31. Космос и Великая Победа. За алтари и очаги. Заветы отчичей и дедичей.
Отечественная война 1812 года глазами
участников и современников
«Наши потомки будут завидовать
нам, что мы жили В славный двенадцатый
год, что историю видели в лицах!»
Никто не забыт, ничто не забыто.
Документально-публицистический лироэпос
Василия Жуковского.
В числе наиболее достойных, воспетых Жуковским, – Алексей Петрович Ермолов (1777-1861): - «Хвала сподвижникам-вождям! Ермолов, витязь юный, Ты ратным брат, ты жизнь полкам, И страх твои перуны»; НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ РАЕВСКИЙ (1771-1829)- «Раевский, слава наших дней, Хвала! Перед рядами Он первый грудь против мечей С отважными сынами»; МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ МИЛОРАДОВИЧ (1771-1825)- «Наш Милорадович, хвала! Где он промчался с бранью, Там, мнится, смерть сама прошла С губительною дланью».
Командующий корпусом ПЁТР ХРИСТИАНОВИЧ ВИТГЕНШТЕЙН (1769-1843) удостоен особой похвалы («Наш Витгенштеин, вождь-герой, Петрополя спаситель, Хвала!.. Он щит стране родной, Он хищных истребитель. О, сколь величественный вид, Когда перед рядами, Один, склоняясь на твердый щит, Он грозными очами Блюдет противников полки, Им гибель устрояет И вдруг… движением руки Их сонмы рассыпает»). Командир дивизии ПЁТР ПЕТРОВИЧ КОНОВНИЦЫН (1764-1822) стал адресатом прочувствованной строфы («Хвала тебе, славян любовь, Наш Коновницын смелый!.. Ничто ему толпы врагов Ничто ему толпы врагов, Ничто мечи и стрелы; Пред ним, за ним Перун гремит, И пышет пламень боя… Он весел, он на гибель зрит С спокойствием героя; Себя забыл… одним врагам Готовит истребленье; Пример и ратным и вождям И смелым удивленье»).
Легендарный командующий донским казачьим корпусом МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ПЛАТОВ (1751-1818) былинно прекрасен ( «Хвала, наш Вихорь-атаман, Вождь невредимых, Платов! Твой очарованный аркан Гроза для супостатов. Орлом шумишь по облакам, По полю волком рыщешь, Летаешь страхом в тыл врагам, Бедой им в уши свищешь; Они лишь к лесу – ожил лес, Деревья сыплют стрелы; Они лишь к мосту – мост исчез; Лишь к селам – пышут селы»).
Здравицы в честь достойно продолживших славу летописных богатырей русских витязей 1812 года («Хвала, наш Нестор-Бенигсон! И вождь и муж совета, Блюдет врагов не дремля он, Как змей орел с полета»; «Хвала, наш Остерман-герой, В час битвы ратник смелый!»; «И Тормасов, среди громов, Средь копий безмятежный!»; «И Дохтуров, гроза врагов, К победе вождь надежный!»).
Историко-художественное эхо передаёт из поколения в поколение пернатую молву о лучших сынах Отечества («Наш твердый Воронцов, хвала! О други, сколь смутилась Вся рать славян, когда стрела В бесстрашного вонзилась, Когда полмертв, окровавлен, С потухшими очами, Он на щите был изнесен За ратный строй друзьями. Смотрите… язвой роковой, К постеле пригвожденный, Он страждет, братскою толпой Увечных окруженный»; «Ему возглавье бранный щит; Незыблемый в мученье, Он с ясным взором говорит; «Друзья, бедам презренье!» - И в их сердцах героя речь Веселье побуждает, И, оживясь, до полы меч Рука их обнажает. Спеши ж, о витязь наш! Воспрянь; Уж ангел истребленья Горе подъял ужасну длань, И близок час отмщенья…»). Изобразительно-выразительная кисть «Певца во стане русских воинов» воссоздаёт всё новые и новые образы-портреты («Хвала, Щербатов, вождь младой! Среди грозы военной, Друзья, он сетует душой О трате незабвенной. О витязь, ободрись… она Твой спутник невидимый, И ею свыше знамена Дружин
Г. Р. ДЕРЖАВИН
ГИМН ЛИРО-ЭПИЧЕСКИЙ
на прогнание Французов из отечества
посвящен во славу всемогущего Бога,
великого государя, верного народа, мудрого
вождя и храброго воинства российского
…Что ж в сердце чувствую тоску
И грусть в душе моей смертельну?
