Промахи врагов
На наших глазах вершатся поистине исторические события. 27 сентября 2016 г. предстоятель Русской Православной Церкви Патриарх Кирилл подписал петицию за законодательный запрет абортов в России. К слову сказать, сбор подписей был начат движением «За жизнь» и их филиацией «За запрет абортов» ещё несколько лет назад, но медийный эффект от акции казался близким к нулю. Подпись патриарха вывела и сбор подписей, и движение «За жизнь», и саму проблему запрета абортов в топ новостей.
Большинство незнакомо со специфической внутренней позицией Русской Православной Церкви по этому вопросу. Все привыкли считать, что запрет абортов — всегдашняя «поповская забава». Борцы за права женщин, теоретики и практики ЛГБТ, да и просто либерально-секулярная молодежь искренне убеждены, что РПЦ МП, путинская «Единая Россия», политики вроде Елены Мизулиной и Виталия Милонова представляют некий авангард движения за запрет абортов. И уж во всяком случае выступают «купно за едино». Но это ложное видение ситуации.
Церковный фактор
Конечно, РПЦ МП всегда была против абортов. Но при этом придерживалась нигде прямо не заявленной, но довольно чётко подразумеваемой позиции: против абортов, но и против их законодательного запрета. Понятно, что для человека постороннего это «разрыв мозга». Можно попытаться объяснить. Аборт, с точки зрения Церкви, - однозначный и очень тяжкий грех. Грех более тяжкий, чем убийство взрослого человека. Взрослый уже пожил, нагрешил, ему есть за что отвечать. Убийство же нерождённого — это убийство невинного. Того, кто и дня не прожил, а его этого фундаментального права лишили. Поэтому Церковь будет всегда против абортов и будет назначать жёсткие епитимии за этот грех. Но мы живём в светском государстве, поэтому епитимии касаются только верующих. Да и не могут епитимии заменить УК. Епитимия призвана исцелить душу грешника, но не преследует цели «надзирать и наказывать». Церковь у нас отделена от государства. Поэтому во избежание раскола в обществе она не может участвовать в политической борьбе за законодательный запрет абортов.
Всё это, кстати, вполголоса, а иногда и не вполголоса озвучивалось если не иерархами, то чинами пониже. Более того, правила Русской Православной Церкви, закреплённые в принятых в 2000 году «Основах социальной концепции», прямо запрещают участие клириков РПЦ в политике. Однако Церковь может участвовать в общественных делах, высказывать своё мнение. Как и любые другие граждане нашей страны. Кто может это ей запретить? Общественной работой против абортов Церковь может заниматься сколько угодно, не противореча собственным правилам. Например, под руководством епископа Орехово-Зуевского Пантелеимона функционирует синодальный отдел по благотворительности, который всегда, в числе прочего, занимался помощью кризисным беременным. То есть борьбой с абортами, а не борьбой за их запрет. А ещё в 90-е гг. под руководством протоиерея Димитрия Смирнова, ныне председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства, начал свою деятельность медико-просветительский центр «Жизнь». Работал сайт, раздавались диски, листовки, брошюры. То есть Церковь занималась благотворительностью и просветработой. Правовой защитой жизни ребенка она никогда не занималась. Это область ответственности государства, побуждаемого обществом, в том числе и Церковью. Также понятно, что Церковь не занималась общественно-политическими акциями. Это по определению оппозиционно к власти и действующей Конституции. А это опять-таки противоречит «Основам социальной концепции РПЦ МП». Поэтому всем возмущённым, что «Церковь лезет к ним в трусы», можно посоветовать почитать этот поучительный документ, регулирующий отношения Церкви, власти и общества. Вопрос будет исчерпан. Администрацию Церкви можно обвинить как раз в противоположном. Они ничего не сделали для запрета абортов. Только повторяли одно и то же: «Помогать и просвещать, но не запрещать».
Можно сказать, существует конфликт правозащитной работы и благотворительности, просвещения. Именно вокруг этого столкновения подходов возникла некая «зона турбулентности». Это и понятно. Защита исходит из субъектности ребёнка. Помощь исходит из субъектности матери.
Конечно, если бы вдруг власть приняла закон о запрете абортов, то не только Церковь, но и её администрация с радостью приняли бы это. Но пока это не так, Церковь будет осторожничать.
