АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВ
ПРИЗРАКИ или ЭТЮД ТОТАЛИТАРНОГО МИРА
1
С некоторых пор я стал видеть их. Они уже не просто наблюдают издали, а крутятся возле моей квартиры. Правда дальше этого дело пока не доходит…
А если постучат, но я не отреагирую? Они вышибут дверь? Возможно. За ними закон.
А еще у них в руках… пилы и топоры. С помощью этого старого проверенного оружия они отпилят от моего тела ненужные части, затем обтешут его топором так, что я буду полностью соответствовать требованиям системы. Я уже чувствую боль, настолько сильную, что хочется умереть. Только это, видимо, не входит в их планы. От меня требуется безропотное послушание.
Страх появления незваных визитеров настолько силен, что я больше не мог спать, встал с кровати, двинулся на кухню. Тихонько щелкнул выключателем, чтобы не разбудить жену. С некоторых пор мы спим с ней в разных комнатах, и причина здесь одна: я стал кричать во сне. Настя настойчиво рекомендовала сходить к врачу. Я, конечно, схожу, но… вдруг и доктор - из той же компании?
Выпить успокоительное?.. Нет, лучше средство более надежное. Рюмочку… Чего мелочиться? Стакан!
Вот так! А теперь несколько раз повторить самому себе: «Их нет!»
Но почему я считаю, что встреча с ними неизбежна?!.. Ведь было время, когда они навсегда исчезли из моей жизни. Но теперь все по-другому.
Еще я называю их люди-призраки. Они реальны, из плоти и крови, но только призраки бездумно и беспощадно выполняют чужую волю. Для них есть одно – приказ сверху. Его не обсуждают, он – как Библия для христиан.
Я выключил свет, думал вернуться в постель, но не мог. У спящего человека воля и разум не всегда едины, и этим обязательно воспользуются люди–призраки. Они возникнут из мглы ночи, отринув любые сомнения в том, что они лишь фантазия. Смогу ли я противостоять? А если сдамся им в плен, то возврата к прежнему уже не будет!
Я опустился на стул, застыл, точно загипнотизированный.
Помню, как впервые их увидел. Господи, с того времени прошла целая вечность…
2
Мне тогда было восемь. Я приезжал на лето к дедушке и бабушке в небольшой городок Русич. Скорее это был даже поселок городского типа с преимущественно деревянными строениями, редким движением, населением чуть более восьми тысяч,
однако местные жители гордо именовали его городом.
Под самыми окнами нашего дома рос дуб. Дед говаривал, что таких огромных деревьев он в жизни не видел («Его и десяток человек не обхватили бы»). Его ветви причудливо загибались, а густая зеленая растительность даже при легком ветерке колыхалась, резвилась, напоминая бегущие по морю волны. Мне все время казалось, будто ветви тянутся ко мне, ласково обнимают и… подбрасывают высоко вверх, к самой своей макушке. Я, замирая от наслаждения, осторожно пробираюсь сквозь зеленое море. Упасть не боюсь, ибо знаю: мой товарищ никогда этого не позволит.
Наверху совсем другой мир. В густой сбруе прячутся удивительные существа, точно сбежавшие из любимых сказок. Вон корчит рожи леший, а совсем недалеко избушка бабы-яги. Еще немного вперед и… натыкаюсь на огромного орла, он жестом предлагает взобраться к нему на спину и утонуть в голубом небосводе. Фантазия настолько захватывает, что более всего боишься возвращения реальности.
Соседи полушутя-полусерьезно называли этот дуб главной достопримечательностью их городка. А дед как-то сказал:
- Сколько же веков ему! Говорят, из-за него и город наш был построен именно здесь.
- Почему?
- Спрашиваешь! Взгляни лучше еще раз на царственного красавца!
- Да, он красавец.
- Знаешь, что судачат старые люди? Процветать нашему Русичу пока стоит этот дуб. А не будет его, придут к нам несчастья.
- Дед, ты также любишь сказки, как и я.
- Нет, то не сказки. Две страшных войны пережили мы в двадцатом веке. Сколько селений исчезло с лица земли! А нас судьба спасала. Может, защитник наш вот этот самый гигант?
Дед говорил столь убедительно, что хотелось ему верить. И тогда я спросил:
- Но он ведь будет тут вечно?
