Стройным, смуглым, черноволосым красавцем с горящими глазами и ослепительной улыбкой, которому и было то всего чуть больше двадцати, начал он во второй половине 50-х годов прошлого столетия свой сценический путь. Звучавшая тогда в его исполнении песня на арабском языке "О светоч грез моих" или "Арабское танго", написанная египетским композитором Фаридом аль-Атрашем, впервые им исполненная на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве, очень полюбится советскому слушателю и станет на долгие годы одной из визитных карточек этого удивительного вокалиста, необычайно талантливого творца, прошедшего, к сожалению, совсем короткий, но, ослепительно яркий путь и навсегда оставшегося в памяти своего народа.
Впрочем, имя его известно далеко не только в Узбекистане. Будучи одной из самых ярких эстрадных звезд своей прекрасной республики, став, фактически, основоположником и родоначальником эстрадного искусства в Узбекской ССР, он, буквально с первых своих шагов на профессиональной сцене, начал стремительно вырываться и на всесоюзный простор. И надо сказать, успех сопутствовал ему неизменно. Что-то завораживающее было как в голосе Батыра Закирова, чье 85-летие со дня рождения приходится на 26 апреля текущего года, так и в его внешности, позволявшей ему естественным образом выделяться среди других артистов и исполнителей.
Он был не просто талантливым вокалистом. Скорее к Закирову применим такой термин, как явление. Да, да – явление. Удивительное, неповторимое, с потрясающей певческой энергетикой, просто-напросто накрывавшей слушателя и погружавшей его в завораживающий мир радости, улыбок и грез. Но, что принципиально важно и о чем обязательно следует напомнить современникам певца и рассказать нынешним поколениям, не часто слышащим ныне голос Закирова, – Батыр-ака в самом что ни на есть прямом смысле свое необоримое и жгучее желание петь вынужден был с боем выбивать у коварной судьбы, столкнувшей его с тяжелым недугом, омрачившем ему жизнь и вызвавшим столь ранний его уход из нее.
Борясь с заболеванием, не дававшим ему возможности заниматься любимым делом, Закиров однажды напишет в своем дневнике такие слова, в полной мере раскрывающие весь его облик творца, стремящегося к своему призванию: «… Кончилось детство, с которым до сих пор никак не могу расстаться. Двадцать восемь лет – ни характера, ни определившихся взглядов, ни профессии, ни знаний. С чем я пришел к этому рубежу? Да ни с чем. Слабый не только физически, но и морально. Чем я буду заниматься, если мне запрещено петь?..
…Три года недуга и молчания… Мне постоянно нужно тренировать свои легкие. Я должен вернуться на Эстраду! Обязан! Я должен и еще раз должен! Жизнь… Каждое твое мгновение прекрасно как янтарь… Как мне хочется петь!..»
И Закиров пел… покоряя слушателей своей огромной страны и зарубежья. Иначе он не мог, призвание это звало, наставительно и властно. Не подчиниться ему – значит пойти против воли, обманув себя и окружающих. А обманывать Батыр и не умел, и не хотел. Потому-то и переживал он так искренне. Оттого и называл эстраду с большой буквы, что жить без нее не мог, так сильно было ее влияние на этого безмерно чуткого и восприимчивого человека, с детских лет впитавшего в себя любовь к искусству, музыке, песне.
«Художник всегда молод – писал Закиров в статье о творчестве узбекского советского художника Р. Чариева, опубликованной в сентябре 1976 года в газете "Советская культура". – Молод, потому что все время учится. Ибо считает: то, что сделано сегодня – ступенька к дню завтрашнему. Завтра – ступенька для следующего дня. Для того, что еще предстоит открыть. Открыть, чтобы восторженно рассказать об этом в своих светлых, радостных, добрых, человечных творениях».
