Повесть об антихристе философа Владимира Соловьева, вышедшая в свет сто двадцать пять лет назад, аккурат к началу ХХ века и за несколько месяцев до смерти автора, стала последним его произведением. Она была включена им в пространное философское эссе, полное название которого - «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе».
Книга представляет собой синтез художественной литературы и публицистики, философии и богословия. Соловьев отмечал, что произведение явилось «указанием на предстоящий исторический исход нравственной борьбы, сделанный в достаточно ясных, хотя и кратких чертах». Завершил же он свой краткий анонс так: «Это свое произведение я считаю гениальным».
Повесть об антихристе - третья, заключительная часть его диалогического эссе. Она не является в прямом смысле толкованием на Апокалипсис. Трудно понимаемую символику Иоанна Богослова Соловьев конкретизирует, рационализирует и, можно даже сказать, локализирует обширный контекст Апокалипсиса в рамках ему современных и близких по времени будущих социальных реалий. Текст законспирирован под рукопись некоего монаха Паисия, которую вслух зачитывает один из персонажей «Трёх разговоров» по просьбе своих собеседников. Приношу извинение за довольно пространный пересказ этого текста, который последует далее, но он необходим для того, чтобы читающие получили представления о важных концептах, корреспондирующих с актуальными моментами современности, связанных с концом мира и определенными чаяниями значительной части верующих, да и не только верующих людей.
Рукопись начинается с того, что Европа освобождается после полувековой оккупации её азиатскими народами во главе с китайцами. После этого европейские страны, в их числе – Россия, решают объединиться в один союз – Европейские Соединенные Штаты со столицей в Риме, очищенным к тому времени от папства, которое, значительно преображенное вследствие отказа от своих былых притязаний, находит себе приют в русском Санкт-Петербурге, где довольно скромно существует в тени православия.
В это время в поле зрения масонов, являющимися тайными руководителями всемирного правительства, попадает некий гениальный человек, заявивший о себе на весь мир на многих поприщах и даже стяжавший славу невиданного доселе гения. Он, вроде бы, верит в Бога, но Бог не является для него авторитетом. Он верит в добро, но эта вера совмещается в нем с безмерным самолюбием. Он доволен собой, но, вместе с тем, испытывает зависть, а затем и ненависть ко Христу – вследствие того, что не верит, что Он истинный Спаситель человечества и таковым считает себя. Его тревожит то, что он уже достиг возраста Того, Кто, на его взгляд является лишь его собственным предтечей, но еще ни в чем существенном себя не проявил. Мысль, что до сих еще никто не признал его Спасителем человечества, приводит его в отчаяние. И, главное, ему не дает покоя мысль, обычная, в общем-то, для любого славолюбца: если придет истинный Спаситель во время Его второго Пришествия, то тогда ведь и он, признанный гений, в числе других, вынужден будет Ему поклониться, «пасть кржыжом, как какая-нибудь польская баба». Под влиянием этой мысли и в некотором, как можно предполагать, затмении ума он замышляет самоубийство, попытка которого заканчивается очень странно: когда он бросается с высокого обрыва в воду, какая-то неведомая сила отбрасывает его обратно. В то же время он слышит некий механический голос, называющий его любимым сыном и обещаюший помощь во всех его начинаниях. Затем та же неведомая сила переносит его к двери его дома, где , испытав небывалый душевный подъем, он за весьма короткое время пишет всестороннее исследование вставших перед миром проблем, названное «Открытый путь ко вселенскому миру и благоденствию», популяризации которому содействуют масонские круги, надеющиеся использовать его в своих целях.
К тому времени пресловутое европейское единство по ряду причин близко к краху. Всесторонний гений, он же сверхчеловек подвернулся вовремя, его труд дает возможность масонам специально для него придумать должность пожизненного президента Соединённых Штатов Европы, на которую он и избирается, причем никого не смутило то, что «его происхождение было покрыто мраком неизвестности, его мать была известна обоим земным полушариям, и слишком много разных лиц имели одинаковый повод считаться его отцами». Теперь власть президента безгранична, ему никто не мешает осуществить экономическую реформу с целью установления в обществе равенства на почве всеобщей сытости и отменить войны и он это осуществляет. Затем берётся за разрешение религиозных проблем, прежде всего реформирование христианства, вопроса, который его интересовал больше всего - очевидно потому, что при заметном уменьшении в мире количества христиан безмерно возросла их качественность. Папство, изгнанное из Рима, избавилось от своих былых заблуждений, в России православные примирились и объединились в одну церковь со староверами, протестанство «очистилось от своих крайних отрицательных тенденций».