Разрушенну и обагренну
Под пеплом в дыме зрю Москву,
О страх! о скорбь! Но свет с эмпира
Объял мой дух, - отблещет лира,
Восторг пленит, живит, бодрит
И тлен земной забыть велит,
«Пой!» - мир гласит мне горний,
дольний…
Открылась тайн священных дверь!
Исшел из бездн огромный зверь,
Дракон иль демон змеевидный,
Вокруг ехидны
Со крыльев смерть и смрад трясут,
Рогами солнце прут;
Отенетяя вкруг ошибами сферу,
Горящу в воздух прыщут серу,
Холмят дыханьем понт,
Льют ночь на горизонт
И движут ось всея вселенны.
Бегут все смертные смятенны
От князя тьмы и крокодильных стад.
Они ревут, свистят и всех страшат…
Что се? Стихиев ли борьба?
Брань с светом тьмы? Добра со
злобой?..
О Росс! О добльственный народ
Единственный, великодушный,
Великий, сильный, славой звучный,
Изящностью своих доброт!
По мышцам ты неукротимый,
По духу ты непобедимый,
По сердцу прост, по чувству добр,
Ты в счастьи тих, в несчастьи бодр,
Царю радушен, благороден,
В терпенье лишь себе подобен…
…Какая честь из рода в род
России, слава незабвенна,
Что ей избавлена вселена
От новых Тамерлана орд!..
Красуйся и ликуй, герой…
…Внемлите: пал Наполеон!..
…По правде, вечности лучей
Достойны войны наших дней,
Смоленский князь, вождь
дальновидный…
Как бурны вы стремились воды,
Чтоб поглотить край Росса весь;
Но буйные! Где сами днесь?
Почто вы спяща льва будили,
Чтобы узнал свои он силы?..
…И словом: быв градов всех
русских мать,
Москва по-прежнему восстанет
Из пепла, зданьем велелепным станет,
Как феникс, снова процветай,
Венцом средь звезд блистай…
ОДА НА СМЕРТЬ ФЕЛЬДМАРШАЛА
КНЯЗЯ СМОЛЕНСКОГО АПРЕЛЯ 16 ДЕНЬ 1813 ГОДА
…Вот гения блестящий век! Где ум? Где дух? Где блеск и сила?
И кто такое человек, Когда вся цель его – могила. А сущность – горсть
одна земли! И свет и прах он здесь мгновенно, Но скрытый сей небесный
гром Единым мигом в жизни тленной Быть может вечности лучом.
О призрак света непостижный!... (1813).
КНЯЗЬ КУТУЗОВ СМОЛЕНСКИЙ
Когда в виду всея вселенны Наполеона посрамил, Языки одолел сгущенны,
Защитником полсвета был, Когда тебе судьбы предвечны Ум дали – троны
царств беречь, Трофеи заслужить сердечны, Осилить Александров меч,
Злодеев истребить враждебных, Обресть бессмертный лавр побед
В вратах Европы растворенных Смыть кровью злобы дерзкий след,
Москву освободить попранну, Отечество спасти от зол,
Лезть дале путь пресечь тирану, Един основывать престол, -
Не умолчит потомств глагол! Се мать твоя, Россия, - зрит –
Ко гробу руки простирает, Ожившая тобой, рыдает,
И плачут о тебе цари! (1813).
ФЁДОР ГЛИНКА
ВОЕННАЯ ПЕСНЬ, НАПИСАННАЯ
ВО ВРЕМЯ ПРИБЛИЖЕНИЯ НЕПРИЯТЕЛЯ
В СМОЛЕНСКУЮ ГУБЕРНИЮ
Раздался звук трубы военной.
Гремит сквозь бури бранный гром:
Народ, развратом воспоенный,
Грозит нам рабством и ярмом!
