Базовый доход — одна из наиболее популярных сейчас тем, которая обсуждается в контексте идущей трансформации социального и технологического укладов, концепции перехода к «зелёной экономике» и цифровому обществу, центральную роль в котором играют большие данные и искусственный интеллект. Базовый безусловный доход подразумевает, что государство осуществляет регулярные денежные трансферы всем гражданам, независимо от уровня их доходов и наличия/отсутствия у них работы.
Основным аргументом для нынешних дискуссий о базовом доходе являются предполагаемые массовая автоматизация и роботизация производств и сферы услуг, ликвидирующие уже скоро, согласно прогнозам, весьма значительное число рабочих мест и профессий. Это неизбежно вызовет массовую безработицу, угроза лишиться рабочего места будет затрагивать в мире всё большее число людей. Помимо технологического прогресса классической занятости по‑прежнему угрожают и другие, «затормозившие» в пандемию, но пока все равно продолжающиеся тренды постриндустриализации и глобализации, массовой миграции.
Но гуманный на первый взгляд концепт базового дохода при его практической реализации может привести к совершенно негуманным результатам. В обществе с разнообразием экономических отраслей, минимальной безработицей и адекватным пособием для тех, кто оказался по каким‑то причинам не в состоянии работать или найти работу, нет необходимости в таком инструменте. Базовый доход предполагает, что достаточно большое количество людей в принципе не будут работать. Но почему? Вероятно, это видится рецептом решения проблемы «ненужных» людей, которым следует обеспечить лишь выживание, не заботясь о построении социальных и экономических механизмов, дающих всем возможность полноценного труда, отдыха и профессиональной и социальной самореализации. Человеку, выброшенному из этой традиционной схемы, исключённому из пространства осмысленной, творческой и продуктивной деятельности, будет предложено погрузиться в мир виртуальных иллюзий и технологий доступных развлечений.
В данной статье предлагается проанализировать идеи базового дохода не с точки зрения осуществимости на практике внедрения такого инструмента, цены его работы для государственного бюджета или влияния на доходы граждан — такие исследования существуют как в России, так и за рубежом, в них приводятся соответствующие расчёты и анализ уже существующей практики. В массе своей они сводятся к вопросу «за чей счёт банкет?». Однако вовсе не это представляется самым важным. Даже если бы оказалось, что ресурсов на повсеместное внедрение базового дохода достаточно, это никак не объясняло бы, зачем его нужно вводить и к каким последствиям это может привести.
Дело не в технологиях, а в экономических моделях
Несмотря на все достижения прогресса, в мире наблюдается постоянный рост неравенства, что выражается в снижении доходов среднего класса, расширении такой социальной группы, как «прекариат» — людей, лишённых постоянной работы и стабильных доходов. Богатые тем временем только богатеют. Во всё большем числе стран для представителей молодого поколения становится очевидным, что они будут жить беднее родителей. Данная ситуация является по‑своему уникальной, поскольку технологические и социальные трансформации XX века создали условия для массового выхода из бедности в развитых и развивающихся странах, и ситуация, когда дети живут лучше родителей, стала привычной уже для нескольких поколений. Причём это было характерно и для стран капиталистического Запада, и для социалистического блока, и для стран третьего мира, и давало обществу мощный заряд социального оптимизма. Обратный тренд, напротив, выглядит крайне демотивирующим, и мы ещё до конца не осознали его последствия — общество, где молодёжь видит отсутствие жизненных перспектив и социальных лифтов, будет совершенно иным.
На этом фоне и появляются на первый взгляд весьма человеколюбивые инициативы введения базового дохода для того, чтобы избежать маргинализации тех, кто не сможет найти полноценную работу и заработки. Но что характерно: рост неравенства наблюдается уже непрерывно в течение многих лет, фактически с момента торжества модели глобального финансового спекулятивного капитализма, и «прекаризация» масс идёт всё это время без какого‑то значимого влияния технологий (ведь, несмотря на эксперименты и прогнозы, масштабной замены человеческого труда роботами пока не наблюдается, а, например, массовые увольнения рабочих в развитых странах на производствах происходили в последние десятилетия вовсе не в связи с прорывной автоматизацией, а в связи с закрытием этих предприятий в результате переноса производств в страны третьего мира). Получается, что «лишние люди» появляются уже сейчас, тогда как теоретическим обоснованием для базового дохода преподносится вот уже скоро ожидаемый, но пока полностью не произошедший переход к «зелёной цифровой цивилизации», который (почему‑то) является безальтернативным и требует не просто изменений, а тотальной перестройки всех жизненных практик, вплоть до отказа от идеи труда как экономической основы жизни индивида и общества в целом.
