5. МГУ, РАН. ПОДНЕБЕСНАЯ, РУСЬ:
ВЕЧНЫЙ ЗОВ КОСМОСА-КОНСТИТУЦИИ-КОДЕКСА.
(продолжение)
«Путь в тысячу ли начинается с первого шага». ЛАО ЦЗЫ.
………………………………………………………………………………………………………………..
«Одно и то же солнце светит при Рамзесе и Ленине». М.М. ПРИШВИН.
…………………………………………………………………………………………………………………………
«…Русь! Чего же ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь таится между нами?
Что глядишь ты так, и зачем всё, что ни есть в тебе, обратило на меня полные
ожидания очи?.. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не
родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть
богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет
меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей;
неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная
незнакомая земле даль! Русь!..»
Николай Г о г о л ь. «Мёртвые души».
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
« - Назовите мне последнее число верхнее, самое большое.
- Но это же нелепо! Раз число чисел бесконечно, какое же
последнее?
- А какую же ты хочешь последнюю революцию! Последней
нет, революции - бесконечны. Последняя - это для детей: детей бесконечность
пугает, а необходимо, чтобы дети спали спокойно…»
Евгений З а м я т и н. «Мы».
……………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Замятин размышляет в статье «О литературе, революции, энтропии и прочем»:
«Спросить вплотную: что такое революция?.. Ответят луи-каторзно: революция - это мы, ответят календарно: месяц и число; ответят по азбуке. Если же от азбуки перейти к складам, то вот: Две мертвых, темных звезды сталкиваются с неслышным, оглушительным грохотом и зажигают новую звезду: это революция. Молекула срывается со своей орбиты и, вторгшись в соседнюю атомическую вселенную, рождает новый химический элемент: это революция. Лобачевский одной книгой раскалывает стены тысячелетнего эвклидова мира, чтобы открыть путь в бесчисленные неэвклидовы пространства: это революция. Революция - всюду, во всем; она бесконечна, последней революции нет, нет последнего числа. Революция социальная - только одно из бесчисленных чисел: закон революции не социальный, а неизмеримо больше - космический, универсальный закон… такой же, как закон сохранения энергии, вырождения энергии (энтропии). Когда-нибудь установлена будет точная формула закона революции. И в этой форме - числовые величины: нации, классы, молекулы, звезды - и книги». В самом деле, любопытно наблюдение инженера-философа: «Всякое сегодня - одновременно и колыбель, и саван: саван - для вчера, колыбель для завтра. Сегодня, вчера и завтра - равно близки друг другу и равно далеки одно от другого: это - поколение, это деды, отцы и внуки. И внуки - неизменно ненавидят и любят дедов, - констатирует Замятин. - Сегодня обречено умереть: потому что умерло вчера и потому что родится завтра. Такой жестокий и мудрый закон. Жестокий - потому что он обрекает на вечную неудовлетворенность тех, кто сегодня уже видит далекие вершины завтра; мудрый - потому что только в вечной неудовлетворенности - залог вечного движения вперед, вечного торжества. Тот, кто нашел свой идеал сегодня, - как жена Лота, уже обращен в соляной столп, уже врос в землю и не двигается дальше. Мир живет только еретиками: еретик Христос, еретик Коперник, еретик Толстой. Наш символ веры - ересь: завтра - непременно ересь для сегодня, обращенного в соляной столп, для вчера, рассыпавшегося в пыль. Сегодня отрицает вчера, но является отрицанием отрицания - завтра: все тот же диалектический путь, грандиозной параболой уносящий в бесконечность, Тезис - вчера, антитезис - сегодня, и синтез - завтра…» Замятин здесь своеобразно «переплавляет» Гегеля, Маркса, Плеханова, Ленина; он «спрессовывает» тысячелетия, столетия, размышляет о современном в контексте мировой истории: «Вчера был царь и были рабы, сегодня - нет царя, но остались рабы, завтра будут только цари. Мы идём во имя завтрашнего свободного человека-царя. Мы пережили эпоху подавления масс; мы пережили эпоху подавления личности во имя масс; завтра - принесёт освобождение личности во имя человека. Война империалистическая и война гражданская - обратили человека в материал для войны, в нумер, цифру. Человек забыт - ради субботы: мы хотим напомнить другое - суббота для человека». Что делать? На этот вопрос пытались ответить Чернышевский и Ленин. Искал на него ответ Плеханов из тамбовской Гудаловки ( кстати, земляк Нобелевского лауреата Николая Геннадиевича Басова). Это вечный «проклятый вопрос» встал и перед уроженцем черноземно-степной Лебедяни. Как отвечает на него, этот мучительно-тревожный вопрос, Евгений Замятин? - «Единственное оружие, достойное человека - завтрашнего человека, - это слово. Словом русская интеллигенция, русская литература десятилетия подряд боролась за великое человеческое завтра. И теперь время вновь поднять это оружие. Умирает человек. Гордый хомо еректус становится на четвереньки, обрастает клыками и шерстью, в человеке - побеждает зверь. Возвращается дикое средневековье, стремительно падает ценность человеческой жизни, катится новая волна еврейских погромов. Нельзя больше молчать. Время крикнуть: человек человеку - брат! - восклицает Замятин и продолжает: - На защиту человека и человечности зовём мы русскую интеллигенцию. Наше обращение не к тем, кто не приемлет сегодня во имя возврата к вчерашнему; наше обращение к тем, кто видит далёкое завтра, - и во имя завтра, во имя человека - судит сегодня».