Теперь ли нам дремать в покое,
России верные сыны?!
Пойдем, сомкнемся в ратном строе,
Пойдем – и в ужасах войны
Друзьям, Отечеству, народу
Отыщем славу и свободу
Иль все падем в родных полях!
ДЕНИСУ ВАСИЛЬЕВИЧУ ДАВЫДОВУ
Бивачных повестей рассказ…
Про год, запечатленный кровью,
Когда, под заревом Кремля,
Пылая местью и любовью,
Восстала русская земля,
Когда, принесши безусловно
Все жертвы на алтарь родной,
Единодушно, поголовно
Народ пошел на смертный бой.
Под твой рассказ народной были,
Животрепещущий рассказ,
Из гроба тени выходили,
И блеск их ослеплял наш глаз.
Багратион – Ахилл душою,
Кутузов – мудрый Одиссей,
Сеславин, Кульнев – простотою
И доблестью муж древних дней!
Богатыри эпохи сильной,
Эпохи славной, вас уж нет!
И вот сошел во мрак могильный
Ваш сослуживец, ваш поэт!
Смерть сокрушила славы наши,
И смотрим мы с слезой тоски
На опрокинутые чаши,
На упраздненные венки.
Зову – молчит припев бывалый;
Ищу тебя – но дом твой пуст;
Не встретит стих мой запоздалый
Улыбка охладевших уст.
Но песнь мою души преданье
О светлых безвозвратных днях,
Прими, Денис, как возлиянье
На прах твой, сердцу милый прах.
1854
ВАСИЛИЙ КАПНИСТ
ВИДЕНИЕ ПЛАЧУЩЕГО НАД МОСКВОЮ
РОССИЯНИНА , 1812 ГОДА ОКТЯБРЯ 28 ДНЯ
«…Дерзайте, россы! Гнет печали
С унылых свергните сердец.
Враги пред нами в бегстве.пали,
Победы нам отдав венец,
Рассыпаны строптивых силы!
Воззрите на сии могилы,
Устлавшие бегущих след;
На обагренны кровью реки:
Над ними поздни узрят веки
Трофей наш, - мщенья и побед.
Неправды снеющих дорогой
Творец наш гневом посетил,
Но бич, орудье казни строгой,
Над нашей выей сокрушил.
На суд ли вышнего возропщем?
Никак, но в умиленьи общем
Благодаренье воздадим
За милосердную пощаду,
Что яростному не дал аду
Нас зевом поглотить своим.
Теперь, несчастьем наученны,
Отвергнем иноземный яд:
Да злы беседы отравленны
Благих обычаев не тлят;
И, на стезю склоняся праву,
Лишь в доблести прямую славу,
Существенну поставим честь.
Престанем чуждым ослепленьям
Развратам и предубежденьям
Подобострастно дани несть.
Отечество ждет нашей дани.
Протоптаны врагом поля,
Прострем к убогой братье длани,
Избыток с нею наш деля,
Взнесем верхи церквей сожженных;
Да алтарей опустошенных
С весной не порастит трава;
Пожаров след да истребится,
И, аки феникс, возродится
Из пепла своего Москва».
1812
НА СМЕРТЬ НАПОЛЕОНА
… Вожди надменны! Вразумитесь!
Он был пример вам и глава;
Священны всем сердцам страшитесь
Насильством нарушать права.
Чем боле счастье вас ласкает,
Тем неприметней приближает
К стремнине, с коей должно пасть.
Судьба к неправде буйной строга:
Вам срочна власть дана от Бога;
Его всевечну чтите власть.
1822
МИХАИЛ МИЛОНОВ
НА СВИДАНИЕ С А……..
который после жестокого ранения под
Бородиным долго считался убитым
О воин-друг! С кровавой сечи
Ты предо мной! Ты пощажен!
Восторг нечаянныя встречи!
Но ах, как много стоит он!
Ты в язвах весь: рука, ланита,
И грудь, геройством знаменита,
На бранных дышит костылях…
О жертве славы в юных днях!
Еще в объятья, друг бесценный,
Ты жив – и дружба пред тобой!