Поэтому представляется, что «вброс» в общественное сознание идеи базового дохода как универсального инструмента решения проблем неравенства и безработицы и «мотиватора и регулятора кардинальной трансформации политических, экономических и социальных систем современных государств»[1] является классической попыткой сохранения «хорошей мины при плохой игре» — именно согласие с необходимостью введения базового дохода ознаменует собой отказ от построения экономических моделей, в центре которых находится благо человека и организация возможностей созидательного, творческого и достойно вознаграждаемого труда для максимального числа людей. Базовый доход в таком случае превращается в паллиативное средство, экономическое обезболивающее для тех, кого отказались лечить и спасать от экономических болезней.
Но действительно ли они «неизлечимы»? Или это так только в определённой модели экономики и общества?
Цифровой капитализм и будущее без работы
Недавно в России вышла книга "Будущее без работы. Технологии, автоматизация и стоит ли их бояться" Дэниела Сасскинда — экономиста из Оксфордского университета и бывшего советника при британском правительстве, в которой автор размышляет о будущем работы в мире, где благодаря технологическому прогрессу и искусственному интеллекту всё больше видов деятельности будут отданы машинам, неизбежно лишая общество целых классов профессий и сокращая присутствие человека в оставшихся[2].
Примечательно, что сам перевод книги на русский язык, в качестве иллюстрации её главной идеи, был осуществлён не переводчиком, а системой автоперевода, и лишь отредактирован затем человеком. По словам главного редактора издательства Individuum Феликса Сандалова, «алгоритм отлично справился с синтаксисом оригинала, практически не ошибся в словоприменении и проделал работу, на которую у человека ушли бы месяцы, меньше чем за минуту»[3].
Автор книги, анализируя проблему базового дохода с экономической точки зрения, отмечает, что вроде бы в модели свободного рынка государство не должно вмешиваться в рынок труда, как бы ни влияли на него технологии: «Экономист во мне видит мало причин защищать рынок труда в попытке удержать всех на традиционной оплачиваемой работе. В конце концов, с неумолимой экономической точки зрения у работы есть только две цели: сделать экономический пирог больше или обеспечить каждому свой кусок. Но работа — не единственный способ достижения этих целей. Новые технологии, вытесняющие людей с работы, будут продолжать увеличивать пирог, и такие методы, как УБД[4], позволяют нарезать его даже в мире с гораздо меньшим количеством работы».
В то же время он вынужден признать, что «работа преследует не только экономические цели». Однако Сасскинд не сомневается, что корпорации не преминут воспользоваться любой возможностью для снижения издержек, и в пределе произойдёт качественный переход к миру, где «по мере сокращения спроса на людей их экономическое значение уменьшится, вследствие чего они потеряют влияние и им будет всё труднее сопротивляться стремлению жадных до прибыли работодателей платить им как можно меньше».
При этом может оказаться, что базовый доход планируют вводить вовсе не для самых малооплачиваемых и низкоквалифицированных. Сегодня, как выясняется, роботом проще заменить мерчендайзеров, переводчиков или трейдеров на бирже, нежели дворника, курьера или сортировщика мусора (одна из самых востребованных работ с учётом трендов вторичной переработки, при этом практически не автоматизируемая при всех сегодняшних технологиях).
Структура общества при развитии этих трендов постепенно начнёт всё больше напоминать феодальную — группа ультрабогатых «аристократов» верхнего класса, богатство которых будет только расти, прослойка образованных и квалифицированных профессионалов, занятых в наиболее развитых отраслях, и основная масса того самого прекариата с базовым доходом — и никакого среднего класса.
Примирение социализма и анархизма
Сейчас базовый доход преподносится как решение проблемы «ненужного» населения, без трудовой деятельности которого якобы вполне может обойтись современная экономика. Но если внимательно рассмотреть саму концепцию базового дохода и её истоки, то окажется, что она затрагивает фундаментальные представления не только и не столько об экономическом устройстве или распределении доходов, сколько о самих основах устройства человеческого общества и отражает различие подобных представлений в разных культурах и цивилизациях.
Ряд исследователей видит истоки концепции базового дохода в работах западных философов XVII–XVIII вв., в частности Томаса Мора и Томаса Пейна, где данный вопрос был связан с размышлениями о распределении общественного богатства и доли в национальном производстве. Также автором одного из часто упоминаемых и достаточно детальных предложений о возможном внедрении базового дохода является Бертран Рассел.
