Ветер с Востока

Ветер с Востока
Алексей Гордеев 19 октября 2011 года Номер 42 (935)

Цепочка событий, связанных с поездкой российского премьер-министра в КНР, судя по всему, достаточно далеко выходит за рамки обычного протокольного визита.
Во-первых, Путин — и это отметили буквально все эксперты — накануне принял, наконец, решение о выдвижении себя в качестве кандидата на президентское место и закончил довольно длительный период двусмысленностей и игры в «ультралиберальный» поворот вплоть до квазисоюза с НАТО на антикитайской основе под водительством своего «младшего коллеги» Медведева.
Во-вторых, это решение было остро критически воспринято вашингтонским обкомом и его «европейскими союзниками» в ЕС. И, как результат, началось медленное, но неуклонное обострение подхода Запада к Москве. Правда, такое движение по нарастающей наблюдалось все последние месяцы, в особенности в связи с развязанной США «арабской весенней революцией» и захватом Ливии и ее нефтяных источников. В международной политической атмосфере появились признаки грядущей атаки на Сирию и Иран. А это уже точно входило в острейшее противоречие как с базовыми российскими, так и китайскими стратегическими интересами. И это, естественно, активизировало действия в Совбезе ООН со стороны РФ и КНР, которые приняли сдвоенное вето на санкции в отношении Сирии.
В-третьих, важным элементом внутри нашей страны стал яростный хор всей проамериканской хевры и местопоместных российских либералов, которые вдруг оказались лишенными надежды на радикальный либеральный разгул страстей и тотальную «десталинизацию» страны.
Наконец, в-четвертых, путинский визит не только был первым после объявления о новом президентском сроке ВВП, но и опирался на платформу «таможенного соглашения» между РФ, Казахстаном и Белоруссией, на борьбу за включению сюда Украины и других республик бывшего СССР.
И всё это вместе взятое как бы сфокусировалось в публикации путинской статьи в «Известиях» о движении к некоему «евроазиатскому союзу». И хотя сама статья была написана в рамках «европейской политической корректности», говорящей о «консолидации Европы» от Атлантики до Тихого океана, европейским элитам, находящимся в преддверии крупного финансового кризиса, стало явно не по себе от подозрений в том, что происходит «ползучее восстановление» ненавистной «русской империи». Какой бы она ни была: красной, белой или оранжевой.
Вот в таком контексте Путина ожидали и приняли на высшем уровне в Пекине.
Его контакты охватили всех высших должностных лиц, И то, что нам было показано, говорило об одном: Путин раз за разом, через подписание новых документов, через интервью китайским журналистам, через цифры о выходе товарооборота с КНР на уровень 70 и более миллиардов, превышающий уровень с Германией, явно показывал, что приоритет Москвы смещается с европейского и атлантического направления на китайское и тихоокеанское. Возможно, это были пока только слова и определенное давление на ЕС, который затеял новую атаку против РФ и «Газпрома». Но, возможно, это было уже предупреждение или даже объявление о фактическом повороте. Ближайшее будущее покажет. Во всяком случае, об этом стали писать в западных СМИ с довольно большой долей опасения и тревоги. Ведь реальный союз КНР и РФ практически полностью исключает как любую военную авантюру США и Западной Европы уже в настоящее время, а в более длительной перспективе означает затухание американской гегемонии, и падение Запада как такового. На встречах с китайским руководством, несомненно, обсуждались вопросы и обострения международной обстановки на Ближнем Востоке, и международные реалии в более широком плане, когда США наращивают всюду свою присутствие, что в равной степени несет угрозу КНР с Тихого океана, а через размещение ракет и баз в Восточной Европе — России и всему бывшему постсоветскому пространству.
И хотя строгих союзнических формулировок не было зафиксировано в документах, но подписание Договора о совместной модернизации, соглашений о сотрудничестве в сфере нефти, атомной энергетики, а также в эксплуатации природного газа, равно как и ближайших контрактов на 7 млрд. долл., а в еще большей мере создание каркаса военно-технического сотрудничества, показывает именно новое содержание российско-китайских связей.