В руководстве РПЦ МП всегда опасались фальстарта от «непрофессионалов» — от мирян-общественников. Запрета аборта здесь и сейчас требуют именно православные общественники-миряне, а не церковные структуры, сверху назначенные заниматься вопросом противодействия абортам и занимающие довольно пассивную позицию. Это надо чётко понимать, тогда иллюзии насчёт Церкви как авангарда по запрету абортов развеются. Со стороны некоторых представителей церковных общественных организаций в соцсетях даже звучали намёки на то, что инициатива движения «За запрет абортов», возможно, предпринята «засланными казачками», «двойными агентами»: «Днём он пролайфер, а по ночам агент прочойса». Звучали похожие подозрения в адрес церковных антиабортных проектов и со стороны самих православных пролайферов. Кстати, аналогичная ситуация давно уже существует в американском антиабортном движении, чьи участники раскололись на «постепенщиков» и «радикалов». Уровень паранойи, конечно, неплохо было бы снизить обеим сторонам. Равно как и осознать, что каждый делает своё дело на своём «участке фронта». Однако Церковь ни в коем случае не авангард запрета абортов, она арьергард или даже тыл. В этом отношении подпись патриарха Кирилла нужно понимать как, во-первых, личное волеизъявление, во-вторых, знак поддержки той работы, которая была проделана за последние семь лет православными общественниками, и наконец, в-третьих, звоночек церковным либералам, что патриарх делает жёсткий поворот руля вправо.
Подпись патриарха показательна в целом. Верховное руководство Церкви начинает занимать активную общественную позицию, как это было во времена Византии и Московского царства. И это понятно: Церковь откликается на запросы общества.
Nota bene. Сбор подписей, инициированный движением «За запрет абортов» (стартовал в ноябре 2013 г.), часто путают с другим, чисто церковным проектом сбора подписей за вывод абортов из системы обязательного медицинского страхования (стартовал в январе 2014 г.). Вообще движение «За запрет абортов» сделало ошибку, поддержав и этот второй проект сбора. Только на ограниченность и сервилизм их руководства можно списать то, что пролайферы не понимают: проект по выводу абортов из ОМС работает против них самих, «маргиналов» и «экстремистов». Почему? Да потому, что происходит затирание первоначальной инициативы, выдавливание из медийного поля. СМИ трубят о подписях за вывод абортов из ОМС. О подписях за запрет абортов, а их уже около 300 000, никто не помнит. СМИ об этом не рассказывают. Подписанты перестают понимать, что именно они подписывают. Всё это, конечно, палки в колеса. Не говоря уже о том, что со стороны пролайферов поддерживать вывод абортов из ОМС – непоследовательно. Получается, что богатые как делали аборты, так и будут делать, а бедные их сделать не смогут. При отсутствии достаточной поддержки со стороны государства всё это попахивает геноцидом богатых против бедных.
Однако не всё так однозначно. Можно напомнить, что инициативу о выводе абортов из ОМС выдвинул сам патриарх ещё в 2011 г. Церковные либералы лишь облекли её в форму сбора подписей, чтобы напакостить сторонникам запрета абортов. В итоге получилось, что патриарх поддержал все антиабортные инициативы, включая сбор подписей за вывод абортов из ОМС. Возможно, не разобрался в деталях. Но сейчас это не так важно. В итоге инициатива по сбору подписей за вывод абортов из ОМС, с которой в январе 2014 г. выступил патриарх, всё же сыграла свою благую роль — проверки всего российского общества относительно проблемы абортов в целом. Можно сказать, послужила «артподготовкой» к решительному наступлению. Сбор подписей за запрет абортов между тем продолжался. То есть наступление пошло. И в конце концов патриарх поддержал и это начинание, поставив свою подпись под петицией о запрете абортов.
При всём сказанном характерно, что администрация патриарха «пританцовывает» один и тот же танец: шаг вперёд и два назад. Будто прощупывает обстановку в обществе, проверяет реакцию, хочет быть милой и угодной всем.
О чём речь? Достаточно хотя бы вспомнить, как повела себя пресс-служба патриарха после подписанной им петиции о запрете абортов. Вечером 27 сентября о. Александр Волков, начальник пресс-службы сначала заявил, что подпись была за запрет абортов, потом открестился от этого. Дескать, всё то же самое — ОМС. Почти так же повёл себя Легойда. Только сначала на эфире канала «Россия», где спорили сторонники такого закона с противниками, сказал: «Ну, что вы! Речь же шла совсем о другом! О выводе абортов из ОМС!» А потом, чуть ли не на следующий день, дал комментарий, что, дескать, да, патриарх подписал петицию за запрет абортов, а вы чего ждали... Что за игры? Мирян за болванчиков держат?