Рассуждения Рассела особенно интересны своим контекстом — он рассуждает о базовом доходе не в чисто экономическом смысле, а видит его как один из инструментов создания идеального общества, которое, в свою очередь, должно для преодоления недостатков капитализма быть гибридом между социализмом и анархизмом (см. работу Рассела "Предложенные пути к свободе: социализм, анархизм и синдикализм", опубликованную в 1918 году). Философ негативно настроен к социализму за его идею всеобщей справедливости только на основе обязательного для всех труда: «общественное владение землей и капиталом является важным шагом на пути излечения язв нашего мира и на пути построения общества, которое каждый должен хотеть. Но самого по себе социализма недостаточно. В той его разновидности, где государство выступает работодателем, а народ получает от него зарплату, таится опасность тирании и мракобесия, ещё более страшных, чем при капитализме». Намного больше мыслителю импонируют анархические, а точнее — анархо-синдикалистские, идеи всеобщего распределения имеющихся у общества ресурсов. Он уже в начале XX века был убеждён, что достижения технического прогресса очень скоро вполне смогут обеспечить достаточный для человечества объём этих основных благ (что, в сущности, сегодня и происходит), но предвидел (и критиковал как слабое звено в общественных концепциях анархизма) при этом достаточно важный вопрос — какой тогда будет мотивация людей к труду? Ведь как бы наука и техника ни улучшали условия работы, всегда остаются виды деятельности, которыми мало кто хотел бы заниматься по собственной инициативе. «Мы не увидели, что может помешать обновлённому наукой и менеджментом труду обеспечивать бесплатно всех людей. Единственной трудностью безначального режима мы увидели недостаточное побуждение к этому самому труду. Но что помешает нам постановить, чтобы при бесплатном снабжении прожиточным минимумом всё, выходящее за пределы такового минимума, предоставлялось лишь работникам ?»
Рассела интересует базовый доход не как средство для преодоления проблем бедности и неравенства — он вполне согласен, что социализм предлагает рабочее решение этой проблемы, пусть, на его взгляд, и «тоталитарное», — а как возможность создать общество, гарантирующее свободу и не принуждающее человека к экономической деятельности для выживания. Этот аспект базового дохода, несмотря на его абстрактность и кажущуюся оторванность от реальной жизни, в отличие от вроде бы всем понятных проблем бедности и безработицы, связанных с несовершенством экономических моделей и последствиями роботизации, видится и сегодня крайне важным, если не ключевым, — но не для решения насущных проблем дня сегодняшнего, а для серьёзного моделирования иных, нежели сегодняшние, социальных укладов будущего.
И именно поэтому о базовом доходе заговорили именно сейчас, одновременно с идеями «зелёного перехода», необходимости принципиально новых основ для «постпандемийного» мира. Дело не в роботах, которые займут все рабочие места (это само по себе весьма утопично), и даже не в открытом отказе от социально ориентированной экономики, ведь базовый доход — это вовсе не его апофеоз, а роспись в полном бессилии обеспечить людей хорошо оплачиваемым, осмысленным и достойным трудом.
«В нашей утопии не должно быть экономического страха и экономических надежд. Ни над кем не будет нависать риск нищеты, а шанс разбогатеть не заставит идти по трупам. Не станет пропасти между классами: неудачнику не нужно будет опасаться за статус его детей, счастливчику не придётся надеяться когда‑нибудь стать эксплуататором». Не станут ли эти слова Рассела пророческими в этой новой утопии?
Бесплатный воздух - бесплатное всё?
Неудивительно, что именно аргумент Бертрана Рассела считает самым важным Карл Видерквист, профессор Джорджтаунского университета в Катаре, возглавляющий Всемирную сеть базового дохода (Basic Income Earth Network (BIEN), которого издание Atlantic Monthly называет «лидером мирового движения за базовый доход». В своей выходящей в нынешнем году работе "Универсальный базовый доход: ключевые знания" (Karl Widerquist «Universal Basic Income: Essential Knowledge») он пишет о главной причине, по которой он является сторонником идеи базового дохода: «Каждую минуту каждого дня вы используете нечто, чем не владеете, но что нужно вам для удовлетворения ваших базовых потребностей, не спрашивая на это ни у кого разрешения и без необходимости платить за эту привилегию. Вы делаете это при каждом вдохе. Вы не могли бы сделать его без атмосферы. Вы не владеете атмосферой, но вам никогда не нужно было иметь работу, чтобы заработать деньги на покупку права использовать атмосферу для поддержания жизни. Готов спорить, вы были бы очень рассержены, если бы правительство ввело новые правила, по которым атмосфера стала бы частной собственностью, и не дало бы вам часть этой собственности для обеспечения ваших нужд. Не думаю, что вы бы почувствовали себя лучше, если бы они дали вам возможность иметь работу, чтобы заработать денег и купить на них право дышать, чтобы выжить. Вы бы поняли, что в таком случае начнете соглашаться на работу с низкой зарплатой. И вам не стало бы лучше, если бы стали доступными пожизненные подписки на дыхание и если, после многих лет работы, сбережения ваших денег и их разумного инвестирования вы получили бы шанс стать частью небольшой группы людей, которые владеют собственным участком атмосферы к моменту выхода на пенсию или даже ещё меньшей группы людей, которая владеет таким объемом атмосферы, что другие будут платить вам за возможность дышать»[5].