Она твой путник неизменный,
Пускай услышит голос твой, -
Воспомни страшны ей минуты,
Как полчища ворвались люты
В отчизну пагубной рекой,
Про ужас битвы – пораженья –
Как миру луч блеснул спасенья –
Вещай про Бородинский бой…
…………………………………..
Представь – да дух мой восхищенный
Сию к отечеству любовь
И подвиги твои священны,
Забыту лиру строя вновь,
Предай в другое поколенье!
Героев храбрых и царей
Дарит бессмертьем песнопенье.
Ты счастлив в участи твоей,
Ты в мраке не сойдешь в могилу,
Как здесь и в гробе жив равно,
Пока в сердцах имеет силу
Святой глагол: Бородино!
1814
НА ИСТРЕБЛЕНИЕ НАПОЛЕОНОВСКИХ
АРМИЙ В РОССИИ
Ты грянул, наконец, с высот твоих небес:
И победитель Росс! – и мира страх исчез!
Где злобных полчища? Где их несметна сила?
Чудесные весь свет исполнися молвы:
От Вислы до Москвы,
Их страшные могилы!
И вы, спасители отеческой страны,
Сколь жребии для вас возвышенны даны!
Решить судьбину царств мгновенно ополчились,
Вас в бранной красоте узрел с надеждой свет…
…Кутузов – торжествуй! Сей глас России всей
Перуном пролетит до отдаленных дней,
С слезами о тебе потомок вспомнит поздний…
1813
АЛЕКСАНДР ВОСТОКОВ
К РОССИЯНАМ
………………………………………………….
…Кутузов, как Алкид,
Антея нового в объятиях теснит.
От оживляющей земли подняв высоко,
Собраться с силами ему он не дает.
Стенающий гигант, вращая мутно око,
Еще упершеюсь пятою в землю бьет.
Чудовища, ему послушны,-
Подобье басенных кентавров и химер –
Лежат вокруг его изъязвлены,
Там Витгенштейн троим драконам жало стер!
Но изочту ль вас всех, герои знамениты,
Которыми враги отражены, разбиты,
И коих доблестью Россия спасена!
Священны ваши имена
У благородного останутся потомства…
…Так оживем мы все, гремя победны песни
И прославляя мир, благое божество.
Тогда разделят все россиян торжество,
Тогда и ты, Москва, священный град, воскресни,
Как Феникс златокрыл, из праха своего!
1812
СЕМЁН РАИЧ
БОРОДИНО
(отрывок из поэмы «Арета»)
Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово.
Вопрос решая роковой –
Кому пред кем склониться выей,
Кому над кем взнестись главой, -
Там билась Азия с Россией.
И роковой вопрос решен:
Россия в битве устояла,
И заплескал восторгом Дон,
Над ним свобода засияла.
Здесь – на полях Бородина –
С Россией билася Европа,
И честь России спасена
В волнах кровавого потопа.
И здесь, как там, решен вопрос
Со всем величием ответа:
Россия стала как колосс
Между двумя частями света.
Ей роком отдан перевес,
И вознеслась она высоко;
За ней, пред нею лавров лес
Возрос, раскинулся широко.
КОНДРАТИЙ РЫЛЕЕВ
ЛЮБОВЬ К ОТЧИЗНЕ (ОДА)
…Где алтарей не соружают
Святой к отечеству любви?..
Гордынею вновь полн, решился
Галл росса покорить себе, -
Но вдруг Кутузов появился –
И галлов замысел – не бе!
Так русские всегда любили
И так Отечество хранили
От всяких бед и от врага.
Тот здравого ума лишился,
Кто росса покорить решился, -
Он ломит гордому рога!..
Народ отчизну обожающ…
Держава славная Россия, -
Ее врага попрана выя,
Погибнет, гибнет изувер.
Хвала, отечества спаситель!
Хвала, хвала, отчизны сын!
Злодейских замыслов рушитель,
России верный гражданин,
И бич и ужас всех французов! –
Скончался телом Ты, Кутузов,
Но будешь вечно жив, герой,
И в будущие веки славен,
И не дерзнет уж враг злонравен
России нарушать покой!