При этом у христиан нет единого главы, и на созванном им соборе император предложил всем церквям признать его в качестве такового. Христиане, которые обольстились было новым царём мира, были не против, хотя их изрядно смущало то, что ближайшим сподвижником императора стал некий Аполлоний, католический кардинал и одновременно восточный маг, мистик и оккультист, умеющий сводить огонь с неба. Это заставило их вспомнить тексты, предсказывающие приход Антихриста и осторожно отнестись к предложению императора. В числе таковых был и глава православных христиан старец Иоанн, который попросил сверхчеловека прилюдно исповедовать Господа Иисуса Христа. Эта естественная в данном случае просьба привела императора в замешательство, он растерялся. Когда же Иоанн объявил его антихристом, вместе с ударом грома в храм влетела молния и старец упал бездыханным. Император повторно велел всем христианам подчиниться ему. В ответ занявший место убитого православного старца папа Пётр II изверг его как антихриста из лона Церкви и предал анафеме. Но и его тоже постигла участь старца Иоанна.
После этого одна часть христиан под руководством оставшегося в живых протестантского профессора Паули постановила прекратить всякое общение с антихристом. Но большая часть всё же подписали акт соединения церквей, предварительно избрав нового папу в лице кардинала Аполлония.
Здесь рукопись заканчивается, финал представляет краткий пересказ того, что не успел записать Паисий.
Отвергнутый верующими во Христа, император тайно распускает слухи среди евреев о том, что его главная задача установить всемирное владычество Израиля. Те признают в нём Мессию, но вскоре узнают, что он даже не обрезан и немедленно поднимают восстание и даже одерживают победу. И в это же время наступают мировые катаклизмы: землетрясения, развержение поверхности земли, извержение вулканов, растекшиеся потоки которых поглощают императора вместе с его войсками и приспешниками. Уцелевшие же евреи, взывая о спасении к Богу Израилеву, кинулись к Иерусалиму. И «когда святой город был уже у них в виду, небо распахнулось великой молнией от востока до запада, и они увидели Христа, сходящего к ним в царском одеянии и с язвами от гвоздей на распростертых руках», а от Синая к Сиону двинулась толпа оставшихся верных Спасителю христиан всех трёх конфессий, предводительствуемых Павлом и воскресшими Петром и Иоанном. Также восстали от смерти все остальные, казнённые Антихристом. «Они ожили и воцарились Христом на тысячу лет».
Геополитические расклады в современном мире складываются столь причудливым образом, что вариант их развития в будущем, предложенный Соловьевым, кажется вполне убедительным. Как знать, может всё так и будет происходить, как он описал. Нужно отметить, однако, что картина последних времен обрисована им довольно таки в оптимистичных тонах: в ней, например, напрочь отсутствуют картины мучений, которым должны будут подвергаться на всем протяжении царствования антихриста христиане и о котором их предупреждает Спаситель. При этом очень много места уделяется психологической разработке антихристова характера, на что есть существенная причина, так как Соловьев, описывая путь гения-антихриста от притяжения к Христу до Его отрицания во многом исходил из собственного опыта, так что эта эволюция в значительной степени отражает не только духовный путь человечества, но и самого Соловьева, который был весьма извилистым и причудливым, а сам он мог даже, сложись обстоятельства его жизни определенным образом, в некотором смысле повторить антихристову судьбу.