- Надеюсь, что не бросит ни тебя, ни меня.
…Ошибся старик! Не прошло и недели, как появился бледный худой человек с немигающими глазами. Он стоял возле моего любимого дерева и что-то втолковывал окружившим его людям. Я тоже поспешил к ним.
- Поймите же, товарищи, - визгливым голосом твердил немигающий незнакомец. – Утвержден новый генеральный план застройки города. Будем расширять улицу, здесь пойдет движение, а дуб мешает.
- Нам он не мешает! – раздался хор голосов.
- Повторяю: трасса, машины, цивилизация…
- Милый человек, - воскликнул мой дед. – Этот дуб не только украшает город, но и охраняет его от бед?
- Я слышал подобные сплетни, - усмехнулся незнакомец. – Только пора отходить от суеверий. Что за странный культ дерева? И это в семидесятые годы двадцатого века. Мы должны верить только в правильность решений советской власти.
- Все равно дуб спилить не дадим! – сильнее заволновалась толпа. – В кольцо его возьмем.
Люди возмущались, наседали, однако немигающий товарищ оказался непробиваемым. Его визг могли услышать в соседних деревнях.
- Удивляюсь, граждане, удивляюсь. Сначала вы подняли бузу, когда хотели поменять название города. «Русич» - какой-то анахронизм. А ведь вам предложили «Идеи Ильича». Современно и актуально. Но сейчас вопрос в другом: райком принял решение, а вы?!.. Вы часом не агенты иностранных разведок?
- А сам-то? – раздался в ответ одиночный голос.
- Я всю жизнь служу делу Великого Октября, - гордо выпятил грудь немигающий. - Значится так… Если начнется саботаж, появится какое-то «кольцо»… приедут товарищи из соответствующих органов. Этого добиваетесь?
Толпа еще некоторое время буйствовала, потом приутихла, начала редеть. И вскоре дуб оказался в полном одиночестве.
А потом я впервые увидел людей-призраков. Теперь уже они взяли в кольцо красавца в зеленой сбруе. Завизжали пилы, болезненно раня сердце, застучали топоры.
А дуб продолжал стоять! Его убийцы устали возмущаться: «Он что, заколдованный?» Возмущение сопровождалось отборной матершиной. Их разраставшаяся злоба, как нечистоты, разливалась по округе. Еще громче визжали пилы, яростнее стучали топоры. Силы пленника были на исходе, еще немного – и он не устоит.
И вот победа над зеленым богатырем была одержана. С тяжким стоном он рухнул так, что задрожала земля…
3
Я вышел на улицу. От одного вида поверженного гиганта болезненно сжалось сердце. А люди –призраки, точно коршуны, продолжали кружить над ним: отпиливали самые крупные ветви, рубили сучья. Некоторые местные жители находились тут же, прошли проститься со своим другом пред тем, как его водрузят на какой-нибудь самосвал и увезут. Одна из женщин перекрестилась и подняла глаза к небу. Возможно, она вопрошала Господа, как случилось такое? Но ведь это допустили сами люди. Одни ожесточенно расправились с подаренной им Красотой, другие не смогли отстоять ее.
Внезапно я увидел Лешку Кондакова, лопоухого мальчишку, настолько рыжего, будто его волосы специально облили огненной краской. Он был мой ровесник, но другом не являлся. Лешка – драчун и заводила среди местных ребят. И я по характеру такой же. Два медведя в одной берлоге...
Но сегодня Лешка был настроен миролюбиво. Он подошел, держа в руках картонную коробку.
- Смотри.
В коробке пугливо притаились два крохотных воробьиных птенца. Они крутили головками, не понимая, куда подевались их родители?
- Свили на дубе гнездо, - сказал Лешка. – Но вон как все приключилось.
Птенчики сильнее прижались друг к другу. Наверное, не было на свете более беззащитных созданий, их могло убить одно неосторожное движение…
- Будут жить! – твердо заявил Лешка. – Я их выхожу.
Он ушел к себе. А я некоторое время бесцельно бродил по двору. Жуткая расправа с зеленым гигантом не давала покоя. Спрятанный в его кроне таинственный мир навек закрылся для меня. Да и был ли он там? Все, что нашли – двух несчастных птичек. Однако их судьба меня сильно волновала, и я отправился к Лешке.