1813
НА ПОГИБЕЛЬ ВРАГОВ
Да ведает о том вселенна…
Сколь мощь России велика…
…там пламя древность пожирает,
Москва там лепоты нага!
Уж слава русская мрачится,
Уж гибель кажется близка!
Но се Перун – Кутузов мчится?
Блестит герой издалека
И меч булатный изощряет!
Дрожит, немеет галлов вождь
И думы спасться напрягает.
Но сей герой, как снег, как дождь,
Как вихрь, как молния паляща
Врагов отечества казнит!
И вот ужасно цепь звеняща
С Москвы раздробленна лежит!
Еще перун героя грянул –
И враг бежит со срамом вспять,
За ним и мраз, и глад воспрянул,
И уменьшает его рать!
России силы удвоились,
Бог с правыми вступил в союз.
С лица земли враги истнились –
Европа спасена от уз.
Хвала тебе, монарх российский!
Хвала муж дивный Михаил!
Днесь вам не нужны обелиски,
Вас Бог бессмертьем наградил.
Дела благие век сияют,
А не благие – никогда;
Наполеона проклинают,
Отнынь вам слава навсегда!
1813 – 1814
КОНСТАНТИН БАТЮШКОВ
К ДАШКОВУ
…Нет, нет! Талант погибни мой
И лира, дружбе драгоценна,
Когда ты будешь мной забвенна,
Москва, отчизны край златой!
Нет, нет! Пока на поле чести
За древний град моих отцов
Не понесу я жертву мести
И жизнь и к родине любовь;
Пока с израненным героем,
Кому известен к славе путь,
Три раза не поставлю грудь
Перед врагов сомкнутым строем, -
Мой друг, дотоле будут мне
Все чужды музы и хариты,
Венки, рукой Любови свиты,
И радость шумная в вине!
1813
ЕВГЕНИЙ БАРАТЫНСКИЙ
Д. ДАВЫДОВУ
Пока с восторгом я умею
Внимать рассказу славных дел,
Любовью к чести пламенею
И к песням муз не охладел,
Покуда русский я душою,
Забуду ль о счастливом дне,
Когда приятельской рукою
Пожал Давыдов руку мне!
О ты, который в пыл сражений
Полки лихие бурно мчал
И гласом бранных песнопений
Сердца бесстрашных волновал!
Так, так! Покуда сердце живо
И трепетать ему не лень,
В воспоминанье горделиво
Хранить я буду оный день!
Клянусь, Давыдов благородный,
Я в том отчизною свободной,
Твоею лирой боевой
И славный год войны народной
В народе славной бородой!
1825
Горизонты Москвоведения.
«Бородино», «Война и мир» сражаются.
«Привычные ко всему, мы забываем, что деяния великих, как паруса, ведут наш корабль вперёд. И только на грозном ветру испытаний мы постигаем, что означала бы для нас их утрата. Так было с нами в чёрную осень 1941 года…» - говорил Леонид Леонов.
Один из зачинателей «темы Бородина», Пушкин вновь и вновь возвращался к этой теме. Вот его стихотворение «На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году» («Утихла брань племен; в пределах отдаленных Не слышен битвы шум и голос труб военных; С небесной высоты, при звуке стройных лир, На землю мрачную нисходит светлый Мир.Свершилось!..»). Вот пушкинская «Бородинская годовщина» (1831): «Шли же племена, Бедой России угрожая; Не вся ль Европа тут была? А чья звезда её вела!..», «И что ж? свой бедственный побег, Кичась, они забыли ныне; Забыли русский штык и снег, Погребший славу их в пустыне. Знакомый пир их манит вновь – Хмельна для них Славянов кровь; Но тяжко будет им похмелье; Не долог будет сон гостей На тесном, хладном новоселье, Под злаком северных полей!» В стихотворении 1836 года А.С. Пушкин вновь обращается к детским впечатлениям от грозных событий («Мы видели – текла за ратью рать… И с старшими мы братьями прощались – И в сень наук с досадой возвращались, Завидуя тому, кто умирать Шёл мимо нас – и племена сразились… кичливого врага… И заревом московским озарились Его полкам готовые снега»).
«Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны…»
(Пушкины на Великой Отечественной)
В 1950-ые годы художник В.И. Переясловец написал картину «Потомки А.С. Пушкина – участники Великой Отечественной войны». В годы Великой Отечественной с особой проникновенностью и мощью зазвучали пушкинские строки:
…шли же племена,
Бедой России угрожая:
Не вся ль Европа тут была?..
Кичась, они забыли ныне…
Забыли русский штык и снег…
Победа! Сердцу сладкий час!
Россия! Встань и возвышайся!..
Как и прежде, в лихие годины, в час опасности для Отечества вскипали волны народного гнева, народной ярости, возмездия.
Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны;
Восстал и стар и млад;
Летят на дерзновенных.
Сердца их мщением полны…
Род Пушкиных дал государству Российскому достойных сынов. Потомки великого поэта способствовали славе Отечества («Манили Пушкиных крутые тропы. Поэта сын освобождал Болгарию, А правнук – он освобождал Европу». – Вл. Фёдоров. «Душа моего Пушкина»).
Поле Бородинское в 1812 и в 1941-1942 годах
(преемственность патриотических традиций)
…Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, ещё какие!
Недаром помнит вся Россия…
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! Не Москва ль за нами?
Умрёмте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали…
М.Ю. Лермонтов
«Бородино»
События 1812 года… «Ребята, не Москва ль за нами?!»… События 1940-х годов… «Пусть ярость благородная Вскипает как волна, Идёт война народная, Священная война…».
В 1943 году выдающийся мастер русской прозы Всеволод Иванов написал повесть «На Бородинском поле», где своеобразно раскрыл «лермонтовско-толстовскую тему», тему Бородина. Герой повести Марк Карьин рос в обстановке уважительного отношения к прошлому, наследию веков: «Красота – древние слова, розовые птицы, печально-радостный узор, пение, золотое, гладкое, лёгкое. На всю жизнь запомнился звучный колокольный голос отца, читающего древние сказания». На Бородинском поле особенно остро и осязаемо чувствуется перекличка времён. Некогда было оно бранным славным полем, а сейчас это поле с только что сжатой нивой: видимо, недавно поработал здесь комбайн. И вот на священное поле вновь пришла битва. Как в былые героические дни, встали сыны России на защиту заветных рубежей. Бородинское поле вновь принимает на себя удар вражеского нашествия: «И опять безмолвие, пристальное безмолвие, наблюдающее за силой и движением врагов, необозримые ряды которых теснятся на древнем русском поле». «Страшна ты, история русская…» - говорит один из героев повести, имея в виду кровавые сражения минувших столетий. Русский народ гордо и мужественно встречал врага, и теперь недругу уготован достойный отпор : «Деды стояли день. Мы стоим четвёртый и ещё четыре простоим, не заметив, не дрогнув, не возроптав».
Развернувшаяся окрест битва обусловила переосмысление Марком Карьиным многого из прожитого. «Ему стало ясно, почему он опомнился сразу же, едва подполковник назвал ему Бородино, священное место, где сражались и сражаются русские. Искренне он сознавался самому себе, что желает наилучше биться за родину и наилучше понять себя». – «Не отдали Москвы! Не отдали», - повторял Марк, и ему особенно приятно, что есть какая-то маленькая буква, принадлежащая ему в длинной поэме о том, как не отдали Москву». Автор повести «На Бородинском поле» образно и метко говорит о преемственности народно-патриотической исторической традиции и традиции нравственно-художественной: « длинная поэма о том, как не отдали Москвы», начатая в лермонтовские времена, дописывалась уже в сороковые годы двадцатого столетия. Символична эта кровная связь времён: «…Ведь нынче тысяча девятьсот сорок второй год, а не тысяча восемьсот двенадцатый»,- думает герой военной повести Вс. Иванова.