Слова эти, как нельзя лучше, подходят и к самому Батыру Каримовичу. Разве он не был первооткрывателем нового в национальном искусстве, когда принимал участие в создании первого эстрадного коллектива в республике – молодежного музыкального ансамбля "Юность", в составе которого и выезжал в 1957 году на Всемирный фестиваль молодежи и студентов? Или его творения не несли с собою светлые, добрые и радостные эмоциональные заряды? Да и молод он был душою, стремившейся всегда к постижению новых творческих горизонтов, находившихся, между прочим, не только в музыкальной плоскости. Не стань он вокалистом и артистом, а судьба распорядится так, что из-за тяжелой болезни легких юный Батыр вынужден был оставить обучение по классу вокала в Ташкентской консерватории, и поступить на режиссерский факультет Ташкентского театрально-художественного института имени А.Н. Островского, – Закиров непременно стал бы маститым художником. Увлечение его живописью в юности было столь серьезным, что оно едва не отвратило Батыра от музыкально-артистической стези. К сему же добавим и то, что певец был писателем, писал рассказы, очерки, публиковался в узбекских журналах и перевел на родной язык "Маленького принца" Антуана де Сент-Экзюпери и "Тени" Евгения Шварца.
Говорю именно о музыкально-артистическом направлении в творчестве не случайно, потому как в годы активной сценической деятельности Закиров не был только вокалистом, лишь исполнявшим музыкальные произведения. Такой подход для него являлся недостаточным, так как энергия творчества переполняла артиста, имевшего соответствующее профессиональное образование и следовавшего к тому же национальным традициям, согласно которым узбекская народная песенная культура всегда отличалась особой многоцветной поэтикой, богатой ритмикой и сценическим действием с танцем. Недаром в народе говорили не «спой песню», а «сыграй песню», вкладывая в эти слова и желание лицезреть танец, как неотъемлемое действо неразрывного и целого музыкального выступления. Посему любил экспериментировать и Батыр. Его выступления, особенно в те годы, когда он стал прославленным исполнителем не только в родной республике, удостоившей певца в 1965 году высокого звания народного артиста Узбекской ССР, но и во всем Советском Союзе, отличались оригинальностью и некоторой сдержанной и не крикливой экстравагантностью, шармом, национальным блеском и колоритом. Прекрасно смотрелся и воспринимался Закиров и в своих совместных выступлениях с сестрой Луизой. Их дуэт был органичен и красочен одновременно, какое-то особое восточное благоухание исходило от брата и сестры, исполнявших как узбекские, так и песни других народов, в том числе и индийские, бывшие украшением тех выступлений.
Для них же те погружения в песенную культуру огромной страны, с которой у Советского Союза складывались добрые дружеские отношения, стали хорошей школой в их профессиональном становлении и уже хотя бы по той причине, что индийские песни чрезвычайно непросты в вокальном отношении. Непривычное построение мелодии, непростая артикуляция, переходы на фальцет требуют от вокалиста и голосового своеобразия, и собранности вкупе с выдержкой и настойчивостью. Немаловажно уметь расположить к себе и публику, заинтересовать ее национальными особенностями, присущими данной культуре. Закировы, бесспорно, с этими задачами справлялись успешно. Слушая и сегодня записи тех выступлений, как-бы окунаешься в необъятный мир Индии, слышишь ее удивительный, чарующий голос, ощущаешь ее возвышенный дух.
Здесь же замечу, что в 1969 году Батыр и Луиза выступят и в двухсерийном художественном комедийном фильме-концерте "Похищение" режиссёра Ю. Саакова с "Песней о счастье", собравшем тогда под одними сводами практически всех самых популярных советских певцов и артистов. Фильм этот, между прочим, при незамысловатости его сюжета, смотрится с неподдельным интересом и сегодня. В нем созвездие имен, лишь от одного перечисления которых возникают добрые чувства и желание из вновь лицезреть и слышать…
Опять-таки, Закиров снимался и в ряде других художественных фильмов, среди которых можно выделить фильмы К. Ярматова "Когда цветут розы", фильм Э. Ишмухамедова "Юность гения" и многосерийный телевизионный фильм Ш. Аббасова "Огненные дороги" в котором певец сыграл великого Рабиндраната Тагора.