Его отца прозвали «Мужик – золотые руки», вот и сейчас Лешка гордо показал мне запрятанное на дне большой коробки полное подобие птичьего гнезда:
- Папка помог! Они будут жить в моей комнате. Здесь соседская кошка их не достанет.
Я снова приглядывался к осиротевшим птенчикам. В трепыхании крохотных телец словно слышалась мольба: «Мы тоже хотим жить! Тоже хотим наслаждаться Божьим миром, белым светом, зелеными полянами…»
- Я уже начал их кормить, - продолжал Алексей. – Ловлю кузнечиков, сверчков, бабочек, гусениц. Еще говорят им можно давать яичные крошки и фарш. Они уже стали веселее. Тебе не кажется?
Мне было сложно ответить на этот вопрос, но Лешку следовало поддержать.
- Да, они - более шустрые.
- Правда?!.. Теперь они – мои детки.
Позавчера мы с Лешкой подрались. А сегодня я крепко пожал ему руку.
Домой я возвращался поздно. На месте зеленого красавца остались не до конца вычищенная от веток поляна и пень, который предстояло выкорчевать. И тут я увидел, как по поляне разгуливает какой-то человек. Я узнал его… один из тех самых людей-призраков.
Стоило поскорее уйти, однако я почему-то стоял и смотрел… И вдруг он повернулся в мою сторону:
- Спасли птичек, - страшно прошипел человек-призрак. – Только никого вы не спасли. Они обречены. Знаешь почему? Не стоило вить гнездо на этом дубе…
Мой язык прилип к гортани, я не в силах был произнести ни слова. Человек-призрак расхохотался:
- Жалко дуб? Все было бы по-другому, если бы он не был таким огромным и стоял ближе к домам, не мешая строительству трассы. Но он рос не там! Вот и ты никогда не выходи из стандартов. А то также пилочкой тебя вжик, вжик, вжик. Уноси готовенького!
Человек-призрак не шутил, он был слишком серьезен, а взгляд до ужаса ледяным. Я ринулся домой. Тот час увидел деда, но ничего не мог ему объяснить. Лишь кивал в сторону улицы, повторяя:
- Там… он…
Дед вышел за ворота и вскоре вернулся:
- Так что все-таки случилось?
- На том месте, где стоял дуб, ходит человек.
- Возможно. Но сейчас там никого нет.
- Он из тех, кто уничтожил дерево.
- Они тут ошиваются. Дело ведь надо довести до конца.
- Он мне сказал… - И я в точности передал его слова.
- Опять твои выдумки.
После ободряющей фразы деда и я уже не был уверен, что слышал шипение человека-призрака.
Утром я вновь навестил Лешку. На его лице мелькала тень беспокойства. На мой вопрос о птенцах он ответил:
- Какие-то они скучные?
- Скучные?
- Ну, ленивые. Сам посмотри.
Воробьята по-прежнему сидели в своем гнездышке, только движения их казались медлительными. У меня вдруг возникло ощущение, что в них угасает тяга к жизни.
Я ошибаюсь! Я не могу не ошибаться!
- Хотел позвать тебя на речку.
- Куда я от своих деток?
- А бабушка не подстрахует?
- А! – махнул он рукой. – Никто не заменит им меня. Слушай, Серега, ты ведь знаешь место за мостиком?.. Ну, откуда мы прыгаем?
- Еще бы.
- Есть просьба. Там можно накопать хороших червячков. Принеси.
- Обязательно.
С речки я вернулся с ведерком, наполненным землей с червями. Лешка выглядел еще более озабоченным.
- Не могу понять, но они… совсем слабенькие.
- Может сейчас подкрепятся и?..
- Может быть, - рассеянно произнес Лешка.
Я ушел от него в плохом предчувствии, однако постарался отринуть страхи. Любые существа в младенчестве всегда подвержены недугам. Мне вон рассказывала мама, как я в детстве болел.
Я несколько раз хотел снова пойти к Лешке, но бабушка не пустила: «Чего надоедать соседям?» Однако к вечеру не выдержал, снова оказался у него.
Еще не переступив ворота, я понял: что-то случилось. Во дворе, опустив головы, стояла группа ребятишек. Лешка, рыдая, раскопал ямку и бережно положил в нее знакомую коробку.