Краеведы зафиксировали примечательный факт: на Бородинском поле в 1941 году сражался Пётр Николаевич Лермонтов, внучатый племянник великого поэта. Начальник штаба авиационного полка подполковник П.Н. Лермонтов (участник Первой мировой и Великой Отечественной войн) – в числе защитников столицы. Летом 1941 года фронтовая тропа привела его на Бородинское поле, где шли тогда тяжёлые кровопролитные бои. Пётр Николаевич вспоминал, как в минуты затишья читал он краснокрасноармейцам пронзительно духовозвышающие строки: «Забил снаряд я в пушку туго И думал: угощу я друга! Постой-ка, брат мусью! Что тут хитрить, пожалуй к бою; Уж мы пойдём ломить стеною, Уж постоим мы головою За родину свою!.. Изведал враг в тот день немало, Что значит русский бой удалый, Наш рукопашный бой!»...
Лермонтовское «Бородино», толстовская «Война и мир» сражались…
Лермонтовские вдохновенные строфы формировали активную нравственную позицию воинов-россиян, укрепляли веру в победу. «Знакомый лермонтовский томик В сырой землянке на войне… Сейчас, наверно, и не вспомнишь, Кто дал его на память мне, К огню подсядешь и листаешь, И хоть отвык уже от книг, А «Завещанье» прочитаешь, «Бородино» и «Валерик»… - говорит о самых сокровенных воспоминаниях фронтовой жизни Леонид Хаустов. Одна из фронтовых газет сообщала о том, как отличился в бою молодой лейтенант с примечательной фамилией Печорин.
…Новая Москва… Новая старая Москва… Эхо истории… Горизонты бессмертия…
Фёдор Глинка свою «Песнь сторожевого воина перед Бородинским сражением» (1812) начинает с экспозиции, запечатлевшей место надвигающихся событий («Друзья! Мы на брегах Колочи, Врагов к нам близок стан; Мы сну не покоряем очи, Не слышим боли ран!..»). Автобиографический герой-повествователь обращается к ратникам-соотечественникам («Друзья, бодрей! Друзья, смелей! Не до покоя нам! Идет злодей, грозит злодей Москвы златым верхам! Тут в пепле край, вот в Божий храм С конем вломился враг! Тут лечь костьми, тут биться нам: До града предков – шаг! Славян сыны! Войны сыны! Не выдадим Москвы! Спасем мы честь родной страны Иль сложим здесь главы!..»). В строфах «Песни сторожевого воина» - лиро-эпическая панорама грядущей битвы («Уж гул в полях, уж шум слышней! День близок роковой… Заря светлей, огни бледней… Нас кличет враг на бой!»). В этих напряженно-тревожных строфах, в системе образов, поэтического синтаксиса, метафорического контекста – неподдельный пафос, острое личностно-индивидуальное переживание («Нас кличет враг на бой! Идет на нас, к нему пойдем В широкие поля; Прими ты нас, когда падем, Родимая земля! Тебе, наш край, тебе, наш царь, Готовы жизнь принесть; Спасем твой трон, спасем алтарь, Отечество и честь!»). Финальная строфа философско-психологически итожит исповедальные раздумья и упования «сторожевого воина» («Так воин на брегах Колочи Друзьям пред боем пел; И сон не покорял их очи, И дух в них пламенел!»).
В 1812-ом же году Фёдор Глинка создаёт «Песнь русского воина при виде горящей Москвы». Романтично-пафосная экспозиция лиро-эпического повествования («Темнеет бурна ночь, темнеет, И ветр шумит, и гром ревет: Москва в пожарах пламенеет, И русский воин песнь поет…»). Трагично-трогательный зачин песнопения («Горит, горит царей столица; Над ней в кровавых тучах гром И гнева Божьего десница… И бури огненны кругом»). Обращение к Московскому Кремлю как к живому, одухотворенному, страждущему существу («О Кремль! Твои святые стены И башни горды на стенах, Дворцы и храмы позлащены Падут, уничижены, в прах!.. И все, что древность освятила, По ветрам с дымом улетит! И град обширный, как могила, Иль дебрь пустынна, замолчит!..»). Автор-повествователь не скрывает тревоги; коварный и беспощадный ворог лелеет далекоидущие захватнические планы («А гордый враг, оставив степи и груды пепла вкруг Москвы, Возвысит грозно меч и цепи И двигнет рать к брегам Невы…»). Драматично-оптимистичен песенный монолог участника сражений («Нет, нет! Не будет пить он воды Из славных невских берегов; Восстали рати и народы, И трон царя стрежет любовь!»). Пылающая Москва взывает к возмездию; Родина-мать полна надежы и веры. Вдохновляюще-призывно обращение к ратникам-соотечественникам («Друзья, бодрей! Уж близко мщенье: Уж вождь, любимец наш седой, Устроил мудро войск движенье И в тыл врагам грозит бедой! А мы, друзья, к Творцу молитвы: О дай, всесильный нам Творец, Чтоб дивной сей народов битвы Венчали славою конец!… Вещал – и очи всех подъяты, С оружьем длани к небесам: Блеск молний пробежал трикраты По ясным саблям и штыкам!»).
