Апокалиптический март 2015-го. Благославенная, весенняя Эллада. Святая Гора Афон. Мое 23-е паломничество по первому уделу Божией Матери.
Одолев на взмыленных мулах долгий, тяжелый, изнурительный подъем, выбредаем на маленькую ровную площадку. Проводник-албанец, крепкий выносливый парень, сидящий в седле боком, легко, играючи соскакивает с мула. Пытаюсь и я кое-как сползти с жесткого, деревянного седла. Да не тут-то было. Сказывается излишний вес тела. Кроме того, движения сковывает теплая, зимняя разгрузка, в карманах которой – документы в целлофановых пакетах, заламинированные бумаж-ные иконки, ключи, пластиковые пузыречки с оливковым маслом из лампад от чудотворных икон Пресвятой Богородицы и многое другое.
Левая нога робко, медленно опускается, стараясь дотянуться до земли. А правая, оставаясь на притихшем, измотанном муле, задирается все выше. Полный конфуз. В итоге делаю почти вертикальный шпагат. Неуклюже – бесформенным кулем – сваливаюсь на камни. Весь мокрый от пота, едва поднимаюсь. Однако минут через пять забываю об усталости…
Перед нами – аккуратное двухэтажное белое здание с прилегающими постройками и подсобным хозяйством – затерянная, труднодоступная келья, притаившаяся в зеленеющей чащобе, среди зарослей лавровишни, под сенью серых отвесных скал и высоких стройных задумчивых кипарисов. Сие чудное место – необоримый форпост на поле невидимой брани. Здесь неусыпно подвизаются могучие духом схимники. Один из них – смиренный простец, дивный старчик, которому 95 лет. Он чем-то неуловимо напоминает нашего доброго друга и наставника, незабвенного авву Филадельфа (в схиме – Моисей, 1915-1992). В этом году исполняется 100 лет со дня его рождения. Весьма знаменательная для нас дата.
Нас радушно принимают. Проводят в просторную трапезную. Кормят сытным обедом. Угощают постными деликатесами. Объясняют распорядок дня. Выделяют каждому по крохотной комнатке. И мы уединяемся, чтобы час-другой отдохнуть перед вечерней.
Лежа на аскетическом одре, углубляюсь в лабиринты минувшего. Извлекаю из взыскательной памяти самые яркие эпизоды. Воскрешаю одну из встреч на пути к Афону.
Летом 2003-го еду к Афонскому полуострову через живописные Холомонские горы на обычном рейсовом автобусе по маршруту Салоники-Уранополис. После перевала, приближаясь к Сингитскому заливу, замечаю интересного пассажира, похожего на китайца или японца. На следующий день, утром, в уютном, солнечном Уранополисе, миниатюрном городке на берегу Эгейского моря, получая диомонитирион (разрешение для въезда на Афон), знакомлюсь с заинтриговавшим меня паломником спортивного вида. Плотный, подтянутый кореец Сильвестр – католик из Сеула (столица южной Кореи), социолог по профессии. Он интересуется Православием. Усиленно занимается медитацией и восточными единоборствами, в коих достиг немалых успехов. Уже на пароме приглашаю его составить мне компанию в предстоящем странствии по Святой Горе. Благодарный азиат растроган и воспринимает сие как явное чудо, ибо – сверх всяких ожиданий - свое первое паломничество совершит под руководством опытного проводника в моем лице.
На Афоне, так сближающим верующих людей, состоялась завершающая, крайне важная для Сильвестра беседа:
- В ближайшие дни отправляюсь в Афины, сообщает мой спутник, обладающий безукоризненным тактом. – Оттуда – самолетом – в Соединенные Штаты. Потом в какую-нибудь страну Юго-восточной Азии – Лаос, Таиланд или Мьянму, дабы продолжать духовный поиск и серьезнейшим образом осваивать медитацию.
- А знаешь ли, Сильвестр, что между Иисусовой молитвой, которой ты здесь немного занимался, и безобидной, на первый взгляд, медитацией существует огромная, я бы сказал, бесконечная разница?!
- Объясните подробней, - вежливо просит сеулец.
- Иисусова молитва – спасительное общение с Богом. Она приносит Божественную Благодать, врачующую и душу, и тело.
- Понимаю.
- Медитация незаметно уводит в сферы демонической духовности. Пресловутые мантры, скажем, непрестанное повторение слов “Хари Кришна”, есть ни что иное как заклинательные формулы для вызова падших, отверженных духов – злейших, коварных, беспощадных бесов. Их цель – пленить человека гибельной ложью, отсечь от Богообщения, увлечь в обители вечной смерти.
- Благодарю вас, сэнсей (в переводе с японского – “старший; вежливое обращение к учителю, писателю, врачу, начальнику или другому значительному лицу”), - Сильвестр прижимает сильные ладони друг к другу. Касается ими своей груди. Смиренно склоняется передо мной в учтивом полупоклоне. – Я все понял…
Его тон, ясный, умный взгляд, выражение лица говорят о том, что это не пустые слова, а признание истины. Мастер кун фу по-православному осеняет себя крестным знамением и скромно улыбается…
С неумолимой, металогической, сверхсветовой скоростью исчезают в анналах прошлого секунды, минуты, часы, целые годы…
Вот уже несколько дней блаженно гостим у доблестных витязей духа. С радостью обновляем телесные силы. Неприметно врачуем душевные раны. С ликованием наслаждаемся цельбоносной атмосферой полного взаимопонимания, единомыслия, единодушия.
