Припоминаю, как Юнна Мориц на встрече со студентами Литературного института рассказывала, что по утрам читает оды Гавриила Романовича Державина. Удивительно? Ничуть! К свободолюбивому державинскому духу обращались Пушкин и Белинский, Аксаков и Ходасевич, Минералов и Красников, и вот настал черёд Арсения Замостьянова.
«По случайности, стихи Державина я полюбил подростком – как и эпоху, о которой мы поём: «Наши деды – славные победы!». Полюбил и эту загадочную строчку: «Един есть Бог, един Державин». Тут нечем хвастаться, перед вами закоренелый архаист. К тому же Державин воспевал моего любимого героя – Суворова».
Читая эти строки автора книги о Державине, кажется, что именно с подросткового периода произошло не просто слияние Державина и будущего главного суворововеда России, а зародился феномен истинного служения Отечеству. Замостьянов словно последовал за сыном отставного майора Романа Державина из родового имения Сокуры в рядовые гвардейцы Преображенского полка. Опираясь на традиции, заложенные А.В. Суворовым, следуя предписанию величайшего полководца всех времён и народов: «Возьми себе в образец героя древних времен, наблюдай его, иди за ним вслед, поровняйся, обгони - слава тебе!», Замостьянов нашёл свой путь литературного служения России.
В своём воспламенённом единении с Державиным автор развивает суворовский дух, он служит герою детских грёз, как сам герой служил России. Замостьянов словно пытается получить от Державина отставку с той же формулировкой, которую использовал император Александр Благословенный, избавляясь от Державина: «Ты слишком верно служишь».
Нигде Замостьянов не покидает Державина, а Державин Замостьянова, они вместе изнывают подобно Суворову в «нижних чинах», мечтают о восстановлении русской государственности… Удивительно, как это историческое и литературное единение перекликается с сегодняшним днём, как чувствуется необходимость патриотических томлений. Они попарно пересекаются на жизненных извивах с Екатериной и Александром, Шуваловым и Ломоносовым, Сумароковым и Херасковым, Пушкиным… Замостьянов глазами Державина разглядел косой взгляд императрицы и вместе с ним впал в уныние, а впоследствии стал первым министром юстиции, неистовым управленцем, трудился неустанно. Автор и герой книги совместно позволяли себе несусветные дерзости, редко следовали придворной моде, ссорились с подчинёнными и начальниками, рубали нелицеприятную правду. Словом, они были вместе на протяжении десятков лет и сотен страниц.
«Царапнули сердце, покорили очаровательные несовершенства поэзии Державина, который бывал в стихах расхристанным и даже неряшливым. Через Державина мне приоткрылся простодушный, жизнелюбивый, целеустремлённый, победный русский XVIII век. Как будто зимой распахнулось окно – и первозданный мороз овладел типовой квартирой, не считаясь с центральным отоплением. А потом оказалось, что уроки позапрошлого столетия, которое не так давно стало позапозапрошлым, помогают одолеть уныние и не соблазняться химерами. Многие дороги в России – литературные, политические, воинские – ведут к Державину».
Читая книгу Замостьянова, понимаешь, почему эти три дороги ведут не только к Державину, но влекут и к воскрешению простодушного, жизнелюбивого, целеустремлённого и победного духа России во всем её расхристанном очаровании. На наших просторах, словно по наущению магистров чародейства из заоблачных далей, героический дух покамест пребывает в лёгкой слепоте, размышлении, полусне, кажется, ещё немного, вот ещё чуть-чуть – и он проснётся, прозреет и уж тогда свободная любовная созерцательность не оставит вотчину предков, но чего-то не хватает. Чего? Силы духа! Истинной силы священного духа, которым обладало победоносное поколение русских людей XVIII века, которое передало этот встревоженный дух в век 19, а далее и в век 20… А что же век 21? Мы только оборачиваемся и вглядываемся в победы наших сродников, восхищаемся ими, да и то, только те, кто помнит. А как же победы поколения ныне здравствующих потомков великих воинов? Окутанные модным дурманом, растлительной мутью, под веселое улюлюканье прохвостов всех мастей и ориентаций, топчет новое поколение великую землю, да и то, лишь ту часть величайшей империи, которая всё ещё принадлежит нам. Часть, похожую на обломок византийского сосуда в руках нерачительного константинопольца.
Вот как автор книги прокомментировал строки Державина, кажется написанные на злобу дня сегодняшнего:
«В прозе Державин скромно писал о себе в третьем лице, а в стихах сломал препоны, выстроенные классицистами – и выразил себя, с ошибками и слабостями. Своенравного. Подчас тщеславного, а то болтливого и не умеющего отредактировать сучковатый стих. Как важно в поэзии утвердить своенравие и остаться живым, но не заиграться в культ собственного «эго». Державину первому это удалось – ещё в «Фелице»:
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой…»
«Из тяжелой золотой рамы кованых державинских строф перед нами с необычайной и яркой жизненностью выступает уже известный нам облик - один из замечательных русских характеров, человек исключительно горячей крови, живущий всей полнотой бытия, кипуче-деятельный, пылкий, порывистый, увлекающийся, честный, прямой, умеющий страстно любить и столь же страстно презирать и ненавидеть, владеющий даром беспощадно-бьющего слова, острой насмешки, зачастую переходящей в тонкую ионию….», - писал Д.Д.Благой, кое-что понимавший в поэзии Державина, пишет автор исследования жизни великого служителя Отечества. И как эти строки похожи на воспоминания Константина Леонтьева об образе Петра Карабанова деда первого русского эстета, который был современником Державина: «Он был, может быть, один из самых «выразительных» представителей того рода прежних русских дворян, в которых иногда привлекательно, а иногда Возмутительно сочеталось нечто тонко «версальское» с самым странным, по своей необузданной свирепости, «азиатским». Истинный барин с виду, красивый и надменный донельзя, во многих случаях великодушный рыцарь, ненавистник лжи, лихоимства и двуличности, смелый до того, что в то время решился кинуться с обнаженной саблей на губернатора, когда тот позволил себе усомниться в истине его слов... слуга Государю и Отечеству преданный, энергический и верный, любитель стихотворства и всего прекрасного, Петр Матвеевич был в то же время властолюбив до безумия, развращен до преступности, подозрителен донельзя и жесток до бессмыслия и зверства».
Сегодня нам всем не хватает такого яростного служения стране, примером которого были выходцы из золотоордынской знати Гавриила Державин, Пётр Карабанов, и многие другие, беззаветно преданные сердцем этому бескрайнему великолепию под названием Россия.
Эта книга не наскучит вам: даже названия глав говорят о том, что перед нам повествование эмоциональное, остроумное, взволнованное. Только так о Державине и можно писать.
Первая строка, первый ошеломительный образ – «Алмазна сыплется гора», как она важна, - пишет Арсений Замостьянов… Это первая строка одной из лучших од Державина. Так пусть эта ошеломительная строчка не окажется последней, а послужит пробуждению истинно русского духа Гавриила Романовича Державина, который пробуждает нас и будоражит.
Александр Орлов