Этот остроумный пассаж и предваряет ключевой аргумент — если вас бы не устроила система, в которой нужно чьё‑то разрешение на доступ к атмосфере, за которое нужно платить, то почему вас должна устроить система, где нужно чьё‑то разрешение на любые другие ресурсы этой планеты, которые вам нужны для жизни? При этом автор считает естественным состоянием человечества эру до частной собственности, когда «наши предки миллионы лет свободно пользовались ресурсами Земли», но несколько столетий назад окончательно закрепилась система, в которой люди утратили право на независимое использование этих ресурсов и теперь нельзя просто так строить, охотиться, заниматься сельским хозяйством и организацией кооперации с другими для жизнеобеспечения, нужно кому‑то заплатить за право делать всё это. Именно тот факт, что ресурсы планеты находятся в чьей‑то собственности, и приводит к тому, что большинство остальных соглашаются на наёмный труд и другие формы эксплуатации себя. Поэтому раз уж ресурсы распределены в собственность неравномерно, пусть те, кто их имеет, поделятся со всеми в формате безусловного базового дохода.
Весьма примечательно, что в центре внимания Видерквиста находятся именно эти идеи, а вовсе не рассуждения о роботизации или искусственном интеллекте, которые лишают людей рабочих мест. Казалось бы, ничего нового тут нет, именно представление о собственности как причине всех бед лежат в основе большинства левых, социалистических теорий. Однако в качестве решения предлагается отнюдь не отказ от частной собственности и рыночной экономики (что было бы как раз логично и поэтому давно уже теоретически обосновано, а потом и реализовано на практике в опыте СССР и других соцстран в XX веке). Видерквист говорит о рыночной экономике, в которой люди «начинают не с нуля», а значит, не будут соглашаться на плохие условия труда. А достойная оплата труда якобы замотивирует всех активно трудиться.
Но механизмы ограничения аппетитов капитала и бизнеса, предназначенные для защиты работника, существуют и без базового дохода — это пресловутый МРОТ, трудовое право, требования к условиям труда и технике безопасности. Государство обладает огромным арсеналом воздействия на всех экономических акторов и для борьбы с безработицей, будь то налоги, пособия, меры поддержки предприятий и отраслей, создающих рабочие места. Почему же вместо создания рабочих мест и совершенствования систем социальной защиты вдруг стал необходимым именно базовый доход?
Первобытность 2.0
Бертран Рассел, будучи членом Фабиановского общества, совершенно неслучайно пытался искать в базовом доходе гибридный путь между социализмом и анархизмом. Вроде бы этот третий путь сохраняет и свободу от принуждения к труду, и социальные гарантии. Формально обеспеченные базовым доходом граждане будут свободны и могут работать или не работать и вообще делать что захотят — базовое выживание государство им обеспечит. Однако сразу же возникает вопрос: чем тотальная зависимость от государства, раздающего безусловные выплаты, лучше такой же зависимости при социализме, где государство тоже готово обеспечить всех, но требует от них участия в создании общественного блага в форме труда? В каком‑то смысле такая зависимость даже хуже и напоминает жизнь животных в зоопарке, где им, конечно, не грозит голодная смерть, но и полноценной их жизнь вряд ли назовёшь.
Базовый доход предполагает якобы сохранение полной свободы индивида в отношении трудовой деятельности. Те, кто не хочет, могут не работать вообще. Но и уровень их потребления предельно снизится, ведь речь идет о выплатах на уровне базового жизнеобеспечения.