Я испуганно посмотрел на соседскую девочку Машу, которая тихонько подтвердила:
- Они умерли.
Лешка забросал могилку землей, молча, оглядел всех нас. На мне его взгляд застыл. Последовал простой, но шокирующий вопрос: «Почему?»
Что я мог ему тогда ответить?
4
Время быстро превращает нас из бесшабашных юнцов в просчитывающих каждый шаг трусов. Сорок пять лет прошло с тех пор, как спилили легендарный дуб. Уже исчез с карты признанный неперспективным Русич: молодежь отсюда уехала, старики поумирали. Я шел по «писательской лестнице», стал лауреатом всего, чего только возможно. Приходилось на многое закрывать глаза. И я позабыл о людях-призраках.
Но до поры, до времени.
Вскоре мне опротивело выдавать черное за белое. И тогда я написал серию материалов об ущербной роли для страны целого ряда наших высокопоставленных фигур. А затем вообще разнес «святые» принципы нынешней системы. Некоторые из моих приятелей и знакомых намекнули, что «делать этого не стоит». Однако правда не просто горька, она еще и прекрасна! Я не пожелал угомониться.
И вот тогда из далекого прошлого воскресли люди-призраки. Сначала я видел их только во сне, как в отблеске моего сознания. Но вскоре они приобрели реальные очертания. Я чувствовал их внезапное появление в самых неожиданных местах. В душе воцарилось напряжение…
Но это была лишь прелюдия к кошмару. Сам он начался два дня назад.
В тот день я с моим издателем Анфисой Волковой ужинали в ресторане. Эта красивая женщина, дочь богатого бизнесмена обладала веселым жизнеутверждающим характером. С ней можно поговорить на многие темы: что предпочитают на завтрак французы, какое море лучше: Средиземное или Адриатическое и тому подобное. Но, в данный момент, меня волновало другое: падение продаж моих книг. Только вот в деловом отношении Анфиса плавала и отбивалась от расспросов избитыми фразами.
- Ты прекрасно знаешь, Серж, люди перестали читать.
- Тогда зачем я пишу?
- Нет, пиши. Я все равно буду тебя издавать. И даже выплачу авансом гонорар.
Анфиса мило расхохоталась, облизала пухлые губки и продолжила:
- Сложно понять меня? А ведь все проще простого. Когда твое имя войдет в классику, мое будет рядом.
Я прибалдел от такой логики и поспешил поменять тему:
- Читала мою последнюю статью в «Литературном коллайдере»? Ее перепечатали все, кому не лень.
- Что-то слышала. Там какой-то скандал?
- Надеюсь…
- И я надеюсь, - захлопала в ладоши Анфиса. – Кого-то хорошенько пнул?.. Пусть подает в суд. Наймем скандального адвоката.
- Зачем?
- Это повысит твою популярность.
- Не о том ты говоришь. Кажется, я перешел красную черту. Но иначе поступить не мог. Ты же видишь: впереди бездна.
- Мне тоже самое сказал сосед, когда проиграли сначала в хоккей, потом в футбол.
Мой бедный издатель! Ее интересы не простирались дальше собственного особняка в Барвихе.
- Мы сокращаемся по миллиону в год. Теперь Россия -кладбище, где у людей, точно у мертвецов, закрыты уста. А жадность и воровство настолько зашкаливают, что крадут уже не у бедных, а у нищих.
- Правильно, жадны до беспредела, - согласилась Анфиса. – В прошлом году за путевку на Канары я платила на двадцать процентов меньше… Ты чего замолчал? Ты такой умный! Но, когда доживу до твоего возраста, тоже надеюсь поумнеть. Мне ведь только тридцать.
- Подожди, когда мы с тобой познакомились, тебе…
Я хотел было закончить: «уже было тридцать», но вовремя остановился. Больше тридцати Анфисе вряд ли когда-нибудь стукнет.
Однако у нее сильна практическая жилка. Я решил посоветоваться.
- Складывается ощущение, будто за мной следят.
- Следят? – большие, сияющие голубым светом глаза Анфисы стали еще больше. – Кто посмел?!
- Не знаю. Я чувствую…
- Это не писательская фантазия? Смотри, чтобы она не переросла в манию преследования.
Скорее интуитивно я повернул голову в сторону барной стойки. И… увидел знакомый немигающий взгляд. Конечно, это был не тот человек, что руководил вырубкой царственного дуба, но… он из компании тех же людей-призраков.
