Ужаснулся…
Долго и трудно пробовал осознавать…
Ещё дольше – привыкать…
Нет, конечно, и в брежневское время: пожалуй, период высшего цветения советской империи, было мещанство: растущее исподволь, долго созревающее в своём гнилом потребительском счастье, но такого разгула свистящей и всё пожирающей материальности, как после потребительской революции 1991 года мир, кажется, не видывал…
Всё на продажу!
Всё – для брюха!
Ценно только материальное…
Алчность, затопившая все пределы российского существования, была немыслима; торжество слепой силы – тотально.
Кровь полилась водицей: будто требовали её потусторонние чудовища, питающие испарениями оной…
Казалось, в условиях такого духовного смрада не могут жить люди, коли у них есть души: однако – жили как-то…
Советский Союз был своеобразно религиозной страной – вектор всеобщности сиял: особенно в начале…
Кровь?
Её было много, но никакое гигантское преобразование, увы, человек не может осуществить, не проливая оной.
Что не оправдывает пролития, и тем не менее…
К брежневским годам Союз достиг наивысшей точки расцвета: культурное производство - единственное, по чему стоит мерить жизнь социуама, было на огромной высоте – по всему возможному спектру: от фундаментальных научных программ до космических исследований, от балета до поэзии, от кинематографа до агрономии…
Не прилично было не читать – причём: именно художественную литературу: дающую самый тонкий и эстетически выверенный вариант отношения к слову…
Бытовая сторона оставалась слабой, а человек, увы, природный эгоист, всегда хочет достатка…
Впрочем, скромный достаток большинства был очевиден, и социальные контрасты не так бросались в глаза.
Что там бытование партноменклатуры в сравнении с нынешним триумфом миллиардеров и чиновников…
Ныне воспринимаемый смесью катастрофы и преступления развал Союза слишком сильно ударил по миллионам: бьёт остаточно и теперь…
Бессмысленно говорить о продолжающемся плачевном положении науки и литературы; нелепо в тысячный раз повторять о сорванных с петель нравственных ориентирах и отсутствие сколь бы то ни было приемлемой идеологии…
Всё кажется бессмысленным, кроме индивидуального выживания.
…и мечутся, мечутся, напоминая обеспложенные скорлупки люди, мечутся, как сорванная осенняя листва, гонимая онтологическим ветром истории, и некуда деться от данности…
В сон.
В алкоголь.
В безнадёжность.