………………………………………………………………………………………………………………………………..
…………………………………………………………………………………………………………………………………
Весьма поучительно историко-цивилизационное сравнение сегодняшних событий с событиями, предшествовавшими как Февралю-Октябрю 1917 года, так и первой русской революции 1905 – 1907 годов. В частности, с событиями на Востоке, в Индокитае, Поднебесной.
В числе активно развивавшегося в среде «русского умничества», в движении «русского космизма», любомудров-космистов особое место занимал ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ. Сошлёмся на его знаменитое в те годы стихотворение «Ex oriente lux» (Свет с Востока – лат.):
"С Востока свет, с Востока силы!" И, к вседержительству готов,
Ирана царь под Фермопилы Нагнал стада своих рабов.
Но не напрасно Прометея Небесный дар Элладе дан.
Толпы рабов бегут, бледнея, Пред горстью доблестных граждан.
И кто ж до Инда и до Ганга Стезею славною прошел?
То македонская фаланга, То Рима царственный орел.
И силой разума и права - Всечеловеческих начал –
Воздвиглась Запада держава, И миру Рим единство дал.
Чего ж еще недоставало? Зачем весь мир опять в крови? –
Душа вселенной тосковала О духе веры и любви!
И слово вещее не ложно, И свет с Востока засиял,
И то, что было невозможно, Он возвестил и обещал.
И, разливаяся широко, Исполнен знамений и сил,
Тот свет, исшедший из Востока, С Востоком Запад примирил.
О, Русь! в предвиденье высоком Ты мыслью гордой занята.
Каким же хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса иль Христа?
………………………………………………………………………
«…ТОТ СВЕТ, ИСШЕДШИЙ ИЗ ВОСТОКА, С ВОСТОКОМ ЗАПАД ПРИМИРИЛ…»
«…ГОВОРЮ ПРЕД НЕБОМ И ЗЕМЛЁЮ: САМОДЕРЖЕЦ
МИРА, ТЫ НЕ ПРАВ!..»
Октябрьские события 1917 года воспринимались многими мастерами культуры приподнято-романтически. Тот же Сергей Есенин (считавший «человека чашей космических обособленностей») устами своего лирического автобиографического героя-повествователя провозглашал: «О, вывези наш шар земной на колею иную!». Романтико-провидческий космизм восприятия поистине планетарных событий – в строфах Брюсова, Блока, Есенина, Ахматовой, лиро-эпике Леонова, Пришвина, Ремизова, Вс. Иванова, Артёма Весёлого, Замятина, Серафимовича, Булгакова, Богданова-Волжского, Каменского («Липецкого Есенина»), Сергеева-Ценского, Новикова-Прибоя.
На «сгибе эпох», рубеже Х1Х – ХХ столетий появились также два оригинальные, концептуально-философски значимые «в о с т о ч н ы е» произведения – «САКЬЯ-МУНИ» Дм. МЕРЕЖКОВСКОГО и «БУДДА» К. Р. (великого князя Конст. Романова).
… «САКЬЮ-МУНИ» мне посчастливилось слушать в исполнении нескольких профессиональных и самодеятельных декламаторов. Пожалуй, лучший из них (для меня, конечно) СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ КОШЕЧКИН, известный есениновед, крупный публицист-журналист… Читал Сергей Петрович великолепно…
По горам, среди ущелий темных, Где ревел осенний ураган,
Шла в лесу толпа бродяг бездомных К водам Ганга из далеких стран.