Не мешало бы здесь также упомянуть очень двойственную и очень влиятельную в Церкви фигуру Леонида Севастьянова, того самого, что в 2011 г. на встрече папы римского с митрополитом Иларионом изволили ручку понтифику лобызать не без взаимной приятственности. Бывший старообрядец, докатившейся до карикатурного «папежничества», довольно молодой ещё исполнительный директор Фонда Григория Богослова Севастьянов, подобно митрополиту Илариону, учился «по заграницам», повидал мир. Учился, кстати, в Григорианском университете (Рим) и Университете Джорджтауна (США). Это, конечно, не Оксфорд, где стажировался митрополит Иларион, «труба пониже и дым пожиже», но мы-то прекрасно понимаем, кого готовят для России в этих университетах. Поэтому спайка Севастьянов — Иларион неслучайна. Фонд Григория Богослова — финансовая «подушка безопасности» митрополита Илариона. А подпитка фонда осуществляется за счёт деятельности фармацевтической компании «Протек», в состав директоров которого опять-таки входит Севастьянов, позиционирующий себя в качестве борца с абортами. При этом «Протек» в числе прочего занимается дистрибьюцией и розничными продажами гормональных препаратов с абортивным эффектом. Не знать этого не может ни сам Севастьянов, столь ревностно выступающий за запрет абортов, ни митрополит Иларион. Такой цинизм и двуличие заставляют крепко задуматься. Кстати, в случае Севастьянова можно заподозрить прямую финансовую заинтересованность в запрете абортов, поскольку после запрета резко взлетят цены на гормональную контрацепцию, ввозимую в страну «Протеком». У митрополита Илариона мотивы могут быть совершенно иные — «быть хорошим» перед всеми: экуменистами, старообрядцами, имяславцами, имяборцами, горячо любимыми «братьями-католиками». Хочешь быть следующим патриархом — понравься всем.
Всё это не может не навести на размышления, что за ухватистые церковные политтехнологи, пришедшие на смену кротким и богобоязненным иерархам ещё недавнего прошлого, «поработали над вопросом»?
Политики такие политики
Недавно в соцсетях, в одном из феминистских пабликов, попался красочный образ того, что, по мнению этих персонажей, представляет собой законодательный запрет абортов. Не упомянуть эту картину маслом — или вазелином? — невозможно. Автор поста пишет примерно в таком духе: представьте, что вашу девушку – или, если вы сами девушка, то вас саму – хватают под руки два дюжих охранника, к вам деловито подходит скотоподобный депутат и, засучив рукава, залазит двумя пальцами в причинное место. Копошится там и под конец рапортует: «Эта рожать готова!» Вот это вот и есть, оказывается, точный образ запрета абортов. «Сиволапая власть вламывается в субтильный женский мир». Не стоит спорить с образом, он сам опровергает себя, переворачивая всю ситуацию с ног на голову: образу брутальной интервенции в саму женскую суть как раз соответствует аборт, когда легальные убийцы в белых халатах, почему-то называющиеся врачами, засучив рукава, вторгаются в женский срам не только руками, но и кюреткой, щипцами, перфоратором и прочими инструментами для детоубийства. Но привести этот образ стоило совершенно по другой причине. Дело в том, что, по мнению феминисток и сочувствующей им распущенной молодежи, выходит, что это, оказывается, власть решила в очередной раз «закрутить гайки», а «тупое быдло» (консерваторы, православные, патриоты) ринулись «продвигать идею в массы». Ситуация же в корне противоположная.