За внешней простотой, незатейливой размеренностью, монотонной обыденностью монашеского жития таится непрерывный молитвенно-покаянный Подвиг, жесточайшая Битва с миром – средоточием греховных страстей, плотью и падшим, отверженным херувимом. Подвизаемся бок о бок с этими обычными, но в чем-то ангелоподобными людьми. Вроде бы живем с ними одной и той же жизнью. И вместе с тем отделены от них незримой чертой, таинственной границей. Они уже давно перешли сей невидимый, духовный Рубикон. Дали монашеские обеты. Приняли монашеский постриг. Стали гвардией Господа. А мы еще нет. И неизвестно, удостоимся ли когда-нибудь этой великой чести.
Находимся одномоментно в четырех временных измерениях. Привычные времена, московское и греческое, с разницей в один час по сравнению с московским, естественно, никого не удивляют. С ними все понятно. Но в первом земном уделе Царицы Небесной к этим двум временам добавлено третье – византийское, по которому полночь начинается с заходом солнца. По византийскому времени живут все афониты. Есть, над чем подумать. Невольно начинаешь удивляться. Наконец, еще одно – “четвертое” временное измерение. У каждого человека сие мистическое время протекает по-разному, в зависимости от отношения к Богу и Заповедям Божиим. Направление, скорость, качество этих внутренних часов может часто меняться, как и наши душевные состояния. Тут сугубая Тайна.
Главное, чтобы повседневное движение по этому глубинному временному потоку приближало нас к Небу и Вечной Жизни, а не наоборот. Величайшая трагедия падшего человечества в том, что оно неудержимо скатывается в противоположную сторону, по наклонной плоскости богозабвения, богоотступничества, богоборчесва. Именно такие апостасийные процессы приближают конец времен.
Вспоминаются проникновенный образ, созданный духоносным подвижником, выдающимся православным философом, мыслителем, богословом, догматистом, проповедником, писателем, тончайшим лирическим поэтом современности – преподобным Иустином (Поповичем): “Время – настоящий тиран, когда оно воюет с вечностью”.
Еще одна недавняя встреча у монастыря Констамониту, напоминающего средневековую крепость. На сей раз с гражданином Германии. Метрах в15-ти от ворот, у источника, стоит немец среднего роста. О чем-то сосредоточенно размышляет. Тщательно осматривает внушительный рюкзак. Осторожно пьет родниковую воду из металлического ковшика, прикрепленного цепочкой к каменной стене. Через 7-8 минут этот бывалый паломник пойдет по горной тропе в болгарский монастырь Зограф…
По ходу задушевной беседы на английском, с вкраплениями немецкого и греческого, подбираемся к самому интересному:
- Когда вы впервые попали на Святую Гору?
- Два года назад меня крестили в Ватопеде, - охотно отвечает 38-летний Михаил, благочестивый паломник из Гамбурга. - Живо помню эти чудесные дни. Потом вернулся в родной город, домой. И там началось такое!..
- Что именно?
- Грянуло страшное время войны с легионами мрака. Дьявол дико разъярился. Обрушился с чудовищной силой. Я потерял любимую работу, знакомых, друзей. Причем, они не только отвернулись, бросили старого друга, но и восстали на него…
- А вы?
- После двух лет жуткой борьбы с дьяволом мне все-таки удалось выстоять, уцелеть. По Милости Божией, как-то выкрутился, выбрался, прорвался на Афон. Прожил здесь три недели и…заново родился.
- Держись, брат! – от всего сердца поддерживаю Михаила. - Теперь ты – солдат Бога, воин Христов. И, конечно, Панагия поможет тебе.
С этими словами достаю из нагрудного кармана армейской штормовки маленькую икону Иверской Божией Матери и вручаю православному немцу.
- Благодарю, от души благодарю, - растроганно изрекает собеседник, благоговейно прикладываясь к образу. – Какое утешение! И в самый нужный момент. Но я, к сожалению, ничего не смогу подарить вам в ответ.
- О чем речь?! – успокаиваю собеседника. – Помолись о мне. Это будет наилучшим подарком…
И мы по-дружески прощаемся на стыке афонских дорог…
Только что закончилось вечернее Богослужение. Со священным трепетом покидаю теплый, уютный, намоленный храм, площадь которого не превышает жилую комнату среднего размера. Чинно спускаюсь по каменным ступеням. Справа вижу неприметную дверцу. Неспешно выхожу на широкую открытую террасу…
Еще вчера передо мной была чарующая картина. Далеко внизу простиралась морская гладь, залитая лунным сиянием. Тихие воды прямо на глазах превращались в зыбкое, расплавленное серебро. А над ними, в зияющих высях бездонного неба, нежно мерцали кормчие звезды. Но сегодня!..
