явление. В чём чудо его? Конечно, в изысканности, в фантазии. Это удивительное мастерство, это, казалось бы, предельная политизация. Но это не всё.
Ведь каждый рисунок, который Геннадий Васильевич приносит в нашу газету и который каждую среду видит весь мир, — это утончённая метафора, где он, как художник, захватывает момент сиюминутной истории. Это ловушка для времени. Животов выставляет её — и туда залетает историческое мгновение. Ловушка захлопывается, он несёт её в газету, и газета этот момент запечатлевает. И это происходит не раз и не два, и не сто — это происходит еженедельно на протяжении четверти века. Это непрерывная охота на время.
В итоге получается гигантская метафора, в которую захвачено время. Время поймано, время зафиксировано, и это — та концепция времени, которая видна Геннадию Васильевичу, она ему любезна. Он это время стиснул, отсёк от него ненужные элементы, он его создал, это — время Животова.
В этом смысле Геннадий Васильевич является магом, управляющим историей, управляющим временем. Всё его искусство — оно само по себе нереалистично. Оно метафорично. Оно образно. Оно условно. Но всё его искусство — это волшебство, это магические усилия, которые он предпринимает постоянно и непрерывно. Он управляет историей.
Но не просто управляет — ведь есть и другие "волхвы", и другие "маги", враждебные Животову, которые по ту сторону нашей исторической мембраны создают свою версию, свою метафору истории. Животов сражается с ними. И идёт потрясающее сражение этих магических технологий, которые каждую неделю сталкиваются, искрят, там происходят невидимые миру драмы, маги сокрушают друг друга, и кто-то падает, рассечённый; потом он опять встаёт и продолжает битву. Идёт непрерывная борьба. Не политическая? Конечно же, политическая. Не идеологическая? Конечно же, идеологическая. Но, прежде всего, здесь идёт война метафизическая, метафизическая брань, и победа в этой войне, в этой брани — за Животовым, потому что в те чудовищные времена, когда мы начинали вместе работать, когда наша великая страна была повержена, когда, казалось, люди рассыпаются и стремятся скрыться от этого чудовищного взрыва, чтобы уцелеть, — после этого произошли колоссальные перемены.
Сохранилось государство Российское. Да, все олигархи тут, они по-прежнему терзают нашу Родину, выгрызая из неё самые сладкие куски: нефть, алмазы, лес. Но они уже не в силах уничтожить саму нашу страну. У России появилась армия, у России восстановились технологии, Россия строит блестящие самолёты и подводные лодки, у России появились храмы, возник новый патриотический уклад, который, казалось, был полностью разрушен в 90-е годы, когда всё рассыпалось, все разбежались, и царствовало одно только демоническое тление либералов.
А сейчас мы видим мощное патриотическое движение, насыщенное людьми, образами, идеями. Есть великий Хирург — лидер мотоклуба "Ночные волки", с его фантасмагорическими начинаниями. Он поднялся из недр нашего общества и создаёт потрясающие мистерии то в Москве, то в Сталинграде, то в Севастополе. Этот патриотический уклад появился в результате нашей многолетней борьбы, в результате метафизических войн, в которых Геннадий Васильевич участвовал. И эти наши победы — это его победы.
Мы редко говорим друг другу добрые слова — некогда: у нас — постоянная борьба, постоянная рутина. И когда Геннадий Васильевич Животов приходит на планёрки газеты "Завтра" со своим очередным шедевром, когда открывается дверь, и в ней появляется наш дорогой друг, который проходит, как будто не касаясь земли, мимо нас и садится на диван, вокруг него начинает светиться воздух. Он слушает наши политические споры. В это время трудно говорить о том, как мы любим его, восхищаемся его творчеством.
Дорогой Гена! Я тебя люблю, я тебя поздравляю! Храни тебя Господь!