Под лохмотьями худое тело От дождя и ветра посинело.
Уж они не видели два дня Ни приютной кровли, ни огня.
Меж дерев во мраке непогоды Что-то там мелькнуло на пути;
Это храм — они вошли под своды, Чтобы в нем убежище найти.
Перед ними на высоком троне — Сакья-Муни, каменный гигант.
У него в порфировой короне — Исполинский чудный бриллиант.
Говорит один из нищих: «Братья, Ночь темна, никто не видит нас,
Много хлеба, серебра и платья Нам дадут за дорогой алмаз.
Он не нужен Будде: светят краше У него, царя небесных сил,
Груды бриллиантовых светил В ясном небе, как в лазурной чаше...»
Подан знак, и вот уж по земле Воры тихо крадутся во мгле.
… Во втором томе «Липецкой энциклопедии» есть статья-эссе поэта и культуролога (кстати, одного из составителей «ЛЭ») Бориса Шальнева о Сергее Петровиче К о ш е ч к и н е (1924-2000), где тепло и уважительно говорится об известном есениноведе, участнике Великой Отечественной войны, талантливом журналисте и публицисте. В 1959 году С. Кошечкин первым в стране защитил кандидатскую диссертацию. Сергей Петрович – соратник П.Ф. Юшина и Ю.Л. Прокушева, один из основоположников современного есениноведения. В библиографической Есениниане зафиксированы десятки его книг, монографий, очерков, эссе, миниатюр, остро-актуальных публицистических публикаций о великом сыне земли Русской, сыне Рязанщины, Русского Подстепья. Смерть оборвала его работу над книгой «Золотое руно поэта. Есенин на Кавказе».
С.П. Кошечкин – энтузиаст-просветитель, исколесивший страну с лекциями, выступлениями, чтениями, собеседованиями, встречами с любителями изящной словесности, русской литературы, отечественной культуры. Вот и сейчас звучит вдохновенно-трагичное метафорическое слово Дмитрия Мережковского:
Но когда дотронуться к святыне Трепетной рукой они хотят, —
Вихрь, огонь и громовой раскат, Повторенный откликом в пустыне,
Далеко откинул их назад. И от страха всё окаменело, —
Лишь один — спокойно величав — Из толпы вперед выходит смело,
Говорит он богу: «Ты не прав! Или нам жрецы твои солгали,
Что ты кроток, милостив и благ, Что ты любишь утолять печали
И, как солнце, побеждаешь мрак?
Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень,
Нам, в пыли простертым пред тобой, — Но, как ты, с бессмертною душой!
Что за подвиг сыпать гром и пламень Над бессильной, жалкою толпой,
О, стыдись, стыдись, владыка неба, Ты воспрянул — грозен и могуч, —
Чтоб отнять у нищих корку хлеба! Царь царей, сверкай из темных туч,
Грянь в безумца огненной стрелою, — Я стою, как равный, пред тобою
И, высоко голову подняв, Говорю пред небом и землею,
Самодержец мира, ты не прав!»
Он умолк, и чудо совершилось: Чтобы снять алмаз они могли,
Изваянье Будды преклонилось Головой венчанной до земли,
На коленях, кроткий и смиренный, Пред толпою нищих царь вселенной,
Бог, великий бог лежал в пыли!.. 1885.
«…Пред толпою нищих царь вселенной,
Бог, великий бог лежал в пыли!..»
…У Сергея Есенина есть стихотворение, в котором он обращается к образу Будды; это «Послание «евангелисту» Демьяну» («Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос Далёкий миф — мы это понимаем…»).
Образ Христа… - «Я часто думаю, за что Его казнили? За что Он жертвовал Своею головой? За то ль, что, враг суббот, Он против всякой гнили Отважно поднял голос Свой? За то ли, что в стране проконсула Пилата, Где культом кесаря полны и свет и тень, Он с кучкой рыбаков из бедных деревень За кесарем признал лишь силу злата? За то ли, что Себя на части разделя, Он к горю каждого был милосерд и чуток И всех благословлял, мучительно любя, И стариков, и жён, и крохотных малюток?»