Можно вспомнить упоминавшиеся уже отсылки к благословенному периоду первобытной доиндустриальной жизни. Так, кто‑то считает, что отсутствие необходимости работать всего лишь вернёт человека в естественное состояние, в котором существовали первобытные люди и сегодняшние малые народы и племена, живущие охотой и собирательством. В частности, доктор культурологии А. Шипилов в статье "Жизнь без труда? Это естественно"[6] приводит массу этнографического материала, показывающего, что 90% истории человечества люди трудились очень мало, а переход к производительному хозяйству произошёл лишь в ряде регионов земного шара. Охотникам и собирателям для жизни хватало 2–4 часа труда в день. При этом их рацион был богаче, чем у крестьян, трудившихся по 8–12 часов в день, они меньше болели. Остальное они тратили на досуг — игры, танцы, празднества, разнообразные ритуалы и общение. Поразительным образом, отмечает исследователь, именно такую структуру может иметь современное общество прекариата с базовым доходом и развитой информационно-технологической сферой — большую часть времени эти люди будут тратить на пребывание в виртуальных коммуникативных пространствах и интернете.
Возможно, первобытные собиратели были счастливее, но не они обеспечили прогресс, науку и культуру современной человеческой цивилизации. Да и безмятежность такой жизни весьма спорна — мест, где климат позволяет выживать, не прилагая никаких усилий, на нашей планете не так много. Приведённые выше сравнения ресурсов Земли с атмосферой тоже не выдерживают критики — не только людям, но и животным на нашей планете, к сожалению, природой отнюдь не гарантировано выживание самим лишь фактом их рождения. Весь животный мир отнюдь не наслаждается дарами природы, а пытается выжить в беспрерывной борьбе и конкуренции за эти ресурсы. И в этом смысле жестокие схемы человеческих сообществ с идеологией выживания сильнейших и захватом всех возможных ресурсов как раз предельно «биологичны», поэтому называть природу идеалом равенства и справедливости — весьма лукаво. Забота о благе каждого — изобретение не природное, а чисто человеческое.
Жизнь без труда - рай или ад?
Те, кто выступает за базовый доход, уверены, что наличие этой подушки безопасности не приведёт к ситуации, когда работать не захочет никто вообще. Ведь людям свойственно стремиться к лучшей жизни. А даже если они и не захотят работать, то смогут заняться саморазвитием, семейными делами, разного рода творческими и общественно-полезными активностями. Но не иллюзия ли это? Опыт прошлого и настоящего не даёт простых ответов.
«Языческий мир, в котором распространилось христианство, в целом не был положительно настроен по отношению к труду. В древнегреческом языке синонимом труда было страдание. Так подчёркивается его болезненный и принудительный характер. А потому считалось, что труд подходит лишь для рабов, а не для свободных граждан. И как слова, и как понятия работа и рабство непосредственно связаны друг с другом. Подобные воззрения на труд бытовали и в римском мире. За исключением земледелия и военного искусства, необходимых для римлян, всякий ручной труд считался уделом рабов. Купцы и наёмники принципиально не допускались к управлению государством. Достойными свободного человека считались лишь те профессии, которые не ставили в качестве цели зарабатывание денег. Достойными уважения считались врачи, архитекторы и учителя, которые получали не жалование, а вознаграждение», — пишет профессор Г. Мандзаризис в статье "Цель труда"[7].
Согласно Ветхому Завету, Адам и Ева жили в раю не трудясь и, лишь будучи изгнанными из него, стали обречены трудиться в наказание за совершённый грех. Однако в Новом Завете труд становится ценностью. Трудятся Христос и его апостолы, христиане в своих первых общинах, отшельники и монахи. Но труд в христианстве в первую очередь должен быть направлен не на личное обогащение, а на благо ближних, на возможность помочь слабым и нуждающимся. Представление о необходимости труда на благо общества является базовым и для левого идеологического проекта (и в этом смысле весьма сходно с раннехристианскими представлениями о том, что «кто не работает, тот да не ест»). В классическом капитализме, идейно опирающемся на протестантскую этику, предприниматель также должен быть деятельным, приумножая своё богатство, а не просто жить на проценты с капитала (что как раз стало типичным для нынешнего глобального финансового капитализма с его «глобальным казино» бирж и ценных бумаг).
Но трудились ли в реальности те, кто мог этого не делать? Человечество имеет довольно большой опыт наблюдений над жизнью людей, которым не нужно работать, чтобы обеспечивать своё существование. Под «работой» можно здесь понимать в широком смысле необходимость прикладывать усилия к выживанию — в этом смысле разбойник, планирующий ограбление, или отшельник в лесу не заняты наёмным трудом или управлением капиталами, однако праздная жизнь тут же лишит их средств к существованию.