К сему следует добавить и еще один отличительный штрих, бывший характерным для творчества Батыра Каримовича. Суть же его в том, что настоящий певец, по мнению узбекского исполнителя, не вправе быть подражателем, пускай и не лишенным таланта. Исполнить песню и не передать слушателю ее тон и живописность, – это для Закирова было тем же, что песню данную не петь вовсе. И уж если взялся за работу над тем, или иным произведением, тем более, коль и исполнять его следует на языке оригинала, будь добр выкладываться сполна, находя для каждой песни свои чувства, мысли, понимание авторской задумки. Сделать песню своей, пропустить ее через собственное сердце, было для Закирова обязательным творческим правилом, которого он строго придерживался.
Посему и стал он самобытным творцом, не похожим на других вокалистов и не считавшим возможным кого-либо копировать. И так строил певец свои концертные программы даже при том, что в его репертуаре имелось немало зарубежных сочинений, исполнявшихся в странах-прародителях достаточно известными мастерами и, вроде бы, не брать что-то из их певческой манеры он просто не мог. Но, в том-то и значителен был Закиров как певец, скорее даже, – певец-новатор, что он сумел найти и свой индивидуальный исполнительский путь, и стиль, и манеру пения, и ту тематику, вращавшуюся, как правило, вокруг любви, которая вдохновляла Батыра – земного человека и Батыра – вокалиста с тонким музыкальным чутьем и взыскательным вкусом, устоявшимися предпочтениями и пристрастиями.
Введя в свой репертуар песню прославленного бельгийского поэта и певца Жака Бреля "Не покидай меня", Закиров в интервью газете "Труд" в июне 1976 года так прокомментирует это нововведение, по существу певческого восприятия не разнившееся и с другими его работами: «Зачем я это сделал? Ведь Жака Бреля повторить невозможно, пытаться перепеть его – глупо. Я взял его песню как материал. Брель говорит с любимой сурово, даже зло, с трагическими интонациями. Я – певец Востока, у нас другая традиция поэтического обращения к женщине – в стихах, в песне. Это не могло не сказаться на моей трактовке французской песни. Но главное – я сыграл эту песенную новеллу как собственную драму, я не брал напрокат чужие слезы, чужую боль – они были моими личными. Это моя песня, несмотря на то, что ее исполнил один из самых знаменитых французских шансонье».
Вдумываясь в смысл сказанного, обратить внимание стоит и на слова Закирова о том, что он «сыграл песенную новеллу». Да, именно сыграл. Без игры, без вживания в образ героя песни, Батыр Каримович сценическое исполнение песни, как маленькой пьесы, не воспринимал. В артистической манере пения, в определенной жестикуляции, видел он возможность для оживления музыкального произведения. При этом Закиров очень внимательно относился к зарубежным творениям – их следовало играть по-особому, так как приходилось к сугубо национальным чертам придавать свой художнический взгляд, сохраняя неизменным авторский смысл песни и четко, грамотно передавая живые краски языка, на котором создавалась та, или иная песня.
И надо сказать, что языковая палитра в творчестве Закирова сыграла важную и заметную роль. Она же и помогла ему расширить рамки своего репертуара, тем самым, не ограничиваясь лишь на исполнении песен, написанных советскими композиторами. Это разноязычие показывало и недюжинные возможности Закирова, блестяще умевшего работать с языками, воспринимая их на слух и чувствуя мелодичность новой, еще совсем недавно незнакомой речи.
Сия лингвистическая даровитость, помноженная на искреннее желание насытить репертуар вещами оригинальными, мелодичными, лиричными, с динамично развивающимся сюжетом, позволила Батыру Каримовичу петь, кроме, разумеется, узбекских песен, также и русские, азербайджанские, турецкие, афганские, иранские, индийские, французские, итальянские, испанские, греческие произведения.