Размышления о Будде, Моисее, Конфуции, Христосе – в контексте
Грозных, исполненных «ревущими противоречиями», событий… Нравственно-духовная жизненная позиция автобиографического героя-повествователя… - «Я не из тех, кто признаёт попов,
Кто безотчётно верит в Бога, Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога. Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века, И вера у меня в чудесные слова —
Я верю в знание и силу Человека. Я знаю, что стремясь по нужному пути, Здесь на земле, не расставаясь с телом, Не мы, так кто-нибудь другой ведь должен же дойти К воистину божественным пределам».
Иван Бунин
Богиня
Навес кумирни, жертвенник в жасмине
И девственниц склоненных белый ряд.
Тростинки благовонные чадят
Перед хрустальной статуей богини,
Потупившей свой узкий, козий взгляд.
Лес, утро, зной. То зелень изумруда,
То хризолиты светят в хрустале.
На кованном из золота столе
Сидит она спокойная, как Будда,
Пречистая в раю и на земле.
И взгляд ее, загадочный и зыбкий,
Мерцает все бесстрастней и мертвей
Из-под косых приподнятых бровей,
И тонкою недоброю улыбкой
Чуть озарен блестящий лик у ней.
28.VI.16
Иван Бунин, увлеченный буддийской культурой, пишет рассказы «Братья», «Соотечественник», «Готами», «Воды многие». Огромное впечатление на него произвело посещение Анарадхапуры - руин древней столицы Цейлона. Эта «поэма в камне» вдохновила Бунина на написание рассказа «Город Царя Царей». Здесь постижение величия древнейшего города осуществляется через взаимопроникновение культур в общей архитектурной картине мира: «Анарадхапура, величайшая святость буддийского мира, древнейшая столица Цейлона, Анарадхапура, ныне заросшая джунглями, превратившаяся в одно из самых глухих цейлонских селений и поражающая пилигрима только чудовищными останками былой славы, насчитывает более двух с половиной тысяч лет своего существования, из которых целых две тысячи она процветала на диво всему древнему Востоку, по размерам почти равняясь современному нам Парижу, золотом и мрамором зданий не уступая Риму, а своими дагобами. Воздвигнутыми для хранения священных буддийских реликвий, превосходя пирамиды Египта».
Неизменное стремление Бунина постичь «четыре благородных истины» Будды в череде сложнейших, сокровеннейших вопросов о смысле человеческого существования, тайны смерти и жизни, выхода за пределы христианской традиции должно отнести к психологическому аспекту влияния буддизма на художественное сознание мастера слова. «Парадокс» Бунина-ориенталиста заключался в том, что уход от социальных потрясений (чем в известной мере было его движение на Восток) привел мыслителя к художественным открытиям, содержавшим подчас зерна тех самых идей, борьба за которые, в сущности, и вызывала социальные столкновения у него на Родине. Так или иначе (полагают буниноведы), философские воззрения буддизма, близкие миропредставлению русского писателя не только тематически отражаются в его произведениях, но и «присутствуют» в его сознании, как совершенно определенная точка зрения на судьбу России.
…Нравственно-духовные искания на «сгибе эпох»… В числе мыслителей минувшего, к заветам и урокам которых «прислушиваются» авторы эпохи трёх русских революций – Будда. Есть резон обратиться ещё к одному замечательному тексту – «БУДДЕ» Константина Константиновича Романова («К. Р.») (1858 – 1915), великого князя, президента Санкт-Петербургской академии наук, даровитого поэта, драматурга, переводчика. -
Годы долгие в молитве На скале проводит он. К небесам воздеты руки,
Взор в пространство устремлен. Выше туч святому старцу И отрадней, и вольней:
Там к Создателю он ближе, Там он дале от людей. А внизу необозримо
Гладь безбрежная кругом Разлилась и тихо дышит На просторе голубом;
Солнце ходит, месяц светит, Звезды блещут; вкруг скалы Реют мощными крылами
Над пучиною орлы; Но красою Божья мира Муж святой не восхищен:
К небесам воздеты руки, Взор в пространство устремлен. Он не слышит, как порою
Грозно воет ураган, Как внизу грохочут громы И бушует океан.
«Сгиб эпох» характеризовался повышенным вниманием к проблемам цивилизационно-философским; усилился интерес к древним авторам. Своё видение бытийно-планетарных проблем, «идей времени», «форм времени» по-разному отражают и выражают Вл. Соловьёв и Брюсов, Л.Толстой и Короленко, Л.Андреев и Куприн, Серафимович и Бальмонт, Ахматова и Цветаева, Стасов и Горький, Бунин и Вересаев.