Возможность жить без тяжёлого труда во всех цивилизациях имела аристократия и богачи, люди, обладающие богатством и активами, приносящими ренту и прибыль. Безусловно, надо сделать ремарку, что для аристократии обязанностью часто являлась военная или государственная служба, а состоятельные люди занимались тем, что на современном языке назвали бы управлением активами. Однако исторические документы и литература полны историй о прожигавших жизнь дворянских отпрысках, интересующихся лишь пирами, охотой и развлечениями. Евгений Онегин у Пушкина является и образованным, и культурно развитым, и вполне социализированным получателем отнюдь даже не базового, а вполне хорошего по меркам своего времени дохода, к тому же молод и здоров, однако не знает, чем себя занять. В то же время развитие культуры, науки, социальный и технический прогресс обеспечили, в том числе, и те, кто мог себе позволить эти отвлечённые занятия благодаря своему происхождению (наряду с теми, кто был вынужден этими занятиями зарабатывать, искать покровителей или заниматься ими во время, остающееся от какого‑то другого труда).
Гарантии вечного аутсайдерства
Что изменилось в наше время? Не трудиться могут теперь люди, находящиеся уже не на одном, а на двух разных социальных полюсах. Это, с одной стороны, — богатые представители элиты и разного уровня рентополучатели и, с другой, — живущие на социальные пособия наиболее бедные и маргинальные группы в тех странах, которые могут позволить себе поддержку малоимущих и безработных. Присмотревшись к образу жизни на этих противоположных уровнях социальной пирамиды, можно лучше понять, в какой мир нас может привести идея о базовом доходе.
Что касается богатых, то, как и в прошлом, кто‑то из современной элиты пользуется своими богатствами для реализации проектов в науке, культуре, социальной сфере, а кто‑то просто становится постоянным персонажем светской хроники, занятым лишь посещением модных вечеринок. Но иметь гарантированный и при этом не базовый, а, напротив, большой или очень большой доход — гораздо более мотивирующая ситуация, чем гарантированное выживание. Ведь достаточно просто чего‑нибудь захотеть, а все ресурсы на исполнение задуманного уже есть. Вопрос уже в личной мотивации и мировоззрении, а значит — в том, какого человека сформировали его семья, общество, культурный контекст и национальные традиции. Именно поэтому элиты и аристократия уделяли такое большое внимание воспитанию и образованию своих наследников — что, впрочем, как показала история, тоже удавалось отнюдь не всем и не всегда.
Опыт жизни на соцпособия насчитывает намного меньше времени — но и эти несколько десятилетий уже выявили целый ряд вопросов, ответов на которые нет. Система пособий, на которые многие живут всю жизнь, породила в благополучных западных странах целые маргинальные анклавы, где семьи зачастую не работают поколениями, молодёжь вовлекается в криминальную среду, распространены все социальные язвы — наркомания, алкоголизм, проституция. Как выглядит такая жизнь в США, хорошо знают во всём мире, потому что американский кинематограф весьма талантливо отражает жизнь американского «дна». Достаточно вспомнить, например, легендарный криминальный сериал "Прослушка", действие которого практически полностью происходит в бедных кварталах Балтимора, населённых преимущественно афроамериканцами, теми самыми получателями социальных пособий, и показывает всю безысходность такой жизни, невозможность выбраться из неё даже для подростков, ещё не утративших человеческий облик среди окружающей грязи и зла.
На системе пособий умело наживаются и «умные» иждивенцы, те, кто, например, будучи мигрантом, сознательно решил использовать возможности гуманитарной помощи для того, чтобы попасть в нужную благополучную страну Европы из своего бедного региона и жить на пособие, даже не пытаясь интегрироваться в местную жизнь и искать работу, а порой ещё и параллельно работая «вчёрную». Именно благодаря множеству таких случаев европейские правые политические силы столь сильно не приемлют левые партии и идеи в политике, ведь, по их мнению, леваки создают общество «паразитов».
Дискуссии о том, как решить проблемы беднейших групп населения, идут в США и европейских странах и сейчас, но никаких решений не видно — успешная часть общества винит бедных в том, что они сами не хотят выбираться со своего дна, получать образование и работать, а их защитники требуют от государства больше социальных проектов и поддержки, поскольку без них само по себе существование на пособие никак не помогает выбраться в лучшую жизнь. И хотя эти же люди выступают за введение базового дохода, их же остальные требования и подтверждают, что обеспечение физического выживания само по себе никак не увеличивает возможности для социализации, получения профессии и образования. Да, государство выполняет свои обязательства перед бедными — выделяет им минимальные средства на жизнь, и дальше они должны действовать сами. Но факт остаётся фактом — вырваться из социально неблагополучных низов удаётся единицам, хотя формально базовая точка старта дана всем.
