Отказ от продления "черноморской инициативы" содержал в себе массу подсюжетов и второстепенных линий. Мы не можем наверняка судить обо всех условиях зерновой сделки — ясно лишь то, что большая часть договорённостей осталась закрытой от публики, и то, что продление этих договорённостей на середину июля имело значение лишь для одного человека: президента Турции Реджепа Эрдогана. На успешное выполнение условий было завязано его переизбрание в минувшем мае — как раз ради него "сделку" и продлевали в последний раз. При огромном количестве неизвестных трудно утверждать, что именно потерял усатый хитрец, но занятным образом его игра рифмуется с британскими чаяниями, что заставляет нас вспомнить о том, сколь большую роль играют интересы Лондона в турецкой политике.
Итак, в те дни, когда судьба "инициативы" ещё была загадкой, Эрдоган затеял информационную игру. Как это бывает часто на современном нам Востоке, сам себе он, должно быть, казался искусным мастером утончённых интриг, но на деле всё это выглядело топорно и нелепо. За два дня до конца срока действия Реджеп объявил прессе, что договорился о продлении с Путиным, причём пресс-служба Кремля вскоре это опровергла. Уже тогда стало ясно, что если в дело пошли такие толстые приёмы, то президента России банально пытаются "взять на понт", а стало быть, договориться никак не получается. Что было дальше, вы знаете: взрыв пролёта Керченского моста, осиротение 14-летней девочки с Белгородчины, бесноватые пляски украинских упырей. Многие связали теракт с решением России не продлевать участие в "черноморской инициативе", но едва ли он хоть как-то повлиял на давно определённый Кремлём шаг.
В полночь 18 июля "инициатива" была "приостановлена" — занятная формулировка, словно старающаяся не сжигать мосты, — и в ту же ночь на Одессу и Николаев полетели российские ракеты, нанося самый масштабный удар, считая с прошлого июля, когда сделка была заключена. Военные эксперты множество раз разобрали те точные удары по складам боеприпасов, которые гремели вторичной детонацией (Киев оправдал всё попаданием по складу фейерверков), или заведомо безнадёжные попытки местной ПВО сбить российские высокоскоростные ракеты — попытки, неизбежно кончавшиеся меткими попаданиями в жилые дома и в Спасо-Преображенский собор. Куда интереснее технических нюансов ударов по крупнейшим украинским портам их политические последствия. И здесь мы вплотную подходим к упомянутым выше интересам Лондона.
В прошлом номере "Завтра" упоминалась вялая перепалка между президентом Украины Зеленским и министром обороны Британии Беном Уоллесом. Бен сказал, что слабо благодарят, Владимир ответил, что мало дают. На том вроде бы и порешали: с Зеленского не в последнюю очередь стараниями большой прессы стал сползать грим борца за свободу и демократию, а Уоллес объявил об уходе в отставку осенью. Но та история получила неожиданное продолжение. Украинский дипломат Вадим Пристайко, посол Украины в Лондоне, оказался отправлен в отставку. Случилось это из-за того, что тот раскритиковал слова своего президента в адрес Уоллеса. Причём раскритиковал не по существу, а из-за того, что Зеленский, если верить его послу, вымел сор из избы: дескать, нельзя показывать Москве, что в стройных рядах западных союзников есть разногласия. Пристайко лишился работы, которую так или иначе выполнял почти всю профессиональную жизнь. Сын влиятельного эсбэушника Владимира Ильича, работавшего начальником в Следственном управлении ещё КГБ УССР, он уже в свои двадцатые годы проявил себя как всесторонне развитая личность, настоящий человек эпохи Возрождения. Тут вам и соучреждение одного из основных интернет-провайдеров страны, и роль в создании крупного интернет-издания, и высокая должность в экономическом отделе МИД, отвечавшем за сытое азиатское направление. Но стоило Вадиму уделить слишком пристальное внимание Австралии, как тут же перспективный украинский политик оказался взят в оборот Лондоном. Именно британские связи двигали Пристайко вверх на протяжении всей его дальнейшей карьеры. Он занимал высокие посты в канадском и американском посольствах Украины, был главным по связям с НАТО, в 2019-м на 7 месяцев возглавил украинский МИД, после чего летом 2020-го уехал жить в Лондон — послом. Именно его обширным набором британских связей объяснялся небывалый энтузиазм Бориса Джонсона в вопросах поддержки Украины. Словом, человек подобной биографии и важности, да ещё и на посту посла в ключевой для Киева стране Запада — такими людьми не разбрасываются и не увольняют за сказанное поперёк не слишком резкое слово. В чём же дело? Велик соблазн прислушаться к безыскусной пропаганде, объясняющей шаги Зеленского кокаиновой паранойей или страхом скорого конца. Но куда более правдоподобный ключ к разгадке внезапной опалы одного из главных дипломатов всея Украины даёт как раз недавно завершённая зерновая сделка.