Августейший «К. Р.» (Константин Романов), конечно же, обладал гораздо более скромным, но всё-таки значимым дарованием. Его «Будда» погружает нас в причудливый мир мифологической эпики…
Неподвижный, цепенея В созерцаньи Божества, Над измученною плотью
Духа ждет он торжества, Ждет безмолвия Нирваны И забвения всего,
В чем отрада человека И страдание его. С той поры, когда свой подвиг
Стал свершать он, каждый год, Как шумел крылами в небе Первых ласточек прилет,
Пташка старцу щебетала, Что опять весна пришла, И гнездо в иссохшей длани
Безбоязненно вила. И в руке его простертой, Средь заоблачных высот, Много птенчиков крылатых Выводилось каждый год. И уж праведнику мнилось, Что навеки стал он чужд
Упований и желаний, И земных страстей, и нужд. И о них воспоминанья
Отогнать не может он. Для того ль он мир покинул, Звал забвенья вечный сон,
Заглушал борьбою с плотью Всякий помысел земной, Чтобы пташки мимолетной
Ждать с ребяческой тоской?
…Поиск философско-эстетического, бытийно-психологического идеала на «сгибе эпох»… Мистико-романтические, сентиментально-интимные, врачующе-духоподъёмные «выходы» в сферу рационального и иррационального, материального и идеального…
Что же ласточек все ждет он С нетерпеньем из-за гор? Разве снег еще не стаял?
Разве года нет с тех пор, Как последние вспорхнули И, простясь с родным гнездом,
Белогрудые, в тумане Потонули голубом? Иль не все еще живое Страшный подвиг в нем убил? Или тщетно истязанье? Или… Чу! не шум ли крыл? Он глядит: в лучах восхода
Мчится с дальней стороны Стая ласточек, — все ближе Провозвестницы весны,
Ближе!.. Но к нему не вьется Ни единая из них… Стая, мимо уплывая,
Тонет в безднах голубых… И у праведника, руки Простирающего к ней,
Слезы градом полилися Из померкнувших очей…
Великоктябрьские звездопады Индокитая
…………………………………………………………………………………………………….
«7 августа 1941 г. в Калькутте умер человек. Бренные его останки предали огню, но никакое пламя не в силах поглотить оставленное им наследие. Это наследие слов и музыки, поэзии, идей и идеалов; оно волнует нас сейчас и будет волновать в грядущие дни». – Это говорил талантливый индийский кинорежиссер, лауреат премии «Оскар» Сатьяджит Рей о великом гуманисте, поэте, писателе лауреате Нобелевской премии (1913) РАБИНДРОНАТЕ ТАГОРЕ.
Великого человеколюбца любили и знали еще в дореволюционной России. Его произведения неоднократно переводились и переиздавались. В частности, , в 1917-ом одновременно вышло несколько переводов знаменитого сборника Гитанджали («Жертвенные песни»). Их редактировал Иван Бунин. За данный поэтический сборник Тагору была присуждена Нобелевская премия в области литературы. Книга опубликована в Лондоне (в марте 1913-го). Она была переиздана к ноябрю того же года (тогда поэт получил эту престижную премию).
Николая Рерих вспоминал: «"Гитанджали" явились целым откровением. Поэмы читались на вечерах и на внутренних беседах. Получилось то драгоценное взаимопонимание, которое ничем не достигнешь, кроме подлинного таланта. Как сразу полюбили Тагора! Казалось, что самые различные люди, самые непримиримые психологи были объединены зовом поэта». Тагора переводили Борис Пастернак и Анна Ахматова.
В 1926 - ом принято правительственное решение об издании собрания сочинений Тагора. Стихи Тагора, рецензии на его произведения публикуют журналы «Красная нива», «Народное просвещение», «Тридцать дней», «Огонек».
«Индийский Толстой» - название статьи Анатолия Васильевича Луначарского («Произведения Тагора так полны красками, тончайшими духовными переживаниями и поистине великодушными идеями, что составляют сейчас одну из сокровищниц общечеловеческой культуры»).