«Русский среди пылающей Москвы» (1812) – малоизвестное стихотворение некоего Алексея Тимофеева. Оно несёт в себе горестное исповедание очевидца и участника грандиозно-катастрофичного события («Гори, родная! – Бог с тобою. Я сам, перекрестясь, с мольбою, Своею грешною рукою Тебя зажег. Гори со мною! Пусть я избитый, изожженный, Весь в ранах, в струпьях, изможденный, Умру в огне, в тоске, в страданьи: Тебя не дам на поруганье!»). Это – болевой стон; это – пронзительно-скорбный плач-причитание («О Кремль святой, святые храмы, Свидетели побед и славы! Рассыпьтесь над Москвой горою, Родную скройте под собою! В слезах, с померкшими очами, Стою с молитвой я пред вами: Рассыпьтесь над Москвой горою! Пылай, родная! – Бог с тобою»). Сочинение одухотворено могучей силой достоверности, какой-то подспудно врачующей духовности («Враги в Москве. Москва в неволе: Прощай, мой дом, родное поле…Свирепствуй, ангел разрушенья! Россия гибнет; нет спасенья. Пусть гибнет все! Своей рукою Свой дом зажег… Гори со мною! Москва пылает за отчизну! Кровавую готовьте тризну!»).
Любопытно и довольно содержательно датированное 1813-ым годом «Описание моей жизни» другого малоизвестного автора (Иоанна Божанова). Повествователь гарантирует достоверность изображаемого («Я очевидным был свидетелем злодейства И сам все претерпел нещастия и бедства. По должности моей остался я в Москве, То видел на других, дознал все по себе»). Примечательно такое наблюдение автобиографического героя-повествователя: «В то время россы все един имели дух, Как братья кровные, пеклись о друге друг, Все было общее, друг другу помогали, Чем бедствие свое отчасти уменьшали…».
Николай Шатров своим «Пожаром Москвы в 1812 году» живописует злодеяния «нового Тамерлана» («Повсюду страх, повсюду стоны, Здесь горький плач, там страшный бой, Везде насильство, притесненье, Везде убийство, истребленье, Везде грабеж, везде разбой»). В беспощадном пламени гибнут «все украшенья храмовые, Сокровища их вековые, Великолепия дворцов, Чудесных редкостей собранья, Все драгоценные ваянья Кистей искусных и резцов». Не пощажены «ни хижины, ни алтари» («Все истребилось, и сожглися Гостиный двор и Арсенал, Сам Кремль с Китаем сотряслися, И сам царь-колокол упал»).
Константин Батюшков в своём дружеском послании «К Дашкову» (1813) повествует о том, как он «бродил в Москве опустошенной» («…там, где зданья величавы И башни древние царей, Свидетели протекшей славы И новой славы наших дней, И там, где с миром почивали Останки иноков святых И мимо веки протекали…»). Автобиографический герой-повествователь «Нет, нет! Талант погибни мой И лира, дружба драгоценна, Когда ты будешь мной забвенна. Москва, отчизны край златой! Нет, нет! Пока на поле чести За древний град моих отцов Не понесу я в жертву мести И жизнь, и к родине любовь; Пока с израненным героем, Кому известен к славе путь, Три раза не поставлю грудь Перед врагов сомкнутым строем, - Мой друг, дотоле будут мне Все чужды музы и хариты…».