Можно предположить, что примерно так будет и с введением базового дохода — в условиях, когда возможности для профессиональной самореализации будут сужаться, особенно для тех, кто не обладает уникальными навыками, высокой квалификацией и талантами, многие предпочтут крайне бедную, но гарантированную государством жизнь на пособие, нежели конкурентную борьбу за место под солнцем. Тем более что минимизация потребностей — самый модный тренд, а значительную часть жизненных впечатлений сегодня уже вполне можно получить с экрана своего гаджета, не тратя на это ни денег, ни усилий. А поскольку кроме базового дохода государство уже ничего не будет должно своим гражданам, то далее во вполне неолиберальном духе будет сказано — у всех ведь был равный старт, и даже не с нуля, они сами не захотели двигаться дальше.
Найти мотивацию
Ответ на вопрос, что лучше мотивирует человека к действию — кнут в виде нужды или пряник в виде базового дохода, как кажется, вообще находится в другой плоскости. Например, в России нередки рассказы предпринимателей, что в глубинке невозможно найти работников на производство, несмотря даже на вполне конкурентную зарплату, — люди, дескать, предпочитают после первой же получки уйти в запой и не появляться на работе, нет никакой трудовой дисциплины, поэтому проще привезти мигрантов. Но почему они дошли до такой жизни? Не потому ли, что подспудно, интуитивно чувствуют себя лишними на этом «празднике жизни», где всё достаётся лишь кучке сверхбогатых и удачно осваивающих админресурс? Какой тогда смысл в каком‑то труде, если нет никакого общего дела, понятного будущего, надежд на лучшее и на справедливость?
Это же касается и тех работающих, кто мечтает избавиться от ненавистных ежедневных рабочих обязанностей. «Чем лучше, если кто‑то едет каждый день в офис, занимается там неинтересными и скучными делами? Чем такая работа лучше просто пребывания дома, какое она даёт саморазвитие, чему учит?» — говорят они, предполагая, что их жизнь без такой работы только улучшится.
Если надежды и перспективы у общества есть, и оно их чувствует, то и у отдельного человека возникает мотивация что‑то делать, к чему‑то стремиться. И конечно, на эту мотивацию влияет то, как выглядит жизнь вокруг. Если государство, с одной стороны, гарантирует тебе и твоей семье поддержку в случае болезни, инвалидности, потери работы, а с другой — создаёт такую модель экономики, в которой есть рабочие места, и не на примитивном уровне охранника или курьера, а такие, где работа осмысленна, происходит в приемлемых условиях, оплачивается на достойном уровне, то многие захотят двигаться вперёд. В противном же случае они, вполне возможно, предпочтут спрятаться от безысходности, приняв гарантированную подачку от государства «на еду» и погрузившись в мир бесплатных виртуальных коммуникаций и развлечений, дополняя их ещё и наркотическим или фармацевтическим допингом.
К тому же современные цифровые технологии позволяют с помощью базового дохода реализовать в отношении таких ненужных социальных групп принцип «хлеба и зрелищ 2.0». Раздача хлеба и гладиаторские бои позволяли патрициям Римской империи завоёвывать симпатии плебеев, а теперь массам могут предложить, как у Пелевина, «вэлфера и контента», тем более что цифровой контент намного проще создавать и распространять, чем любые реальные развлечения, а главное, в отличие от реальных удовольствий — вкусной еды, путешествий и товаров не первой необходимости, — он не наносит вреда природе и полностью соответствует принципам зелёной экономики, которая теперь является ориентиром для развитых стран. Небогатые потребители цифровых развлечений не жгут авиационное топливо, не ездят на своём авто, не нуждаются в красивой одежде для выходов в свет. Они просто сидят дома и смотрят на экран своего гаджета.
Базовый доход, зелёный поворот и неофеодализм
Бросается в глаза, что идея «жизни без труда» с минимальными потребностями как идеала тесно связывает концепцию базового дохода с современной «зелёной» идеологией и другими концептами отказа от роста и развития, на которые якобы у мира нет ресурсов. Отказ от прогресса в пользу возврата к укладу максимально экологичному, лишённому многих привычных процессов и вещей — от автомобилей и стиральных машин до возможности путешествовать самолётом или иметь уличное освещение, — продвигают по всему миру сторонники «зелёной философии», в основе которой, если дойти до сути, лежит именно такая идея отказа от индустриальной технологической цивилизации и возврат к «неиндустриальным» формам жизни, лишь подкреплённым теперь безграничными возможностями «цифры».