Со всех сторон меня обступает плотное месиво грозовых облаков. Попадаю в эпицентр непроглядного тумана. Видимость практически нулевая…
Дует холодный, северный ветер, пронизывающий до костей. Резкие порывы создают воздушные вихри. Дерзко штурмуют металлическую крышу. Яростно завывают, по-разбойничьи свистят, толкают. Буквально валят с ног…
Начинается затяжной проливной дождь, размывающий горные тропы. Бурные потоки делают непроезжими грунтовые дороги. Где-то под нами, у берегов Афона, бушует свирепый шторм. В такую погоду келиоты полностью отрезаны от внешней цивилизации…
А за пределами Святой Горы стонут, ревут бытийные шквалы. Неумолимо надвигаются огнедышащие, геостратегические циклоны. Нарастает девятый вал плазменного Апокалипсиса…
В ноябре 2014-го, лазурным утром, на подходе к монастырю Кутлумуш разговорились с православным монахом из Сирии…
- Скажи, отец, кто там у вас сейчас наступает: ваххабиты или правительственные войска?
- Четвертый год Башар Асад – наш президент – чудом Божиим удерживает Дамаск и ближайшие окрестности. Иногда наносит мощные контрудары. Отбрасывает от столицы полчища ада. Все нормальные сирийцы – мусульмане и христиане – сплотились вокруг Башара Асада. Они доблестно воюют плечом к плечу. Защищают, отстаивают не только Сирию, но и Россию.
- А как выживает твоя семья?
- По-разному, - с печальной улыбкой кротко признается благодушный араб. – Некоторые мои родственники уже перешли в мир иной. Отдали жизнь за Христа. Получили мученические венцы.
- Вопреки всему вы не унываете, держитесь, продолжаете героическую борьбу.
- Боевой дух истинных сирийцев высок, как никогда ранее. Правда – на нашей стороне. Мы верим: Россия нас не оставит. И, самое главное: с нами - Бог!..
Властно оставляю мысленную работу аналитика, поэта, писателя. Блокирую мощный накат ярких воспоминаний. Решительно отсекаю последние помыслы и образы. Собрав внимание, всецело сосредотачиваюсь на умном делании. Плавно ухожу в глубинную Иисусову молитву: ”Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!”…
Время ненавязчиво меняет свое привычное течение. Обретает совсем иные объемы. В отличие от разгулявшейся стихии, оно как бы успокаивается, умиротворяется. Потом резко сбрасывает скорость. Утрачивает четкую направленность. Переходит в пограничное состояние. Останавливается, замирает, исчезает…
Как блеклые, усталые миражи в зыбучих песках Сахары, испаряются заботы и тревоги, беды и печали падшего, агонизирующего мира. Тебя объемлет живительная, царственная Безмятежность. И на крыльях небесной Гармонии ты паришь в Запредельности. Таинственно одолеваешь земные времена и сроки. Всеми фибрами души предощущаешь блаженную, светоносную Вечность…
Но где я?.. Что происходит?!..
Нескончаемый ливень перешел в снегопад. Валуны и утеса, гроты и террасы, могучие деревья и непролазный кустарник закутались в мокрый саван. Сквозь густую белую пелену едва проглядывают южные сосны, грустные кипарисы и зеленые пятна лавровишни. Окружающее пространство разительно изменило свой веселый, приветливый облик. Как бы погрузилось в траур. Одело маску вселенской скорби…
Кажется, сама неодушевленная природа оплакивает трагическую участь погрязшей в грехах планеты. Не в этом ли грозный признак глобального бытийного Тайфуна, который уже явно на подходе?!..
Возвращаюсь в нашу “резиденцию” – крепкий одноэтажный дом, похожий на ДОТ (долговременная огневая точка). Не без труда проникаю в свое скромное жилище – жарко натопленную коморку с единственным окошком. Здесь едва помещается деревянный столик, стул, жесткое аскетическое ложе с двумя байковыми одеялами и железная печка с длинной толстой трубой, надежная “буржуйка”. Надеваю любимый свитер из кашемировой шерсти, вязаную шапочку, шарф, штормовку с капюшоном, зимние перчатки на меху. Выбравшись из тесного помещения, двигаюсь на “капитанский мостик” – широкий балкон под крепким навесом. Еле открываю дверь и…
Давненько я не видел, точнее, не слышал такого ураганного ветра!..
Слабый луч моего карманного фонарика тщетно жаждет пробить густую мглу стонущей, воющей, рычащей ночи. Будто устыдившись своих напрасных усилий, безвольно сдается на милость победителя. Бесследно тонет в свистящих протуберанцах ревущего бурана…
Зарождаются, множатся, набирают силу гулкие шквалы. Снежная крупа наотмашь бьет по лицу. Словно бичами, хлещет по лбу. Забивается в рот и глаза. Горные склоны, господствующие высоты, ближайшие вершины облачаются в белые латы и шлемы. Взбунтовавшаяся непогода, как джин, вырвавшийся из бутылки, яростно, исступленно наступает по всему фронту…
Жестокая схватка с бушующей стихией – прообраз грандиозной духовной битвы за Вечное Спасение.
Враги спешат, наседают, рвутся вперед. Однако мы твердо стоим в обороне. Прочно удерживаем занимаемые позиции. Проявляем железную, неколебимую стойкость. Готовим завершающий, победный Контрудар.
И наша схимническая келья – будто непотопляемый атомный крейсер-ракетоносец с неотразимым ядерным оружием на борту – готова встретить и лихо рассечь гигантские валы огненных, кумулятивных искушений в штормящем океане предконечных времен!..