Когда стало понятно, что работоспособность одесских и николаевских портовых терминалов будет нарушаться прилетающими поблизости ракетами и взрывами фейерверков, а Чёрное море, вновь объявленное зоной боевых действий, не вызывает у страховщиков грузовых судов прежнего энтузиазма, Украина взялась искать альтернативные маршруты. Главный был найден быстро: Дунай. Через порты Измаил и Рени, стоящие на воспетой Иоганном Штраусом реке, в Румынию устремились остатки американского зерна, выросшего из украинской земли. Американского — потому что вся сельскохозяйственная территория Малороссии поделена между западными агрохолдингами, в каждом из которых решающую роль играют американские деньги. Помимо того, что этот маршрут предполагает куда большие транспортные издержки со стороны Киева, так и румыны задунайскому счастью оказались не рады. Не только из-за резко возросшей нагрузки на свою портовую инфраструктуру (порт Констанца и так работал на пределе возможностей) и не только из-за типично постсоветского безразличия к критически важным транспортным сетям (канал Дунай — Чёрное море, достроенный усилиями Чаушеску, остро нуждается в углублении и расширении), но и из-за давней проблемы двойственности европейской политики.
Конечно, Восточная Европа поддерживает Украину всеми руками и ногами: отправляет им ржавчину со своих складов, вводит гадкие санкции против России и не перестаёт соревноваться в резкости высказываний своих политиков. Но уже прошлым летом выяснилось, что продукты сельского хозяйства Украины в Европе не слишком-то ждут: своих хватает. Одна за другой восточноевропейские страны объявили о запрете ввоза на свою территорию плодов малороссийского чернозёма. Это не было проблемой, когда сохранялась возможность вывозить его морем в такие голодающие страны Африки, как Китай, Нидерланды и Испания, но сейчас перед украинским экспортом встал вопрос выживания. Вопрос этот, как было сказано выше, имеет значение для американских агрохолдингов. Но не только. Одесса за последние годы успела стать важным пунктом маршрута доставки наркотиков в Европу. Да, никто не отменял Балканы или старые пути через Италию, но диверсификация никогда не помешает. Наркополитика — тема для отдельного разговора, но здесь следует упомянуть лишь то, что потеря важной точки прибыльного бизнеса мешает Вашингтону, курирующему эти маршруты, ничуть не меньше, чем утраты агрохолдингов.
Шаги, которые предприняли Соединённые Штаты в связи с курсом ВС РФ на деталассизацию Украины, можно было бы отследить, скажем, по визиту главы Агентства США по международному развитию — пресловутого USAID — в одесский порт вскоре после первых ракетных ударов — визиту, никак не повлиявшему на темпы дальнейшего прилёта ракет, или по словам госсекретаря Блинкена, который на конференции в Аспене (о ней поговорим чуть позже) навалил всех известных новостных клише про "циничную манипуляцию продовольственной безопасностью голодающих стран". Или, на крайний случай, по настроениям в прессе, где раз за разом приводили в качестве довода слова президента Путина о том, что требования России в рамках сделки даже не думали выполнять, но вместе с этим называли российский выход из договорённости "беспричинным" и "немотивированным".
Но зачем плодить сущности и без нужды углубляться в детали, если можно взглянуть на реакцию главного американского чиновника, отвечающего за украинское направление — Владимира Зеленского. Он отметился двумя вещами. Во-первых, как было сказано выше, сжёг свой мост в Лондон, уволив Вадима Пристайко. Конечно, украинское лобби в Британии всё ещё сильно, но в лице экс-посла ушло слишком много полезных контактов. Во-вторых, украинский президент выступил на упоминавшейся выше конференции в городе Аспен. Горнолыжный курорт в штате Колорадо известен двумя вещами: происходившим в его декорациях действием фильма "Тупой и ещё тупее" и Аспенским институтом. Контора, основанная в том же году, что и НАТО, активно привлекает как "деньги с фамилией" — туда вкладываются Фонд Форда, Люмина, Гейтсов, братьев Рокфеллеров и Карнеги — так и тех, кого в прессе принято называть "ястребами", причём неизменно связанных с ВПК. Сейчас Аспен собирает лидеров мнений — тех, кто продвигает идею войны до победы на поле брани, так что присутствие там Зеленского, пусть и в виде проекции по видеосвязи, оказалось совершенно ожидаемым. Неожиданным, однако, оказался настрой его речи и окружавший её медиа-контекст. Речь содержала в себе горячие благодарности (это, чай, не бриташкам хамить) и, разумеется, требования новых поставок всего на свете. Но сама речь внезапно содержала признание того, что не всё так гладко, как хотелось бы, а окружавшие её публикации и заявления и вовсе не скрывали разочарования. Шуму, к примеру, наделало заявление Джейка Салливана — советника Байдена по нацбезопасности и одного из умнейших людей в его администрации — о том, что если Киеву и поставят долгожданные F-16, то толку от них не будет. Робкие оптимисты пытались раскручивать упомянутую Зеленским тему с проблемами внутри России, представляя события вокруг "Вагнеров" как общероссийский тренд, на что другие отвечали, что Запад не настолько монолитен, чтобы самонадеянно ждать, пока какой-нибудь мятежный военачальник не сделает за него всю работу.