Для подтверждения нашей догадки кратко перечислим некоторые факты из биографии Соловьева. Ещё в раннем детстве он прочитал Жития Святых, эта книга произвела на него столь огромное впечатление, что он, по мере сил, стал подражать их подвигам. Но уже на 13-м году жизни он переживает приступ религиозного скептицизма, и за четыре последующих года своей жизни постигает все отрицательные модели, изобретенные западной цивилизацией и антихристианской философией. От отрицания внешней религиозности и иконоборства он перешел к рационализму, стал атеистом и материалистом, отрицал божественную природу Христа. Но во время учебы на естественнонаучном факультете Московского университета антирелигиозный кризис был преодолен: Соловьев разочаровался в материализме и вернулся к религии, но теперь пытался постичь религиозные доктрины посредством философских систем. Сначала он переводится на историко-филологическое отделение университета, а затем, после его окончания, проходит курс в Московской духовной академии в качестве вольнослушателя, имея намерение написать диссертацию на степень магистра богословия. Но вместо этого пишет магистерскую диссертацию «Кризис западной философии», вызвавшую широкий интерес среди образованных кругов русского общества. Главная её мысль та, что лишь в синтезе религии, науки и философии возможно преодоление кризиса современной западной мысли, а для того, чтобы сформировалось целостное всеединое мировоззрение, необходимо основать его на безусловном начале религии.
Приведем цитату из статьи диакона Димитрия Цыплакова«Блудный сын» русской философии». «Путь Христа был осмыслен Соловьевым как пример и возможность реального грядущего восхождения и преображения человечества: жизнь, рождение, смерть и Воскресении Христа были не фактом истории, исторического или земного времени, но событием принадлежащим вечности». Слушателей его лекций в особенности поражала мысль о том, что «христианская вера не есть не просто моральная система, а откровение живой Личности, Слова, ставшего плотью, что Христос стоит в центре мирового процесса и исторического развития: Божественный Логос становится смыслом мира и истории, Бог Слово воплощается, входит в поток времени, в историю людей. Именно воплощение, говорил Соловьев, оправдывает мировой исторический процесс во всей его противоречивости и трагичности: история разворачивается тогда как единый богочеловеческий процесс, как путь воссоединения Бога с человеком.»
Всё это не мешало пытливому уму Соловьева предаваться самым различным ересям. Веровать, как рядовой русский прихожанин, он не мог уже по причине своего упования на интуитивное постижение Софии Премудрости Божией, которой он увлекся раньше и с которой, если верить его поэме «Три встречи» даже входил в контакт посредством мистических видений, тяга к чрезмерному теоретизированию замутняла у него простоту веры, религиозные его увлечения долгое время были головными: Соловьев отдал дань и утопическим проектам построения «всемирной теократии», и поискам путей соединения Православия и католичества, и постижению «Вечной женственности».
Некоторое время, увлеченный теорией теократии, т.е. – соединения светской власти с церковной (по Соловьеву - власти русского царя с авторитетом римского первосвященника, и, соответственно – соединение Восточной и Западной Церквей, с чего, по Соловьеву, должно начаться претворение христианских идеалов в земной действительности), он активно общается с католическим духовенством. Что отнюдь не пошло на пользу его теории, но зато пошло на пользу ему самому, так как вскоре он понял, что такой союз не принесёт ничего хорошего – ни христианству, ни государственности. При этом он и далее трактовал разделение Запада и Востока как временное недоразумение.
Сложное по замыслу и содержанию произведение об антихристе фактически стало духовным завещанием философа. По замечанию Димитрия Цыплакова, его можно воспринимать как покаяние автора в былых заблуждениях. «Здесь «экуменизм», которым на всем протяжении жизни был одержим Соловьев, осужден, прямо назван делом дьявола. Но в «Повести…» есть и подлинный экуменизм, воссоединение христиан по Божьей воле. Оно происходит как единство святых каждой из церквей перед лицом Зверя». А это ценно не только для Соловьева, но и для нас всех.
В конце жизни философ обратился за духовным окормлением к православному духовенству. Но даже в этот период всемирное воскрешение мёртвых виделось Соловьеву не как Небесное, но как земное - ввиду влияние на него идей известного религиозного мыслителя Николая Фёдорова, проповедовавшего воскрешение мёртвых на земле и заселение её ими.
Всеми признанный гений, обладатель многочисленных дарований, в том числе дара воздействия на людей, Соловьев мог бы стать крупным государственным деятелем, повести за собой широкие массы народа – а такие предпосылки в его характере несомненно были. Но, в отличие от героя своей повести, он нашёл решимость не поддаться соблазнам славы, прожил жизнь крайне скромно и мирно скончался после двухнедельной болезни в подмосковное имение Узком, в кабинете своего друга князя П. Н. Трубецкого, владельца усадьбы, предварительно исповедавшись и причастившись у православного священника. Последними его словами были: «Тяжела работа Господня».