Тогда я осторожно обвел взглядом зал ресторана. Вон те двое у окна… они слишком пристально поглядывают в нашу сторону. Однако стоило мне на них посмотреть, тут же отвернулись.
Тоже люди-призраки?!
- Серж! – вдруг засмеялась Анфиса, - обрати внимание на двух типов, что сидят у окна…
«Она с ними знакома?!»
- Тот, что с усиками, добивался моей руки. Я отказала. Нужен мне какой-то главный инженеришка завода…
У нее зазвонил телефон, через мгновение она была вся на нервах:
- Как?!.. Вы виноваты, не напомнили.
Анфиса отключила телефон и сказала:
- Совсем забыла, у меня массаж. Надо ехать, извини!
И сразу растворилась. Хорошо, что ее нет рядом, мало ли что произойдет дальше. Я вспомнил погибших птенцов, вся вина которых заключалась лишь в том, что их родители не там свили гнездо.
Но я и не забывал и о словах Анфисы, что
фантазия может перерасти в соответствующую манию. Вон как я только что опростоволосился с «инженеришкой».
Правда, оставался еще один с немигающим взглядом…
Расплатившись с официанткой, я двинулся к выходу. И сразу заметил: немигающий последовал за мной. Кроме того, как по команде, поднялся еще один сидевший у входа неприметный тип.
Объяснения с ними не избежать?
5
В вестибюле они ускорили шаг, швейцар посмотрел на меня с улыбкой сначала ехидной, потом печальной. Или он знал мою судьбу, или о чем-то догадался…
И вдруг его улыбка сделалась льстивой, он изогнулся, как выпрашивающий кормежку пес у своего хозяина… В ресторан вошел невысокий мужчина с бычьей шеей, правая щека которого была украшена огромным лишаем. Это - не слезающий с больших и малых экранов депутат Государственной Думы Зиновий Маргарян. Широкой публике он был известен как автор невероятных по глубине законов. Например: нельзя лаять и хрюкать в общественном месте («Мы не псы и не свиньи!»). За нарушение – огромный штраф. А недавно он предложил каждого несогласного с властью, даже в малом, считать экстремистом (естественно с последующей посадкой). Говоря об этих гражданах, слово «экстремист» следовало обязательно добавлять к их фамилиям (экстремист-Иванов, экстремист-Петров и т. д.). И делать это не только в печати или в Интернете, но и в личных разговорах. На вопрос: «как вы отследите все личные разговоры?», он без раздумий ответил: «Вот потому я и требую тотальной прослушки. Ни один враг не должен соблазнить наших граждан».
Меня Зиновий знал лично. Поэтому, ударив по плечу, точно наковальней, своей ручищей, заорал:
- Сам Серей Варламов здесь!.. Уже уходите? Так не годится. Назад, назад. Ничего, что уже поел. Места еще на одну порцию в желудке всегда хватит.
Я заметил, что люди-призраки отстали. Конечно, плевать им на все, в том числе и на депутата. Но в данном случае публично ссориться с одним из руководителей фракции «Бурый медведь» им не хотелось. Мне дали отсрочку. И я ее принял, вернувшись обратно в ресторан.
…- Друг мой: рыбка, икра. Чего вам еще заказать? Ах, да, вы уже поужинали. Тогда вина и фруктов. Их можно употреблять в неограниченном количестве. – И вдруг безо всякого перехода добавил. - Зря вы ввязались в эти игры.
- Не понимаю?
- Ох, хитрюга. Не любите шахматы?.. Зря. Иначе бы поняли, что шахматная партия давно разыграна. И вам в ней места нет, - лисьи глаза депутата хищно сверкнули. – Место для вас определено другое, не то, куда вы вдруг решили податься. Оно неплохое, благодаря вашему таланту. Там и трудитесь на благо…
Он подмигнул и продолжил:
- Зачем бежать на поле брани? В вашей сегодняшней ситуации мира и покоя вы – почти ферзь. В сражении же вы превратитесь в самую маленькую пешку, которую срубят при первом удобном случае. Понимаю, обидно за державу, хочется подражать бескомпромиссным бойцам. А знаете, кто они? В основном - искусные, специально подготовленные актеры.
