Илья РОГОВ. Теория империологии. — М.: Книжный мир, 2017. — 992 с.
На рубеже тысячелетий Андрей Ильич Фурсов опубликовал в "Русском историческом журнале" (2000, Т.III, № 1–4, с.546–569) статью под названием "Империология" без теории, или "хлопок одной ладонью", где "по косточкам" разобрал только что вышедшую тогда монографию британского историка, действительного члена Британской академии Доминика Ливена "Империя. Российская империя и её враги" (Dominic Lieven. Empire. The Russian Empire and its Rivals. — London: John Murray, 2000, русское издание — М.: Европа, 2007). "Практически вся история капиталистической эпохи и современности (XIX–XX вв.) и — косвенно — "докапиталистической эпохи" в Европе и история неевропейских обществ написаны, по сути, с англосаксонских (англо-американских) позиций, на основе англосаксонских ценностей, понятий, следовательно… и интересов двух гегемонов мировой системы (Великобритания, 1815–1873/1914 и США, 1898/1918 — по наши дни). История современности написана победителями, они назначили героев и антигероев, и на повестке дня — ревизия этой интерпретации. Такого рода ревизия — необходимое, хотя и недостаточное условие участия на равных в Большой Мировой Игре", — писал он. И приходил к выводу: "Без содержательной системно-исторической теории мы обречены на ложную (если не лживую) "компаративистику" поверхностных сходств и различий и не менее ложную "империологию" — "дисциплину" ни о чем, или, если угодно — о формах, безотносительно к содержанию".
Не прошло и 17 лет, как Илья Игоревич Рогов, выпускник факультета социологии и политологии Ростовского госуниверситета, ныне — кандидат философских наук, доцент кафедры социологии Южно-Российского института-филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, решил заполнить этот пробел и подвести под "лженауку" империологию якобы недостающую той теоретическую базу, "стройный концепт". Поскольку публикации автора на эту тему прослеживаются начиная с 2004 года, объём его работы (фактически это слегка беллетризованная докторская диссертация, состоящая из введения, четырех глав и заключения, с 376 ссылками в библиографии,) ничуть не удивляет.
Собственно "империология" является, надо понимать некоей "наукой об империях", то есть её предметом исследования выступают империи как… что? Один из видов государственного устройства человеческого общества? Конечно же! Но тогда — в чем его отличие от прочих, "неимперских" видов такого устройства? Форма правления? Но "империями" называют как монархические, так и демократические государства, под это определение вполне подпадают не только нынешние США, но и античные Афины или Карфаген на пике их могущества. Илья Рогов выдвигает в качестве существенных три собственно "имперских" критерия: большое пространство, продолжительность существования и мессианская идея. Теплее, но ещё не горячо.
Благая цель, поставленная перед собой автором: "разрушить империофобские мифы", — цель, которую нельзя не поддержать и которая якобы привела его к "неполиткорректному скатыванию в пещерный византиевизм", оказалась где-то рядом, но всё-таки еще не достигнута. Перефразируя известное высказывание физика Нильса Бора: "Ваша теория недостаточно безумна, чтобы быть верной", — в данном случае, наверное, можно сказать, что "Ваш византиевизм недостаточно пещерен".
Возможно, речь стоило бы вести даже не о "мессианской идее" как таковой, а о том, что империи как тип государства так или иначе определяют пути развития всего человечества в "свой" исторический период? То есть вернуться — на новом витке познавательной спирали — к римскому понятию "империума"?
Например, Павел Марченя и Сергей Разин ("Федерализм". — 2010, №3. — с. 121–134) рассматривали феномен "империи" максимально близко к изначальному римскому пониманию этого термина — как "генератор стратегических целей и исторического пути" России, а различные Смуты — соответственно — как периоды выключения, по тем или иным причинам, этого "генератора".
Конечно, ссылок в монографии Рогова, где критикуется "талмудизм" и "маньеризм" современного научного знания, ни работа Марчени и Разина, ни прохановская концепция "Пятой империи", ни множество других значимых публикаций последнего времени по "имперской" теме не удостоились — возможно, как раз потому, что издания, где они появлялись, не входят в перечень ВАКа. Но уж хотя бы фурсовскую-то работу, опубликованную в академическом источнике и явно послужившую автору в качестве отправной точки для его фундаментального исследования, почему было не упомянуть? Потому что Фурсов отрицает "империологию" как класс научного знания, называя её "дисциплиной ни о чем"? Видеть все эти и многие иные "белые пятна" весьма печально.
"Вот и всё, читатель. Путешествие по просторам империологии закончено", — пишет Илья Рогов в заключении своей монографии. Всё бы хорошо, но, похоже, в этой фразе выпало одно маленькое, но ключевое слово: "наше", — наше путешествие. А в следующей фразе: "Мы оставляем теорию империй", — слово "мы" явно лишнее: автор сильно преувеличивает предполагаемую зависимость читателей от своей работы, возможно, относясь к ним как к расширенной студенческой аудитории, внимающей каждому слову своего преподавателя на лекционной или семинарской "паре". Но преподавать философию и быть философом — всё-таки два совершенно разных занятия, и редко кому удавалось их успешно совмещать. Разница примерно такая же, как между профессиональным гидом, скажем, по Венеции, и теми архитекторами, которые эту самую Венецию строили.
Конечно, всё это ничуть не умаляет уважения к гигантской работе, проделанной автором, которому остается пожелать новых творческих, академических и прочих жизненных успехов.