Базовый доход предполагает обеспечение лишь минимальных потребностей, его введение закрепляет саму идею «жизни на минималках» ради «сохранения планеты». Вводиться он будет под уже упомянутым лозунгом «старта не с нуля», тогда как правда будет заключаться в том, что дальше этого старта большинству дорога будет закрыта. Это потенциально может привести к формированию совершенно иной структуры общества. Гарантированное богатство у одних и столь же массовая гарантированная бедность у других, закреплённая базовым доходом, на фоне полной монополизации ключевых сфер экономики транснациональными корпорациями-гигантами — это даже не тот глобализированный финансовый капитализм, который окружает нас сегодня. Это неофеодализм, где все «остаются при своих» — бедные никогда не перестанут быть бедными, а сверхбогатые так богаты, что не нуждаются в экономическом росте для всех для наращивания своего богатства.
Поэтому «зелёный поворот», в идеологию которого входит и базовый доход, это не вопрос о сохранении природной среды или климата. Это вопрос о магистральном направлении развития человека и человеческой цивилизации. Вряд ли нам надо превращаться в счастливых и естественных «шимпанзе с айфонами», минимизирующих свои потребности. Совмещение технологического и индустриального прогресса с заботой о природе и образе жизни самого человека вполне возможно — в противоположность навязчивой идее о том, что люди, их цивилизация и техника — паразиты на теле планеты.
Экономика для людей - альтернатива базовому доходу
Пандемия коронавируса уже позволила на практике опробовать для развитых стран жизнь с очень ограниченным потреблением — без путешествий, ресторанов, с резким увеличением времени, проводимого исключительно дома, и потреблением большинства услуг в цифровом виртуальном формате. Продолжение подобной схемы, но уже без эпидемиологических угроз, а в связи с необходимостью заботы о климате, повлечёт за собой большие экономические потери, разорение многих, особенно небольших, бизнесов и безработицу. Не поэтому ли так активно обсуждается и поддерживается базовый доход всеми теми, кто ратует за борьбу с изменениями климата и остановку экономического роста (так называемый degrowth)?
Такому пути можно найти альтернативы. Да, технологии постоянно позволяют автоматизировать всё больше сфер человеческой деятельности, но уменьшение потребности в человеческом труде отнюдь не влечёт за собой автоматическое массовое «выкидывание в никуда» для работников. Можно уверенно утверждать, что многие люди были бы рады сокращению рабочего дня или четырёх- или трёхдневной рабочей неделе при сохранении уровня дохода — это позволило бы гармонично сочетать работу и отдых, увеличить время, проводимое с семьёй. Однако такая автоматизация и не ставила бы целью избавление от персонала. Дело не в технологиях, а в идеях, лежащих в основе экономической стратегии государства — если оно создаёт экономику для людей, то все достижения прогресса будут поставлены на службу этой задаче и только улучшат возможности обеспечения социальных гарантий и создания на своей территории возможностей для полноценного труда своих граждан.
В одном из обоснований необходимости исследования базового дохода в России говорится: «Тестирование в России потенциала введения ББД[8] имеет особую актуальность на фоне широкого распространения в нашей стране неустойчивой занятости, высокого уровня бедности и избыточного социально-экономического неравенства»[9]. То есть сама неустойчивая занятость, бедность и неравенство как бы непобедимы, но надо помочь населению к ним приспособиться. Если мы согласимся с этим, то базовый доход просто станет «экономической эвтаназией» для тех, кого безжалостно выкинут на обочину жизни, мотивируя это снижением издержек, — и совершенно не важно, заменят ли их суперроботы или бесправные мигранты.
Примечания:
1 Бобков В. Н., Одинцова Е. В., Черных Е.А. Безусловный базовый доход как регулятор повышения уровня и качества жизни: постановка проблемы и введение в анализ. // Народонаселение. 2020. Т. 23. С. 14.
2 Д. Сасскинд. Будущее без работы. Технологии, автоматизация и стоит ли их бояться. — М.: Индивидуум, 2021.
3 https://www.it-world.ru/it-news/tech/168168.html
4 УБД — универсальный базовый доход.
5 https://basicincome.org/news/2021/07/the-essential-reason-i-support-ubi/
6 Шипилов А.В. Жизнь без труда? Это естественно. // Социологический журнал. 2019. № 2.
7 https://www.pemptousia.ru/2016/11/%d1%86%d0%b5%d0%bb%d1%8c-%d1%82%d1%80%d1%83%d0%b4%d0%b0/
8 ББД — безусловный базовый доход.
9 Бобков В. Н., Одинцова Е. В., Черных Е.А. Безусловный базовый доход как регулятор повышения уровня и качества жизни: постановка проблемы и введение в анализ. // Народонаселение. 2020. Т. 23. С. 14.