Издание Politico часто упоминало "безвыходную" ситуацию, BBC описывала "нервозность", а CNN непривычно часто приводила слова Зеленского, с которым, кстати, беседовал их журналист Фарид Закария. Словом, Аспенская конференция по безопасности прошла в атмосфере посыпания высокопосаженных голов пеплом и снегом с лыжных склонов. Но всерьёз воспринимать весь этот парад самобичевания могут лишь герои того самого фильма, что прославил Аспен. Аналогичная, пусть и менее масштабная кампания с выводом о том, что всё пропало, заряжала нашу прессу оптимизмом прошлым летом, а итог всего этого известен: осенняя накачка Украины оружием и кадрами и как следствие успешные действия в Харьковской и Херсонской областях. Сейчас, однако, сложно представить, что же ещё из вооружения могут дать Украине — истребители F-16 действительно, как сказал Салливан, погоды не сделают, да и от отправки их во враждебную среду, где гордость "Локхид Мартин" может сгореть так же ярко, как броневики "Брэдли", Вашингтон будет отнекиваться до последнего. Поэтому речь пойдёт не о поставках нового металлолома на поле боя. А о чём же?
А это будет обсуждаться на текущей неделе. В конце недели минувшей Йенс Столтенберг, генсек НАТО, анонсировал заседание Совета Украина — НАТО, где основной темой станет именно вывоз продовольствия с Украины через Чёрное море. В свете поднимавшегося в прошлом номере разлада между НАТО и Британией — того самого разлада, что закрыл британскому министру обороны Уоллесу дорогу на пост генерального секретаря НАТО, — а также роста американского интереса к Зеленскому после его выступления на шабаше внешнеполитических вампиров в Аспене, можно утверждать, что руководящую роль в черноморской игре Украины взял на себя Вашингтон. Ключевая задача для него — сохранить значение Одессы. Не только для транспортировки упомянутых выше злаков и наркотиков, но и для морского пути снабжения ВСУ. Дипломатическими методами давить на Эрдогана, чтобы он хитрым танцем своих усов растопил холодное сердце российского президента — не их метод. Их метод — провокации. Демонстрацией того, на что потенциально может быть способна некая заинтересованная в черноморском хаосе сторона, стал подрыв Керченского моста. Совершённый с помощью подводных беспилотников, этот подрыв показал, что надёжной защиты против такого оружия пока что нет, а значит, случиться может всякое. Конвои внезапно застрахованных гражданских судов, стремящихся в одесский порт, станут беспроигрышным вариантом: они либо пройдут и унизят российскую дипломатию, либо будут уничтожены и дадут повод для нового витка эскалации. Уничтожены же они могут быть не только нашими ударами и не только крайне удобно всплывшими минами, щедро рассыпанными по всему фарватеру, но и неопознанным оружием, приплывшим невесть откуда и дающим отличный повод обвинить Россию в военных преступлениях.
Хорошая новость состоит в том, что на всякую хитрую провокацию можно ответить прямолинейной грубостью. Никому не понадобится плыть в Одессу, если у бывшего Хаджибея не останется порта: в целях демонстрации этого утверждения удары по последнему полноценному морскому порту умирающей страны (стоящий на реке Южный Буг Николаев — не в счёт) наносятся почти каждую ночь с поры завершения действия зерновой сделки. Более того, в ночь на 24 июля "геранизация" настигла и упомянутые выше порты Измаил и Рени, так что на возможность обрубить пути вывоза товаров через Дунай Россия тоже усиленно намекает.
Итак, мы увидели, как в результате окончания "зерновой сделки" и демонстративного возврата к новой норме с ежевечерним цветением "Герани" Зеленский усиливает связи с США, вместе с этим обрубая связи с Британией. Пока это выглядит как отказ от одного похода по сохранению Одессы в украинской орбите в пользу другого. План Лондона по демилитаризации Чёрного моря не сработал, а блеф Эрдогана не достиг цели. Новый курс — американские провокации. Но если для Вашингтона свобода действий в северо-западной части Черноморья имеет практический характер: вывоз товаров, ввоз оружия, пиар-эффект от явно сковывающих Россию шагов, — то для Украины, как бы она ни разделяла чаяния своего сюзерена, эта свобода имеет характер экзистенциальный. Мы много раз слышали следующую формулу: "Не будет (название города) — не будет Украины". За полтора года СВО финальным рубежом побывали Мариуполь, Северодонецк, Лисичанск, Соледар, Бахмут… Но потеря локальных транспортных узлов в Донбассе не ставит под угрозу само существование Украины, а вот утрата полоски черноморского побережья — ставит. Без этой линии от Херсона до Вилково страна лишается своего последнего экономического козыря, теряя крупнейшие города своего юга, она теряет огромный демографический пласт, а отчуждение от Киева города, где 2 мая 2014 года украинская государственность родилась в своём нынешнем виде, убивает Украину как политическую общность.
Илл. Иван Айвазовский "Буря на Чёрном море" (1873)