Отступаю с балкона под, казалось бы, непромокаемую крышу и…ясно слышу мерный стук крупных падающих капель. В 5-6 местах сверху просачивается вода. Значительные перепады температуры (летом бывает до +40 градусов в тени по Цельсию) оставляют после себя весьма неприятные следы. В течение двух-трех лет влага и ржавчина разъедает металлические листы и деревянные конструкции. Появляются едва заметные царапины, трещины, дырочки. Постепенно их размеры увеличиваются. И в итоге добротная крыша разрушается.
Пора немного отдохнуть. Было бы здорово, если получится, поспать хотя бы часа четыре. Завтра – второе воскресенье после начала Великого поста. В 5 утра – Литургия. Церковь Христова празднует память святителя Григория Паламы. В 14-ом веке сей богомудрый муж – несгибаемый защитник Святого Православия – смело выступил против Варлаама и Акиндина, дерзко нападавших на афонских монахов-исихастов, занимавшихся умным деланием. Боголюбивые святогорцы творили непрестанную, умно-сердечную, Иисусову молитву. Очищали, озаряли, преображали свои умы и сердца. Созерцали несозданные Божественные Энергии – тот самый нетварный свет, Который видели святые апостолы – Петр, Иаков, Иоанн(Евангелие от Матфея, 17, 8) – ближайшие ученики Христа Спасителя во время Преображения Господня на горе Фавор без малого 2000 лет назад.
Духоносный святитель Григорий Палама, многие годы подвизавшийся на Афоне, в напряженнейших богословских диспутах в пух и прах разбил опаснейшее лжеучение коварных еретиков…
Таинственный полумрак маленького храма. Пахнет ладаном и восковыми свечами. Трогательные огоньки лампад создают молитвенное настроение. В глубокой тишине совершается Богослужение. Может ли на земле быть что-нибудь выше Божественной Литургии!
Убеленный сединами иеросхимонах отверзает царские врата. Другой, помоложе, выносит из алтаря чашу со Святыми Дарами. С умилением причащаемся Святых Христовых Тайн. Берем кусочки антидора. Запиваем святой водой: делаем по глоточку из крохотных чашечек. И сразу же следуем на праздничную трапезу.
В обширном помещении с большой металлической печкой, после короткой молитвы, рассаживаемся вокруг скромного стола. Молча вкушаем свежий пирог с начинкой из каких-то растений. Сдабриваем деликатес замечательным афонским вином, налитым в маленькие стаканчики. Пьем вкуснейший лечебный чай из местных трав. Затем приступаем к волнующей, захватывающей беседе о последних временах. Для моего спутника, брата Константина, перевожу с английского и частично с греческого на русский…
- О чем вы пишете в своих книгах? – интересуется благообразный аскет и талантливый иконописец, геронта келии.
- Критикую глобализм, различные оккультно-магические системы и душевредный, губительный экуменизм – вместилище всяческих ересей и зловерий.
- Об экуменизме – особый разговор, - подчеркивает опытный, рассудительный афонит. - Прискорбно, что многие недооценивают его опасность. Экуменическое объединение всех вероисповеданий и так называемых церквей – явная работа сатаны.
- Несомненно, - соглашаюсь с геронтой. – Это мнимое единство, основанное на лжи, - плацдарм для создания универсальной религии грядущего Антихриста. Экуменизм вместе с глобализмом – послушные инструменты мирового масонства, которое возглавляют талмудические сатанисты из Тайного Верховного Синедриона. Это – генеральный штаб темных сил, готовящих торжественный приход, триумфальное воцарение “человека греха”, “сына погибели”(2Фес. 2, 3).
- Верно сказано, - подмечает схимник среднего возраста.
- Истиной обладает лишь Единая, Святая, Соборная и Апос-тольская Церковь – Святое Православие, - подвожу итог. – Все инославные конфессии находятся вне Церкви и Вечного Спасения, не говоря уже об иудаизме, исламе и восточных религиях.
- Как же нам быть?! – с горечью восклицает Костя. – Большинство зилотов категорически утверждает, что раз наши архиереи стали экуменистами, то у нас больше нет благодатных Таинств.
- В Русской Православной Церкви Московского Патриархата есть, слава Богу, достойные архипастыри, - подчеркиваю важнейший момент. – Они не имеют ничего общего с гибельным экуменизмом. Я лично знаю таких иерархов. А спасительная Благодать в наших храмах по-прежнему остается. И сие ощущает на собственном опыте каждый, кто причащается благоговейно, со страхом Божиим.
- Зилоты глубоко заблуждаются, - вздыхает старец. – Мы должны оставаться в Церкви, избегая расколов. Надо бороться за чистоту Православия внутри церковной ограды.
Перевожу ответ Константину и напоминаю учение святых Отцов, призывающих к царскому пути и золотой середине: “Крайности с обеих сторон одинаково опасны. Чрезмерности – от дьявола” (преподобный Иоанн Кассиан Римлянин).
- Кстати, выдающийся греческий богослов, архимандрит Епифаний (Феодоропулос) именно так и назвал свой фундаментальный труд: “Две крайности: экуменизм и зилотство”.