«Я БЫ НЕ СЧИТАЛ ЦЕЛЬ СВОЕЙ ЖИЗНИ ДОСТИГНУТОЙ ПОЛНОСТЬЮ, ЕСЛИ БЫ НЕ ПРИЕХАЛ СЮДА»
Тагор многократно делал попытки приехать в Советскую Россию. Осуществить же эту идею тогда было сложно. К концу 1917 г. все связи России с Британской Индией оказались прерванными. В 1924-ом (тогда Тагора посетил Китай), по его инициативе состоялась его встреча с заместителем наркома по иностранным делам СССР Л.М.Караханом. Желание его поехать в Страну Советов было встречено с пониманием.. В 1925-ом Тагора (наряду с другими известными учеными из стран Азии и Африки) пригласили на празднование 200-летия Российской Академии Наук. Приглашение было принято, но из-за болезни приехать на торжества он не смог.
Следует отметить, что в сентябре 1926 года (во время путешествия по Европе) индийский деятель культуры встречался с видными представителями СССР. В частности, в Стокгольме у него прошла встреча с постпредом Советского Союза А.Я.Аросевым. «Вы не представляете себе, как мне уже с давних пор хочется попасть в вашу страну, которую я люблю по ее литературе. А теперь, когда ваш народ стал совсем новым, совсем другим, чем был раньше, как рассказывали мне мои приятели, я с еще большим нетерпением рвусь туда. Я хочу узнать вашу музыку, ваш театр, ваши танцы, познакомиться с вашей литературой», - говорил Р.Тагор собеседнику.
А.В.Луначарский в Берлине лично вручает Тагору приглашение посетить СССР. На всех уровнях начинается активная деятельность по подготовке к встрече долгожданного гостя. Создана специальная комиссия во главе с А.В.Луначарским. По распоряжению наркома Г.В.Чичерина, всем советским представительствам предписывалось оказывать неизменное содействие поездке. Научная общественность также включилась в процесс подготовки встречи. Академик С.Ф.Ольденбург свидетельствовал: «И когда мы встретим у себя великого индусского поэта, то мы встретим человека, который бенгальскими словами сказал то, что понимаем и чувствуем мы все».
В Советский Союз он прибыл 11 сентября 1930 года. С интересом наблюдал он, как изживаются остатки сословных привилегий. - «Французская революция стала результатом давних несправедливостей. Отголоски идеалов революции еще слышны, однако после укрепления национализма забота об угнетенных пошла на спад. Занавес поднят, началось преобразование мира. Вовсю идут репетиции к настоящей драме истории... Они могут мечтать о мире без голода, болезней, оскорблений и притеснений. В своих глупости и высокомерии власть имущие проигнорировали настоящих врагов, горе и страдания народа, что в итоге ведет к восстанию».
Тагоровское наблюдение: «Индийцы, живущие под британским правлением, даже не могут себе представить, какие огромные усилия прилагают русские для обеспечения благополучия простых людей. Пока я не увидел, в каких условиях живет СССР, я не мог поверить, что такого прогресса можно достичь всего за одно десятилетие... Система образования изменила мышление людей. Немые обрели язык, освободились души угнетённых, беспомощным предоставили возможности, униженные стали равны другим членам общества. Образование рассматривается не как процесс сдачи экзаменов, а как полное развитие человеческой личности... Советские власти концентрируют внимание на трёх областях: образовании, улучшении положения крестьянства и научно-техническом развитии. В этих трёх сферах по всей стране достигнут феноменальный успех. Они пытаются уничтожить несправедливости тысячелетия в течение одного десятилетия. Бедный и беспомощный народ России долго терпел жестокости и притеснения. Советские люди приняли страдания и жертвовали жизнью ради нового общества».
Рабиндронат Тагор запечатлевает героические усилия, с которыми СССР самостоятельно проводил реформы в различных областях. Индийский автор повествовал об огромных масштабах территории Советского Союза, расположенного на просторах Европы и Азии; он констатировал, что люди меняются словно по мановению волшебной палочки, как в сказке из «Тысячи и одной ночи».
По впечатлениям и материалам поездки в СССР в 1930 году Рабиндранат Тагор создал удивительно ёмкие и впечатляющие «Письма о России». Незабываемы лиро-эпические, цивилизационно-бытийные наблюдения и обобщения замечательного мыслителя, историка и пророка (который, заметим кстати, предвидел нападение фашистов на Советский Союз): «Они (русские) затягивают пояса потуже и стремятся построить новый порядок. Однако им нужно делать это быстрее, потому что у них много врагов».
(продолжение следует)