Конечно, нынешняя власть озабочена проблемой сокращения населения Российской Федерации. Для любого суверенного государства проблемы демографии – ключевые. Не будет граждан — власть лишится суверенитета и доступа к ресурсам. Только население делает территорию страной и позволяет суверенной власти выступать от его лица. Ресурсы определяются территорией, а территория и власть – наличием населения. Без населения обладание ресурсами становится затруднительным. Поэтому демографический рост — важная задача для властей Российской Федерации. В этом же смысле следует понимать и значительную часть «майских указов», столь часто поминаемых сегодня. Меры по повышению рождаемости — там один из ключевых пунктов. С другой стороны, наше здравоохранение, насквозь пронизанное сетями международных депопуляционных лобби, постоянно внушает российским властям, что запрет абортов не ведёт к увеличению рождаемости. Дескать, нужно способствовать продлению жизни граждан, улучшать качество их жизни... шаговая доступность спорта, борьба с вредными привычками, год борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями, рак простаты, правила дорожного движения и прочая чепуха. Вероятно, власть понимает, что ей вешают лапшу на уши, но дело ведь не только в этом. Прежде всего власть не может решиться запретить аборты — в страхе потерять женский электорат. Российские женщины давно накручены и настроены пятой колонной в здравоохранении. У них в голове вредоносные клише: «нечего плодить нищету», «ребенок должен быть желанным», «ответственное материнство», «моё тело — моё дело». Так что без широкой поддержки снизу власть никогда не пойдёт на запрет абортов. Это надо понимать. Так что БДСМ от властей РФ феминистки и прочие озабоченные могут оставить в своих влажных фантазиях. В реальности всё иначе.
Казалось бы, правозащитной деятельностью против абортов должен был заниматься тот, кто был специально назначен полномочным представителем президента по правам ребенка. Павел Астахов и пытался симулировать такую деятельность, сделав несколько громких антиабортных заявлений. В начале этого года он разослал объявления о готовящейся конференции «Пренатальный ребенок, проблемы защиты права на жизнь и охрану здоровья». И затем её тормознул. А потом она и вовсе куда-то провалилась вслед за самим Астаховым. Недавно назначенная на ту же должность Анна Кузнецова — тоже фигура двойственная. Сначала заявила о своей поддержке подписи патриарха за запрет абортов, потом от своих же слов отреклась. Опять всё эта игра в ОМС. Опять шаг вперёд и два назад.
Несколько раз, надо отдать должное, выдвигались депутатские законодательные инициативы по запрету или ограничению абортов. Но все их с треском вынесли. Активное противодействие оказывали лоббисты абортов в Думе, депутаты и главы думских комитетов: Екатерина Лахова, Леонид Калашников, Андрей Клишас, «женщина с клумбой на голове» и ряд других персонажей. Короче говоря, тема запрета или даже ограничения абортов до последнего времени была политически маргинальной. Но с такого рода инициативами всё равно выступали известные политики: Владимир Жириновский (2001), Александр Чуев (2004), Александр Крутов (2006), Сергей Бабурин (2007), Виталий Милонов (2007), Дмитрий Сивиркин (2012), Евгений Фёдоров (2014), Елена Мизулина (2015). Причем большей частью это были предложения ограничительных мер: запрет делать аборты замужним без согласия мужа, противодействие рекламе абортов, выведение абортов из системы ОМС. Сегодня депутат Фёдоров опять работает над проектом закона о криминализации аборта. Однако всё это похоже на очередной слив. В экспертном совете по подготовке закона реальных защитников жизни от силы 30%. Остальные — прямые агенты международных структур, заинтересованных в депопуляции: от одиозного РАНИР (бывший РАПС), филиации «Запланированного материнства» Маргарет Зангер, до представителей академической науки, интегрированных в менее зловещие, но не менее вредоносные западные программы. Как это сочетается с игрой Фёдорова в восстановление суверенитета? Большой вопрос.
Так что «втаскивали» в общественно-политический контекст тему запрета абортов именно общественники. Это уже упомянутое движение «За запрет абортов» (руководитель Сергей Чесноков), а также Движение сопротивления убийству детей (С.У.Д.) (под руководством Андрея Хвесюка), движение «Воины Жизни» (руководитель Дмитрий Баранов) и наконец, как бы к нему не относиться за все прочие «художества», движение «Божья Воля» (руководитель Дмитрий Цорионов, более известный под именем Энтео).
Статус-кво каннибалов
Большинство привыкло считать любое сложившееся положение вещей «нормой». Но у каннибалов тоже свой статус-кво. Трудно им объяснить, что людей кушать нехорошо. (И, кстати, чем не каннибализм — вытяжки из абортивного материала, которые сегодня делает академик Геннадий Сухих, чтобы «омолаживать» стареющих политиков и «звёзд» шоу-бизнеса?) У всех свой уровень понимания. Что для мухи хаос — для паука вполне логично. Вразумляет лишь наказание. Например, уголовная ответственность. Это во все века лучшее средство просвещения и агитации. Так же обстоят дела и с абортами.