- Хорошо, что вы знаете работы современных греческих богословов, ревнителей православного благочестия, подмечает гостеприимный хозяин. – В книге отца Епифания – прекрасные исторические примеры. Там сказано, как поступали богопросвещенные Святители и преподобные Отцы в том или ином конкретном случае.
- В 1948-ом, в Москве, на Конференции Православных Поместных Церквей, посвященной 500-летию Автокефалии Русской Православной Церкви, - озвучиваю в высшей степени знаменательный факт, - в итоговой резолюции сказано: “создание экуменической церкви как влиятельной международной силы есть падение перед искушением земной власти, отвергнутой Христом, уклонение на нехристианский путь”.
- Святогорцы отвергают экуменическую ересь, - мягко струится благостная речь геронты. – Бдительно стоят на страже Священного Предания. Хранят незамутненное, чистое Православие.
- Вразумляющий голос Афона крайне важен для России. – напоминает Константин. – В 2014-ом Священный Кинот Святой Горы направил два важных послания Вселенскому Патриарху Варфоломею по поводу его сближения и “литургического целования”(Фанар, ноябрь 2014-го) с Папой Римским(Интернет блог “Актинес”, 3-го февраля 2015-го).
- Отдельные пытливые москвичи уже знакомы с этими документами, - радует отцов православный писатель.
- Высокопоставленные экуменисты, церковные модернисты любят власть, деньги, известность, мирскую славу, блеск и комфорт, - продолжает келиот. – Они забывают основу основ – боголюбезное смирение. Однажды преподобного Антония Великого пригласили к византийскому императору – святому, равноапостольному царю Константину. Преподобный спросил своего ученика: “Идти мне к царю или нет?” Ученик ответил: ”Если пойдешь – будешь Антоний, если нет – авва Антоний”.
И богоносный адамант духа остался в пустыни…
После уютной трапезной с ее домашним теплом и стойким запахом свежеиспеченного, еще горячего бездрожжевого хлеба за порогом кельи, под открытым небом, особенно зябко. Снежная круговерть стремительно набирает обороты. Но иногда вдруг на минуту стихает. Циклопическая армада темно-серых клубящихся облаков как бы дает трещину, разламывается надвое. И в открывающемся просвете, в глубине турбулентной воронки, значительно ниже нашего “укрепрайона”, четко виден яростный шторм. Ураганный ветер вздымает косматые волны. Они неуемно накатывают на берег. Плавно и грозно. Одна за другой. С кружевами белеющей пены на зыбких темнеющих гребнях.
Увлекательное, завораживающее зрелище…
И вновь, совсем неожиданно, как живой,
вспоминается отец Филадельф (в переводе с греческого –
“братолюбец”)…
Середина 80-ых 20-го столетия. Холодная, тревожная осень. Свято-Троицкая Сергиева Лавра…
Усердно помолившись на всенощной в Успенском соборе, сильно замерз без теплой одежды. Никак не могу согреться. Чувствую, вот-вот начнется озноб. Так недолго и заболеть!
Почти бегом направляюсь к отцу Филадельфу. На одном дыхании взлетаю на второй этаж Троицкого корпуса. В две-три секунды одолеваю длинный коридор. С надеждой открываю знакомую дверь заветной кельи. С радостью вижу кроткого, согбенного авву. Он с любовью окидывает меня проницательным взором. И сразу становится теплее: и душе, и телу…
- Что, миленький, замерзли?
- Поэтому и пришел сюда со службы.
- Я вам дам сейчас свою рубашечку. У меня есть в запасе. Не побрезгуйте.
- О чем разговор!.. Царский подарок. Как раз то, что нужно.
- Она – чистая, длинная, теплая. Наденете под летнюю куртку и согреетесь…
Будто вчера это было. А прошло уже 30 лет…
Седьмой день вершина, ее подножие и местность, где мы находимся, накрыта густым снегопадом. Почти на всем Афоне и равнинных территориях Греции идут затяжные дожди. Эгейское море продолжает штормить. Паромы, быстроходные кораблики для паломников, скоростные мини-катера не ходят. Все основные дороги и тропы размыты. Думаю, и боевые всепогодные вертолеты – даже при крайней необходимости – не рискнут появляться над Святой Горой. Хотя вблизи Кариеса (крохотная столица Афона), рядом с Великой Лаврой и еще кое-где расположены удобные вертолетные площадки, построенные по всем правилам инженерного искусства. Итак, не только мы, но и все святогорцы промыслительно отрезаны от большой земли. Для нас с Константином это воистину дар Неба. Братолюбивые отцы оставили московских гостей до начала хорошей погоды. Тогда мулы смогут осилить долгий и трудный спуск по очищенной от снега горной тропе. Эти выносливые животные понесут на своих спинах наши нелегкие рюкзаки. А мы двинемся своим ходом.
Вообще с мулами надо быть очень осторожным. Не подходить сзади на ударную дистанцию. Сидя на спине, внимательно следить за дорогой. Не выпускать “афонских мустангов” из поля зрения. Однажды на подъеме тропа повернула, пошла под уклон. Мул резко дернулся, споткнулся. И я чуть не вылетел из седла на острые камни.