- Повсюду – сплошная игра?
- Конечно. Пешки и офицеры, кони и ладьи – и у каждого свой, определяющий их роли, ферзь.
- Сколько же этих шахматных досок?
- Неисчислимо. Но в итоге все разыгрываемые партии сливаются в одну.
- И за всем этим - единый ферзь, единый король?
- Король – вывеска, пустота, за фасадом которого влиятельные лица решают свои дела. Его можно подменить, и никто не заметит подмены.
- А ферзь?
- Администратор при истинном хозяине.
- Добираемся до сути. Кто хозяин?
- Сам Игрок.
Впервые с начала нашей встречи игривость исчезла с лица депутата - «медвежатника». Выведать бы у него хоть что-то об этом Игроке. Однако он упредил меня:
- Не спрашивайте, кто он? Я знаю лишь то немногое, что мне позволяют знать. И еще: за Игроком, о котором мне хоть немного известно, стоит следующий. А имя Главного покрыто такой тайной, что если вы приблизитесь к ней хотя бы на тысячную часть шага, от вас не останется мокрого места.
Главный определяет судьбу мира. Войны, вакцинации… да что там: обещали, что в вас воткнут чипы – будете жить с ними.
- А если граждане не согласятся? Поднимут бунт?
- Тогда появятся люди-призраки, о которых вы так образно написали. Придут и всех утихомирят. Они – не хорошие и не плохие. Они (ваши слова!) - обычные исполнители чужой воли.
- Но почему они безропотно исполняют ее? У них совсем нет сердец?
- Пишите и сами ищите ответ? – усмехнулся «медвежатник». – Они призраки!
Захотелось глотнуть воздуха. Или сейчас же уйду и плевать, кто меня ждет у выхода, или прибью эту самонадеянную тварь. А депутат вдруг начал рассыпаться в любезностях, предложил помощь в продвижении моих книг, в установлении контактов с киностудиями, даже в финансировании проектов. Напоследок сказал:
- Я довезу вас до дома.
- Спасибо. Я вызову такси.
- Извините, настаиваю. Вечером столица может быть опасна.
В его словах прозвучало не только радушие, но и откровенная угроза.
6
…Я по-прежнему у себя на кухне, окруженный опасной тишиной ночи. Уже два дня не покидаю квартиру: гложет страх перед людьми-призраками. Они не рассуждают, с ними невозможно договориться. Так что: принять правила игры, которые мне озвучили?
А если я не хочу?
За спиной послышался… шорох. И вот, словно от десятка разорвавшихся бомб, вспыхнуло режущее глаза пламя. На самом деле это жена зажгла свет.
- Что у тебя случилось, Сережа? – спросила она.
Я не хотел врать Насте, рассказал ей все.
- И что ты решил? – спросила Настя.
- Знаешь, - задумчиво произнес я. – Даже такой подонок, как Зиновий Маргарян, кое на что открыл глаза. Возможно, Джордано Бруно, Галилей и им подобные были всего лишь проплаченными актерами. Каждый сыграл роль, чтобы остаться потом в общественном сознании героем. Но как все было на самом деле?
- Пусть так. Но это они. А ты?
- Я боюсь людей-призраков… Что если они и сейчас слушают нас? С их возможностями это элементарно… И если я им стану мешать… теми же статьями, разговорами…
- Помнишь, ты рассказывал о царственном дубе, который рос перед вашими окнами. Он молчал, но его срубили. Потому что он был царственным. Так что примешь ты их сторону или нет – неважно. Ты живешь, пока им не мешаешь. А насчет последнего решают исключительно они.
Я крепко прижал к себе мою Настену. Так в полной тишине и отрешенности мы стояли некоторое время. И вдруг… раздался звонок в дверь.
- Они, - прошептал я. – Уже явились.
- Успокойся, - сказала Настя, хотя ее голосок дрожал. – Возможно, это наш сосед-алкоголик. Он ведь даже ночью бродит по квартирам и умоляет «чего-нибудь плеснуть ему».
Звонок повторился: страшный, беспощадный! В дверь заколотили.
Я отстранил от себя жену и резко направился к выходу. Если там не пьяный сосед, а люди-призраки, я скажу им…
И что я им скажу?
На заставке к рассказу использованы элементы выдающегося художника современности А. Угланова «Веды».