Если же посмотреть на весь зарубежный репертуар Закирова как единое целое, создававшееся в силу определенных задумок, пристрастий, тонкого вкуса и голосовых особенной, бывших присущими его дивному, мягкому, переливчатому баритону и бережно лелеемое им на протяжении многих лет, то можно выделить в этом богатом наследии, несмотря на условность самого сравнения произведений разноплановых и не похожих друг на друга, два обособленных течения, имевших географическую привязку. Речь идет о песнях стран Востока и Средиземноморья с их страстностью и темпераментностью. И восточные песни, конечно, ему были ближе и исполнял он их столь легко, свободно и непринужденно, что невольно закрадывается мысль о том, что Закиров не только славный сын своего древнего и вечно молодого Узбекистана, но и дитя всего Востока, являющегося загадкой для представителей других мировых культур.
Но певческий диапазон соловья узбекской эстрады был столь велик, что он буквально в считанные секунды мог перевоплощаться и переходить от одного произведения к другому, как бы диаметрально противоположны они и небыли. Недаром же он так прекрасно исполнял французские песни, среди которых выделялись и песни французского шансонье родом из Алжира Энрико Масиаса "Девушки моей страны" и "Песня о друге". Не случаен, разумеется, и тот факт, что в самой Франции, Закирова, после его успешных гастролей по этой стране, видевшей и слышавшей лучших мировых исполнителей, сравнивали с Шарлем Азнавуром, – так проникновенно, душевно, солнечно, с особым восточным шармом мог Батыр покорять даже самую изысканную и придирчивую публику.
Вообще же, без всякого преувеличения, следует сказать, что выступление узбекского певца в парижской "Олимпии" было триумфальным. Он покорил парижан своим голосом, артистичностью, манерами, тактом. По сути, тогда этот смуглый и худощавый, улыбчивый и сладкоголосый молодой вокалист из Советского Узбекистана, прекрасно исполнявший песни далекого и непонятного им Востока, непроизвольно вызвался соперничать с их кумирами, шансонье Азнавуром, Брелем, Масиасом, блестяще исполнив на французском языке их песни "Не покидай меня", "Девушка моей страны" и другие.
И ведь что интересно, исполнял Закиров эти песни как настоящий француз, столь же чувственно и эффектно, прекрасно передавая и языковые их особенности. Не остались в долгу и французские зрители – они приветствовали его бурными овациями, что подразумевало и то, что певца они не просто восприняли, но и зачислили в число своих и близких им духовно.
А в дневнике своем Закиров, находясь под впечатлением от теплого приема французов, в те дни запишет: «В газетах появились первые отзывы о наших концертах. В одной из них меня сравнивают с Шарлем Азнавуром. Это ужасно приятно… Сегодня со мной разговаривал импресарио г. Хеллер, предложивший мне сольные концерты в Париже. От сольных концертов я отказался, но на одно отделение дал согласие. Хеллер наговорил мне кучу комплиментов, назвав меня «явлением», единственным в своем роде.
– В вас есть то, что присуще не многим певцам. Вы создаете жизнь на сцене. Спасибо вам за ваш талант, за ваши песни…
… Познакомился с Мариной Влади. Очень скромно одета. Удивительно приветливая женщина, и без всяких претензий. Долго гуляли по Елисейским полям. Пели грузинские песни. Отчего-то было грустно и хорошо».
Кстати, Закиров обладал и талантом быстрого восприятия всего нового и перспективного. Не боялся он и экспериментировать. Посмотрев на французскую эстраду и возвратившись в Ташкент, задумываясь над тем, как придать родной узбекской эстраде новый импульс, дабы в лучшую сторону менялся весь ее облик, он приступит к работе по созданию первого узбекского мюзик-холла со своим оркестром, солистами, кордебалетом.