Как-то раз, поднимаясь пешком по узкой тропе, некий схимник с раздражением похлопал по спине впереди идущего мула и получил сильнейший удар копытом по лицу. Потерял много зубов. Долго лечил сломанную челюсть. А ведь могло быть гораздо хуже. Так, например, при удачном стечении обстоятельств, зебра убивает ударом задней ноги крупного африканского льва…
В уединенных кельях Афона, под благодатным покровом Пресвятой Девы, Заступницы Усердной рода христианского, прикровенно совершаются почти неуловимые, но весьма существенные изменения. Их трудно выразить словами. Еще труднее определить временную протяженность этого таинственного процесса. Ибо, согласно Священному Писанию, “у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день”…
Размеренный ритм монашеской жизни, стержень которой – Иисусова молитва, создает свое собственное временное измерение. Часы сна чередуются с утренними, дневными, вечерними службами в храме и различными видами послушаний: иконописанием, строительными работами, заготовкой дров, уборкой помещений, растопкой печек, выпечкой хлеба, приготовлением обеда, мытьем посуды. С двух до четырех ночи схимники молятся келейно, в полном уединении. И вот так, почти неприметно, тают недели, месяцы, годы…
Все это, вместе взятое, протекает в особом, освященном, церковном времени. Выпадая из всем знакомой хронологии повседневности, ты свободно отдаешь себя во власть этого мистического течения. Оно ненавязчиво, неуловимо уносит тебя Туда, где уже нет никаких периодов, сроков, времен. И за гранью седых тысячелетий, над рифами бренности, перед тобой лучезарно отверзается нетленная Вечность…
До сих пор задаю себе один и тот же вопрос: что же меня все еще привязывает к этому падшему, ненадежному, предательскому миру?!..
Парадокс в том, что уже давным-давно найден точный, исчерпывающий ответ. Сам себя не обманешь. Хотя именно это и происходит…
О, как сложно отбиться от сладких иллюзий, всецело отсечь липкие, обольстительные миражи, развеять чары романтических грез!..
Цепкие лапы технотронного Вавилона крепко удерживают добычу. Ультрасовременный мегаполис пленяет фантомами мнимого, виртуального бытия. Сулит легко исполнить самые смелые, несбыточные желания и мечты. Гипнотизирует, зомбирует бесконечной суетой сует...
И все-таки истинное прозрение, освобождение от несметных мнимостей возможно. Ищущий подлинную, духовную Свободу в конце концов – с помощью Божественной Благодати - обретает ее во Святом Православии. Ибо поистине “где Дух Господень, там свобода”(2Кор. 3, 17)…
Постоянная, кропотливая работа над собой начинает приносить благие, душеспасительные плоды. Внимательная, благоговейная, покаянная Иисусова молитва, неусыпная борьба со страстями привлекает Милость Божию. Благодать Святого Духа очищает ум и сердце. Ты с великим удивлением обнаруживаешь в себе новые бытийные горизонты. Получаешь все больше духовной свободы. Незаметно сбрасываешь со своего внутреннего человека тяжкие оковы суеты и бренности. Мало-помалу, всем своим существом, с восторгом вкушаешь начатки подлинного Бессмертия…
Лучше всего эту Тайну выразил богоносный пустынник седой древности:
“Истинная смерть внутри. Она сокровенна. Ею умирает внутренний человек. И если ты перешел внутри себя от смерти к жизни, то уже не умрешь”
(преподобный Макарий Египетский)
И ныне, здесь, на Афоне я начинаю понимать глубинную суть того дивного состояния, то благодатное утешение, которое пережил в далекие курсантские годы, ранней весной 1974-го.
Из Гвинеи-Бисау, где шла война, в цинковом гробу прибыло тело Евгения Данилина, моего однокурсника, изучавшего португальский язык на Западном факультете ВИИЯ (Военный Институт иностранных языков). Меня послали в военный госпиталь имени Бурденко за печатью от цинкового гроба. И вот там, стоя у распахнутой двери морга, подле этого царства смерти, зная, что Жени больше нет, я наслаждался странным, неизъяснимым, внутренним Покоем. Был переполнен молодой, бьющей ключом Жизнью. Жаждал от величайшей радости обнять всю планету, весь Космос. И созерцал несомненную, абсолютную Истину: я – безсмертен!..
Да… На лоне священного Безмолвия, в объятиях целительной Безмятежности как-то не верится, что вот сейчас, в эти самые минуты совершается реальный Апокалипсис. Тем не менее, такова печальная действительность…
В последние годы, на разных этапах афонских странствий, приходилось вести интереснейшие разговоры на эсхатологические (эсхатология – богословская наука о кончине мира) темы. И был случай, когда некий монах, наш земляк, крайне удивил меня своим вопросом:
- Как ты думаешь, Обама – не Антихрист?!
- Откуда взялась такая дикая мысль?
- Говорят, у него есть все признаки.
- Нынешний американский президент, защитник извращенцев, совершил немало различных преступлений, - разъясняю монаху суть момента. – Но, по сравнению с грядущим Антихристом, он – просто щенок. И во всех отношениях, по всем параметрам, явно не дотягивает до столь значительной фигуры планетарного масштаба.
- Хотелось бы верить, - неуверенно роняет озадаченный отец.
- Будущий “вселенский гений” и “глобальный миротворец” – одержимый иудей из колена Данова! – станет выдавать себя за всесовершенного Богочеловека Иисуса Христа, вторично пришедшего на грешную Землю для спасения погибающего человечества от повсеместных войн, всемирной анархии, тотального безначаля.