Таким образом, российский «нацлидер» в Пекине, вероятнее всего, давал понять, что после своего избрания президентом в марте 2012 года готов пересмотреть приоритеты внешней политики РФ. Более того, на этот раз речь идет и о совместном подходе к такой фундаментальной проблеме, как международные финансовые расчеты. И отсюда решение о переводе товарооборота на национальные валюты с американского доллара. Правда, надо отметить, что пока критерии, по которым определяются эти приоритеты, обозначены по-прежнему в финансовой и — более того — в долларовой плоскости. Именно так трактуются высказывания Путина о том, что Китай стал крупнейшим торговым партнером России, обогнав Германию, а объём торговли между двумя нашими странами достиг 70 млрд. долл., а к 2020 году составит свыше 200 млрд. долл. Для ВВП, конечно, были видны и прорехи в товарообмене. КНР, используя свою модель смешанной плановой экономики, уходит все дальше вперед, ставит задачу высадки своей команды на Луне в ближайшее десятилетие, а российский руководитель ничем подобным похвастаться не мог. А ведь РФ, как наследник СССР, все еще имеет огромный запас прочности в аэрокосмических отраслях. Может быть, в его голову в ходе этих контактов и должны были попасть семена «сомнений» об эффективности монетаризма и «олигархическом» сырьевом капитализме, которые исповедуются в РФ и являются доминирующими для ВВП. О чем сам Путин всегда на домашней арене и говорил: «А разве есть какая-нибудь другая экономика…» Произошел ли некий отрезвляющий сдвиг в его миропонимании, нам станет ясно впоследствии. Как и то, к каким же общим выводам по международным вопросам стратегии пришли две стороны.
Пока нам остается гадать, и много мы не знаем в деталях, но логика подсказывает, что движение будет идти в этом направлении. И именно этого очень боится отечественная проамериканская агентура у нас в стране.
Впрочем, вопросы о балансе стратегий и балансе торговли и её «товарном» наполнении в свете открывающихся благодаря созданию Таможенного союза перспектив действующим премьер-министром РФ ставились в очень осторожной плоскости: «Говорил бы не об отрицательном сальдо, а о росте товарооборота и долях того или иного государства в нем». Что же, рост товарооборота налицо: за январь-июль 2011 г. он вырос почти на 46% и достиг отметки в 44, 7 млрд. долл. А «доли» в этом росте оказались такими: экспорт России в Китай — 18, 9 млрд. долл. (+66, 2%), импорт из Китая в Россию — 25, 7 млрд. долл. (+33, 7%). Действительно, не будем говорить об отрицательном сальдо — тут всё ясно. Гораздо печальнее то, что свыше 70% российского экспорта — это минеральное сырьё, в том числе энергоносители, а также древесина и целлюлозо-бумажные изделия, в то время, как китайский импорт — это прежде всего промышленные товары и продовольствие.
Китайское руководство с особым вниманием отнеслось и к самому Путину, и к его визиту. Для них уход Медведева, явного сторонника военной консолидации с США и Западом, несет достаточно большое облегчение, поскольку прикрывает северный фланг, по крайней мере, на весьма длительную перспективу. Одновременно КНР испытывает острую необходимость в сырьевой подпитке своей быстрорастущей экономики. Без сохранения высоких темпов роста Пекину будет трудно удержать социальное равновесие внутри своей страны. Для нас же это и выгодно, и не очень. Если мы сохраним нынешнюю модель экономического управления экономикой, то страна в экономическом смысле действительно будет становиться сырьевым придатком Китая. А без технологического рывка и развития собственной обрабатывающей промышленности, без реальной системной модернизации российской экономики эта ситуация будет только усугубляться. Подписанные в Пекине контракты лишний раз свидетельствуют о том, что на первом месте в экономических отношениях между РФ и КНР сегодня по-прежнему стоят вопросы нефти и газа, и только затем — всё остальное.