Что и говорить, по тем временам это было дело неслыханное и грандиозное, ведь во всем Советском Союзе было только лишь два мюзик-холла – в Москве и Ленинграде. А тут, вдруг, о себе решает заявить далекий от союзных центров Ташкент. Но дело получило свое развитие – Закиров организует республиканский мюзик-холл. Он же выступает в роли художественного руководителя, режиссера и ведущего певца, сотрудничает и с Марком Захаровом, создав совместно программу "Путешествие Синдбада-морехода", с успехом прошедшую не только в Ленинграде, но и в Париже.
В те годы Закиров был на вершине всесоюзной славы. Многим, безусловно, запомнилось его красочное исполнение песни В. Шаинского на слова Р. Гамзатова (перевод Н. Гребнева) – "Песня о счастье". Той самой, после протяжного аварского зова, начинавшейся с вопроса: «Где же ты, счастье, где светлый твой лик?» и продолжавшейся бесстрастным ответом, звучавшем убегающим голосом Луизы Закировой: «Я на вершинах, куда не всходил ты!»
Эта песня, а также знаменитая "Беглянка Хабиба" А. Вахаби (русский текст Ю. Энтина), "Красавец Газли" И. Акбарова на стихи Т. Тула (русский текст Ю. Энтина, бывшего постоянным автором текстов и переводов песен из репертуара Закирова), "Девушка и кувшин" Т. Бабаева на слова Ю. Энтина и многие другие замечательные песни облетели весь Советский Союз, искренне восторгавшийся своим даровитым и прекрасным узбекским исполнителем.
Творческая жизнь каждого подлинного художника складывается по-разному. Слишком много существенных факторов влияют на ее профессиональное продвижение. Да и сама среда, формировавшая творца, выступает в главной и определяющей роли. Закирову в этом отношении безмерно повезло. Он родился в знаменитой артистической семье оперного певца Карима Закирова, народного артиста Узбекской ССР, выносившего на руках совсем маленького Батыра на сцену Узбекского Государственного театра оперы и балета имени Алишера Навои в то время, когда на ней исполнялась опера "Гульсара". Солисткой Ташкентского музыкального театра драмы и комедии имени Мукими была и его мать – Шоиста Саидова. А в доме Закировых бывали многие выдающиеся узбекские артисты и певцы того времени, среди которых были и такие мастера с всесоюзными именами, как Мухитдин Кара-Якубов, Тамара Ханум, Муккарам Тургунбаева, Халима Насырова, Мухтар Ашрафи. И могли ли в такой творческой атмосфере не воспринимать живительный мир искусства во всем его многообразии Батыр и Луиза, а также их братья Фаррух, Джамшид и Ноуфаль?
Ответ, думается, очевиден. Как не вызывает сомнений и тот факт, что на этих даровитых детей навевал свои поэтичные и музыкальные чары сам вечно молодой Узбекистан с его удивительной и неповторимой национальной культурой, бывшей предметом пристального внимания и любви сограждан большой страны, искренне стремившихся познать этот удивительный духовный мир братского народа.
Отрадно и то, что сегодня сценическую деятельность продолжает народный артист Узбекской ССР и ряда соседних государств, бессменный художественный руководитель давно ставшего легендарным вокально-инструментального ансамбля "Ялла", блестящий певец Фаррух Закиров, недавно отметивший свое 75-летие.
Великое творческое горение, настойчивость, необычайная трудоспособность, прекрасные личностные данные, особые творческая интуиция и восприятие музыкальных произведений сделали свое доброе дело – Батыр стал звездой и большим мастером, что гораздо важнее, так как звезды порою быстро сгорают, а подлинные мастера-творцы долго живут в мире культуры своего народа. А уж народ им готов всегда дарить свою любовь и уважение. И эту непреложную истину Закиров познал сполна…
Таким он и запомнился нам. И как жаль, что ушел он вечность очень рано, на взлете, на подъеме, не успев разменять и пятидесятилетия… Но память о нем жива. Живёт и его творческое наследие, ведь подлинное искусство, как известно, никогда не умирает…