“Антихнист придёт при совершенном безначалии, о коем и хлопочут его предтечи”
(преподобный Амвросий Оптинский)
- А разве сейчас нет войны и хаоса? – возражает наивный оппонент.
- Лжемессия предварит свое первое публичное появление невиданной, ошеломляющей, сногсшибательной суперреклаиой во всех мировых СМИ, - продолжаю вразумлять легковерного собеседника. – Совершит множество ложных знамений и чудес “со всяким неправедным обольщением погиюбающих”(2Фес. 2, 8-11). Произведет колоссальное впечатление на
“мировую общественность” и “научные элиты”. Потрясет
воспаленное воображение миллиардов, забывших истинного
Бога и лишенных благодатной Защиты.
- Мы знаем об этом из Священного Писания, - соглашается начинающий пустынник.
- Барак Обама – жалкая марионетка, политическая пешка. Он похож на смешную обезьяну. Слишком мелок, бездарен, сер для кандидата в Антихристы. И, конечно же, никак не подходит для сложнейшей, многоплановой, грандиозной роли апокалиптического “зверя”…
Несколько лет назад известный афонский подвижник, почивший в Бозе ученик богоносного афонского старца Иосифа Исихаста, в келейной беседе сообщил одному русскому пустыннику, духовному сыну архимандрита Кирилла (Павлова) следующее:
“В грядущей войне России с полчищами НАТО”(мы вплотную приблизились к этой Схватке; мудрые люди полагают, что 2015-2016-ые годы будут решающими! – авт.) русским – по велению Всевышнего – помогут Небесные Силы. Они победно восполнят нехватку новейших технологий и вооружений. Весь мир изумится, когда Ангелы Божии станут сбивать американские ракеты!”
(Схимонах Иосиф Ватопедский)
Дай Бог, чтобы сие пророчество исполнилось…
И после этой страшной войны – так считают русские насельники Святой Горы – Россия избавится от раковой опухоли масонского либерализма. Просияет на всю планету Благодатным Светом истинно-христианского, православного Благочестия. Возможно, сие произойдет в 2018-ом, когда исполнится 100 лет со дня ритуального убийства Царя-Мученика Николая 2-го и его Августейшей семьи в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге, 4/17-го июля 1918-го...
Все вышесказанное четко вписывается в контекст известных предсказаний о будущем России…
После увлекательных странствий, захватывающих приключений, глубинных личностных метаморфоз вдруг с поразительной остротой постигаешь, что вышел на перевал земного пути. В изумлении замираешь, созерцая величественную панораму. Прошлое, настоящее, будущее теряет свое очертание. Как бы сливаются воедино. Ты выходишь из временного измерения. Дерзновенно одолеваешь грани, рамки, пределы эпох, веков, тысячелетий. Объемно, до мельчайших деталей, вне времени, видишь все значимые собы-тия минувшей жизни. Всецело осознаешь, что здесь, на Афоне, за перевалом времен, перед тобой таинственно, непостижимо приоткрываются незримые врата сияющей, неизглаголанной Вечности…
Боголюбивая, здоровая душа одолевает эфемерное время. Она всегда ощущает себя молодой. Не подвержена старению, увяданию. В ее недрах, озаренных и преображенных Божественным Светом, сосредоточены великие жизненные силы, неисчерпаемая творческая энергия.
Благодатное состояние подобной души отчасти передается окружающим. Оказывает благотворное воздействие на ближних. Умиротворяет, врачует, исцеляет истомленные, израненные умы и сердца.
Именно такой душой обладал наш отец Филадельф. Его не сломили ни телесные немощи, ни преклонные годы. Измученный тяжкими недугами, пригвожденный к одру болезни, он проявлял удивительную внутреннюю стойкость, неколебимое терпение, неизменное благодушие. Источал какую-то особую бодрость, юношеский оптимизм, окрыляющую молодость духа. Создавал неповторимую атмосферу деятельной, всеобъемлющей Любви. Никогда никому не отказывал в помощи и добром совете...
30-го июня 1977-го, в экзотических лабиринтах Средней Азии, грянула внезапная чудесная Встреча с таинственной незнакомкой. В некотором смысле это была спонтанная, блестяще проведенная спецоперация, о которой стоило бы написать великолепный роман-эпопею с потрясающим сюжетом. Но пока еще рано называть вещи своими именами и рассекречивать кое-какие моменты…
Во мне совершился колоссальный душевный переворот. Юная христианка с внешностью японской кинозвезды произвела неизгладимое впечатление. Вырвала изнемогающего разведчика из адских челюстей кромешного мрака. Исхитила из затхлого склепа давящего, неимоверного одиночества. Помогла ясно увидеть Промысел Божий и, в конечном итоге, вернуться во Святое Православие…
Все последующие годы я не только денно и нощно грезил об этой девушке, но и делал все, чтобы встретиться вновь и уже не разлучаться…
Близко узнав отца Филадельфа, я в общих чертах поведал ему о судьбоносном знакомстве. Рассудительный подвижник слушал внимательно. Реагировал чутко, отзывчиво, весьма благосклонно…
На исходе 1982-го, в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, у памятного крылечка под навесом, при входе в Троицкий корпус, задаю своему верному другу самый важный для меня вопрос:
- Что и в какой последовательности делать, если в Москву каким-то чудом прилетит та самая японка с Гавайских островов, моя возлюбленная из Гонолулу – несравненная Маргарет?!
