Музон

Музон
Андрей Смирнов 26 октября 2011 года Номер 43 (936)
Аукцыон. «Юла» («ГЕОМЕТРИЯ»), 2011.
«Четыре года прошло после выхода пластинки »Девушки поют«, и одна из самых популярных и необычных отечественных групп представила аудитории новый альбом, всего второй в XXI веке.
»Девушки поют« был записан в компании видных деятелей западной независимой музыки. На »Юле« отметились герои отечественного культурного фронта. Фолк-гуру Сергей Старостин, трубач Юрий Парфёнов, известный по ансамблю »Три О«, совместной работе с Сергеем Летовым и Сайнхо Намчылак, гитарист Николай Сарабьянов и духовых дел мастер Анатолий Герасимов, который за свою долгую жизнь в музыке, например, был солистом в оркестре Дюка Эллингтона, принимал участие в проектах Джако Пасториуса, Чета Бейкера, записывался с Питером Хэмиллом, а с »Аукцыоном« сыграл ещё на легендарном альбоме »Жилец вершин«. Контрабасист Владимир Волков, который записал с Фёдоровым альбомов не меньше, чем Леонид с »Аукцыоном«, ныне заявлен как полноценный участник основного состава группы.
Большинство текстов альбома, как водится, — пера клавишника »Аукцыона« Дмитрия Озерского. Автором трёх (»Природа«, »Кожаный«, »Карандаши и палочки«) стал Олег Гаркуша, а заглавный номер — от фёдоровского друга Дмитрия Полякова. Гаркуша вообще активно проявился на альбоме, пел, играл на разнообразных звенелках и гуделках.
»Юла« — обаятельный и загадочный альбом, сродни ласково-потусторонней улыбке Леонида Фёдорова. Привычная эклектика — нашлось место и псевдобалканским страданиям, и околоджазовым импровизациям, и экспериментальному року, и поп-находкам.
»Юла« перекликается и с сольным фёдоровским творчеством, и с аукцыоновским, включая даже ранний период группы — того и гляди, услышим тенор Сергея Рогожина.
После прослушивания внутри живут многочисленные осколки, напевы, проигрыши, цитаты альбома: звучат, говорят, перебивают друг друга. Вспоминаешь, прокручиваешь пластинку — вот, появляется мелодия »Хомбы«, но уже летят »Метели«, врываются шалости »Кожаного«, и тут же финальная »Юла«. В концовке волковской пьесы »Летучая« возникает текст, в котором дублируется припев »Огня«. Не так важно, что поётся, главное — как?
Словом, всё вертится, дервиш танцует. Но эта растрёпанность совсем не угнетает, наоборот, выдаёт состояния, рисует картины. Как ни странно, »Юла« — довольно цельное произведение.
Кажется, добрую половину номеров можно было довести, отделать в монолитные хиты. Но нет. Такое величественное расточительство выдаёт нежелание музыкантов идти на компромиссы. »Нам интересно так. Если вам тоже, милости просим, но как-то завлекать, подстраиваться не будем«, — словно говорит Фёдоров.
»Юла« — одиннадцатый студийный альбом »Аукцыона«. Альбом записывался всего одиннадцать дней, пусть и в течение года. И песен — одиннадцать. На версии диска, что имеется у меня, и музыкантов — одиннадцать: из списка выпал Борис Шавейников. Вряд ли Фёдоров со товарищи рухнули в нумерологию, но традиционно одиннадцать — число дисгармонии, беспорядка, смятения. А ведь таков и мир вокруг.
»Музыка и жизнь образуют единый поток реальности, но современный человек не обнаруживает особого желания погрузиться в этот поток. Он думает, что музыка — это то или иное великое классическое произведение, и не понимает того, что музыка есть, прежде всего, взаимоотношение человека с окружающей его реальностью«, — замечает в книге »Время Алисы« композитор Владимир Мартынов.
В пессимистичном взгляде зачастую подразумевается, что музыка »кончилась«, во второй половине минувшего века уж точно. При этом то, что подобная музыка »началась« всего несколько веков назад, в расчёт не берётся. И Пан со свирелью, и плач Ярославны, и индийская рага — не проходят по канону восемнадцатого-девятнадцатого века.
На наших глазах меняются коды культуры, но это вовсе не означает конца музыки. Леонид Фёдоров чувствует, думает, ищёт. Его интересует новые (или забытые старые) возможности. Для нынешнего »Аукцыона« главное в музыке — спонтанность, ритуальность, взаимодействие с реальностью.
В традиционном интервью http://lenta. ru Фёдоров показательно размышляет: »В «Аукцыоне» играются вещи, которые живут сейчас, в которых есть какая-то свобода и открытость для получения удовольствия сейчас. А не просто отыграть аранжировочку, которую мы когда-то придумали. Мне нравится музыка открытая, которая позволяет себя играть всякий раз по-новому. Не композиторская по сути своей. Народная музыка, которая, по-моему, всё равно лучше любой придуманной — она изначально открытая. Из любой народной песни можно сделать хоть симфонию. Ее можно сыграть одному, с хором — как угодно! Вставить ее в любую концептуальную вещь — и она все равно останется собой… Для меня музыка — это возможность сделать неправильно. Поэтому я часто использую всякие диссонансные, нестроящие звучания и не пытаюсь на компьютере подогнать свой голос. То есть, если лажа входит в контекст, то она должна оставаться, однозначно. Для меня музыка — это то, что происходит сейчас. Если сейчас ничего не происходит, а просто посекундно отрабатываться шоу, значит, музыки нет«.