В удивительное время мы живём, товарищи! Ощущаются подземные толчки, слышится неопределённый гул, недалеки тектонические сдвиги всего мироустройства.
Видимо, начинается XXI век: до сих пор мы доживали ХХ. Нынешние поколения увидят всё: и перекройку границ, и великое переселение народов, и возвышения униженных и унижение возвысившихся и возгордившихся. Если человечеству суждено выжить, то нынешние дети увидят совсем не тот мир, в котором жили их родители.
Вот в такой обстановке происходит неожиданное. Вернее, такое, чего уж и ждать перестали. А именно — робкая попытка, даже не попытка ещё, а, вернее, — попытка попытки отступить от либеральных экономических догм. Догмы эти уже разорили нашу промышленность, отбросили назад сельское хозяйство, разрушили науку, оглупили образование. И высасывание живых соков из страны в пользу её геополитических противников успешно продолжается. Хочется сказать: пока продолжается.
Потому что случилось удивительное. Главная экономическая новость недели — очередной всплеск дискуссий и споров вокруг предложений Сергея Глазьева, направленных на преодоление колониальной зависимости России от Запада, в которую она впала в результате капиталистической революции 1991 года. Именно тогда, открывшись Западу, наша страна и превратилась окончательно в его сырьевой придаток, откуда вывозится сырьё и ввозится готовая продукция. Это и есть главнейший признак колонии; остальное — второстепенно. Суверенитет России весьма ограничен. И если приступать к его восстановлению — то начинать надо с экономики. С индустриализации. Суть предложений Глазьева — в создании условий для развития реальной экономики.
Ничуть не удивляет вой, поднятый либеральным экономическим мейнстримом по поводу предложений Глазьева. Экономическая "наука" именно и обслуживает колониальное положение России; она же преподаётся в вузах и составляет основу экономического образования во всём мире. Открытость, дерегулирование, уход государства из экономики, приватизация, специализация на том, что в настоящее время лучше всего получается, — вот базовые принципы этой "науки", они же — принципы вашингтонского консенсуса. Принципы убийственные. Но — на протяжении многих лет оспаривать их не дозволялось. Они лежали в основе государственной политики. И вот — предложения Глазьева.
Поразительно в них не столько содержание, сколько то, что их слушают и обсуждают на самом высоком уровне.
Меры-то предлагаются самые очевидные: введение частичного валютного контроля, что должно уменьшить гигантский отток капитала из страны. Это ещё не полный контроль трансграничного движения капитала, но всё-таки…
Дальше Глазьев предлагает печатать не менее 1,5 трлн. рублей в год в течение пяти лет, чтобы снять кредитный голод у предприятий. Наше народное хозяйство хронически недофинансировано. Я сама экономический оператор и знаю, как неимоверно трудно получить кредит. Речь даже не о процентной ставке, невиданно высокой, но и на таких ростовщических условиях его получить невозможно: в стране банально нет денег. У нас коэффициент монетизации экономики (отношение количества денег к ВВП) — 47% при среднемировом уровне в 125%. Якобы боятся разогнать инфляцию. В результате борьба с инфляцией оборачивается борьбой с любой хозяйственной деятельностью.
Как сделать так, чтобы дополнительная эмиссия денег не разогнала инфляцию? Глазьев предлагает меры, которые, по его мнению, направят эти деньги на инвестиции (хочется сказать по-старому — на капвложения), а не на покупку долларов с дальнейшей переправкой за границу. По-видимому, без двухконтурного денежного обращения не обойтись: нужны специальные инвестиционные деньги, которые в принципе нельзя обналичить. В СССР это было, и народное хозяйство развивалось именно на эти деньги. Когда инвестиционные и "потребительские" деньги стали смешиваться — вот тут-то советская экономика и развалилась.
Но, разумеется, сделать это в настоящее время было бы очень непросто. Вот я на себя прикидываю: мы получаем кредит в инвестиционных деньгах и строим, положим, элеватор. А со строителями я, получается, не могу расплатиться этими деньгами? Вопросов больше, чем ответов. Но делать это — надо. Иначе не выкарабкаться.
Можно ли побороть утечку капитала, не поборов предварительно коррупцию? Говорят, невозможно. Верно то, что властные и сильные хотят иметь свободу рук в выводе денег за границу: контроль в этом деле им ни к чему. Так что, вводя валютный контроль, верховная власть должна не бояться поссориться с богатыми и сильными. Готова она на это пойти? Об этом я судить не могу. А вот что полный контроль трансграничного движения капитала был бы плодотворен — это не вызывает сомнения. Даже неправедные доходы коррупционеров, останься они в стране, работали бы на её экономику. Сегодня они работают на экономику наших геополитических противников.
В идеях Глазьева нет ничего сверхъестественного и даже принципиально нового. Новым может стать их осуществление. Нынешняя ситуация делает такое осуществление всё более реальным.