Сам же думаю, что он скажет? Однозначный ответ никто не даст. Даже какой-нибудь скоростной, ультрасовременный, сверхмощный компьютер последнего поколения – и тот не в силах просчитать все допустимые варианты в развитии событий. А тут – пожилой, усталый, немощный человек. Да и можно ли одной-двумя фразами внести полную ясность? Удастся ли отцу Филадельфу распутать, рассечь Гордиев узел сложнейших проблем?!..
- Возложите печали на Господа, - проникновенно изрекает согбенный авва, цитируя богодухновенного псалмопевца Давида, ветхозаветного царя и пророка. Окидывает 30-летнего Алексея ласковым взором. Благодушно ставит победную точку. – Читайте Иисусову молитву, все, по милости Божией, устроится.
Моя последующая жизнь показала всю небесную мудрость этого простого ответа...
Быстрой птицей летит безвозвратное время. Исчезают, как тени, промозглые дни. Растворяются в прошлом студеные ночи. Медно-розовый стяг поднимает заря. Переворачивается еще одна страница в неповторимой книге моей жизни…
Очень не хочется покидать духовный бастион неутомимых исихастов. Ведь здесь, как когда-то и в келье отца Филадельфа, идут интереснейшие, дружеские, проникновенные беседы. Вечную мерзлоту технотронной эры с ее глубинной отчужденностью, леденящим сиротством легко прожигают благотворные лучи сердечного тепла, внутренней соотнесенности, полной взаимности. Нас окружает отеческая забота. Радует безупречная монашеская деликатность. Согревает целительная атмосфера неподдельного Братолюбия. Чувствуешь себя, как в родной семье, среди самых близких людей. В благодарной, растроганной душе оживают светлые эпизоды раннего детства, осененные младенческим восторгом, Благодатным Покоем…
Бодрым, солнечным утром, после плотного завтрака,
сердечно прощаемся с отцами. Долго, искренне благодарим за афонское радушие, гостеприимство. Просим святых молитв. Берем благословение на дорогу. С легкой грустью отправляемся в обратный путь…
На очередном повороте тропы делаем остановку. Поворачиваемся на 180 градусов. Перед нами, на фоне лазурных небес, сверкают алмазными шлемами снежные вершины. Одна из них – пик Афона (2033м). До него – огромное расстояние. На нем, в перламутровом свечении, белеет едва заметный выступ – миниатюрный храм Преображения Господня. А рядом, на гребне пика, как Горнее Чудо, в белом сиянии, радужно, ослепительно блистает крохотный полностью обледенелый железный крест.
Задумчиво замедляю шаг. Значительно отстаю от Константина. Двигаюсь вниз как бы на автопилоте. Остаюсь наедине с дикой природой. Ныряю в афонское Безмолвие…
Отступают, затухают, гаснут неотступные думы о невероятном переплетении человеческих судеб, о бесчисленных тайнах земли и Неба. Смирившийся, умиротворенный ум уже больше не пытается объять Необъятное, постичь Непостижимое. Прекращается напряженная работа пытливой мысли. Вне отвлеченных понятий и рассудочных категорий – при священ-ном безмолвии ума – погружаюсь в глубочайшее молитвенное созерцание. Все мои афонские странствия – с 1997-го по 2015-ый – будто сливаются воедино в неотмирном, металогическом Синтезе. Тихо тают в густой, бездонной Тишине. Уплывают в Невыразимость...
Повлажневшие глаза застилает особая пелена – сладкие слезы умиления. Из далекого прошлого, а, может, и будущего(!), в загадочных недрах восторженной души, на бескрайних просторах Инобытия, дивно струится, небесно изливается ошеломляющий хор афонитов. На церковно-греческом языке они вдохновенно поют акафист Божией Матери, Всемилостивой Заступнице нашей…
Стройное пение богоносных аскетов уносит в блаженную даль. Поднимает над скитами и монастырями, кельями и каливами Афона. Возносит к пику Святой Горы и выше – в безмерность прозрачной лазури. Отверзает чертоги Бессмертия…
Объемные, насыщенные, чудесные голоса не имеют ничего общего с пошлым, чувственным, западным партесом. Мягко, нежно, сильно звучат в какой-то сверхчувственной области, в неземном Измерении. Несут очистительные, окрыляющие, Благодатные Энергии. Ласкают слух неизглаголанными перекатами, волнами, каскадами нездешних, небесных Гармоний. Разносят эту райскую, неизреченную Полифонию по бесконечным пространствам галактик и метагалактик. Наполняют ею всю немыслимую ширь Вселенной. Этим сладостным, пленительным, созидающим Многозвучием пронизан весь Космос, насыщено все Мироздание. И ты хотя бы отчасти представляешь, как могут петь Ангелы Божии, их высшие чины – светоносные Херувимы, Серафимы – Там, где царит неизбывная Жизнь, в вечном царстве Божественной Славы!..
Святая Гора Афон – Уранополис – Москва.