Нынешний взлёт Китая как «мировой фабрики» был обусловлен решениями руководящих органов КПК 1978 года, когда Пекин взял на вооружение использование рыночных механизмов (при сохранении полного контроля над финансовым механизмом и ЦБ) совместно с централизованным планированием и сохранением стратегических отраслей (нефтяная, газовая, добывающая и др.) под государственным контролем. Этот опыт остро нужен сейчас России, если она хочет сохранить свою роль в современном мире.
В силу всего вышесказанного политические итоги путинского визита имеют, по нашему мнению, большее значение и представляют гораздо больший интерес, чем установление цен на российские нефть и газ с учётом «особых условий» китайского рынка, не говоря уже о прочей «мелочевке», оказались надёжно укрытыми от посторонних глаз.
Однако их контекст не составляет особого секрета. Путин идёт на президентские выборы в условиях «второй волны» глобального финансово-экономического кризиса, особенно опасной для структурно отсталой сырьевой российской экономики, и жёсткого противодействия значительной части «глобальной западной элиты», а также её «агентуры влияния» внутри России. Поэтому ему необходимы дополнительные «точки опоры» как во внутренней, так и во внешней политике.
С этой точки зрения Китай является практически идеальным геостратегическим партнёром для Путина: и как платёжеспособный покупатель российского сырья, и как поставщик дешевых потребительских товаров на внутренний рынок РФ, и как «противовес» давлению Запада. Иной вопрос заключается в том, насколько сильна будет «путинская» Россия в 2012–2018 годах, чтобы обеспечить собственную стратегическую безопасность как в отношениях с НАТО, так и в отношениях с другими своими географическими соседями, не исключая КНР и Японию.
Ведь стремление Вашингтона при определённых условиях «договориться» с Пекином, в том числе — за счёт России, тоже не составляет секрета. И главная политическая задача Путина — не допустить такого катастрофического для него и для нашей страны развития событий. Разумеется, лучшей гарантией здесь будут самые надежные союзники России — армия и флот, однако они в результате «сердюковских» реформ, нацеленных на перевод Вооруженных Сил РФ к натовским стандартам, похоже, полностью утратили боеспособность, а программа перевооружения, на которую будет выделено 20 трлн. рублей до 2020 года, грозит стать очередной «панамой» по «распилу» бюджетных денег.
Иными словами, Путину предстоит трансформировать и нынешнюю «властную вертикаль», что невозможно без смены всего внутриполитического и внешнеполитического курса России, а это, в свою очередь, потребует смены всей идеологии власти. В противном случае «раковая опухоль» коррупции сожрёт всю нашу страну и погибнет сама. Осознаёт ли необходимость такого поворота «нацлидер», готов ли он к нему и может ли его осуществить — это пока уравнение с тремя неизвестными.
Однако нынешняя запредельно агрессивная политика «вашингтонского обкома» на международной арене заставляет проецировать её ко всем странам мира, в том числе — Россию и Китай, которые уже названы, пусть и последними, но в ряду стран, «нуждающихся в демократических переменах». А это значит, что США и Запад обозначили два крупнейших государства мира (одно — по территории, другое — по населению) в качестве потенциальных объектов для своих военных операций. Что не может не вызывать со стороны Пекина и Москвы ответных шагов.
Как заявил еще в 1957 году Мао Цзэдун, «Западный Ветер не может одержать победу над Восточным Ветром, Восточный Ветер должен взять верх над Западным Ветром», или, в более популярной версии, «Ветер с Востока одолеет Ветер с Запада». В начале 90-х казалось, что никакого «Ветра с Востока» больше нет, что во всем мире дует только «Ветер с Запада» («конец истории» в трактовке Фрэнсиса Фукуямы). Сегодня мы видим, что ситуация медленно, но верно меняется на прямо противоположную. Будет ли Путин носителем этих перемен или же он опять вернется в позицию «младшего партнера» вашингтонского обкома, покажет ближайшее время. Здесь на кону стоит не только его личная судьба, но и судьба России.