Многим запрет абортов кажется немыслимым, но не мешало бы вспомнить, что последние две тысячи лет, за исключением краткого эпизода Великой Французской революции и кровавого XX в., немыслимой была легализация абортов. И декриминализировали аборты по сути насильственно — у нас в 1920 г. это сделала диктатура большевиков, у американцев в 1970 — феминистское лобби. Далее всё то же лобби продолжило работать по всему миру.
Однако даже эта подрывная деятельность не сделала аборты повсеместно легальными. В таких, например, успешных странах, как Чили (а это лидер всей Южной Америки) и Ирландия аборты запрещены. И там мы видим демографический и экономический рост. В Польше и Венгрии аборты тоже запрещены, но успехи меньше. На то есть причины. Их долго перечислять. Если вкратце: закон плохо работает, зато хорошо работает аборт-туризм. Если не брать в расчёт мусульманские и ряд католических стран, где по понятным причинам аборт под запретом, то ведь и во множестве других, причём успешных стран Европы аборты серьёзно ограничены. Например, в Великобритании, Исландии и Финляндии. Исключения касаются угрозы жизни матери, изнасилования, инцеста, медицинских показаний. Так что во всех случаях притягивать факторы «религиозного мракобесия» или социальной обстановки придётся за уши. Аборт в мировой практике просто не является политической нормой, даже сегодня, при всём разложении нравов.
Танцы минус
Итак, Церковь в лице патриарха высказалась за запрет. Крупные политики, фактически – власть, в лице Скворцовой, Матвиенко, Рогозина, ряда губернаторов высказались если не за запрет абортов, то, по крайней мере, чётко обозначили: аборт это убийство. Ряд депутатов предлагали антиабортные инициативы. Но дело запрета абортов стоит. Почему так?
Во-первых, фактор страха. «Конъюнктура» непонятна. «Экстремизм» — это запрещать аборты, или «экстремизм» — это продолжать разрешать их? Отсюда танцы «шаг вперёд и два назад». Во-вторых, фактор воли. Надо чётко понимать, что Путин будет ждать, когда перевес одной из сторон будет очевиден. Ему скорее выгоден вариант запрета, но пока он резких движений, как крайне взвешенный и осторожный политик, делать не будет. В-третьих, фактор денег. В этой ситуации очень серьёзно любым антиабортным инициативам противодействуют представители фармацевтических компаний, делающих на крови многомиллионный бизнес. А также международные лобби, включая таких «иностранных агентов» как РАНИР: доктор Сухих, получивший патент за измельчение, гомогенизацию и вытяжку на поздних сроках, тоже изначально из этой организации, но теперь они стали осторожнее. Даже вывеску поменяли. Был РАПС — стал РАНИР.
Что же всё-таки делать, если движение общества в направлении запрета абортов наконец наметилось? Держать ситуацию на контроле. Серьёзных политиков ловить на слове и припирать к стенке: «если аборт — убийство, то почему он легален?» Устраивать им «очные ставки» с разными аудиториями. Поскольку одним говорят одно, а другим другое — «шаг вперёд и два назад».
Путину всячески пытаться объяснять безальтернативность запрета абортов, его личную заинтересованность в этом: страна без граждан очень быстро утратит суверенитет и ресурсы.
Проабортные лобби демонизировать. Сделать им жизнь в России предельно психически дискомфортной. Искать документы об их связях с международными структурами, публиковать их, готовить информационные отчёты для Общественной палаты, Государственной думы и, в конечном счёте, Администрации президента. Что касается фармацевтических компаний, то необходимо внедряться к ним и искать нарушения, которые могут привести к прекращению их деятельности. Также нужно стравливать лоббистов абортов и лоббистов абортивной контрацепции: пусть доносят и клевещут друг на друга. Так будут известны их слабые места.
Заниматься этим должны, конечно же, общественники, люди, ангажированные лишь собственной совестью. Больше некому. Им нужно продолжать всё то же самое, что они делали и раньше: собирать подписи, проводить митинги и пикеты, заниматься пропагандой в сети и на ТВ — от федерального, если позовут, до простых интернет-каналов. Только теперь всё нужно будет делать в два, в три раза больше и быстрее, чем делалось раньше. Дело сдвинулось с мёртвой точки. «Процесс пошёл».
Победит тот, кто проявит больше напора, настырности. С танцами по ритмической схеме «шаг вперёд и два назад» пора заканчивать. Борьба за запрет абортов вступает в самую яростную фазу.
